Вернуться на главную страницу
De politica (О политике) Часть XXXIII Книга из типографии Германа Рау
Часть I Часть II Часть III Часть IV Часть V Часть VI Часть VII Часть VIII Часть IX Часть X Часть XI Часть XII Часть XIII Часть XIV Часть XV Часть XVІ Часть XVІІ Часть XVIII Часть XIX Часть XX Часть XXI Часть XXII Часть ХХІІІ Часть XXIV Часть XXV Часть XXVI Часть XXVII Часть XVIII Часть XXIX Часть ХХХ Часть XXXI Часть XXII
Вступление
Статья о белорусских событиях вызвала целый ряд обвинений, начиная от национальной ненависти к белорусам и заканчивая неприятием «ідэй беларускай левай». Вместо оправдания стоит заметить, что очень уж мягко ранее было охарактеризовано вмешательство организационных импотентов в уже начавшиеся события с попыткой якобы поддержать формирование «третьей линии», не имеющей не то что организационных, но даже умственных ресурсов. Эта линия организаций, подобных занятой имитацией теоретического самообразования организации «Krasnoby»/«Краснобы» (а правильнее писать «Кра-СНОБЫ»), более заслуживает таких характеристик от соотечественников как «прысцябаі», «ляпёхі» и «палітычныя самадаі»1.
Нас заведомо не интересует репутация «ў колах беларускай левай»2. Намного важнее не оказаться в одной упряжке с польской буржуазией, затем с американской, немецкой и российской буржуазией - именно в таком порядке по реакционному влиянию сейчас расположены враги польского пролетариата. Если Белоруссии суждено ещё когда-либо породить сознательно действующие отряды революционных классов, то к мыслящим белорусам такой эпохи с нашей стороны не будет никаких претензий. Вся же современная дрянь, начиная от «рускамоўных беларускіх нацыяналістаў» и заканчивая «беларускай левай», не может рассчитывать на снисхождение. Но как только появятся белорусы, способные ревизовать наследие Гегеля и понимать работы Ленина так, что окажется возможным осознать, что такое диктатура пролетариата, так они найдут в нашей нынешней позиции опору себе и подлинное небезразличие к революционным перспективам белорусского общества. Как только у белорусов будет обнаружена в архивах и развита теория хозяйственного планирования, разработанная Ведутой в Советской Белоруссии, как только сделает первые успехи белорусскоязычная текстология по материалистической диалектике (научному коммунизму), так поменяется наше отношение к тем, кто заявляет о желании содействовать борьбе за коммунизм у наших соседей. Но такие изменения возможны только в результате угасания3 таких чисто буржуазных по происхождению политических уродств, как «рускамоўныя беларускія нацыяналісты» и «беларуская левая».
Если иной представитель «беларускай левай», не имеющий заранее устойчивой приверженности ко лжи и псевдомышлению в стиле «Кра-снобов», пожелает понять причины нашего крайне негативного отношения к умственному и организационному положению белорусских политических элементов, заявляющих о симпатиях к социализму, то ему будут терпеливо даны наши объяснения. Мы предложим ему сравнить себя и ситуацию вокруг с той ситуацией, которая складывалась вокруг организаций, имевших шанс на действительный общественный и политический успех. Затруднение международных поездок в наше время весьма кстати заставило открыть архив заметок, сделанных при поездках в Липск не менее чем за год до пандемии. От поражённой политическим СПИДом «беларускай левай» мы отправляемся более чем на век в прошлое, в такую обстановку, которую на фоне безрадостной современности можно счесть подлинною цитаделью политического здоровья.
Познань, апрель 2021 г.
Книга из типографии Германа Рау
(из заметок 2015-2018 годов после поездок в Саксонию)
114 (теперь 1184) лет назад, в 1903 году в Штутгарте был кириллическим российским шрифтом отпечатан тираж небольшой работы, на титульном листе которой стояло «Что дѣлать? Наболѣвшіе вопросы нашего движенія». Это издание в пользу восточных товарищей было создано в той самой монархии Гогенцоллернов, где за каких-то 12 лет до этого действовал известный «исключительный закон против социалистов»5. В 1890 году не только немецкая политическая полиция признала своё поражение на решающих участках фронта, но и весь неповоротливый и по-европейски тупой правительственный механизм был вынужден произвести разворот в одной из подведомственных сфер. Блестящая конспиративная работа организованных немецких рабочих позволила создать целый ряд неподконтрольных правительству и его политической полиции сетей, охватывающих все значительные города Германской империи. Среди этих сетей были почтовая, публицистическая, издательская, самообразовательная и политическая. Нелегальные письма, статьи в редакции нелегальных газет, нелегальная литература (регулярная и разовая), кадры нелегальных самообразовательных сообществ, партийные политические указания и партийные деятели на нелегальном положении - всё это без больших проблем и без всякого шума перемещалось по всей монархии Гогенцоллернов от долин Мозеля и Рейна до устья Нямунаса. Все названные нелегальные транспортные системы в совокупности в немецкой литературе называют обычно «Красная полевая почта 1880-х годов». Нередко в связи с работой этих транспортных систем вспоминают Йозефа Белли, замечательного техника-организатора, работавшего в типографии Дитца. Сегменты транспортной сети, которые он строил, отличались высокими характеристиками. Не менее интересно, что транспортная сеть ленинской «Искры» в немецкой литературе обычно прямо соотносится с «Красной полевой почтой 1880-х» и с теми техническими принципами, которые проводил Белли.
