Вернуться на главную страницу
Позитивизм и объективность пространства и времени
Теория относительности (ТО) Эйнштейна была попыткой вывести физику из кризиса путем пересмотра понятий пространства и времени. В рамках этой теории они потеряли свое объективное существование и стали зависеть от наблюдателя и от скорости движения. Таким образом создавалась непротиворечивая картина мира, ради чего жертвовали одной «мелочью» - ее объективностью. >>
Экономические дискуссии в советские времена были традиционными. Ожесточенная дискуссия развернулась по поводу нэпа, и Ленину стоило большого труда, чтобы убедить партию перейти к новой экономической политике. Серьезнейшие дискуссии велись в 20-х годах: по поводу того, что такое "общественно-необходимый труд" при социализме, по проблеме "ножниц цен", по вопросам теории и практики денежного обращения, о действии закона стоимости при социализме, о границах предмета политической экономии и др. В конце 30-х годов с новой силой разгорается спор по поводу противоречий в экономике социализма, о товарном производстве при социализме. После войны эта дискуссия возобновляется. Общеизвестна дискуссия начала 50-х по поводу учебника политэкономии. Много говорилось и по поводу экономических дискуссий 60-х годов, в результате которых была будто бы принята так называемая экономическая реформа 1965 года. >>
Лучше ужасный конец, чем ужас без конца
Современный экономический кризис – это очередной этап циклично развивающегося рыночного производства, где рост сменяется спадом, чтобы уступить место новому росту. Классическая политэкономия подробно исследовала эти циклы и пришла к выводу, что в основе кризиса лежит стремление частных производителей к бесконечному расширению производства. Но рынок имеет свои границы, что неминуемо приводит к его затовариванию. В свою очередь ограниченность платежеспособности покупателей делает невостребованной определенную часть произведенной продукции. Все это является первопричиной возникновения экономического кризиса, который появляется в самый неожиданный момент, вместе с финансовыми обвалами и массовыми увольнениями рабочих. >>
Как делать стихи? (Часть третья)
Надо довести до предела выразительность стиха. Одно из больших средств выразительности – образ. Не основной образ-видение, который возникает в начале работы как первый туманный еще ответ на социальный заказ. Нет, я говорю о вспомогательных образах, помогающих вырастать этому главному. Этот образ – одно из всегдашних средств поэзии, и течения, как например, имажинизм, делавшие его целью, обрекали себя, по существу, на разработку только одной из технических сторон поэзии. Способы выделки образа бесконечны. >>
Как делать стихи? (Часть вторая)
Наиболее действенным из последних моих стихов я считаю – «Сергею Есенину».
Для него не пришлось искать ни журнала, ни издателя, - его переписывали до печати, его тайком вытащили из набора и напечатали в провинциальной газете, чтения его требует сама аудитория, во время чтения слышны летающие мухи, после чтения жмут лапы, в кулуарах бесятся и восхваляют, в день выхода появилась рецензия, состоящая одновременно из ругани и комплиментов.
Как работался этот стих?
>>
Как делать стихи? (Часть первая)
На различных литературных диспутах, в разговоре с молодыми работниками различных производственных словесных ассоциаций (рап, тап, пап и др.), в расправе с критиками – мне часто приходилось если не разбивать, то хотя бы дискредитировать старую поэтику. Самую, ни в чем не повинную, старую поэзию, конечно, трогали мало. Ей попадало только, если ретивые защитники старья прятались от нового искусства за памятниковые зады.
Наоборот – снимая, громя и ворочая памятниками, мы показывали читателям Великих с совершенно неизвестной, неизученной стороны. >>
От мира прекрасного к прекрасному миру
От мира прекрасного до прекрасного мира далеко как от земли до неба. Сам факт существования особого мира прекрасного свидетельствует об ущербности, саморазорванности реального мира, который более не хочет, не может видеть свое собственное лицо и оказывается неполным без специально созданного мира искусства. Противоречие этого последнего в том, что оно одновременно есть и отражение реального исторического мира и идеал, к которому реальный мир по идее должен стремиться, тем самым теряя свою историчность и сам становясь искусственным. >>
Ричард Докинз - атеист, от которого хочется верить в Бога
...Знакома ли вам такая «пасторальная» картина? Лично мне она знакома до тошноты. Много лет она была моим адом. Дело в том, что в нарисованном тут мире я жить не могу. Видимо, слишком много деструктивных мемов засело в операционной системе. Не зря же при мысли об этом у меня все время крутится в транзисторах: «седые серебристые маслины пытались вдаль по воздуху шагнуть...». Пастернак с точки зрения меметики явление крайне деструктивное.... Когда-то у меня вопрос стоял так: либо с невозможным Богом и Пастернаком, либо с научно доказанным «ничто». К счастью, эта «пограничная ситуация» оказалась лишь банальной «ложной дихотомией», навязанной мне нашим «открытым» обществом выживания подлейшего, в котором только и могут распространяться подобные, с позволения сказать, «теории». >>
Бессмысленный, но не беспощадный. К событиям в Греции
В свое время один классик дал весьма остроумное определение революции: удавшийся бунт - это революция; неудавшаяся революция - это просто бунт.
Декабрьские волнения молодежи, которые имели место в Греции, несмотря на свою масштабность, изначально не могли претендовать на звание революции, поскольку и бунтом в привычном понимании этого слова они не были. Бунт, по определению, это стихийное вооруженное выступление против власти. Но участники событий в Греции не только не были вооружены, но и не предпринимали никаких попыток вооружиться. Мало того, они не выступали против власти как таковой, а только против полиции.
Интересно, что и власть вела себя с ними не слишком жестко. >>
Размышление по поводу и по существу. Часть 10
Проблема применения диалектики в естествознании остается одной из самых сложных. И дело не только в том, что представители конкретных наук недостаточно подготовлены в своем знании философии и не умеют распорядиться достоянием последней, но и в том, что не готова к этому сама наука. Не дозрела, не доразвилась до такого уровня, чтобы принять диалектику в себя, в свое функционирование (и снять в себя) в качестве своего действенного метода (а не одалживаемого извне и прикладываемого как бы внешним образом к своей области знания, да еще и осуществляемого приходящим философом). >>
