Вернуться на главную страницу
De politica (О политике) Часть XXXIV «Вертер»
Часть I Часть II Часть III Часть IV Часть V Часть VI Часть VII Часть VIII Часть IX Часть X Часть XI Часть XII Часть XIII Часть XIV Часть XV Часть XVІ Часть XVІІ Часть XVIII Часть XIX Часть XX Часть XXI Часть XXII Часть ХХІІІ Часть XXIV Часть XXV Часть XXVI Часть XXVII Часть XVIII Часть XXIX Часть ХХХ Часть XXXI Часть XXIII Часть XXXIII
Утром тёплого дня 20** года неформальный туристический клуб пеших походов и любительского альпинизма из немецкого местечка *1 запланировал совершить подъём на одну не очень высокую вершину. Маршрут не обещал ни чрезмерного удобства, ни каких-то трудностей, требующих сложного снаряжения. Словом, предполагался подъём на одну из типичных вершин немецких гор, отличающихся небольшой высотой. Дальнюю прогулку туристы, как обычно, оправдывали фотографированием окружающих дальних видов и походными разговорами.
Цепочка участников туристического клуба с двухдневным запасом еды беззаботно растянулась по ведущей наверх тропе. Кто-то фотографировал утренние виды, кто-то изредка «искал эхо»2.
- Эй, Отто, на той скале кто-то сидит. Не мог же он попасть сюда раньше нас?
- Курт, достань, пожалуйста бинокль, если ты его ещё не используешь и посмотри, куда скажет Агнеса.
(Курт, посмотрев в бинокль в нужную сторону)
- Вынужден нас всех огорчить. Некто3 попал сюда намного раньше нас. Это дело полиции. Ему уже как несколько дней ничем не поможешь. Если остались какие-то следы, то лучше не рассматривать это [останки] вблизи и не походить,
Кто-то из туристов достал смартфон, прошёл несколько десятков метров вперёд, потом в обратную сторону по маршруту и, наконец, обнаружил наилучшую точку для связи «по столбикам». Выбрав экстренный вызов, он произнёс:
- Хало! Доброе утро! Я имею сообщение для Криминальной полиции. Запишите, пожалуйста, как найти место обнаружения чего-то, похожего на человеческие останки...
____
Часа через два после вызова к туристам подошли два сотрудника полиции и один медицинский эксперт. Проехать на то место было невозможно, поэтому последнюю часть маршрута они тоже шли пешком. Один из полицейских собрал у присутствующих координаты для связи. Другой попросил бинокль и, осмотрев останки издали, а потом передав бинокль медицинскому эксперту, пришёл к выводу, что никаких важных следов на местности не осталось, а, наверное, их и не было. Медицинский эксперт с первого взгляда через бинокль предположил, что с момента смерти прошло несколько суток.
Останки разлагались в сидячем положении на верхней площадке невысокой скалы, высота которой едва ли превосходила три человеческих роста. Погибший сам забрался на скалу. Однако спуститься с этой скалы было трудно для человека, совсем ничего не понимающего в альпинизме. Было похоже, что погибший знал эту особенность. Эксперт и полицейский поднялись на скалу, делая фотографии на каждом шагу и, наконец, после нескольких десятков снимков, осмотрели останки вблизи. Кода настала пора спускаться, им помогли советами альпинисты-любители, чем сократили время спуска. Извинившись, полицейские пригласили их продолжить маршрут. Задержавшись на четыре часа, туристы бодро навёрстывали отставание от своего примерного плана восхождения под разговоры о странных останках.
____
Можно предположить, что экспертиза одежды и обуви не выявила признаков волочения. Посторонних следов вблизи скалы не было обнаружено. Внешних травм у погибшего не было. Следы драк на теле отсутствовали. Вывод Криминальной полиции: погибший забрался на скалу сам и съел смертельную дозу какого-то препарата, после чего заснул и не проснулся. Погибшего легко опознали по банковской карте, на которой остались несколько евроцентов. Незадолго до смерти он положил снятые деньги в свой стол, чтобы там их точно нашли.
Немецкая Криминальная полиция могла считать дело занимающего наше внимание «Вертера» раскрытым. Типичное самоубийство от жизненной неустроенности (депрессии). Подлинность предсмертной записки была надёжно подтверждена двумя экспертизами. На погибшего не было оформлено страхование жизни. Не было выявлено чрезвычайного наследства, способного толкнуть на преступление. Не нашли хронических семейных или профессиональных конфликтов. Говоря словами полицейского жаргона, дело чистое и ясное.