Надёжность «Красной полевой почты 1880-х» была высокой, но не абсолютной. Важной особенностью транспортной системы были проведённые в жизнь принципы быстрой переналадки и изоляции «заражённых» сегментов. Ни один из провалов «Красной полевой почты» 1880-х годов не стал катастрофическим для всей партии или её руководящих органов, хотя под репрессии попало от 1600 до 1900 человек6. Рассуждая об обстановке 1890-х годов в монархии Гогенцоллернов, Ленин выделил такое положение из работы Энгельса: «Впервые с тех пор, как существует рабочее движение, борьба ведётся планомерно во всех трёх её направлениях, согласованных и связанных между собой: в теоретическом, политическом и практически-экономическом (сопротивление капиталистам). В этом, так сказать, концентрическом нападении и заключается сила и непобедимость немецкого движения».
Сейчас7 в Европе нет ни одной страны, для которой были бы верны эти слова. Речь не только об отсутствии согласованного натиска во всех сферах борьбы. Во многих странах Европы легко можно найти, что в какой-либо из указанных сфер борьба не ведётся вообще. Очень нередко бывает, что представители экономической борьбы пролетариата ничего существенного не знают о представителях его политической или теоретической борьбы, если такая борьба ведётся. Обратное тоже верно - к востоку от Одры обзоры стачечной активности почти всегда не только формально, но и организационно отделены от обзора публикаций по материалистической диалектике. Теоретические, стачечные и политические обзоры создаются и публикуются почти всегда разными людьми. Получаются антитеоретические (обскурантистские) политические обзоры. Получаются идеалистические «теоретические» обзоры в условиях того, что собственная природа мышления не может продуктивно исследоваться на действительности понимаемой «грязно иудейски», а требует связи с самыми глубокими потребностями трудящихся классов. Получаются стачечные обзоры, изолированные от воспитания чувств, которые, по словам Маркса, «являются теоретиками», ибо упражняются над всем процессом истории человечества. Одним словом, импульс обличительной литературы 2009-2012 годов явно спал в тех странах, где он успел проявиться. Впрочем, не будем сразу углубляться в современность, к современному состоянию придётся ещё не раз вернуться.
Вернёмся к обстоятельствам создания тиража работы «Что делать?». Он был создан всего через полтора десятка лет после своей блестящей победы организованных немецких рабочих над политической полицией и «исключительным законом...». Нет ничего необычного в том, что немецкие коммунисты из Партии Социал-Демократической сразу согласились помочь российским товарищам. Ведь восточные товарищи находились в более тяжёлом положении, сравнительно с которым «исключительный закон...» был значительным облегчением.
В руках у меня книга Кристы Хёпфнер и Ирмтрауда Шуберта «Lenin in Deutschland» Глава «Herr Meer und seine Freunden» и последующая глава рассказывают об издательских операциях «Искры», о создании первого номера этого издания. Как далеко это от современности! Здание мемориального музея в немецком Липске, где работала печатная машина «Искры», теперь никем не используется. В 2017 году музейный интерьер был пуст - осталась частично лишь меблировка. Посидеть на одном из уцелевших стульев в окружении немецких социалистических школьников должно быть бесценно для всякого, кому надоело медленное и узкое продвижение коммунистической работы в Польше.
Исторические экспонаты музея типографии, оснащённой товарищем Германом Рау (Hermann Rau) после Второго Аншлюсса, либо поступили в музейные хранилища, либо ушли на частное хранение некоторых немецких товарищей. Информационно-справочные материалы нового изготовления после их фотофиксации были частью разграблены за четверть века, а частью испорчены, ведь отопление незанятых помещений в Германии не осуществляется. Где-то рядом с музеем сохраняется произведение, созданное уже «не в Демократической Германии, а совсем даже наоборот» (как шутят местные товарищи). Это произведение - настенная роспись с портретами агентов «Искры» и пояснениями на немецком языке.
Немецкая политическая полиция теперь не является визжащей в имперской канцелярии крысой. Хотя её господство не так безусловно, как у коллег в любой из стран к востоку от Одры, современный немецкий коммунизм не может быть признан благополучным в организационной и теоретической сфере в той же мере, в какой предшествующее ему победное движение 1880-х годов. Теперь немецкая политическая полиция не всегда уверенно, но всегда властно распоряжается в организационных сферах немецкого социализма и немецкого коммунизма. Конечно ведомство не всегда довольно той организацией, к созданию которой оно оказалось причастно - Die Linke. Инструментом легализации коммунистических активистов и политического шпионажа эта организация явно не стала. Зато «унитазные баки» из Die Linke иногда заливают своих тайных и явных покровителей «коммунистическим шантажом» - сведениями о провале манипуляций со стороны политической полиции. Доходит до того, что немецкие товарищи устраивают для своих французских, чешских, австрийских и, да, польских коллег экскурсии по местам проживания агентов и функционеров политической полиции. В ответ в facebook образуются известные «центральные комитеты». Зачем? Может быть для того, чтобы иметь тот «коммунизм», которым можно манипулировать и о котором можно отчитываться начальству. Ведь действующий немецкий коммунизм к манипуляциям политической полиции очень слабо восприимчив. Впрочем, нужно признать, что для местной политической полиции он не опасен, ибо этап острой борьбы явно в Германии не на повестке дня. А в законсервированном состоянии немецкий коммунизм уже привык существовать и, может быть поэтому, не способен к быстрому расширению.
