Вернуться на главную страницу
De politica (О политике). Часть XV. По вопросу о нелегальщине
Но революционеры, не умеющие соединить нелегальные формы борьбы со всеми легальными, являются весьма плохими революционерами. Нетрудно быть революционером тогда, когда революция уже вспыхнула и разгорелась, когда примыкают к революции все и всякие, из простого увлечения, из моды, даже иногда из интересов личной карьеры. «Освобождение» от таких горе-революционеров стоит пролетариату потом, после его победы, трудов самых тяжких, муки, можно сказать, мученской. Гораздо труднее - и гораздо ценнее - уметь быть революционером, когда ещё нет условий для прямой, открытой, действительно массовой, действительно революционной борьбы, уметь отстаивать интересы революции (пропагандистски, агитационно, организационно) в нереволюционных учреждениях, а зачастую и прямо реакционных, в пореволюционной обстановке, среди массы, неспособной немедленно понять необходимость революционного метода действий. Уметь найти, нащупать, осуществить конкретный план ещё не вполне революционных мероприятий, способов, приёмов, подводящих массы к настоящей, решительной, последней, великой революционной борьбе, - в этом главная задача современного коммунизма в Западной Европе и Америке.
ОСОБА_5, Детская болезнь левизны в коммунизме
Современная ситуация с которой приходится иметь дело, сильно отличается от ситуации, которая складывалась в 1920 году. Однако, сложно найти во всём европейском коммунизме какие-либо влиятельные организации, «умеющие соединить нелегальные формы борьбы со всеми легальными». К востоку от Одры-Нысы это неумение сейчас сводится к полному превосходству политической полиции. Организационные формы таковы, что понимание важности обширных негласных сфер работы во многих странах относится к будущему. В Польше и Чехии это понимание превратилось в регулярные полемические стычки, которые (в случае SMP) так и не завершились однозначными организационными выводами. Особенно значительные силы немногочисленного польского коммунизма оказались втянуты в полемику примерно через 11 лет после начала теоретического и политического самообразования. Этот срок, выраженный в физическом времени, разумеется, очень неточен. Течение общественного времени подчиняется другим законам, и в Германии вопрос о соотношении гласной и негласной работы был одним из первых вопросов самообразования. В настоящий момент самым интересным явлением в европейском коммунизме является рост теоретического и политического самообразования в России. Происходящий там процесс, несомненно, напоминает то, что происходило в Германии в 2007 году, в Польше 2004-2008 годов и на Украине в 2006 году. Однако впервые к востоку от Одры-Нысы произошло столь ранее смещение самообразовательной работы именно в теоретическую сторону. В Германии 2002-2012 годов очень сильны были попытки организовать политическое самообразование, ограничившись minimum minorum1 теоретической культуры. Они закономерно окончились провалом. Он был столь выразительным, что в Польше заметного даже в масштабах польского коммунизма «только-политического» самообразования не оформилось. Именно некоторый успех подобных попыток в Чехии обусловил закрепление отсталости местного коммунизма и его малую продуктивность. Чехия и Белоруссия - это единственные граничащие с нами страны, где коммунизм всячески пытается ограничиться рамками чисто политической и легальной деятельности. К сожалению, это ограничение меньше всего является свободным. Ибо полного сознания своего незавидного положения белорусские и чешские прокоммунистические элементы не имеют именно в силу отсталости своих организационных форм и неспособности схватить всю глубину поражения. Эта гносеологическая парализация как таковая является продолжением известной логики капиталистического дискриминатора, который накапливает вещную власть в одних местностях и у одних людей, а вещное безвластие (нищету) у других. В теоретической сфере тот же самый процесс накапливает в одних местностях (например, в Германии) понимающее бессилие, а в других (например, в Венесуэле) глупую силу. Сообразно экономическим границам появляются теоретические границы, которые особенно наглядны (и неприятны до недоумения) там, где высока языковая прозрачность: между Чехией и Польшей, между Белоруссией и Польшей, между Россией и Белоруссией.
