Вернуться на главную страницу
De politica (О политике). Часть XIX. О формах местной самообразовательной работы к востоку от Одры
Разобрав в предыдущем очерке проблемы целеполагания, можно предполагать, что, сводя цели к частным формам, товарищ Лебский будет точно так же сводить чисто технические формы работы к реализации этих частных целей. Но обнаруживаемая из полемической направленности высказываний в разбираемой статье организационная ситуация не так безнадёжна. Она намного хуже самых пессимистических гипотез хотя бы тем, что даже организация тех самых частных форм почти не продвигается. Характер выставляемых товарищем Лебским неназванным оппонентам возражений исключает организационные формы, пригодные даже для тех самых заявленных им ранее частных целей. Почти все «типичные ошибки кружковой работы» относятся к куда менее развитым организациям, чем те, которые способны не только наладить внутренние функции, но и продвинуться в побочных сферах. Указанная неразвитость касается как численности, так и мыслительных навыков или, проще говоря, ума.
С точки зрения того, как видится ситуация из Польши, российское теоретическое и политическое самообразование состоит не из тех организаций, которые могли бы образовать Международную социально-революционную партию «Пролетариат» или Союз борьбы за освобождение рабочего класса. Нет, по своим организационным, а, главное, теоретическим параметрам ни на что подобное российское самообразование (точно так же, как польское и белорусское) не способно. В этом очерке, подходя к тезисам товарища Лебского более критически, чем в предыдущем, мы попробуем развернуть организационную картину российского теоретического и политического самообразования. Доказываемый вывод состоит в том, что картина современного российского теоретического и политического самообразования примерно соответствует (в теоретическом и организационном отношении) самообразовательным клубам того типа, который существовал в Польше до Эдварда Дембовского, во Франции до Дени Дидро, а в Германии до Готхольда Лессинга.
О местных формах самообразовательной работы в контексте политических задач
Помещённый вывод об организационном состоянии российского самообразования, который почти без натяжек применим к в ситуации в Польше и Белоруссии, может казаться кому-то оскорбительным или крайне пессимистическим. Но Гегель настаивал, что каждый исторический акт нужно соотносить с контекстом. А он состоит в том, что Словакия, Литва, Эстония и Чехия не имеют даже подобных форм свободной самоорганизации. То есть все квазисоциалистические и квазикоммунистические круги этих стран организованы вокруг иллюзий, что, с точки зрения расширения движения, крайне нерезультативно, а, с точки зрения социальной революции, просто бессмысленно. Потому одна из международных задач самообразования состоит в том, чтобы выработать такие организационные формы, которые будут в названных странах известны и которые смогут там прижиться в наличной, более чем безрадостной обстановке. Поэтому почти все выставленные товарищем Лебским «типичные ошибки кружковой работы» нужно относить не столько к городам с многолетней традицией самообразования (Познань, Берлин, Варшава, Вроцлав, Кёльн), сколько к ситуации на воеводствах и в тех странах, где систематическое самообразование отсутствует. Тогда эти ошибки могут быть поняты как объективные трудности, к преодолению которых можно и нужно подготовиться. Итак, приступим.
Вторая «типичная ошибка кружковой работы» от товарища Лебского: «Один кружок для всех». Какая грубая уравнительность господствует на польских воеводствах, - мог бы нас упрекнуть разбираемый автор! Ведь «... приходят люди с разным образовательным уровнем и интеллектуальным багажом, поэтому крайне глупо сажать всех за изучение первого тома «Капитала». Нужно ранжировать кружки по задачам и уровню подготовки членов кружка». А то вот ведь невоспитанные немцы и поляки лаптем щи хлебают! Ошибаются ведь, когда в каком-нибудь Белостоке, Радоме, Бытоме или Ольштыне организовывают общий курс на всех, хоть этих всех лишь 5-7 человек "от пионеров до пенсионеров".
Конечно, общие занятия «всех тех, кто есть», едва ли можно считать эффективной или желательной практикой. Увы, практическое решение этой проблемы тоже оказывается за пределами поля обозрения товарища Лебского. А именно, образование проблемных групп из товарищей, представляющих разные местности, сильно облегчается наличием сети недоступной для политической полиции текстовой и звуковой связи. Но имея в виду такую немецкую перспективу, переносимую сейчас в Польшу (после обновления art. 256 KK RP), важно также понимать, что отказаться от форм живого присутствия нигде в Европе не удалось. Ибо, поскольку речь идёт о самообразовании, никакое административное и формальное единство в принципе невозможно. Полной глупостью является на данной стадии движения введение обязательной отчётности, формуляров, циркуляров и прочих документальных потоков. Эти полезные инструменты предназначены как для другой численности, так и для другого уровня единомыслия, то есть для более выраженной способности критического мышления, развитой в каждом товарище.
Необходимость живого присутствия опытных товарищей на воеводствах сейчас во многом обусловлена тем, что образующий критическое мышление сократический элемент самообразовательной работы едва ли может быть массово и удачно обращён в формы текстового или звукового теоретического опосредствования. Ведь то, что Сократ не оставил письменных результатов, не является исторической случайностью. Всё же это не значит, что сократический элемент работы не может быть воплощён в текстовом или звуковом сеансе. Просто у нас ещё всё впереди в отношении поиска способов порождения критического мышления через сиюминутную переписку или через сиюминутный разговор на большом расстоянии. Причём речь идёт как о необходимости расширять в Польше область применения затрудняющих вмешательство политической полиции технических средств, так и о подъёме общего теоретического уровня с тем, чтобы умелых практиков сократической диалектики было больше и они лучше охватывали воеводства.
Ошибка №3. «Отсутствие дисциплины, отчётности и превращение кружка в тусовку». И ты, видать, товарищ Лебский побывал то ли в Ольштыне, то ли в Радоме, то ли в Белостоке или Бытоме. Ведь это там «Учебные собрания превращаются в говорильню и тусовку друзей из общей компании».