Что касается немецкой политической полиции, в данном случае ведомства защиты конституции, то раскрытие имени трупа в полицейской базе данных сразу дало им сигнал. Как эти господа отреагировали на такой контекст появления известного им имени мы не можем знать. Более того, даже уверенную реконструкцию эмоциональной составляющей этой реакции мы не можем провести совсем не потому, что не знаем, кем был «Вертер» для немецкой политической полиции, а потому, что достаточно знаем о нём в общих чертах.
Чем же может быть интересен «Вертер» с точки зрения политического коммунизма и почему завершение его биографии так беззаботно попадает под внимание читателя? Почему ни для одной политической милиции Германии публикация сообщения о «Вертере» не может быть нежелательным событием? Для этого нужно углубиться в некоторые черты биографии погибшего, которые настолько же мало специфически немецкие, как использование алфавита со строчными и заглавными буквами.
Известно, что «Вертер» не был носителем каких-то исключительных тайн или артефактов немецкого политического коммунизма. Не был он также источником исключительной опасности для любой из немецких политических полиций. В противном случае он бы не занимал внимание читателя, а самоубийство было бы заменено нераскрытым убийством или хотя бы имитацией самоубийства. Но Криминальная полиция оказалась права, что самоубийство было подлинным, то есть самостоятельным и добровольным. Когда в Германии вступают в схватку политические полиции и политические милиции, то жертвы имеют совсем другие признаки. Вспомним то время, когда Гельмут Коль зачем-то решил попытаться избавиться от нескольких политических милиций, сильно не мешавших ни ему лично, ни стоящим за ним финансово-промышленным кругам. Потом он почему-то передумал. Никто уже не узнает почему, ведь едва ли стоит ожидать публичных высказываний по такому деликатному вопросу. Из, так скажем, обстоятельств того времени западные товарищи непонятно на каком основании вспоминают труп, который зачем-то выпил 11,5 литров «чистейшей альпийской воды»4. Читатель не должен заблуждаться, что решение после равно решению вследствие. Да и знал ли канцлер Коль об этом трупе? На фоне современных громких отравлений, вокруг которых собираются толпы английских, российских и американских шпионов, те немецкие события, по меткому замечанию одного западного товарища, цитировавшего Энгельса, представляют из себя «продукт отечественной промышленности под лозунгом «дёшево да гнило»». Шутки о том, что любой бак на 15 литров чистой питьевой воды является готовой отравительской лабораторией давно уже утихли в Германии.
____
Каковы те черты биографии «Вертера», которые заставляют считать его достойным читательского внимания? Вскоре после похорон расследование его биографии начала одна из немецких политических милиций. У туристов уточнили обстоятельства обнаружения останков, у родственников уточнили предсмертные настроения. Едва ли стоит повторять читателю, что признаков вмешательства политической полиции не было, как и причин для него. Тем не менее, архивное и вроде бы ясное дело оставляло, подобно «Вальдбахскому инциденту», некие белые пятна в мировоззренческой области.
За несколько лет до самоубийства «Вертер» был активистом одной из организаций немецкого политического коммунизма. Мы не будем называть эту организацию, чтобы читатель не подумал, что разгадка кроется в программе или кадровом составе данной организации, а то и просто в лозунгах. Ни в коей мере! Можно специально подчеркнуть, что относительно имевшихся и имеющихся «политических фриков» та организация была одной из наиболее благополучных в Германии.
Итак, «Вертер» выбрал соответствующую своим взглядам программу и, вскоре, стал работать в составе партии. Митинги, раздачи листовок, участие в «политических» изданиях и многие другие занятия закрутили «Вертера». Специально отметим, что деятельность той организации, где он работал, не была сконцентрирована вокруг выборов, чтобы читатель не думал об очевидных предателях дела коммунистического переустройства Германии. Сам «Вертер» не забывал задумываться о том, как его «политическая» активность относится к задаче содействия созданию социалистической Германии и социалистической Европы. Но глава местного комитета, ценивший соратников не только на словах, умело успокоил «Вертера» стандартным набором утверждений. Тем самым, он сохранил действующего активиста ещё на какое-то время, отложив спуск эмоциональной накачки.