Впрочем, отодвинемся от современности в 2003 год. В Германию приехал один белорусский квази-социалистический элемент в сопровождении польки, способной выполнять синхронный немецко-белорусский перевод. То, что произошло дальше, напоминает известный анекдот из Народной Польши. В одной из берлинских подворотен заседал самообразовательный кружок, у которого в плане было две темы: «история коммунистической педагогики до 1918 года» и «2-я глава работы «Что делать?»». Немецкий товарищ, бывший научным комендантом на данном занятии, предложил белорусу подключится к беседе и показал раскрытую работу «Что делать?». Ничего не подозревающий белорус спросил, кто автор. Может, он не узнал текст в переводе, а может, не читал в оригинале, а вероятнее всего, даже названия не знал. Затруднениям взялся помочь один из сидевших студентов, разогретых «историей коммунистической педагогики до 1918 года», и, видимо, не полностью переключившийся на тему второй части бесед. Немецкий товарищ решил тактично намекнуть, кто был автором. Переводчица сообщила: «Дык Вы жа, пэўна, ведаеце, хто быў мужам Крупскай?» Обезображенный редким проявлением мыслительного процесса на лице белорус через несколько секунд не оставил никакого следа от сдержанности польки-переводчицы. Уловив ключевое слово, немцы бестактно высмеяли ответ гостя. Суть ответа была такая: «Я не упорно интересуюсь польским коммунизмом. Кто такой господин Крупский я не знаю»8. Нам тоже неизвестно, кто такой был рассмешивший немцев белорусский господин. Но сейчас ходят слухи, что теперь он является чиновником и белорусским националистом, поддерживающим Лукашенко. Такая эволюция вполне типична не только для Белоруссии...А ведь был ещё и итальянский пробивной социалистический тяжеловоз по фамилии Муссолини, который очень удачно завершил проявление своего антитеоретического настроения созданием одной известной партии, выступающей за классовое единство эксплуататоров и эксплуатируемых.9
Особенность ситуации середины 2018 года состоит в том, что впервые в виде небольших, но фактических (а не заявленных) сообществ появились в некоторых странах, входивших в СССР, небольшие самообразовательные сообщества. И хотя столкновение с действительностью уже успело разрушить многие самообразовательные начинания, искусственный отбор таких сообществ начался. Впервые в 2016 году мы имели возможность по обе стороны от Буга и Нямунаса наблюдать, что этот отбор начал уничтожать негодные организационные и теоретические формы. В основном забвению подверглись слишком формальные начинания в организационном смысле и схоластические студии в содержательном смысле. К сожалению, возможностей организовать нечто иное много где просто не было, ибо живая традиция диалектического мышления - это важнейший фактор при основании самообразовательных сообществ. В условиях почти полного отсутствия неподконтрольной политической полиции связи и слабой языковой подготовки сотрудничество с более опытными товарищами исключалось. В итоге для Польши дело закончилось обращением литовских товарищей, а для Германии обращением латвийских товарищей. Но это уже не могло быть влиятельным фактором, ибо самообразовательная работа вошла в стадию развала к тому моменту, как зарубежные товарищи получили техническую возможность установить международные связи не привлекая внимание политической полиции в Германии и в Польше. Тем не менее, множественные местные развалы внушают надежду на успех, ибо новые начинания возникают пока что довольно регулярно и ситуация с созданием сферы международных контактов, неподконтрольных политической полиции заметно улучшается. На востоке это дело особенно хорошо поставлено в Эстонии, однако это единственная сфера деятельности, с которой в Эстонии нет больших проблем. Почти повсюду от Одры до Енисея под напором стихийных факторов происходит образование фракций, намного более активных в умственном отношении, чем в предыдущие десятилетия. Это, разумеется, хороший признак. Поэтому чтобы подготовиться к наилучшему исходу завтрашнего дня, нужно рассмотреть исторические примеры наиболее удачного развития практически-материалистического самообразовательного движения. Все менее удачные исходы современной борьбы при этом будут тем больше доступны умозрению, чем более развитую форму успеха мы возьмём. Вопросы, которые будут далее подняты продолжают те, что уже поднимались в цикле «De politica» и соотносятся с развитием самообразования за последние годы:
Что может ожидать практически-материалистическое самообразовательное движение в случае успеха?
Каков может быть его успех?
Каковы условия этого успеха в современных обстоятельствах?