Реальные проблемы, стоящие за указанным товарищем Лебским дефектом, весьма обширны. Как ни странно, они во многом порождены неспособностью найти своё место в общих функциях международного и местного освободительного сообщества. То есть, эти общие функции и их текущая конъюнктура только-только познаются и притом, почти неизбежно эмпирически. А ближайшая эмпирия выводит нас на нездоровую среду местного захолустья. Вопрос непрерывного общеобразовательного, политического и теоретического усовершенствования имеет, с одной стороны, ограничения в умении хорошо поставить дело и, с другой стороны, общие ограничения общественной среды. Так, в иной общественной среде уже просто не быть склонным к алкоголизму является чем-то близким к пределу личностного совершенства. Опыт самообразования в Польше свидетельствует, что мало где достигались даже вполне доступные в данной общественной среде (то есть в захолустьях) пределы общеобразовательного, политического и теоретического усовершенствования. Наиболее гнетущую роль в польской провинции играет отсутствие качественных программ. Вторым по значимости фактором неудач в интеоретизации местные товарищи обычно объявляют упадок педагогической техники, доведённый до неспособности вести теоретико-педагогическую работу сократическим способом. Поэтому распространение лучших практических достижений античной диалектики (как основы всех позднейших диалектических форм мысли и действия) является той основой, на которой только и возможен успех на воеводствах. Притом речь идёт не просто об успешном освоении программы по материалистической диалектике, а о выводящихся из этого политических перспективах на воеводствах. В этом смысле централизационные самообразовательные группы могут только выработать подходящую программу и непрерывно поддерживать поток напряжённой мысли, побуждая провинциальных товарищей практически освоить сократическую диалектику. Именно после этого доведённая до чувственной достоверности теория может порождать твёрдую внутреннюю дисциплину, характерную для всякой развитой работы, связанной с человеческим развитием, в противоположность развитию вещей за счёт человека.
Что касается формы отчётности, то она первоначально может быть почти любой в широких пределах. Это и направление делегатов на пока что не запрещённые в Польше конференции по научному коммунизму, и обмен опытом с инспекциями на соседние воеводства, и международные поездки и консультации в академических кругах, и попытки выступить преподавателем-ассистентом в новообразованных кружках. Словом, подойдёт всякая сфера, где происходит испытание теоретических знаний, полемической способности и выводящихся из этого организационных навыков. Во всяком случае, под отчётностью должно понимать всё что угодно, кроме формального документа. То есть любое элементарное объективное испытание внутренних сил каждого товарища, которое направлено своей чувственной достоверностью именно на его поведение как участника самообразовательного сообщества. Такое элементарное объективное испытание, прохождение которого можно рассмотреть в дальнем и ближнем товарищеском кругу.
___
Неприятно осознавать сколь неразвита в нравственном, педагогическом и теоретическом отношении та ситуация, которая требует от товарища Лебского замечать: «Однако организация кружка не должна превращаться в формализованное партийное занятие1». Это замечание может быть порождено только наблюдением особо бесполезной организационной формы: кружка вблизи организационных остатков политического коммунизма2. Собственно. по причине более формальной связи и связанности с административными обязательствами, такой кружок обычно не может обеспечить должного идейного и практического сплочения, должной свободы объединения и размежевания. Потому такой кружок не имеет политических перспектив и является шагом назад относительно кружков, возникающих из разрозненных элементов разложения политического коммунизма, уже питающих отвращение к неэффективным и превращённым формам «идейного» и «политического» «единства». Это вполне понятный вывод, для всякого участника самообразования из стотысячных городов, но на воеводствах ещё четыре года назад велась ожесточённая борьба между «самообразованием» вблизи политического коммунизма и самообразованием, которое не ставило никаких административных и иных преград своему развитию. Угадайте в чью пользу высказывается товарищ Лебский: «Кружок должен не замыкаться сам в себе, а активно взаимодействовать с окружающей социальной средой. Только в таком случае мы можем ожидать, что из кружков выйдут люди с широким кругозором и развитыми навыками коммуникации, а не зашоренные догматики». Так-то! А потом выясняется, что в польской политической истории этого десятилетия «люди с широким кругозором и развитыми навыками коммуникации» потерпели поражение от «зашоренных догматиков», которые образовали Объединение Марксистов Польских. А более десяти лет назад в западных воеводствах Польши «люди с широким кругозором и развитыми навыками коммуникации» потерпели ещё более позорное поражение от организаторов контрабанды немецкой коммунистической литературы, которые плевать хотели на весь этот политический эксгибиоционизм3, завершившийся процессом над членами КПП, и политический активизм, завершившийся организационным разложением той самой КПП.
Результат противоборства между «самообразованием» вблизи политического коммунизма и самообразованием, которое не ставило никаких административных и иных преград своему развитию, теперь хорошо известен. Где те «самообразователи» из разложившегося «Комсомола», которые ездили несколько лет назад в безумный литовский квазимузей Грутас? От них не осталось не только организационных структур, но даже сайта, где публиковалось это сообщение! Собственно в самоопределении этой организации верным оказалось только то, что это некая организация молодёжи. Однако сказать, что имел место коммунистический союз молодёжи или коммунистический союз молодёжи в отношении этой более несуществующей тусовочной группировки было нельзя.
Во всех частях продолжаемой серии очерков была попытка сориентировать читателей из подобных сообществ, что нужно уже сейчас искать иные организационные формы, чтобы не утонуть бесследно в тёмных водах Леты. Чтобы не провести бесполезно многие годы своей жизни в совершении попыток сделать то, что выбранным способом в принципе не может быть совершено. Фрезеровщик не выбирает всех свойств, которые заложены в поступающем материале. Но совмещая его с правильно подобранным инструментом он может достигнуть нужного результата. Почему же в политических вопросах такую логику решительно отвергают (в пользу своих желаний без опробования, наладки и подбора инструмента) товарищ Лебский и многие сторонники политического коммунизма?
Тяжело без иллюзий! Жить под руководство какой-никакой идеологии намного проще, чем оказаться с историческим процессом из неудержимых стихийных сил «vis-a-vis», «вока на вока». Эта утрата иллюзий в современной обстановке столь страшна, что какие-то успокаивающие политические рецепты типа активизма выглядят куда менее страшно. Жизнь без иллюзий столь страшна, что даже приводящий к уголовному процессу активизм менее страшен. ОСОБА_1 охотно подтвердил бы (до мая 2015 года), что лучше простенькие политические рецепты (и не важно, что они не работают), чем жизнь без иллюзий. То, что незатейливые рецепты уже завели в тупик и не думают показывать никакой результативности, это большая, но в нашем обществе, увы, вполне допустимая плата за успокоение и псевдорационализацию. И эту плату готов платить не один только ОСОБА_1. Впрочем, куда движется всё наше общество, допускающее такую псевдорационализацию - это тоже всем хорошо известно. В этом отношении даже большинство буржуазных идеологов не имеют иллюзий, споры идут только о формах и масштабах катастрофы.
В эпоху подъёма современного промышленного капиталистического хозяйства автор «Капитала» замечал в этом произведении, что более развитая страна демонстрирует в известном смысле будущее менее развитой, которая в новых условиях пройдёт очень похожие стадии общественного преобразования. Теперь мировой капитализм находится в упадке, который, уже как десятилетие, не может перейти даже в осторожное наращивание денежного оборота. Потому в этих условиях менее хозяйственно развитые страны, в известной мере, показывают более развитым их будущее. Для нашей части Европы такое будущее показывает Украина, а именно в политической сфере «пришельцем из будущего» является ОСОБА_1. За последние три года этот вывод подтвердился эмпирически в польских и российских политических преследованиях. Чтобы не понять это нужно, самому быть таким, каким ОСОБА_1 был до мая 2015 года.