Своеобразные катехизисы для поддержания глупого активизма есть в каждой организации политического коммунизма независимо от того, сильно или слабо давление теоретического коммунизма на бессмысленные ритуальные практики. Ведь смысл является функцией всякой деятельности, а не относительно обособленного теоретического коммунизма, представители которого не забывают крикнуть «Эй придурки, при чём тут коммунизм?». Да, смысл образуется во всякой деятельности как результат того, что каждый практический акт одновременно в одном и том же отношении производит как свои материальные, так и свои духовные последствия. А потому у самих участников коммунизма политического совершенно стихийно возникают те же самые вопросы, которые основательно проработал коммунизм теоретический. В случае «Вертера» пробуждение развитых форм классового сознания удалось отложить на несколько лет.
Спустя несколько лет «Вертер» обнаружил, что состоит в организации эксгибиционистов, где фальсифицируется формирование сознательности в классовом и политическом отношении, где нет уголков не только недоступных, но даже труднодоступных для политической полиции. Чтобы соотнести такую картину с задачей получения власти немецким пролетариатом не нужно обладать большими умственными способностями. Решения степенных уравнений, соответствующие кривые которых не касаются оси x, математики называют мнимыми. Так вот «уравнение содействия социалистической революции» для «Вертера» оказалось именно таким. Ни в каких действительных числах оно не решалось.
У нас нет и не может быть точной хроники, но примерно в это же время «Вертер» узнал о самообразовательных начинаниях в ряде крупных немецких городов. Конечно, речь идёт о теоретическом и политическом самообразовании. За два года до того «Вертер» начал неуклонно отсоединяться от политического коммунизма, пока совсем не порвал с ним под бытовым предлогом так, чтобы это не произвело ни малейшего шума. Смартфоны и публичные адреса электронной почты были осознаны «Вертером» как абсолютно бесполезные в коммунистической деятельности. А вот его лицо продолжало оставаться в первых десятках тысяч для сравнения в машинных залах централизованных систем видеонаблюдения, как минимум, Мюнхена, Кёльна, Гамбурга и Берлина.
И кто, спрашивается, довёл «Вертера» до такой бесполезности для коммунизма? Нам не известна вся его биография в деталях, но как целостность она едва ли является результатом большого числа таких решений, которые «Вертер» принимал не добровольно.
Есть свидетельства, что за несколько лет до смерти «Вертер» написал вступительный реферат на самообразовательные курсы. Их научный комендант того времени сейчас с трудом вспомнил детали (курсы прошло немало людей), но по фотографии смог назвать тему реферата и вспомнил, что реферат был тесным для слов, но просторным для мыслей. К сожалению, тему реферата западные товарищи отказались назвать.
Как сложилась дальнейшая судьба «Вертера»? Есть свидетельства, что он посетил несколько занятий «сократиков» в ближайшем крупном городе. Там он мог обнаружить, что ни смартфоны, ни публичные адреса электронной почты у товарищей вообще ни в ходу. Также было понятно, что большая часть присутствующих вообще ни разу не появлялась на каких-либо «политических» демонстрациях. Вскоре «Вертер», вероятно, почувствовал внимание политической милиции. Едва ли ему запретили посещение занятий. Да и каковы могли быть основания для этого, если с политическим коммунизмом он к тому времени расстался и, по всем свидетельствам, развивал свои убеждения в материалистическом направлении?