В условиях успеха самообразовательных сообществ, вплотную приблизившихся к образованию партии, был создан тот самый текст, книга с которым в первом издании была закрыта сероватым листком с надписью «Что дѣлать? Наболѣвшіе вопросы нашего движенія». В настоящее время как в Польше, так и в России соизмеримый с 1900-1901 годами успех самообразовательных сообществ весьма далёк. Несмотря на то, что восточные товарищи постоянно подчёркивают лучшую организацию дела в Польше в лице Объединения Марксистов Польских (SMP), она вполне нивелируется опасными проблемами гносеологического характера, которых не имеют некоторые подобные российские сообщества10. То есть та ситуация, в которой была только задумана работа «Что делать?», является к востоку от Одры наиболее благоприятным будущим, а непосредственно затронутые в ней проблемы потребуется решать в стратегическом плане на ближайшую десятилетку.
Примерно десять лет должно пройти для того, чтобы самообразовательные сообщества развились до того самого уровня, когда встают практические проблемы именно политической организации. Это оценка, основанная на современных темпах развития самообразовательных начинаний в Польше. Но, что главное, никто не может гарантировать, что и далее политический и гносеологический процесс будет идти с прежней скоростью. Нестабильность является отличительной чертой империалистической эпохи. Нередко эпоху тихой смерти немногих от голода и неоказания платной врачебной помощи и эпоху систематических массовых взаимных убийств отделяет всего одна пуля, выпущенная каким-нибудь патриотическим школьником в каком-нибудь Сараеве. Когда учащаются вооружённые конфликты финансово-промышленных группировок и растёт инвестиционное напряжение, оборвать затянутую пружину может всего один школьник, такой как Гаврила Принцип.
Раз по белорусской пословице «ад вайны і астрогу няма засцярогу», то с проблемами, поднятыми в «Что делать?», может быть, придётся столкнуться чуть раньше, чем через десяток лет. Это значит, что вне зависимости от того, кто «интересуется польским коммунизмом», а кто им не интересуется, всякому участнику самообразования к востоку от Одры очень и очень полезно будет задуматься над наследием то ли «спадара Крупскага», то ли «герра Мейера» - в особенности над работой «Что делать?», размещённой в шестом томе ленинского собрания сочинений на польском языке.
___
Шестой том польского полного собрания сочинений Ленина является одним из наиболее популярных. Косвенное свидетельство этому легко усмотреть в том, что по адресу http://marksizm.edu.pl/wydawnictwa/klasyka-mysli-marksistowskiej/wlodzimierz-i-lenin/dziela-wszystkie-tom-6/ нам доступна фотокопия соответствующего тома. Такой же фотокопии удостоился впоследствии 29-й том (его доминанта - «Тетрадки по философии»), а много позднее 18-й (доминанта - «Материализм и эмпириокритицизм») и 33-й (доминанта - «Государство и революция») тома.
При всей популярности 6-го тома ленинских сочинений, нельзя сказать, что идеи, изложенные в работе «Что делать?», учитываются в повседневной работе или пользуются широкой известностью даже в небольшом имеющемся коммунистическом сообществе. Так, в рецензии к третьей части этих очерков уважаемый рецензент Денис отметил исключительную необычность выдвинутого положения о том, что специфической особенностью партийной организационной формы коммунизма является активное противодействие политической полиции. Хорошо уже то, что эта особенность была правильно связана с отличием партии от самообразовательных сообществ, академических объединений, вооружённых отрядов, стачечных касс и многого другого. В реплике восточного товарища было написано: «... первый на моей памяти, кто смог сформулировать сущность политического коммунизма как противодействие политической полиции. До сего момента ни самые отчаянные практики, ни самые самодовольные теоретики этого сделать не смогли» и далее11. Но вот, не доверяя одним только рассказам немецких товарищей, я заглядываю в шестой том ленинских сочинений и вижу совершенно недвусмысленную польскую фразу. Выхватываю её из контекста и выделяю нужное словосочетание: «Нашу конспиративную неумелость он готов оправдать тем, что нам, при стихийном массовом движении, и не важна, в сущности, борьба с политической полицией!! Под этим чудовищным выводом подпишутся очень и очень немногие: до такой степени наболел у всех вопрос о недостатках наших революционных организаций».
В приведённом фрагменте мы видим и слово «сущность», и группу слов «борьба с политической полицией». Разумеется, здесь можно найти переводческую неточность и некоторое расхождение. Но поскольку вопрос рассматривался не в конкретных формах, а в самых общих очертаниях, то ясно, что никакого расхождения с ленинским подходом в данном случае нет. Впрочем, не в данном случае, а вообще расхождение есть. Состоит оно в патологическом пренебрежении изучением классического письменного наследия, которое совсем не было характерно для Ленина, но которое может быть легко доказано как в отношении автора этих строк, так и в отношении рецензента Дениса. Ведь нужно обладать поистине узким кругозором, чтобы не узнать в обсуждаемом (то есть в определении «активное противодействие политической полиции») довольно простую ленинскую идею, ясно выраженную в 1901 году. Это не говоря о том, что та же самая идея хорошо различима в польской социалистической литературе эпохи Варыньского (примерно 1875-1885 гг.). и в российской социалистической литературе 1890-х годов.