О «гениальных идеях»
Некоторое недоумение в Польше вызывает странная полемика, где товарищ Лебский спорит с какими-то неназванными российскими оппонентами, руководствующимися весьма необычной логикой:
«Крайне часто <изоляция членов кружка от окружающей политической действительности> является следствием идеи «коммунисты ничего не могут из-за отсутствия хорошей теории», что является только отчасти верной мыслью. Из данного тезиса у некоторых кружковцев следует вывод - нужно стать просвещенными марксистами, родить из глубины своего духа гениальную идею или совокупность идей и таким образом преобразовать действительность».
Признаюсь, такая постановка вопроса с «гениальной идеей» на нашем берегу Буга неизвестна. В Германии и в Польше роль теоретического самообразования трактуется в смысле понимания общественной механики и тех областей деятельности, где небольшими силами уже сейчас можно значительно осложнять жизнь буржуазии или политической полиции. То есть тех небольших областей, где возможно расширенное воспроизводство антибуржуазных тенденций организационного, политического и теоретического плана (именно в таком порядке). По словам одного немецкого товарища, «механика кружка должна породить то небольшое твёрдое тело, которое сможет заклинить отдельные побочные шестерни буржуазии или хотя бы её политической полиции. Вне этой перспективы обездвижить приводной вал и сломать весь механизм классового угнетения будет просто нечем». Потому перспектива кружка должна быть тесно увязана с характером стоящих политических задач, на что было указано в прошлом очерке.
Снова о революционности
Несколько лет назад (Часть X) было приятно спорить с товарищем Денисом по вопросу революционности. Всегда приятно встретить изложение точки зрения обыкновенного марксиста по этому вопросу, тем более, что тогда она была нам изложена с другого берега Буга. По той полемике видно, что никто не отрицал тесную связь понятия революционности с опирающимся на объективные законы материального мира решением наиболее острых проблем современности. К сожалению, товарищ Лебский определение революционности связывает преимущественно с политической революцией, а не с «совпадением изменения обстоятельств и мыслей действующего человека». В самом начале первого очерка из продолжаемой серии отмечалось: «Понятие политической революционности включает в себя практику, направленную на ликвидацию данного политического устройства, причём, в силу своей нацеленности на успех, практику, абстрагированную от конкретных его выразителей. Революционность в собственном смысле исследуется гносеологией, где она понимается как совпадение изменения обстоятельств и изменения мышления. С гносеологической стороны революционность это сращенность порождения и употребления идеального, воплощённая практичность или успешная в своей целостности и всеобщности практика».
К этим утверждениям там же, почти 4 года было дано такое примечание:
«Это и подобное определения восходят к 3 тезису Маркса про Фейербаха. Имеется в виду его завершение: «Совпадение изменения обстоятельств и человеческой деятельности может рассматриваться и быть рационально понято только как революционная практика».
При сравнении польской формулировки с оригиналом важно отметить, что оттенок смысла «практика переворота», «переворачивающая практика», «практика, превращающая противоположности» не сохранён.
Ср. польский фрагмент
Zbieżność zmian warunków i działalności ludzkiej może być traktowana i racjonalnie rozumiana jedynie jako praktyka rewolucyjna.
И немецкий оригинал
Das Zusammenfallen des Änderns der Umstände und der menschlichen Tätigkeit kann nur als umwälzende Praxis gefaßt und rationell verstanden werden».
Ничего не изменилось в этом отношении за 4 года! В 2015 году, незадолго до процесса над ОСОБА_1 этого не понимали в политическом коммунизме, теперь это не понимает товарищ Лебский. Да, он уже не будет прямо звать в отжившие организации (как ОСОБА_1), но потребует новой организационной формой питать старые способы работы, которые довели до поражения. Ибо «нужна практика». Видимо, практика безальтернативного поражения. Знает ли товарищ Лебский о возможности иной практики? О том, как закладывали Людвик Варыньский и Чеслав Куницкий планы такой практики?
Не нужно удивляться тому, что определение революционности как чисто политического понятия в противоположность марксистко-ленинскому пониманию революционности как гносеологического свойства определённых общественных движений приводит товарища Лебского к прямо ошибочным выводам. Для эпохи политических революций и смены разных эпох экономической общественной формации верно, но для эпохи социальной революции совершенно неверно, что «наличие революционного движения напрямую не связано с существованием грамотных теоретиков». Без грамотных теоретиков общественные силы, заинтересованные в сознательном преобразовании всего общественного здания, просто ни на что не способны. Некий ОСОБА_5 для любого этапа капиталистического общества4 считал справедливым утверждение, что без революционной теории невозможно революционное движение. Глупый был ОСОБА_5, не оснащён он был теми важными знаниями, которыми оснастил себя товарищ Лебский! Такая вот получается «ленинская диалектика и метафизика позитивизма».
Без предварительной основательной теоретической подготовки дело может ограничиться сменой политического режима, но не последовательным отмиранием государства. Надеюсь, что едва ли нужно брать здесь примеры убийства Розы Люксембург и Карла Либкнехта, а то и всей общественной истории Народной Польши или СССР. Примеры изначальной политической революционности сикхов и крупнейшего крестьянского восстания в Китае тоже едва ли нужно добавлять к названному. «Без адекватной теории массы также могут быть политически активны, но при этом испытывать иллюзии в отношении собственных действий» - и это-то товарищ Лебский чуть раньше связал с тем, что обозначил как «революционное движение»? Есть ли разница между воззрениями, основанными на иллюзиях: между демократизмом Мюнцера и демократизмом Национал-Социалистической Рабочей Партии Германии?
Впрочем, у товарища Лебского сведение революционности к политике и отказ признавать гносеологический критерий революционности находит своё обоснование: «философия представляет собой только часть марксистской теории и нельзя навязывать интересы части всему целому». Это потому, что сейчас «у критически мыслящих людей возникает естественный запрос на цельное, научно-системное мировоззрение». Вот оно, поистине «цельное, научно-системное мировоззрение»: «философия представляет собой только часть марксистской теории». Остальная часть марксисткой теории может обойтись без философии. В одной части «марксисткой теории» философский то есть теоретический метод критического мышления, в другой части «марксисткой теории» что-то иное. Например, софистика или идеологические подмены, слепая вера, а то и промывание мозгов. То есть всё то, что нельзя отождествить с философским способом мышления. Ведь эта часть «марксисткой теории» не та, где живёт и действует философия, которая «представляет собой только часть марксистской теории». Да здравствует та часть «марксисткой» «теории», где нет философии! Ведь «погружение в философию и отрицание необходимости работать с профсоюзами, политическими партиями, экологическим группами приводит к полному отрыву кружков от реалий России 2019 года». Приведённый тезис столь характерен для определённых взглядов на политические функции марксизма, что его можно немного укоротить: «погружение в философию и отрицание необходимости работать с профсоюзами, политическими партиями, экологическим группами приводит к полному отрыву кружков от реалий».