Роковой отсчёт был начат «Вертером», очень вероятно, ещё до посещения самообразовательных курсов. Посетив несколько занятий, «Вертер» мог обнаружить или свою полицейскую опасность для товарищей, или тождество своих размышлений с господствующей линией самообразования. Одним своим присутствием в случае полицейского вторжения или автоматическим выявлением маршрута на занятия через городское видеонаблюдение он мог угрожать дальнейшему успеху занятий. А в идейном отношении он мог найти только самые решительные подтверждения своим сомнениям в революционных перспективах немецкого политического коммунизма. Что именно вывело «Вертера» с курсов мы уже не узнаем. Намного более простой и информативной будет мировоззренческая реконструкция того этапа биографии «Вертера», который уже клонился к бесславному закату. Итак, было пробуждено понимание того, что, с одной стороны, политический коммунизм без каких-либо практических успехов, но с мировоззренческой беззаботностью и активизмом, а с другой стороны, - самообразование с реальным пониманием складывающейся ситуации или хоть с перспективами такого понимания. При этом тот, кто искренне отнёсся к политическому коммунизму как к средству общественного переворота, оказался полностью непригоден и даже вреден для дела реального продвижения пролетарского классового сознания как предпосылки реального переворота. Такая бесполезность, отнюдь не только в Германии, никак не зависит от названия и программы организации политического коммунизма. Акционизм и мировоззренческая беззаботность характерны для огромного количества организаций разнообразной направленности в пределах политического коммунизма и в его широчайших окрестностях. Необходимость следующей из этого антиленинской модели организации без теоретического в гегелевском и ленинском смысле самообразования и без политической милиции является общей для целого десятка стран Европы от Нидерландов до Эстонии и от Швеции до Италии. «Вертер», должно быть, не единственная жертва организационного разложения политического коммунизма. Легко отделался ОСОБА_1 из Львова5, признавший в итоге, что «ті мої вчинки стосувалися чого завгодно, але не праці із хоч якоюсь перспективою на користь комунізмові».
«Сократическое самообразование есть своеобразная взаимная духовная политическая милиция или действующая σωφροσύνη (софросыне6), тогда как политическая милиция есть своеобразное инженерно-практическое самообразование» - так выражает греческий товарищ ту мысль, которая начисто лишена организационного воплощения в политическом коммунизме большинства стран Европы. Вот та мысль, за незнание практической основы которой заплатил своей бесполезной для борьбы за коммунизм жизнью «Вертер».
Вертер-эффект
Рассматривая отзывы на очерк «Вертер» хотелось бы сразу уйти от рассмотрения проблемы оскорбления. Действительно, выводы неутешительные для членов Коммунистической Партии Польши и явно обозначающие, что коммунистических перспектив у их деятельности нет ни в практической, ни даже в мировоззренческой области. Теоретическую и организационную область в таком контексте не стоит вспоминать во избежание явных оскорблений. Очерк не является призывом ехать в горы на чешской или словацкой границе, запомнив летальную дозы какого-нибудь препарата. Попробуем доказать нежелательность такого варианта развития событий из обычных принципов политического коммунизма. Например, принцип экономии мышления, много лет господствующий в политическом коммунизме, позволяет надеяться, что никто в горы на словацкую границу не поедет. Многим представителям политического коммунизма не нужно физиологическое умерщвление, чтобы быть мёртвыми в общественном отношении. Тогда зачем оно может понадобиться? Лень и экономия мышления послужат нашим надёжным средством против «Вертер-эффекта». Велика ли разница, что бесполезный мировоззренческий и политический труп станет физиологическим трупом? С точки зрения борьбы за коммунизм, она мала до незаметности. Тогда зачем нужны какие-то лишние действия со скалами и таблетками? Нет, пусть лучше будет шанс на исправление. Например, товарищи подсказывают, что был один немецкий эксгибиционист, который проникся материалистической диалектикой и пропал без вести. А потом в * появился прилежный любитель * языка, попытавшийся организовать теоретическое и политическое самообразование по лучшим немецким принципам и непримиримо относящийся к эксгибиоционизму. Экономия мышления уж точно была решительно отброшена бывшим эксгибиционистом, благодаря чему он до сих пор жив. Мы ведь к ней никогда не призывали, поскольку она приводит некоторых своих сторонников прямиком на невысокую скалу.
Поэтому вопрос этической направленности о возможном повторении самоубийств стоит закрыть. Внутри политического коммунизма они столь же мало возможны, как пробуждение теоретического классового сознания, поскольку несовместимы с принципом экономии мышления. Эксгибиоционизм не просто несовместим с рациональным осознанием ситуации, он агрессивен по отношению к тем, кто открыл его природу, что можно видеть на примере Петра Иконовича.
