De politica (О политике)

2015-09-13  Włodzimierz Podlipski Версия для печати

Обещания

Смерть украинского политического коммунизма давно не новость. Я решил вскрыть труп и определить причину смерти, которая подозрительно похожа на суицид. Какой орган и почему убил весь организм? Об этом и будет настоящий очерк, в котором будет и протокол вскрытия, и репортаж с судебного процесса по подозрению в убийстве одним из органов большинства остальных.

Обнаруженная логика смерти украинского политического коммунизма меньше всего специфична для Украины. В попытке раскрытия этой логики - интерес для тех, кому украинский язык не является родным. О соединении революционной традиции и революционной теории, которое относится к логике жизни, а не смерти, говорить нужно будет отдельно. Как и о классовом анализе, которого в этой первой части почти не будет. Потому что на скелете показанных логических категорий пока ещё нет мышц борющихся масс. Тут дело будет состоять не в том, чтобы определить, кто есть в нашей тёмной комнате (обществе) и кто самый революционный, а в том, где из неё выход. После того, как выход будет обозначен, вдумчивым читателям Ленина не составит большого труда в уме нарастить на нашем гносеологическом скелете классовые мышцы. А как и когда они смогут фактически нарасти — предмет отдельного разговора. Перед классовым анализом наличной и прошлой исторической конъюнктуры хорошо бы для начала чисто логически разобраться в том, как можно политически жить, когда единственной повсеместной политической логикой является суицид. Вопрос этот совсем не праздный и заслуживает пристального внимания.

Часть I

Коммунизм политический и теоретический. К постановке проблемы. Протокол судебного процесса.

Так, ми раби, немає гірших в світі!
Феллахи, парії щасливіші від нас,
Бо в них і розум, і думки сповиті,
А в нас вогонь Титана ще не згас.

Ми паралітики з блискучими очима,
Великі духом, силою малі,
Орлині крила чуєм за плечима,
Самі ж кайданами прикуті до землі.^[1]

Леся Українка.

Товаришці на спомин. (1896)

Вопрос о серьёзном отношении ко всему комплексу общественных преобразований, связанных с коренным изменением отношений собственности, затрагивает не только теоретическую проблему рациональной достоверности прогноза. Влияние серьёзного отношения к некоторой общественной практике на её результативность — это вопрос чисто практический. В нашем случае рассматривается целевая практика партии нового типа — ликвидация классов. Для резкого упрощения рассмотрения от этой целевой практики стоит абстрагировать её необходимую предпосылку — взятие политической власти. К сожалению, уже применение этого первого логического фильтра оставит после себя величины, ничтожные с точки зрения политического влияния. Поэтому проблема политического коммунизма почти целиком уместится в проблему отношения к получению полной политической и экономической власти.

«Отношение политического коммунизма к коммунизму теоретическому» есть формулировка, изрядно отдающая схоластикой. Поскольку современный коммунизм по своей методологии является монистическим и опирается на материалистическую диалектику, то раздвоенность коммунизма на теоретический и политический сама нуждается в объяснении и в понимании того, где основа, а где другое-себя этой основы. Но сначала об ущербности. Коммунизм, как известно, движение практичное и связанное с практичным подходом к своей жизни со стороны миллионных масс. В чём ущербность теоретического коммунизма? Что его практичность неизвестна именно тем, кто её вызывает к жизни. Хороша ли эта ущербность? Ничего хорошего в ней нет. Отсутствие широкой практики — это очень плохая закалка для теории. А какова ущербность политического коммунизма? А политический коммунизм (каким мы его видим, например, в Польше, Чехии, России, Латвии, Молдавии) — это вообще не коммунизм. Чтобы понять это, нужно разобраться в соотношении понятий революционности и политической революционности. Понятие политической революционности включает в себя практику, направленную на ликвидацию данного политического устройства, причём, в силу своей нацеленности на успех, практику, абстрагированную от конкретных ее выразителей. Революционность в собственном смысле исследуется гносеологией, где она понимается как совпадение изменения обстоятельств и изменения мышления.^[2] С гносеологической стороны революционность — это сращенность порождения и употребления идеального, воплощённая практичность или успешная в своей целостности и всеобщности практика. Эту успешность во всеобщности и целостности стоит выделить специально, ибо именно она отвечает за возможность удержания власти^[3], за то, что становление удерживается вместе с целью. «Ибо суть дела исчерпывается не своей целью, а своим осуществлением, и не результат есть действительное целое, а результат вместе со своим становлением; цель сама по себе есть безжизненное всеобщее, подобно тому как тенденция есть простое влечение, которое не претворилось еще в действительность; а голый результат есть труп, оставивший позади себя тенденцию».^[4]

