Вернуться на главную страницу
Понимание, что у тебя есть границы, не тобою поставленные и тобою лично не одолимые - раздражает. Но раздражает - это ещё слабо сказано. У Чехова в рассказе "Спать хочется" девочка задушила грудничка: её настолько замучили условия её жизни, жестокая эсплуатация хозяйки, что измождённому детскому разуму показалось, будто этот грудничок и есть причиной всех её бед. Как бы нам самим не передушить друг друга, допустив роковую ошибку и обвинив в собственных проблемах не то правительство, не то соседний народ, не то мельчайшие генетические различия между людьми (как это уже когда-то было), но не разглядев главного врага воистину исполинских размеров - врага в виде устаревших общественных отношений, которые, брошенные нами на произвол судьбы, разлагают на фрагменты нас самих. >>
Задача писателя неизменна. Сам он меняется, но задача его остается та же. Она всегда в том, чтобы писать правдиво и, поняв, в чем правда, выразить ее так, чтобы она вошла в сознание читателя частью его собственного опыта.
Нет ничего труднее этого, и трудностью задачи можно объяснить, почему награда, все равно, приходит ли она скоро, или заставляет себя ждать, обычно очень велика. Если награда приходит скоро, это часто губит писателя. >>
По-эзия Эдгара По: между страхом и разумом
Пересказывать здесь биографию Эдгара По во всех подробностях совершенно нет смысла, во-первых, потому что уже существует огромный пласт подобной литературы, из которой можно узнать все подробности из его жизни, увлечений, пороков и тому подобного, а во-вторых, это не наш метод исследования. Безусловно, в биографию и психологию человека интересно и даже нужно углубиться, чтобы узнать, какие страсти и желания двигали его творчество, какие события так сильно повлияли на произведения. >>
Literature lovers. Ночной скорый
"На вторую платформу прибывает ночной скорый поезд номер 242", - объявил монотонный женский голос. Я стою на перроне грязного провинциального городка. На улице жарко и душно, но моё тело охватывает лёгкая дрожь. Неужели я действительно уезжаю? Как-то не верится. Целый год я только и жил мыслью об этом моменте и вот он свершается прямо сейчас, здесь и со мной. >>
О Достоевском я никогда особо не думал. Он был для меня каким-то далеким, чужим писателем, которого в школе я упустил, а мой отец, организатор и хранитель семейной библиотеки, никогда о нем не вспоминал. Дома я нашел только одну книгу, подписанную именем Федора Михайловича: «Идиот». И то только после третьего курса. И то в раскладном диване, о котором никто даже подумать не мог, что он раскладной. Я знал, что Достоевский очень популярен, и это меня настораживало. >>
Как по мне, эта сцена, – глава, всё произведение, — одни из самых сильных в истории русской литературы. Как потрясающе диалектичен Гончаров! В моём сознании тюльпан в горшке должен был жить вечно; я понимал также, что ему суждено “отойти”, померкнуть, но не мог свести две эти мысли воедино – так же, как и Обломов с сиренью. >>
С самого утра тогда у меня болела голова, а тело будто превратилось в вату. Настроение было паршивым, я ничего не хотел делать: палки оставались просто палками и железяки - железяками. Такое ощущение, будто на один день я стал типичным взрослым. Это ощущение было так себе, поэтому возвращать детство я пошёл к Рэксу.Однако своими прыжками и гавканьем он меня только ещё больше раздражал. Оттолкнув его, я пошёл к дому, но моя нога запуталась в цепи и я больно упал. Рэкс испугался и резко рванул в сторону, протащив меня по асфальту несколько метров. Тогда я окончательно вышел из себя и ударил его. >>
Музей-квартира элиты-перерожденки
Это в их квартирках - теперь провонявших буквально, теплилось ощущение превосходства классового ещё до того, как общество «официально» прокляло социализм. Это такие вот коллекционеры - самые чудовищные бредни подают как предания старины глубокой, не оставляя ни одного героя Эпохи на прежнем месте. Им под силу их «двигать», потому что в их индивидуально-элитном сознании этот сдвиг давно произошёл. Их элитность лишь сменила обложку - но именно под этой обложкой они и провоняли идеологически. >>
Как Чехов напомнил мне, в чем жизнь
Раньше я думала, что не боюсь смерти. Но стукнуло двадцать шесть, мир показал свои остренькие зубки, замучили болезни, и я как-то поняла, что жить буду не вечно. Теперь все как в песне Земфиры: “Я так боюсь не успеть хотя бы что-то успеть”.
Наверное, после окончания университета подобные мысли посещают каждого. Кто-то совсем не может найти свой путь в жизни, а кто-то знает, чего хочет, но реализовать это самому сложно – нужны особенные люди рядом, возможности, нужно что-то большое и серьезное, даже грандиозное, чтобы полностью удовлетворить желание отдаться какому-нибудь делу с головой. >>
В летний рабочий день в китайской беседке, что барочном парке Вилянуф у бывшей королевской загородной резиденции близ Варшавы обычно никого не бывает. В этот раз там у ограды стояла в тени девушка и читала подборку листов размером около А5. Рядом на оградке павильона стоял синий рюкзак из которого доносились звуки одной из мазурок Шопена едва заглушая изредка тревожимую ветерком листву. >>