Вот так сидел в редакции «Современника» Николай Гаврилович Чернышевский и «отрывался от реалий». Надо же было ходить по кабинетам казённых либералов («работать с ... политическими партиями» - написал бы Лебский), да расспрашивать крестьянских ходоков в столицу о ситуации на местах (а это уже «работать с профсоюзами»). Вот только почему-то в романе «Пролог» Николай Гаврилович Чернышевский именно в отношении необходимости «работать с ... политическими партиями» решительно высмеивает Болеслава Соколовского, представляющего, сообразно той эпохе, менее развитую позицию товарища Лебского. Странный сектант был и оторванный от реалий человек был этот Чернышевский, который в эпоху политической реакции написал (вместо «работы с политическими партиями») «Капитал и труд» да «Очерки политической экономии по Миллю». Его за это одобрил ещё один «оторванный от реалий человек», не признававший необходимости в эпоху политического краха и бессилия «работать с ... политическими партиями». Это был некий Карл Маркс, выразивший печатное одобрение исследованиям Чернышевского в предисловии к первому тому своей главной работы под названием «Капитал. К критике политической экономии». Не потому ли получается, что для понимания современного хозяйства упомянутые работы Чернышевского вроде как не нужны, ибо их нет в предложенном товарищем Лебским списке кружка для освоения политической экономии?
Но может быть, в столичном «Союзе борьбы за освобождение рабочего класса» было иначе? Профсоюзов тогда тоже не было, но «эти странные люди» всё равно не ходили по кабинетам государственных либералов. Упрямые сектанты не хотели «работать с ... политическими партиями» как только был разорван блок с «легальными марксистами».
Товарищ Лебский привёл пример столичного «Союза борьбы за освобождение рабочего класса», но упустил очень существенную разницу как сил движения, так и общественного настроения, порождённого общей экономической тенденцией. Так капитализм ленинского времени означал для России появление новых способов общественной организации: широкое проникновение железнодорожного транспорта, распространение машинного труда в лёгкой промышленности. Охватывая новые территории и новые технологические процессы, государственные и частные спекулянты довольно быстро производили коренной переворот всех связанных общественных условий. Местная рыночная связь заменялась национальной и всемирной. В условиях недостатка квалифицированных кадров и кредита тенденция к расширению сфер приложения новых технологий оказывалась подхвачена капиталом только в том случае, если она была действительно прибыльной и масштабной. Это прождало востребованность инженерных и вообще образованных кадров, что очень хорошо сказывалось на атмосфере университетов и гимназий. Общая атмосфера стесняемого капитализмом, но неизбежного хозяйственного подъёма проникала и в рабочую среду, которая обеспечивала со времён Морозовской стачки усиливающийся поток участников самообразования. В рабочей среде самообразование довольно быстро приняло политическую, а затем и теоретическую форму. Промышленность Великороссии и Урала в рассматриваемое время имела намного менее развитые формы, чем современная промышленность тех же территорий. Но общее движение технологического и общественного переустройства было расширительным и вытекающие из этого настроения в сфере нравственности были оптимистическими. Наоборот, современное население России избыточно с точки зрения извлечения максимальной прибыльности и с капитализмом не может быть связано никакого технологического, теоретического или нравственного расширения. Наоборот, всё более тесная связь с мировым рынком для России (равно как для Польши, Украины, Литвы, Белоруссии, Румынии) означала деградацию. В технологии дело дошло до гужевой вспашки (на Волыни) в теории дело дошло до обскурантизма и клерикализма (политический коммунизм тоже был охвачен этими болезнями), а в области нравственности дело дошло до бессильного политического коммунизма.
Возьмём современную Белоруссию, которая лучше соседей сохранила свои промышленные возможности со времён последних плановых пятилеток. Несомненно, промышленность Белоруссии представляет более развитые формы общественной жизни, чем те, что господствуют на Смоленщине, на Украине или на аграрном востоке Польши. Но белорусская промышленность абсолютно ограниченна в каких-либо возможностях развития: территориального, технологического, сырьевого, общественного. Поэтому белорусское общество глубоко апатично и архаично в отношении теории преобразования общества. Наоборот, польская промышленность, сильно ослабленная в 1990-х годах Бальцеровичем, показала, под воздействием союзного бюджета, некоторый незначительный подъём. Но даже этого подъёма хватило для того, чтобы он перекинулся в академические круги. И вот, после 2011 года польский теоретический коммунизм стал гласным фактом общественной жизни. Наоборот, в России даже в эпоху политического экстаза 2014 года не имел места экономический подъём и никакие обнадёживающие тенденции не получали организационного оформления. Из этого вполне понятно внешнему наблюдателю (надеюсь, должно быть понятно и внутреннему), что имеющиеся в России кружки - это вовсе не того типа кружки, которые образовали международную социально-революционную партию «Пролетариат» или «Союз борьбы за освобождение рабочего класса». С точки зрения своей внутренней постановки работы это организации, объективно не имеющие сил для вмешательства в т. н. публичную политику. Более того, это организации, составленные нередко из элементов разложения прошлого политического коммунизма. Потому сложно назвать продуманным5 призыв товарища Лебского ещё раз влезать в сферы, приведшие к краху практикуя способ действий, ранее приведший к краху.
Вспомним тех многочисленных в самообразовательных кругах польских товарищей, которые доказательно определяли себя как «осколки политического коммунизма». Их жгучий стыд за бесполезно растраченные годы обычно обеспечивает хорошую политическую зрелость участников самообразования. Жаль, но это автоматически не обеспечивает никакой организационной зрелости.
В организационном отношении формальные банды или секты политического коммунизма являются не шагом вперёд, а шагом назад относительно самообразования, если только оно обеспечивает сознательное единство. Именно ради этого сознательного единства на известном этапе работы необходим даже решительный отказ от какого-либо административного единства. Ибо попытка так расставить акценты приводит к поражению именно в отношении организационных и специально политических задач. Как в Польше, так и в России необходимо решительное размежевание с провальными организационными политическими и теоретическими формами работы, доставшимися от разложившегося политического коммунизма. Сознательное единство, формирующееся в процессе самообразования противостоит этому как новый и прочный способ развития деятельности. Потому необходимо решительно пресекать враждебные организационные тенденции и попытки свести дела кружка к очередному чисто политическому поражению и развалу. Будущей организационной формой, не заводящей в тупик, может быть только сознательное (то есть не сводимое к активизму и формальной связи) единство сторонников бесклассового общества, доводимое до создания обширных неподконтрольных политической полиции участков работы. Все остальные организационные формы уже были в самых невероятных комбинациях испытаны политическим коммунизмом Польши, Украины и России с тем самым результатом, который доступен нам для эмпирического наблюдения в любой из названных стран. Доступен ли этот результат в своей эмпирической чистоте товарищу Лебскому? Неужели для понимания этого результата нужно повторить юридический путь ОСОБА_1?