___
Заметка для восточных читателей о российском политическом коммунизме после получения сообщения о политическом самоубийце из Архангельска
Размышления над ленинской работой могут оказаться актуальными из-за очевидного организационное отставание российских товарищей от немецких и даже польских коллег. Оно происходит на фоне одного события, которое к западу от Буга дало толчок полемике о соотношении гласной и негласной работы. Это событие - диверсия в Архангельске против одного из полицейских ведомств России, совершённая квазисоциалистическим элементом. Имеющая над социалистическим сообществом абсолютное преимущество российская политическая полиция может, следовательно, надёжно заглушить любые организационные и самообразовательные ростки. Фактически беспомощный российский коммунизм поставлен в зависимость от одного чисто административного решения и от желания людей, на адекватность мышления которых едва ли можно полагаться в силу их патологического взгляда на общественные процессы, имеющего профессиональное происхождение. В отношении адекватности понимания общественных процессов политический коммунизм и политическая полиция во многих европейских странах (особенно над Вислой) имеют своеобразное соревнование - чей профессионально обусловленный позитивизм быстрее разовьётся до законченного солипсизма. В Германии пока что выигрывает коммунизм, а в Польше политическая полиция. Дело, однако, не только в фактическом отвержении современных материалистических воззрений в политическом коммунизме. Дело в том, что такие воззрения не могут укрепиться под прожекторами политической полиции. Они хоть и не главный, но существенный фактор, подрывающий устойчивость всего движения. А серьёзно думать о материализме в политике опираясь только на местные и скоротечные факторы невозможно. Ибо любые местные и скоротечные факторы, даже если они вдруг открывали дорогу к захвату власти, никогда не могли способствовать удержанию политической власти. Размышление об устойчивости приводит к выводам не в пользу всех товарищей к востоку от Одры, а размышление о расширяемости приводит к выводам не в пользу немецких товарищей. Победителей нет, пока что есть только проигравшие.
Если устройство российского коммунизма в деталях известно балтийским товарищам, которые охотно делятся первичными документами и комплексными рефератами, то тем более всё его сообщество прозрачно для внутренней политической полиции России. Исходя из известного, можно почти поручиться на то, что в российском коммунизме нет людей, знающих хотя бы в общих чертах теоретическое и политическое положение в Берлине или Вильно. Но на полпути между этими городами находится, наверное, самое удобное место для изучения российского коммунизма. К сожалению, известность ситуации в сжавшемся российском коммунизме и социализме ни в какой мере не относится ни к признанию всемирного значения этого явления или его каких-либо заслуг перед международным коммунизмом. Таких заслуг у современного российского политического коммунизма просто нет. Односторонняя известность российской ситуации не относится к какой-либо «европейской браваде», заключающейся якобы в том, чтобы неизвестный немец, чех или поляк вываливал любому восточному гостю пикантные подробности его мировоззренческой биографии. Не нужно удивляться, что процесс экспорта советских теоретических продуктов происходит почти без связи с этой известностью внутренней ситуации в российском коммунизме. Более того, иметь местные контакты в российской квази-коммунистической среде считается очень дурным тоном даже для тех, кто имеет возможность заехать в какой-либо российский архив. Ведь политический коммунизм в России так же невменяем, как все аналогичные сообщества в Чехии и Польше или многие организации в Германии12.
Внимание к российской ситуации является защитной мерой, ибо началось оно с одного давнего инцидента, когда российские выходцы очень сильно испортили политический воздух в Германии собирая денежную поддержку у разных немецких политических сект и выступая от имени разных, зачастую просто выдуманных, якобы влиятельных организаций российского политического коммунизма. Специфические антироссийские в национальном смысле настроения у коммунистов от Риги до Мюнхена являются, разумеется, выдумкой отнюдь не коммунистических элементов изнутри России, которые по причине своей невменяемости (иногда личной и психиатрической) были соответствующим образом встречены. Эти элементы могут что угодно делать внутри России, но они не имеют права ухудшать положение принимающих товарищей, имевших неосторожное любопытство связаться с охвостьем. Разводить обширную смартфонную деятельность для полубытовых контактов, публиковать детали совещаний в открытых источниках, публично оценивать личности принимающих и расположение их жилищ могут себе позволять квази-социалистические элементы в России, но они не вправе рассчитывать, что после переноса своей обычной практики в другие страны Европы к ним будет относится иначе чем к драным и вшивым проворовавшимся котам. Ибо за шенгенской границей мало какая политическая полиция позволит безнаказанно проводить такие сеансы эксгибиционизма, о чём может свидетельствовать не только наш эмигрант из Парижа13 и не только челны КПП, но и товарищи из того же FDJ, имевшие несчастье неосторожно подержать журнал со своей официальной символикой в поле обозрения некоторых камер централизованной системы видеонаблюдения Берлина. Потому восточным товарищам не нужно удивляться, что они считаются нежелательными гостями, а нужно понять, что за шенгенской границей очень необычно смотрятся такие люди как они. То есть те, чья теоретическая физиономия покрыта толстым слоем грима, за котором может оказаться всё что угодно (но обычно позитивизм или юмизм), чья политическая биография заставляет перечитать в словаре определение авантюризма и чья техническая грамотность заставляет поискать немецкие публикации со словами «невольный пособник политической полиции».