А что же в политическом коммунизме? Поскольку он ещё политически революционен, он оторван от целостности. Не секрет, что политическая популярность/влиятельность, повсеместно — от Лабы до Енисея — провозглашается важнейшей целью политического коммунизма. И это в нашу то гнилую эпоху! Тем самым из критерия практичности убирается целостность и сводится до политической революционности, следовательно монистический критерий истины подменяется прагматическим, который по определению ориентирован на маленький уголок практики, на частную практику (публичной политики), а не на целокупность. А что имеем? Потеряны годы и миллионы человеко-часов, за которые можно было научить тысячи людей самостоятельному мышлению на уровне логики «Капитала»! Эти тысячи смогли бы при подходящих условиях пробудить миллионы, а образуйся эти условия сейчас, миллионы будить некому. Десятки не могут будить самодеятельную активность миллионов, ибо не смогут её достаточно быстро осознавать и поправлять в небольших, но решающих для успеха практического дела акцентах. Политический уклон в коммунизме уничтожил коммунистическую политику. Это не только ретроспективный вывод из истории падения народной демократии в Западной Европе, но и современный вывод из самого современного положения, хотя предупреждения о подобном сценарии были сделаны давно. Вот против чего предостерегали около 90 лет назад:

«Иные думают, что ленинизм есть примат практики перед теорией в том смысле, что главное в нём – претворение марксистских положений в дело, “исполнение” этих положений, что же касается теории, то на этот счёт ленинизм довольно будто бы беззаботен. Известно, что Плеханов не раз потешался над “беззаботностью” Ленина насчёт теории и особенно философии. Известно также, что многие нынешние практики-ленинцы не очень милуют теорию, особенно ввиду той бездны практической работы, которую вынуждены они нести по обстановке. Я должен заявить, что это более чем странное мнение о Ленине и ленинизме совершенно неправильно и ни в какой мере не соответствует действительности, что стремление практиков отмахнуться от теории противоречит всему духу ленинизма и чревато большими опасностями для дела».^[5]

Это из столетней дали. В нашем процессе над политическим уклоном в коммунизме это будет выступление прокурора. Обвинитель — молодое поколение украинского политического коммунизма, представители которого поставлены в состояние полной моральной и физической подавленности Донбасской войной и связанными событиями вообще, а в особенности прошлыми поколениями политического коммунизма. Обвинитель констатирует смерть украинского политического коммунизма и прострацию в отношении понимания окружающей исторической действительности. В связи с лжевыбором «между ЕС и ТС» и наступившим помрачением сознания тех, кто провозгласил своей обязанность его прояснять, обвинитель из молодёжи характерным языком политического коммунизма заявляет: «потрібно міркувати тверезо та критично, виробляти у собі холодний та незасмічений стереотипами й іншим інформаційним сміттям розум, не піддаватись на провокації, а також вміти аналізувати та фільтрувати потік інформації, відділяючи правду від брехні. А ще, звичайно ж, читати твори видатних геніїв свого часу, таких, як Ленін, Маркс, Енґельс та інші великі марксисти. Справжній комуніст має бути освіченою та свідомою людиною. Як казав великий геній свого часу Володимир Ленін: "Вчитися, вчитися та ще раз вчитися"».^[6]

Выслушаем теперь свидетелей. Вот признание ещё одного из украинских политических коммунистов, кто (в отличие от обвинителя) успел связать себя с формальной политической партийностью:

«Нынче с красными знаменами по демонстрациям и митингам не походишь, да и идти особо некуда — памятники Владимиру Ленину давно сброшены с постаментов. Ставить красные агитпалатки на улицах и раздавать из них партийную прессу, а также собирать подписи под различными петициями — тоже вряд ли получится. И ЭТО ХОРОШО.