Можно довольно долго искать подходящие примеры, а можно просто уловить различимые без инструментов черты наличной ситуации. Так, едва ли кто-нибудь будет сомневаться в том, что типичная форма организации, называемая политической партией ни в одной из стран в востоку от Одры даже отдалённо и опосредствованно не работает в пользу бесклассвого общества или ближайших шагов к нему. То есть имеется полный провал политических партий как инструментов содействия обобществлению, как инструментов политической борьбы пролетариев. Не нужно также глубоко погружаться в проблему, чтобы понять, что и профессиональные объединения не отличаются большой общественной активностью и организующей способностью. Так, расшевелившая отечественное болото примерно на месяц учительская стачка, разумеется, была обусловлена отнюдь не желаниями профсоюзных контор, а небывалым давлением снизу. Но если сравнить даже эти высшие формы экономической борьбы в польском исполнении с ситуацией за Одрой, то будет ясно, что до организованности и политической влиятельности немецких профессиональных союзов нужно ещё очень и очень долго продвигаться практикам экономической борьбы из стран к востоку от Германии. Заметим, что Россия и Украина за последние 3-4 года не имели стачек, соизмеримых с польской учительской стачкой. Следовательно, имеет место упадок экономической борьбы. Объективных условий её активизации просто нет, а попытка «своими силами» активизировать экономическую борьбу глубоко реакционна, поскольку приходящие с улицы и слетающиеся на действия «файні хлопці» с хвостистскими программами могут заслужить у стачечников всё что угодно, кроме авторитета. Следовательно, они только зря растратят силы, если не имеют своей целью пожизненную специализацию на экономической борьбе. Правда, эта жизнь редко бывает длинной. Энгельс полагал, что экономическая борьба весьма быстро приходит к поражению, и её роль больше воспитательная и дисциплинирующая, чем самоценная.
Хвостизм и попытка явно недостаточными силами реагировать на проявления экономической борьбы закономерно подрывают нравственный авторитет «социалистических помощников». Как правило хвостисты подключаются слишком поздно и совершенно неизвестны до того момента, когда острое экономическое столкновение уже обнажилось. По другому в условиях имеющейся (явно недостаточной для такой работы) кадровой основы работать невозможно. Нередко бывали случаи, когда социалистические организации в Верхней Силезии прикладывали все доступные усилия к поддержке стачек, а после победы имели труднообъяснимую с точки зрения позитивизма ситуацию. Она состоит в том, что одновременно имеется и довольство стачечников победой и относительное ослабление профессиональной организации, переводящейся в «дежурный» режим. А в дополнении к этому имеется глубокая деморализация социалистических помощников стачечников, потому что на поддержку стачки были израсходованы едва ли не все доступные ресурсы, а ни должного политического, ни заметного нравственного эффекта от приобщения к экономической борьбе нет ни у стачечников, ни в самой социалистической организации.
Когда в России появление теоретического и политического самообразования после краха политического коммунизма пытаются использовать для возрождения политического коммунизма или даже небольшой «подпитки» уже провалившихся ранее организационных форм, то поистине несложно увидеть призыв сделать два шага назад, после того как огромной ценой (разложением всех фракций политического коммунизма) была куплена возможность сделать шаг вперёд.
Одним словом, во всех странах в востоку от Одры имеется провал публичной политической борьбы и «политического коммунизма», имеется также провал экономической борьбы, ибо специализированные профессиональные союзы в наличных экономических условиях Польши, Украины, России, Литвы (продолжить список) так же мало способны к регулярным и решительным действиям, как и организации политического коммунизма. Специальные организации политической и экономической борьбы переживают деградацию и дисфункцию, а на фоне всего этого находятся люди, которые кричат про то, что «погружение в философию и отрицание необходимости работать с профсоюзами, политическими партиями, экологическим группами приводит к полному отрыву кружков от реалий». Да это тоже самое, что кричать «таскать вам не перетаскать» при виде похоронной процессии! Ведь элементы разложения политического коммунизма, «политические филистеры» и новые социалистические школьники приходят в кружки именно для того, чтобы «оторваться от реалий», точнее от одной навязчивой реалии под названием «политическое, экономическое и организационное поражение пролетариата». В большинстве европейских стран самообразование собирало тех людей, которые стали элементами разложения недействительных форм борьбы, которые вышли из политического и экономического коммунизма, чтобы иметь сферу приложения рациональных усилий для борьбы за бесклассовое общество. Да многие из этих людей бесполезные годы провели в незатейливой реализации «необходимости работать с профсоюзами, политическими партиями, экологическими группами». Можно ли удивляться, что даже примитивная философская идеология по типу гегелевской закономерно воспринимается ими как шаг вперёд по сравнению с бесперспективным тупым активизмом, акционизмом и хвостизмом за стачками. Ибо уже в примитивной философской идеологии больше смысла (политического, исторического, личностного) чем во всей предшествующей деятельности. А что уж говорить, если на самообразование попадает умелый преподаватель по материалистической диалектике. В имеющейся обстановке бессилия, хаоса и дезорганизации понимание бессмысленности «необходимости работать с профсоюзами, политическими партиями, экологическим группами» имеет вполне международный характер уже, как минимум, несколько лет. В первой и второй частях этих очерков мы предложили читателям развитые формы этого понимания, ставшие публичным фактом почти 4 года назад. Там приводились два свидетельства представителей разложившегося к тому времени украинского политического коммунизма, относящиеся к 2014 году. Это были Георгий Бережной и Андрей Мовчан6. Они уверенно и решительно отметили, что господствовавшая с момента разложения КПСС7 «необходимость работать с профсоюзами, политическими партиями, экологическим группами...» привела к тому, что уже нет никакой организационной и политической возможности «работать с профсоюзами, политическими партиями, экологическим группами...». Что «необходимость работать с профсоюзами, политическими партиями, экологическим группами...» привела к тому, что многие участники политического коммунизма без размышлений утонули в чёрных водах Леты. Товарищу Лебскому (у которого, нужно думать, несколько лет назад провалился кружок) может быть очень хочется нырнуть в Лету, но зачем призывать с собой тех, кто хочет и может послужить борьбе за бесклассовое общество?
К вопросу о самостоятельной значимости воспроизводства самообразовательных сообществ
І хоча історичний катаклізм останніх десятиліть дещо похитнув значення діалектики та поставив під сумнів цінність ленінської роботи в очах філософської громадськості, об'єктивний розвиток наукового пізнання та історичної практики рано чи пізно змусить прогресивну частину людства повернутися обличчям до діалектико-матеріалістичної філософії.