История, послужившая величайшему немцу домарксовской Германии основой для разработки романа о Вертере, связана с немецким городом Вецлар, который известен теперь главной конторой одного крупного фигуранта рынка оптических товаров, в особенности объективов. Во времена написания романа о Вертере Вецлар был больше известен как место нахождения Имперского Суда, бывшего если не единственным постоянным политическим органом немецкого национального единства, то единственным из тех, что имел реальные, а не символические полномочия в повседневной жизни конгломерата государств на территории нынешней Германии. С канцелярской работой суда был связан прототип Вертера - Карл Вильгельм Иерузалем. Завершение его жизни, перенесённое веймарским энциклопедистом на бумагу довольно бережно, было обусловлено как конфликтами буржуазного выходца с канцелярскими крысами шляхетских титулов, так и обрывом развития любовной истории. У Гёте роман больше раскрывает последнюю сторону, тогда как наш «Вертер» больше никчёмен именно как личность, а точнее как коммунистический борец. Немецкие товарищи не собирали детальные свидетельства о давивших на «Вертера» обстоятельствах. Есть, как минимум, три версии, сообщённые товарищами и пытающиеся указать на дополнительный фактор самоубийства. Просто осознание своего ничтожества как эксгибициониста-активиста едва ли, в отрыве от прочего, могло подтолкнуть «Вертера» к последнему решению. По одной версии, его также уволили. По другой - он был выселен и принуждён к поиску новой аренды. По третьей версии, на самообразовании «Вертер» познакомился с «Шарлоттой». Именно третью версию мы попробуем реконструировать, ибо история получается простая и рациональная. Получив доказательства заинтересованности со стороны «Вертера», «Шарлотта», а она была не дура, раз принимала участие в теоретическом самообразовании, обратилась в политическую милицию. Кто-кто, а «Шарлотта» едва ли собиралась основать семейную жизнь на скользкой основе. Но, проконсультировавшись с какой-нибудь «Ханной» из политической милиции, «Шарлотта» получила неполную справку о том, что «Вертер» имеет десятки снимков в картотеке «политического дерьма» данной союзной земли. И в добавок, что он обнаружен на 20...70 демонстрациях, 40...90 раздачах листовок, что он нёс плакаты с такими именно надписями, что вёл эксгибиционистскую переписку по «политическим» вопросам. В итоге «Ханна» и «Шарлотта» приходят к выводу, что «Вертер» точно в списке обнаружения для централизованных систем видеонаблюдения и что он точно в специальной картотеке политической полиции. Что могло быть дальше? Дальше «Шарлотта» должна была не менее рационально выразить «Вертеру» своё мнение об отсутствии всяких личных перспектив для них, а то и напомнить ему, что для борьбы за коммунизм он теперь бесполезен. Не только в политическом, полицейском и техническом отношении «Вертер» загнал себя в тупик. Он ещё и разрушил свои личные перспективы эксгибиоционизмом и активизмом. Могла ли «Вертера» спасти эмиграция? Едва ли. Диапазон его личностных решений едва ли был шире диапазона «политических решений» в немецком «политическом» «коммунизме». Находясь на рельсах, ведущих в пропасть, он только ненадолго увидел карту и понял её полное совпадение с картиной окружающей местности. Спрыгивать нужно было намного раньше, а то и не запрыгивать вовсе куда попало.
Такова наша реконструкция третьей версии того, что подтолкнуло «Вертера» к последнему решению. Но могло случиться и так, что увольнение, поведение «Шарлотты» и осознание своего эксгибиоционизма действовали одновременно и вошли в резонанс. Теперь это не важно.
«Стоит ли опасаться подражательных самоубийств?» «Не желает ли автор самостоятельного сокращения численности Коммунистической Партии Польши?» - таковы пришедшие вопросы. Украинские товарищи прислали ссылку на фильм, свидетельствующий, что скотское безмыслие дошло кое-где до такой стадии, что совершение для некоторых даже подражательного самоубийства будет результатом непосильной умственной работы. Экономия мышления...
Кинематограф - великое искусство. Не понимая языка фильма, но вдумываясь в сюжет и всматриваясь в мимику, можно иногда испытать подлинное отвращение. За псевдосоциалистического школьника-активиста-эксгибициониста, главного героя фильма «Россия будет красной»7, можно не переживать, что он повторит судьбу Вертера. Для него будет большой трудностью просто разобраться в том, что такое «подражающее самоубийство», если он информирован о том, кто такой Вертер. Это не просто политическая линия, порождённая школой якобы в противовес окружающей действительности, это именно политическая культура на уровне сказки о короле Матьяше I8.