Вышеперечисленными деяниями, перемежающимися частыми партийными собраниями, вплоть до середины 2014-го года занималось большинство членов Коммунистической Партии Украины (а таже в меньших масштабах — других украинских политических партий, у которых на знаменах — красный цвет). Итоговый результат всех прежних кампаний по состоянию дел на конец 2014 — начало 2015 гг. — нулевой. Теперь действовать по-старому стало невозможно, для пресечения такой деятельности сформированы и успешно действуют по всей территории Украины особые отряды вооруженных людей, не обременённые демократическими законами и моралью. Следовательно, мы, политические организации, взявшие на себя ответственность авангарда общества, ранее делали что-то не то и не так».^[7]

Итак, «результат всех прежних кампаний по состоянию дел на конец 2014 — начало 2015 гг. — нулевой». В этом прав автор. Ужасает в этом признании только то, что начало безрезультатности этих «прежних кампаний» можно спокойно отнести ко временам либермановщины и в цитированной фразе обнаружить признание полувекового провала. От какого наследства мы отказываемся? От имущества церковного паука! Из всего общественного здания совершивший в последние годы суицид политический коммунизм оставил нам не так уж и много кроме наших тел: микроскопические запасы чего-то там в уголке под потолком.^[8]

Максимка, рецензент одной из моих прошлых статей спрашивает: «Далее... Может политический коммунизм в РФ должен потерпеть полное поражение, чтоб потом победить?» Логика бесспорная. Данную политическую вовлечённость в данную политическую ситуацию надо уничтожать. Дело конечно не просто во фразе, а в становлении, связанном с результатом. Уничтожать надо не политическую вовлечённость (в любой форме), и не политическую вовлечённость в такую политику (эпохи для деятельности не выбирают). Уничтожать полностью надо такую политическую вовлечённость. А это самое подразумеваемое существенное качество политической вовлечённости заключается в её политической ограниченности, политическом профессиональном кретинизме. Политическая ограниченность, как и любая другая, в гносеологии есть предпосылка разрушения монизма а в практике это приводит к краху всеобщего^[9] преобразования. «Больше политической популярности — меньше шанса на успех». Неприятная логика? Увы, это не логика выхода, а просто логическое доведение до противоположности логики того самого политического коммунизма. Логика сохранения целостности важна для субъективного (а через это — объективного) сохранения коммунистической перспективы, но её простая проекция в мир современной практики — это секта. Неприятный вывод для читателей «Что делать?»? Несомненно, но увы, вывод действительный. Стремление избежать политической популярности в такой политике — тоже не выход. Дело в том, как из секты получить партию нового типа. Первой предпосылкой этого является понимание масштаба стоящих задач во всей их сложности, или — полнейшая деидеологизация. В противном случае политический коммунизм обречён на круговорот восстановления своих структур, где восстановления разделяются между собой суицидами, похожими на наблюдаемый сейчас.

Круговорот политических суицидов — это не просто страшилка от «убогих пасынков гегельянщины», это самая что ни на есть действительность. Это действительность той части освободительного движения, которая абстрактно отрицает партийную форму организации. Политика вне партий — это конечно полный постмодернизм, если не принимать за истину официальное польское определение политической партии, под которое партия нового типа не подходит.