Більовський О.А.8
Описав деятельность столичного Союза борьбы за освобождение рабочего класса, охватывавшего несколько десятков технически и теоретически грамотных участников, товарищ Лебский завороженно замечает: «Как это далеко от деятельности многих нынешних кружков, которые замыкаются сами в себе, гордясь тем, что занимаются «собственным воспроизводством»9, т.е. кружок ради создания еще одного кружка». Неужели близко, товарищ Лебский? Неужели вы сможете так же, как товарищи в 1897 году противодействовать политической полиции, расширяя самообразование и выполняя транспортное или полиграфическое поручение? А может, всё закончится сбором звукозаписи с рядом лежащего смартфона, на основании которой в России появится очередной аналог ОСОБА_1 по российскому аналогу art. 256 KK RP или ст. 436-1 КК України?
Полиграфия в 1890-х годах была технически сложным делом, которое российские товарищи к тому времени смогли развернуть не только за границей, но и в столице. Что соизмеримое могли организовать любые известные товарищу Лебскому сообщества? Как в отношении передовой техники, так и в отношении противодействия политической полиции это почти наверняка были люди, являющиеся жертвами предрассудков. Так было в Польше, такова даже современная ситуация на некоторых воеводствах и нет никаких оснований, чтобы в России было иначе. Ибо сам же товарищ Лебский рядом упрекает российские сообщества самообразования в догматизме и отношению к марксизму как к отмычке. А это несовместимо с тем чтобы понимать как, зачем, где и для чего противодействовать политической полиции.
«... Кружок ради создания ещё одного кружка» - как низко, товарищи! Какая местная ограниченность! Нарциссизм?! Под примечанием указано, откуда взят высмеиваемый ход мысли. Это короткая статья «Проблемы и перспективы кружков». Снизу она подписана: «Фаткуллин Рауф». В автоматическом переводе на немецкий или украинский язык эта статья произвела очень выгодное впечатление на польских читателей своей предметностью и отсутствием буйства гипотез. А также отсутствием громких призывов в отношении ещё толком ни к чему неспособных самообразовательных сообществ. Итак, там написано:
«Среди всех существующих сегодня в России форм коммунистического движения только марксистские кружки являются самовоспроизводящейся (и даже расширенно воспроизводящейся) формой, т.е. производят «на выходе» условия собственного существования - людей, разбирающихся в теории марксизма.
Этого же нельзя сказать о других формах классовой борьбы - экономической и, тем более, политической. Если ознакомиться с материалами организаций, занимающихся профсоюзной работой (РРП, Д. Кожнев и др.), то все они признают, что дело тред-юнионов в России сегодня идёт со скрипом и может развиваться только при постоянном внешнем воздействии левых активистов. В противном случае профсоюзы сходят на нет. Что согласуется с тезисом Энгельса о том, что история профсоюзного движения - это история поражений.
В связи с этим возникает вопрос: по какой причине именно кружковая форма из всего многообразия форм коммунистического движения обладает способностью к «расширенному воспроизводству»?
Исследование вопроса о том, почему люди не создают низовые организации классовой борьбы, выявляет две основные причины. Во-первых, часть людей не видит необходимости в самоорганизации. Во-вторых, те, кто видит необходимость что-то делать, считают коммунизм недееспособным вариантом».
Признаюсь, приведённые предметные абзацы у польских товарищей заслужили большее уважение, чем весь поучительный список типичных ошибок, приводимый товарищем Лебским.
Нужно сказать, что силы для политического действия у народов Польши, Украины и России имеются. Вопрос уже в 2014 году (ещё до того, как украинский политический коммунизм омылился заживо) состоял в том, что говоря словами товарища Фаткуллина, «кто видит необходимость что-то делать, считают коммунизм недееспособным вариантом». И политический и экономический активизм, предлагаемый товарищем Лебским, не способен в этом отношении выполнять роль практики. Возможность коммунистического влияния на экономическую борьбу как в Польше, так и на Украине (в каком там состоянии объединение "Захист Праці"?) в принципе исключена. Причём речь не только об общем упадке профессиональных союзов, но и об отсутствии достаточно понимающих и умелых кадров с коммунистической стороны. Упадок был не всегда, но всегда не было указанных кадров. Должно же дойти до товарища Лебского, что эти кадры вообще невозможно получить через «необходимость работать с профсоюзами, политическими партиями, экологическим группами...». А в особенности сейчас, когда всё названное переживает деградацию или уже прошло стадию омыления заживо.
Что же касается попытки перенаправить участников самообразования в сторону практики в форме отмирающих и неэффективных форм «политической» и экономической борьбы, то её нужно признать проявлением некрофилического стремления. То есть желания, чтобы разлагающиеся мертвецы могли унести с собой в могилы ещё немного (говоря словами польской политической полиции) «живого материала». Но если противостоять подобным стремлениям и желаниям, то понятно, что у мало что понимающего и мало на что способного в организационном смысле сообщества не будет нравственного авторитета. Его нет потому что у него нет также ни умственного авторитета, ни развитой полемической способности. Условия последней четверти века не способствовали массовому приобретению ни первого ни второго. Сейчас же, впервые, хоть что-то меняется даже в недавно абсолютно беспросветной с точки зрения коммунизма России.
Массы, разумеется, находятся под влиянием сотен и тысяч идеологических предрассудков, но нет никаких оснований предполагать полную утрату у трудящихся понятия об умственном и нравственном авторитете. Они сейчас не могут защищать своих трибунов. Но это не значит, что трудящиеся смогут долгое время в условиях необходимости понять свой жизненный интерес пребывать в иллюзиях в отношении того, кто является народным трибуном, а кто всего лишь идеологической марионеткой. Не зря ни один политик национального уровня в современной Польше не пользуется ни уважением, ни доверием более чем половины тех, кому он известен. Иначе опрос дал бы другие результаты.
Товарищ Фаткуллин продолжает: «... второй случай показывает нам, что сама низовая организация масс трудящихся (в том числе и в профсоюзы) должна иметь некую предпосылку, а именно - теоретическую систему, которая систематически, подробно и доступно излагает марксистские ответы на вопросы «В чем причина проблемы?», «Каково решение?» и «Что делать?».
Наличие такой теории и активных агитаторов, при ухудшении социально-экономического положения, превращает трудящихся в коммунистов. И низовое движение приобретает тот самый характер расширенного воспроизводства.
Соответственно, в отсутствии такой теоретической картины, как бы плохо ни было трудящимся, как бы активно ни работали агитаторы и органайзеры, никакого коммунистического движения как движения, развивающегося процесса, быть не может».
Сколькими бесполезными годами работы какого количества людей оплачен был в России этот тезис товарища Фаткуллина? Сделайте оценку, товарищ Лебский! Всё равно нам из Польши нельзя этого понять. Но едва ли в России заплатили за этот тезис дешевле, чем в Польше, в Германии или на Украине. Ведь товарищ Фаткуллин не из Польши или Литвы, а из России. И он пришёл к тем же самым выводам, которые суммировались в очерках продолжаемого цикла. Что ответит товарищ Лебский? Он вспоминает типичную для России (и для Польши тоже) практику 2012-2013 годов и выносит на обозрение типичную беспредметную «теоретическую» «работу».
