Вернуться на главную страницу
Кто-то подсчитал, что в общей сложности Александр Дюма написал около шестисот томов - столько, сколько далеко не всякому под силу прочесть за жизнь. Злопыхатели поговаривали, будто обеспечив своему имени славу, Дюма обзавелся целой армией помощников, которые писали за него, используя лишь сюжеты своего патрона. Впрочем, у великих всегда немало завистников, которые, кстати, обвиняли Дюма в том, что он слишком забавен, плодовит и расточителен. "Неужели для писателя лучше быть скучным, бесплодным и скаредным?" - совершенно справедливо заметил Андре Моруа. >>
Мысли о политической критике в Польше
Освещая проблему политической критики в Польше сложно конечно уйти от упоминания такого издания как «Политическая критика»[1]. Это упоминание есть некоторым каноническим фасадом всех материалов по этой проблеме. Но желающий узнать анатомию должен беспощадно вскрыть поверхностные покровы. Одна из наиболее влиятельных фигур этого условно демократического издания, Славомир Сераковский, как нам известно, подписал обращение в пользу более чем активных «евроинтеграторов» на Украине, где эти люди отождествлялись с украинским народом. >>
Я творю мир. III круг. Часть 14. Размышления о пространстве
Действительно, для того, чтобы мой народ был счастлив и свободен, я должен сделать самую малость - уничтожить частную собственность. Ведь частная собственность - она не только на продукты и орудия труда, на природные богатства, на фабрики и заводы, - частная собственность предполагает частные способности человека. >>
А.С. Макаренко о том, что нужно знать начинающим писателям
Антон Семенович Макаренко — личность выдающаяся. Один из четырех педагогов в мире, которых ЮНЕСКО назвала определившими способ педагогического мышления в ХХ веке. Педагог-практик, совершивший революцию в своем деле. Теоретик, труды которого изучают во всех уголках мира. Человек, служивший и служащий до сих пор примером для подражания огромному количеству людей. Личность, которой сложно найти равных по уровню самодисциплины, мышления, культурного развития. И, наконец, друг. >>
Я творю мир. III круг. Часть 13. Кенигсбергский мыслитель
Третью неделю шёл снег. И я упорно не хотел ничего делать. Снег… Я не то чтобы его сотворил, но подбавил чутко в естественный ход событий, в котором вращалась моя самозамкнутая тотальность. Мир, в принципе, был уже сотворён, и всё в нём было здорово – всё вращалось, всё возвращалось на круги своя, но чего-то всё-таки не хватало. И я понимал чего.
>>
Я творю мир. II круг. Часть 12. На пороге понятия
Я задумался. Действительно, только ли учение Спинозы и Фихте находятся во взаимодействии? Да нет же! Но категория готова родиться именно сейчас, так как была зачата в споре на этапе категории субстанции, так сказать на субстанциальном уровне. Конечно, другие категории не рождались напрямую из категории субстанции и при этом имеют всеобщее значение, но такая прямая связь что-то всё-таки означала. Я только сейчас и обратил внимание на то, что в моём мире всё взаимодействует со всем. >>
Я творю мир. II круг. Часть 11. От основания к субстанции
Теперь я уже знал, насколько явление связано с сущностью и был более осторожен в своих поступках. И именно на основании теснейшей связи сущности и явления ввёл категорию действительности. Можно сказать, что только сейчас и состоялся как Бог. Действительный Бог. И я опять задумался над вопросом о том, каким же образом соединены абсолютная реальность меня и мой способ самопознания. >>
Почему твой университетский курс философии — отстой
Сознательная провокация, вынесенная в заголовок, стала результатом обсуждений в сети, касающихся университетского курса философии. В его адрес сыпался немилосердный град критики. И давайте признаемся честно: было за что. С другой стороны, по большей части эти замечания касались не самой философии как таковой, а качества ее преподавания. Практически все участвующие в дискуссии сходились во мнении: то, будет ли сформирован у студента вкус к философскому знанию, практически полностью зависит от качества преподавания. >>
Сухомлинский о том, что нужно читать
А ведь книга — это возможность прожить в своей жизни ещё тысячу жизней, познать жизнь вообще всего человечества. Именно на нём — на опыте человечества, на любви, на творчестве — и была основана, в общем, простая и понятная педагогическая система Василия Александровича. Но простая и понятная лишь для того, кто считает человека высшей ценностью. >>
Я творю мир Часть 6. Рождение воспитателя
Итак, я впервые не послушался Платона (я же господь Бог, черт побери!) и теперь четко знал, какой должна быть моя дочь. Четко - это в смысле принципа ее жизни, явившегося мне во сне. Ее саму еще надо было сотворить. И в этом, как выяснилось в случае с ее матерью, я был полный профан. И потому, мне были нужны, просто необходимы философы для советов. Могучую силу разума Платона-Сократа я уже ощутил на себе, сотворив противоречие, сомнение, непослушание совету и непослушание непослушанию. Я определенно рос как творец. И чем больше я рос, тем больше мне требовалось мудрых советов, которые я мог бы подвергнуть сомнению. «Платон мне друг, но истина дороже»... >>