Поэтому, исходя из имеющейся связи российского коммунизма и российской политической полиции, когда последняя абсолютно превосходит любые коммунистические сообщества в любой сфере (даже, нередко, в теоретической), судьба российского коммунизма не может вызывать зависть. Получается весьма неприятная ситуация, когда проблемы, поднятые в «Что делать?», выражают для товарищей не столько перспективу успеха, сколько принципиального политического и организационного выживания. Потому нет совершенно никакой возможности предположить тот способ подачи материала, который будет желателен для российских товарищей, ибо в Польше «Что делать?» рассматривается под другим углом и именно это рассмотрение будет предложено читателю.
В особенности в Польше речь идёт о возможности активизации стихийного пролетарского движения и о готовности к подобной активизации, ибо политика польской буржуазии не менее непредсказуема в мелочах, чем у наших восточных соседей. Эта непредсказуемость политики господствующего класса, который легко может вызвать к себе массовое активное отторжение требует того, чтобы самообразовательные сообщества прямо развивали свою деятельность так, чтобы она впоследствии облегчила организационные задачи относительно внезапных массовых движений трудящихся слоёв каждой нации14:
«стихийность массы требует от нас, социал-демократов, массы сознательности. Чем больше стихийный подъём масс, чем шире становится движение, тем ещё несравненно быстрее возрастает требование на массу сознательности и в теоретической, и в политической, и в организационной работе социал-демократии. Стихийный подъём масс в России произошёл (и продолжает происходить) с такой быстротой, что социал-демократическая молодежь оказалась неподготовленной к исполнению этих гигантских задач. Эта неподготовленность - наша общая беда, беда всех русских социал-демократов. Подъём масс шёл и ширился непрерывно и преемственно, не только не прекращаясь там, где он начался, но и захватывая новые местности и новые слои населения (под влиянием рабочего движения оживилось брожение учащейся молодежи, интеллигенции вообще, даже и крестьянства). Революционеры же отставали от этого подъема и в своих «теориях», и в своей деятельности, им не удавалось создать непрерывной и преемственной организации, способной руководить всем движением».
Вот в какой ситуации размышлял Ленин о нереальных, не вполне возможных и необходимых организационных формах накануне революции 1905 года в романовской монархии. Когда «Что делать?» было погружено на транспорт в Штутгарте в начале 1903 года, то российские частные военные компании уже вовсю работали в Корее, углубляли грабёж Маньчжурии и вообще кредитное проникновение в регион, чем готовили почву для военного столкновения с Японской империей, которая вела до неразличения похожую политику. Не ранее как конце 1901 года могут быть обнаружены первые признаки аграрного движения на подроссийской Украине. В 1903 году крестьянские действия против землевладельцев уже были политической проблемой для самодержавия. И именно украинские крестьяне вместе с польскими рабочими в итоге решающим образом укрепили область антиправительственных действий за счёт непрерывного расширения очагов и экспансии их в Великороссию. Наши российские товарищи смогли в начале 1905 года дать полную свободу своей инициативе, опираясь на парализацию и блокирование некоторых сил царизма в Польше (где готовились выступления) и на Украине (где шла активная борьба против землевладельцев и аграрные стачки перекидывались на промышленность).
Сейчас политический аппарат российской буржуазии ввязался в колониальную войну в Сирии, где пытается вести агрессивную политику, не уступающую по агрессивности типичному поведению контролирующих соответствующие государства французских или американских финансовых объединений. Новая модификация российской буржуазии на полный ход взяла курс в направлении новой Цусимы, нового Чемульпо и нового Порт-Артура. Российский коммунизм, который можно раздавить единственным приказом политической полиции не годится на фоне подобной исторической обстановки даже на роль безрукого мозга российских трудящихся.
В условиях делегализации марксистских социалистических фракций Ленин пытался наметить направления развития движения так:
«В чём должна была бы состоять задача тех, кто на деле, а не на словах только, хотел быть противником оппортунизма? Во-первых, надо было позаботиться о возобновлении той теоретической работы, которая только-только была начата эпохой легального марксизма и которая падала теперь опять на нелегальных деятелей; без такой работы невозможен был успешный рост движения. Во-вторых, необходимо было активно выступить на борьбу с легальной «критикой», вносившей сугубый разврат в умы. В-третьих, надо было активно выступить против разброда и шатания в практическом движении, разоблачая и опровергая всякие попытки сознательно или бессознательно принижать нашу программу и нашу тактику».
Во всякой стране Европы может теперь возникнуть какое-либо массовое движение против господствующего класса или, как минимум, узловых принципов его политики. Это обстоятельство со стороны только-только начинающегося самообразования, да и вообще всякого сообщества, не достигшего политического уровня должно приводить не к переброске всех сил на политический фронт, а к разворачиванию вдумчивого организационного плана. Ибо без сознательного руководства любое движение не имеет шансов на успех. А с сознательным руководством, которое завоевало право называться руководством с точки зрения самих масс, даже поражение движения может стать воспитывающим фактором и предусловием повторного победного подъёма. Подобную мысль Ленин оформляет так:
«Что массовое движение есть явление важнейшее, об этом не может быть спора. Но весь вопрос в том, как понимать «определение задач» этим массовым движением. Понимать это можно двояко: или в смысле преклонения пред стихийностью этого движения, т. е. сведения роли социал-демократии до простого прислужничества рабочему движению как таковому (понимание «Раб. Мысли», «Группы самоосвобождения» и прочих «экономистов»); или же в том смысле, что массовое движение ставит перед нами новые теоретические, политические, организационные задачи, гораздо более сложные, чем те, которыми можно было удовлетворяться в период до возникновения массового движения»15.