Итак, обычной ошибкой кружковой работы является: «Зацикленность на классических текстах марксизма и их догматическое восприятие». Не ясно, правда, как побороть догматическое восприятие, если к нему склоняет вся окружающая обстановка. Жаль, что товарища Лебского подобный вопрос не интересует. Поучать проще. Диатрибическое (примеры-поучение-вывод) произведение написать намного проще, чем сократическое.
К вопросу о диалектике
«Марксизм является научным методом познания и преобразования современного общества. Никакой текст нельзя воспринимать на веру как универсальную отмычку к любой политической ситуации. У меня возникает недоумение, когда из диалектики пытаются создать некий тайный философский камень в сфере теории10. Обретение этого тайного камня означает познание всех сфер жизни без наличия наработанной эмпирической базы».
Странное понимание... Признаться, нечто подобное приходилось наблюдать только в одном из отсталых комитетов в Коммунистической Партии Польши. Тем более странно, что с этим пониманием связан тезис товарища Фаткуллина: «Человек, не понимающий, что есть стоимость, не понимающий диалектики, как метода познания, не сможет решить проблему дисбаланса хозяйства приведшего к развалу СССР». Но разве не очевидно, что именно теория о том, «как и когда бывают тождественными противоположности», может помочь при штудировании первоисточников понять, как технологическое хозяйственное изобилие в СССР породило современную хозяйственную деградацию? Разве не теория о том, «как и когда бывают тождественными противоположности», имеет один из своих лучших исторических примеров предметного познания в познании двойственного характера труда, дорогу к которому начали ещё Адам Смит и Давид Рикардо?
Как оказывается, такой специфический выпад товарища Лебского обусловлен типично российской ситуацией, аналоги которой отсутствуют в Польше или у литовцев, но изредка встречаются в Чехии, Германии и Латвии. Восточные товарищи подсказали, что в некоторых кругах популярно познание через ответы в конце учебника, аналогичное питанию через иной конец желудочно-кишечного тракта. Недолго продержавшись в назначенном месте, результаты «познания» через готовые ответы довольно быстро вываливаются наружу вместе с другими экскрементами умственной деятельности. Против приводящего к подобному развитию событий способа ведения работы борется товарищ Лебский. Оцените всю глубину падения того движения, где возражения Лебского имеют смысл и задевают реальных практиков:
«Диалектику нельзя использовать, заучив раз и навсегда три закона и основные категории, написанные в советском учебнике по диамату11. Знание т.н. диалектических законов - это мёртвое знание, если забывать о том, что оно выведено на основе многократного обобщения процессов, происходящих в обществе и природе. Именно на основе глубокого специально-научного знания диалектика из общих фраз становится методологией познания. В противном случае вы просто прикрываетесь диалектикой, скрывая собственные поверхностные знания».
Далее ещё интереснее: «...неслучайно в ходе споров в кружках Ленин ссылался не на диалектические законы, которые сами по себе ничего не доказывают, а проводил обширный эмпирический материал, собранный из статистических сборников. Земская статистика в этом время была для Ленина настольной книгой, а не "Наука логики" Гегеля12».
Поистине страшно понимание того, что в чьём-то воображении Ленин мог для доказательности «ссылаться не на диалектические законы»! В подобной среде, где материализм отделяется от формально понятой диалектики, тихий позитивистский активизм, предлагаемый товарищем Лебским, действительно может быть инструментом оздоровления. Но польский теоретический коммунизм последних десятилетий имеет отличное алиби. Изредка появлявшиеся люди, которые могут для доказательности «ссылался не на диалектические законы», в Польше либо переубеждались в сократической полемике, либо с позором изгонялись из теоретических сообществ. Вспоминается один особо настойчивый сторонник схематизма, охотно «ссылавшийся на диалектические законы» при Болеславе Беруте - Лешек Колаковский, немного позднее мэтр польского позитивизма и антикоммунизма. Сейчас в Польше тоже есть любители «ссылаться не на диалектические законы». После того, как одного такого крайне политически настойчивого любителя, прикрывающегося коммунизмом, не смогло переубедить исчерпывающее знакомство с первоисточниками, он около десяти лет назад случайно упал лицом на асфальтовую мостовую в одном из предместий Варшавы. А у товарища Лебского в стране всё ещё толерантны к любителям «ссылаться не на диалектические законы» и к их политической линии, ведущей к гносеологической и политической импотенции?
С чем нужно с товарищем Лебским безусловно согласиться, так это в огромном значении предметного знания:
«Важнейшая задача кружков - изучение капитализма на современном этапе его развития, а не в XIX веке или начале XX века. Поэтому факты и ещё раз факты. Участникам кружка среднего уровня стоит сконцентрироваться на изучении современной экономический литературы и статистики». План теоретической работы, который примерно в 2013-2014 году был выработан в Самообразовательном Круге Философии Марксисткой в Варшаве, также предполагал, что сразу после налаживания элементарного теоретического самообразования, грамотные товарищи должны приступать к предметным исследованиям в сфере политической экономии. К сожалению, приток новых людей в польский теоретический коммунизм и недостаток преподавательского состава привёл к тому, что систематическое вмешательство в политическую экономию оказалось организационно невозможным и остаётся вынужденно любительским. Более того, кроме нерегулярных варшавских и познаньских заседаний по политической экономии, польское самообразование не имеет никаких систематических органов в этой отрасли знаний.
Забавно, что предлагая прогрессивный в польских условиях план предметных исследований, товарищ Лебский не забывает о позитивистском по направленности противопоставлении специфически понятой «предметности» и «беспредметности»: «Земская статистика в этом время была для Ленина настольной книгой, а не "Наука логики" Гегеля». Итак, земская статистика. Конечно, товарищ Лебский, не «Наука логики». Ещё до приезда в столицу, в Кокушкино, штудируя литературный архив 1860-х и 1870-х годов, будущий автор «Что делать?» составил план личного теоретического самообразования. Под влиянием множества недвусмысленных высказываний Николая Гавриловича Чернышевского в этот план вошли работы Гегеля. Ещё до написания «Что делать?» была основательно проштудирована «Феноменология духа», которую уже в своём административном кабинете много позднее перечитывал «ОСОБА_5, тобто особа, котра обіймала керівну посаду у радянській державі»13. В одной из частей этих очерков упоминалась немецкая полемика о том, какого рода влияния «Феноменологии духа» можно обнаружить в «Что делать?». Но в любом случае противопоставление земской статистики и «Науки логики» крайне неудачно. Ибо «Наука логики» в специфическом виде несомненно делает нам доступным более обширный практический пласт, чем земская статистика. Вместе с тем, земская статистика являлась для Ленина не столько методологическим, сколько инструментальным органом. Ибо как немецкая классическая философия начинается с мыслителя из провинциального Кёнигсберга, так и охватить подытоженные «Наукой логики» всемирно-исторические столкновения можно было в России того времени только через земскую статистику. Конечно, это бесполезно объяснять тем, кто верует в «диалектические законы» из книг Адама Шаффа или канона Михаила Суслова. К сожалению, по статье товарища Лебского в Польше почти невозможно разгадать, к кому именно он обращается. Товарищ Лебский то выставляет тезисы против каких-то полузабытых в Польше сектантов, то полемизирует против развитых организационных форм самообразования. Против чего и за что он борется? Какова логическая основа этой борьбы? Какой класс поддержит выражаемые товарищем Лебским тезисы? Где хотя бы схематические примеры успешности предлагаемой им линии в сходных организационных и теоретических условиях?