Прежде чем попытаться разобраться в эмпирической картине, нужно предостеречь читателя против выводов, характерных для современного политического коммунизма. Выбор самообразовательных начинаний как исходного пункта для разбора проблемы гласной и негласной деятельности меньше всего обусловлен конъюнктурным фокусом на основании циркулирующих у немцев слухов или какой-либо иной формой поклонения изменчивой политико-гносеологической моде. Теоретическое и политическое самообразование в любом случае имеет свои чёткие законы, которым «подчиняется всякий вступающий на остров», как писалось в одном памятнике древнегреческой письменности. С точки зрения борьбы за коммунизм выбора между участием в партии, участием в профсоюзе, участием в кружке, участием в демонстрациях и пр. не существует. Если так кажется отдельным представителям политического коммунизма, которые преувеличивают свою мощь, то тем хуже для них. Объективного выбора нет. В условиях глубокой контрреволюции почти все формы сохраняют status quo (наличное положение), и лишь такая недействительная работа как осмысление случившегося поражения (с вынужденно ограниченной уродливой практикой) является единственным зачатком действительности и действенности. Таким образом всё всемирно-историческое благо концентрируется в воспроизводстве коммунизма как движения так, чтобы сохранилась качественная целостность движения, его историческое свойство преемственности не только со всей человеческой историей, но и с полутысячелетней историей европейского коммунизма. Нужно особенно подчеркнуть, что качественная целостность движения означает, что оно может быть не лучше предшественников, но не может быть хуже их, оставаясь действительным коммунизмом. Понимания этого простого положения долго не было от Лабы до Сахалина. Упадок экономической жизни был в относительных величинах сравним с упадком периода второй мировой войны, и потому шансов найти некий коммунизм, который оказывался не хуже предшественников, почти везде считались фантастическим. При поддержке таких настроений в разных странах на варшавской параллели к 2015 году завершилась деградация политического коммунизма, подробно рассмотренная во всём многообразии форм в настоящих очерках. Но действительность мало считается с представлениями о коммунизме, как и вообще с представлениями о чём либо. Закон, по которому развивается действительность, это закон движения понятий - это положение, впоследствии материалистически переосмысленное, было изначально подано в идеалистическом виде Гегелем. Понятие о коммунизме никуда не делось как результат реально имеющихся проблем планетарного масштаба и экономического происхождения. Наоборот, эти проблемы всё более требуют к себе внимания и всё неотступнее приближаются к центру политического напряжения в большинстве государств - центров капиталистического накопления и полуокраин. Действительность снова готова уничтожить представления о себе - исторические иллюзии. В «Псхиопатологии политического коммунизма» иллюзии уходили под смех. В действительности они уходят не под смех. Идеологические иллюзии уходят в небытие вместе с утопленными в водах Леты покалеченными жизнями тех, кто желал способствовать преодолению частной собственности. Желал, но вопреки своему желанию, добровольно положил самое дорогое и самое весомое своё усилие на укрепление эксплуатирующей частной собственности и разделения труда. Восстановление понятия коммунизма в форме (используя терминологию Гегеля) для-себя возможно, следовательно, только как восстановление исторической теоретической связи, являющееся восстановлением связи с насущными проблемами современности. Однако в условиях провала организованной и влиятельной пролетарской борьбы само по себе очень непросто выражение будущих практический позиций «движения», которое не движется. Чем меньше скорость движения, тем сложнее предугадать то, что скрывает ближайший поворот и тем сложнее уловить весь необходимый маршрут. Поэтому в Польше самообразование начиналось труднее, чем в Германии, и продвигалось медленнее, поэтому в Чехии ситуация намного менее обнадёживает, чем в Польше, а в Белоруссии огромнейшие усилия затрачены на индивидуальное понимание незавидного теоретического и политического положения сообщества. По сравнению с этими усилиями вся польская самообразовательная работа за последние двадцать лет кажется компактной, ибо это чаще была работа сильных силами других, тогда как чехи и белорусы вынуждены быть сильными преимущественно своими силами. Ведь даже успешная теоретическая работа соседей в условиях экономической и культурной изолированности не может быть ничем кроме как подсказкой. Те же самые неразвитые условия порождают не только шовинистические предрассудки у прокоммунистических элементов, но и неспособность начать «борьбу за признание», то есть «признать Другого хотя бы потенциально как равного субъекта, чтобы решить проблему иначе, чем физическим столкновением». Уровень снова оказывается слишком низким, чтобы была результативность. Индивидуальное начало слишком трудно, чтобы сравняться с коллективной силой, но нет коллективной силы, которая не была разбужена индивидуальными усилиями. Первые станки были сделаны ремесленниками. Первые ремесленники вышли из земледельцев. Это произошло так, что ни ремесленник не видел в станке угрозы своему положению, ни земледелец не удивлялся приобретению ремесленных функций. Но если доремесленная жизнь человечества длилась тысячелетия, то ремесло отделяют от механических машин несколько десятков веков, а за несколько столетий машинного производства разбужены невиданные общественные и вещественные силы. Таков закон всякой деятельности и теоретически-политической самообразование точно также является сферой, где происходит то самое «самопорождение», которое так загадочно для позитивистов. Оно действительно необъяснимо средствами формальной логики, но легко схватывается практическим разумом. С этой практичностью намного лучше, чем у академических позитивистов, обстоят дела даже у воспитанников детского сада. Настоятельнейшей необходимостью понимание логики самопорождения является для тех, кто сохранил достижения диалектики, выраженные в работах Фихте, Гегеля, Маркса и Ленина. «Трудность самопорождения» может разрешаться только опорой на внутренние силы, подобно тому, как никакие стихийные внешние влияния не могут сформировать предметно-истинное мышление, если человек не становится в практическую позицию необходимости его приобретения.
Придать эти внутренние силы восточным читателям - такова роль этой серии очерков. Основой их написания было убеждение в том, что предлагаемый способ выработки политической линии - это не результат стечения каких-то непонятных товарищам обстоятельств. Наоборот, было желание утвердить читателя в том, что этот способ является выводом из действующих далеко за пределами Польши тенденций общественной жизни, которые может понять и подвергнуть критическому рассмотрению всякий настроенный против реформизма образованный человек. Ведь если в самых разных странах между 2011 и 2016 годом произошёл крах т. н. политического коммунизма, то средства оздоровления также должны оказаться похожими, а направление от политического провала до победоносной социалистической революции в схожей ситуации должно оказаться схожим.
___