Нечего добавить к замечательным словам, присланным в ходе состоявшегося в начале мая обсуждения названого фильма рецензенткой из Германии9:
Aristoteles gibt eine andere Ursache an, warum Dinge, die wir in der Natur mit Widerwillen erblicken, auch in der getreuesten Abbildung Vergnügen gewähren; die allgemeine Wißbegierde des Menschen. (Аристотель называет ещё одну причину, почему вещи, на которые в действительности мы смотрим с отвращением, доставляют нам удовольствие в точнейшем художественном воспроизведении. Это - общая всем людям потребность в знании.) Wir freuen uns, wenn wir entweder aus der Abbildung lernen können, τι έκασον, was ein jedes Ding ist, oder wenn wir daraus schließen können, ότι όυτος εκεινος, daß es dieses oder jenes ist. (Мы радуемся, когда можем узнать по изображению вещи, что она собою представляет, или признать в этом изображении ту или другую вещь.) Allein auch hieraus folget, zum Besten der Häßlichkeit in der Nachahmung, nichts. (Но и отсюда, однако, не следует оправдание отвратительного в художественном изображении.) Das Vergnügen, welches aus der Befriedigung unserer Wißbegierde entspringt, ist momentan, und dem Gegenstande, über welchen sie befriediget wird, nur zufällig: das Mißvergnügen hingegen, welches den Anblick der Häßlichkeit begleitet, permanent, und dem Gegenstande, der es erweckt, wesentlich. (Удовольствие, проистекающее от удовлетворения нашей потребности в знании, лишь мгновенно, и отношение его к изображённой вещи случайно и несущественно; напротив, неудовольствие, возбуждаемое в нас отвратительным, - постоянно и притом существенно связано с предметом, его возбуждающим.) Wie kann also jenes diesem das Gleichgewicht halten? (Каким же образом могут они уравновесить друг друга?) Noch weniger kann die kleine angenehme Beschäftigung, welche uns die Bemerkung der Ähnlichkeit macht, die unangenehme Wirkung der Häßlichkeit besiegen. (Лёгкое ощущение удовольствия, получаемое нами при нахождении сходства, ещё менее способно пересилить неприятное действие на нас отвратительного.) Je genauer ich das häßliche Nachbild mit dem häßlichen Urbilde vergleiche, desto mehr stelle ich mich dieser Wirkung bloß, so daß das Vergnügen der Vergleichung gar bald verschwindet, und mir nichts als der widrige Eindruck der verdoppelten Häßlichkeit übrig bleibet. (Чем более сравниваю я изображение отвратительного с самим предметом, тем сильнее возбуждается во мне это чувство так, что удовольствие от сличения скоро исчезает и остаётся только неприятное впечатление от вдвойне отвратительного.)
____
1 Этот географический пункт не совпадает ни с одним ранее упоминавшимся в прошлых очерках - WP.
2 Имена туристов не имеют никакого значения в контексте последующих событий. Прямого отношения к немецкому коммунизму у упомянутых людей не было. - WP.
3 В оригинале немецкая безличная форма - Пер.
4 Фраза из коммерческой рекламы того времени - Ред.
5 Уголовному процессу по делу этого бывшего студента Львовского университета был полностью посвящён один из предыдущих очерков этой серии - Ред.
6 Этот термин из классических произведений греческой античности едва ли можно удачно перевести на славянские языки. Он означает чувство соразмерности в единстве разумной и телесной жизни человека, соразмерность умственных и нравственных усилий, соразмерность личного отношения к обществу как целому и т. д. включая как моменты и рассудительность, и целомудрие - Пер.
7 Занятный, нетипичный для Польши или Германии, случай, когда правда о политическом коммунизме открыто используется для антикоммунистической пропаганды - WP.
8 Матьяш I (в польском оригинале Мати́уш I, однако эта форма имени совсем не известна российскому читателю в отличие от венгерского эквивалента) - выдуманный главный герой популярного цикла польско-язычных произведений для детей авторства известного педагога Януша Корчака (Janusz Korczak). Описывая подростковые годы царствования Матьяша I, автор сказки подчёркивает волюнтаристский характер его политики, игнорирование жизненных интересов широких слоёв народа, полное рассогласование масштабов и характера целей и средств, сильное подчинение стихийности - Пер.
9 Эти слова происходят из труда Готхольда Эфраима Лессинга «Лаокоон, или О границах живописи и поэзии». Найденный для восточного читателя перевод не очень высокого качества и местами расходится с немецким оригиналом. Поэтому перевод приводится в сравнении с оригиналом - Пер.