Запланировано продолжение о доступной для самообразовательных сообществ практике
1 Отрицательный пример формализма- http://lenincrew.com/marxist-circle/
2 Подобные организационные формы несколько раз наблюдались в Чехии вблизи КПЧМ. Во всех случаях они не имели положительных результатов и погибали. Намного раньше, в Западной Германии в 1990-х годах MLPD поддержала образование квазитеоретических, политических и общеобразовательных самообразовательных сообществ, ничем не обуславливая свою поддержку. В итоге эта организация политического коммунизма усилилась за счёт «политической благодарности» участников самообразования. Это, пожалуй, единственное заметное исключение. - WP.
3 Адреса проживания некоторых членов ЦК были опубликованы в официальном справочнике соответствующего министерства, который легко ищется через поисковые системы.
Вопрос о том, зачем КПП имеет официальную регистрацию, остаётся не вполне ясным. Для выдвижения к выборам она бесполезна, ибо КПП никогда не имела шансов на успех даже на уровни поветов. Что касается арендных и финансовых потребностей, то они тоже не выходили в КПП за пределы того, что можно вести от имени частного лица. Если же вспоминать, что польское право (как немецкое и белорусское) извергает из своих пределов незарегистрированные организации и организации, имеющие тайное (непубличное) членство, то КПП, как ни странно, и в этом случае не была бы дискриминирована. Ибо никаких важных активно используемых публичных прав у КПП не было. В Польше (в меньшей степени в Германии) законодательство против незарегистрированных организаций было направлено в момент появления против сторонников народной демократии. Впрочем, в Германии оно совсем не мешает и не мешало существованию многочисленных тайных социалистических и коммунистических организаций по обе стороны бывшей внутринемецкой границы. У белорусов подобное законодательство не связано с преследованиями несуществующего белорусского коммунизма, а избирательно применялось против отдельных националистических элементов.
Какие стремления выражала КПП в трогательной привязанности к официальной регистрации (которую использовали для прокурорского поиска) - это людям не известно и, видать, доступно только Абсолютной Идее. - WP.
4Умолчу, пожалуй, о немецкой полемике вокруг того, справедлив ли тезис «без революционной теории невозможно революционное движение» для политического коммунизма образца 1525 года. Всё равно товарищ Лебский ничего в этом не поймёт, ибо современные позитивисты и Мюнцер «говорят на столь разных языках», что политический перевод уже невозможен. Кто из них вывел себя за пределы коммунизма должен решить читатель. - WP.
5 Товарищу Лебскому, очевидно, неизвестны мысли Ленина и Чернышевского о том, что нужно делать в эпоху политического поражения. Вместо «Что делать?» Ленина или замечаний Чернышевского о немецкой классической литературе и немецкой классической философии нам предлагают ограничиться самым очевидным и ничего не поясняющим замечанием весьма простого англоязычного автора:
«Перри Андерсон рассматривал западный марксизм как часть традиции, возникшей в ходе поражения пролетарских революций в развитых странах Европы после Первой мировой войны[Андерсон П. Размышления о западном марксизме. М., 1991 https://scepsis.net/library/id_1824.html]. Уход в философию под девизом «развития теории» является сегодня следствием поражения и маргинализации левых сил на постсоветском пространстве».
А лекарством против обрисованной неприятной ситуации товарищ Лебский считает воспроизведение «политического коммунизма» и активизма, уже приведшее к краху. Гора родила мышь! - WP.
6 Георгий Бережной, Время теории, http://kpu-mariupol.esy.es/news/184/,
Андрій Мовчан «Мої обкусані лікті», http://liva.com.ua/moi-obkusani-likti.html.
7 Коммунистическая Партия Советского Союза - господствующая партия в СССР - Ред
8 Актуальність ленінської критики позитивізму та її значення для сучасної філософії освіти у зб. "Матеріалізм і емпіріокритицизм" - шедевр світової філософської думки, К. 2008 р.
9 Фаткуллин Р. Проблемы и перспективы кружков
10Один из примеров: «Человек, не понимающий, что есть стоимость, не понимающий диалектики, как метода познания, не сможет решить проблему дисбаланса хозяйства приведшего к развалу СССР» // Фаткуллин Р. Проблемы и перспективы кружков https://vk.com/@derengels-kruzhki-problemy-i-perspektivy
11 Это узкий жаргонизм родом из СССР. Полная изначальная фраза - «диалектический материализм». Поисковые системы заставляют предполагать, что как «диамат» сейчас характеризуются несовместимые с диалектическим материализмом воззрения круга П. Н. Федосеева и М. А. Суслова - WP.
12 Г.Б. Кржижановский писал о Ленине : "...нам, марксистам до педантизма, гораздо более импонировало в нём удивительное умение владеть оружием Маркса и превосходное, прямо-таки поразительное знакомство с экономическим положением страны по первоисточникам статистических сборников. Моя первая встреча с Владимиром Ильичём состоялась на квартире 3. П. Невзоровой при его докладе в нашем кружке на тему «о рынках». В этом докладе Владимир Ильич блеснул перед нами таким богатством иллюстраций статистического характера, что я испытал своего рода неистовое удовольствие, видя, какое грозное оружие даёт марксизм в познании нашей собственной экономики. Некоторые члены нашего кружка были даже до известной степени шокированы этой своеобразной конкретностью подхода к столь теоретическому вопросу, как вопрос о создании рынка для развивающегося капитализма. На материале хозяйственного развития России Владимир Ильич опрокинул все их путаные, искусственные построения о развитии капиталистической экономики" //Пролетарский пролог : воспоминания участников революционного движения в Петербурге в 1893-1904 годах / сост. и предисл. Е. Р. Ольховского; Л., 1983. С.63-64
13 Это цитата из судебного решения по делу ОСОБА_1. Все ссылки на базу данных «Єдиний державний реєстр судових рішень»см. в соответствующей части этих очерков.