В заочном суде над политическим коммунизмом мы выслушали свидетеля, который прочно держится за политическую форму организации. И это правильно, потому что хотя в современности эта форма ни на что ни годна, но в перспективе обойтись без неё невозможно. И такие люди как наш первый свидетель, имевшие дело с этой формой организации (пусть и выпотрошенной) будут немного полезны. Он явно намекнул, что надо бы лучше понимать то, что происходит вокруг, и к этому пожеланию мы вернёмся ниже. А пока будет интересно заслушать следующего свидетеля, который более откровенен и понимает, что по итогам показаний сменит статус на обвиняемого. Это тоже по сути политический коммунист, но такой, который абстрактно отрицал партийную форму организации. Отрицание политической партийности — это в наше время, увы, тоже политика.

Показания будет давать Андрій Мовчан в статье «Мої обкусані лікті» (тоже не новой, но касающийся суицида украинского политического коммунизма), которая в своё время стала широко известна в Польше. Тогда все имеющие возможность читали статью на языке оригинала, потому как быть обвинённым в патриотизме желающих не было. Была шутка, что те, кто не знал украинского, тоже делали вид что читали, но если у читателя проблема с пониманием украиноязычных показаний, прошу его приложить усилия для автоматического перевода, потому что в России подобные показания почти наверняка переводить не станут (причины должны стать понятны после ознакомления). Итак, вот наши извлечения из указанной статьи, в основном повторяющие порядок мыслей автора.

Обращаю внимание читающих эти строки на тот порядок, в котором наш свидетель предполагает преодолевать свои ошибки. Он предлагает каждому начать с себя и перед тем, как заниматься политическими процессами, иметь всё-таки революционную теорию. Тоже самое предлагает и первый свидетель, который в нашем заочном процессе начал даже косвенно цитировать и обвинителя, и прокурора:

«Перед нами встает проблема выбора кратчайшего пути сквозь колоссальные объемы всего культурного наследия прошлого. Такие пути уже проторены энтузиастами, нужно лишь набраться терпения и пройти по ним — читая книги, прослушивая аудиокниги, просматривая видеопередачи, критически продумывая и обсуждая каждую «ступеньку» постижения с товарищами. На этом пути наступает момент, когда сам делаешь выводы и принимаешь решение, что делать дальше. Мой вывод на данный момент: необходимо Новое Просвещение. Наследие Маркса, Энгельса, Ленина и их многочисленных последователей следует упорядочить, развить в направлениях, требуемых текущим моментом, придать не только готовым результатам, но и революционным методам, выработанным в ходе их получения, максимально популярную форму без утраты основного содержания, распространить в максимально широких народных массах. Сегодня количество свободного времени у рабочих, доступ в информационным и коммуникационным возможностям Интернет позволяют вести эту деятельность самостоятельно, не полагаясь на одну только прослойку интеллигенции.»^[10]

***

Выступления свидетелей закончены. А что же обвиняемые в политическом профессиональном кретинизме? Политические здания, построенные инженерно-архитектурными командами, не знавшими, куда и какую нужно закладывать прочность, продолжают разрушаться с завидной периодичностью. Удивительно, но для тех, кто спасся из-под очередных завалов, спасение не служит доводом в пользу изучения и систематизации своего и чужого строительного опыта. Между тем «строители партий» нанесли и продолжают наносить очевидный вред польскому коммунизму уже тем, что отвлекают на работы сомнительной результативности достаточно крупные для польского (и украинского, надо думать, тоже) освободительного сообщества силы. Мы ещё исследуем позднее место типичной мотивации «строителя партий» в становлении мотивации сознательного выразителя совершающегося движения. Но пока стоит заметить, что эпоха, когда уход из теоретического коммунизма в строительство партий может привести к ненулевому результату, от нас ещё далека. Поэтому абстрактно можно относится благожелательно — пусть уходят, ведь когда-нибудь у них будет успех, но конкретно в наших условиях — это скорее признание своей педагогической ущербности и согласия на обескровливание движения, согласие на его лишение развитых форм теоретического сознания, ибо сознание есть такое же коллективное дело как формирование политической организации. И кустарничество в теории не менее вредно, но более опасно, чем в политике.

____

теория политика