Эпохе подъёма массового движения в Польше (и в России) в конце 1990-х годов, к которому гносеологические банкроты из политического коммунизма были не готовы предшествовала эпоха «теории на коленке», когда всеобъемлющее объяснение мира желали дать те или иные господствующие в политическом коммунизме и его умственной жизни филистеры-изобретатели. Не говоря о почти повсеместном ограничении источниками одного языка или одной нации (смотря что оказывалось у́же в каждом случае), в отношении деклараций и самомнения решались не меньше, чем всемирные проблемы. Как это было обосновано? Видимо примерно так же, как описывал обстоятельства созданий «революционных» «теорий» на коленке Ленин:
«... громкие фразы против окостенения мысли и проч. прикрывают собой беззаботность и беспомощность в развитии теоретической мысли. Пример русских социал-демократов особенно наглядно иллюстрирует то общеевропейское явление (давно уже отмеченное и немецкими марксистами), что пресловутая свобода критики означает не замену одной теории другою, а свободу от всякой целостной и продуманной теории, означает эклектизм и беспринципность»16.
Это ленинское определение весьма мягкое для Польши середины 1990-х годов и очень дипломатичное, если брать в расчёт возможный успех марксистских настроений в России в случае расширения самообразовательных сообществ. О том, что может наступить позднее Ленин писал не менее интересно:
«К движению, ради его практического значения и практических успехов, примыкало немало людей, очень мало и даже вовсе не подготовленных теоретически. Можно судить поэтому, какое отсутствие такта проявляет «Раб. Дело», когда выдвигает с победоносным видом изречение Маркса: «каждый шаг действительного движения важнее дюжины программ». Повторять эти слова в эпоху теоретического разброда, это все равно что кричать «таскать вам не перетаскать!» при виде похоронной процессии. Да и взяты эти слова Маркса из его письма о Готской программе, в котором он резко порицает допущенный эклектизм в формулировке принципов: если уже надо было соединяться - писал Маркс вожакам партии - то заключайте договоры, ради удовлетворения практических целей движения, но не допускайте торгашества принципами, не делайте теоретических «уступок». Вот какова была мысль Маркса, а у нас находятся люди, которые, во имя его, стараются ослабить значение теории! Без революционной теории не может быть и революционного движения. Нельзя достаточно настаивать на этой мысли в такое время, когда с модной проповедью оппортунизма обнимается увлечение самыми узкими формами практической деятельности».
Раскрывая происхождение этих узких форм деятельности, Ленин замечает:
«... для русской социал-демократии значение теории усиливается ещё тремя обстоятельствами, о которых часто забывают, именно: во-первых, тем, что наша партия только еще складывается, только ещё вырабатывает свою физиономию и далеко ещё не закончила счетов с другими направлениями революционной мысли, грозящими совлечь движение с правильного пути. Напротив, именно самое последнее время ознаменовалось (как давно уже предсказывал «экономистам» Аксельрод) оживлением не социал-демократических революционных направлений. При таких условиях «неважная» на первый взгляд ошибка может вызвать самые печальные последствия, и только близорукие люди могут находить несвоевременными или излишними фракционные споры и строгое различение оттенков. От упрочения того или другого «оттенка» может зависеть будущее русской социал-демократии на много и много лет. Во-вторых, социал-демократическое движение международно, по самому своему существу. Это означает не только то, что мы должны бороться с национальным шовинизмом. Это означает также, что начинающееся в молодой стране движение может быть успешно лишь при условии претворения им опыта других стран. А для такого претворения недостаточно простого знакомства с этим опытом или простого переписывания последних резолюций. Для этого необходимо уменье критически относиться к этому опыту и самостоятельно проверять его».
Страшно представить, как может современный российский коммунизм проверить, да ещё самостоятельно, весь немецкий, чешский и польский опыт... Органов для этой проверки у российского коммунизма в обозримое время просто не существовало. Достаточно посмотреть на известность чешского, польского и немецкого языка по составленным в России переводам. Какие могут быть переводы, если даже самая элементарная форма теоретической работы - переводческая и текстологическая в России до сих пор не поставлена должным образом?
Когда мы читаем в «Что делать?» «Во-первых, надо было позаботиться о возобновлении той теоретической работы...», то нужно иметь ввиду, что эта фраза является едва ли не издевательством или иронией истории над современным российским коммунизмом. Точный диагноз можно поставить на основе анализа самой элементарной формы теоретической работы - текстологической и переводческой. В России нет ни одного систематического плана такой работы17. Оценка теоретической ситуации со стороны читателя ничем не должна отличаться от той, которая по возможности продвигалась во всякой статье продолжаемого цикла: «судить о людях не по тому блестящему мундиру, который они сами себе надели, не по той эффектной кличке, которую они сами себе взяли, а по тому, как они поступают и что они на самом деле пропагандируют» (тоже выписано из «Что делать?»).
Постольку, поскольку российское коммунистическое самообразование началось не больше пятилетия назад (в отличие от ситуации в относительно крупных странах Европы), постольку оно должно будет прислушаться и к такой ленинской рекомендации:
«... чем моложе социалистическое движение в какой-либо стране, тем энергичнее должна быть поэтому борьба против всех попыток упрочить несоциалистическую идеологию, тем решительнее надо предостерегать рабочих от тех плохих советчиков, которые кричат против «преувеличения сознательного элемента» и т. п. Авторы «экономического» письма громят, в унисон с «Раб. Делом», нетерпимость, свойственную младенческому периоду движения. Мы ответим на это: да, наше движение действительно находится в младенческом состоянии, и для того, чтобы скорее возмужать, оно должно именно заразиться нетерпимостью по отношению к людям, задерживающим его рост своим преклонением пред стихийностью. Нет ничего смешнее и ничего вреднее, как корчить из себя стариков, давно уже переживших все решительные эпизоды борьбы!»
___
От переводчика: заметки 2015-2018 годов были поданы на перевод после того, как было получено письмо с сообщением о выходе фильма Ивана Полякова по ленинскому политическому наследию и о публикации статьи коллектива «Заря» с планом текстологической работы над произведениями Николая Чернышевского и Владимира Ленина на языке оригинала. Оба факта позволяют надеяться, что данные заметки могут быть полезными не только на польском языке и что в России существует обширная почва для восприятия выраженных в заметках идей.
1 Белорусская оскорбительная лексика, которую трудно перевести. «Самадайства» - явление аналогичное проституции, но не предусматривающее оплаты. Личные форма «самадайка» и «самадай» - Пер.
2 В кругах белорусских левых - Пер.
3 В оригинале - «маргинализации» / marginalizacji - Пер.
4 Примечания и добавления в скобках к этому очерку в основном отражают мысли из 2021 года по поводу ранее написанных конспектов и размышлений - Ред.
5 Официальное название этого акта другое - WP.
6 К сожалению под рукой нет конспектов немецких источников с точными цифрами, однако они, совершенно точно, не менее чем на порядок превосходят всю численность Объединения Марксистов Польских с сочувствующими - WP.
7 Было написано в 2018 году, но не потеряло актуальности в 2021 году - WP
8 «Я не надта цікаўлюся польскім камунізмам. Хто такі пан Крупскі я не ведаю».
9 В 2021 году читателю совсем не сложно догадаться чему равен результат вычисления по формуле «социалистические стремления минус теоретическое сознание». Не важно даже на каком примере будет это сделано: польская, белорусская, украинская, немецкая и российская политика предоставляет одинаково много фактов классового предательства эксплуатируемых в результате отвращения к теоретическому мышлению - WP.
10 Через три года после написания этих слов Объединение Марксистов Польских (SMP) оказалось фактически дезорганизованным даже в части текстологической работы, не говоря об исследованиях, полемиках или публицистике. Несмотря на то, что пандемия не стала критическим фактором дезорганизации, она привела к фактическому замиранию из без того слабых проявлений жизни названной организации - WP.
Все таки я поторопился делать выводы относительно автора о его уровне понимания политического коммунизма. Он, пожалуй первый на моей памяти, кто смог сформулировать сущность политического коммунизма как противодействие политической полиции. До сего момента ни самые отчаянные практики, ни самые самодовольные теоретики этого сделать не смогли. Поэтому со сказанным в первой части согласен на 200 процентов.
Мне видится проблема отсутствия даже зачатков политического коммунизма в том, что не существует организаций как единого целого. Любая коммунистическая организация сегодня это сумма членов. А раз нет единства, то и нет места для категории тотальности. Т.е. нет необходимости удержать единство. Проблема бы решалась, если бы коммунисты были бы способны воспроизводить хотя бы самые примитивные формы коллективности. Однако современное разделение труда настолько отчуждает человека в производстве, что это отсуждение переносится им и на свою собственную жизнь. Человек не чувствует себя ответсвенным за то как он живет. В итоге он не видит самого себя, а это в свою очередь приводит к тому, что человек не видит себя в других. А без этого любая соместная деятельность до уровня коллективной никогда не поднимется. И вот и получается, что даже самый развитый коммунист остается по сути банальным филистером.
12 Facobook-ЦК и Die Linke лишь наиболее известны читателю. Неадекватных и провокаторских сект спекулирующих на коммунизме намного больше. Политический идеализм на любой вкус под видом коммунизма - WP.
13 Михал Новицкий - Ред.
14 Как горько-актуальной оказалась эта цитата в связи с белорусскими событиями! - WP.
15 Ещё одна фраза, получившая горький смысл после белорусских событий - WP.
16 За этими словами следует фраза, интересная в контексте развившегося с 2018 года российского теоретического самообразования, дошедшего до появления имитирующих профанаций: «Кто сколько-нибудь знаком с фактическим состоянием нашего движения, тот не может не видеть, что широкое распространение марксизма сопровождалось некоторым принижением теоретического уровня» - WP.
17 На май 2021 года ситуация с российской текстологией (по свежим справкам) изменилась, но скорее субъективно, чем объективно - WP.
