Вернуться на главную страницу
Позитивизм и объективность пространства и времени
Пространство и время являются фундаментальными категориями познания мира. В науке они появились благодаря Ньютону. Без них было невозможно выведение законов механики. Пространство определялось как протяженность, а время как длительность. Не смотря на то, что у Ньютона были абсолютные (имеющие божественную природу) и относительные (присущие вещам) пространство и время, все они существовали объективно. Противоположную точку зрения предложил Кант. Он считал, что пространство и время - это априорные формы чувственности человека, которыми тот наделяет природу. В дальнейшем ученые пользовались в основном либо ньютоновскими, либо кантовскими представлениями.
До конца ХІХ века естествоиспытатели в своих принципах стояли на позициях стихийного материализма. Но, если при Энгельсе брожения в сторону идеализма только начинались, то во времена Ленина позитивистская гносеология стала очень популярной. Стихийный материализм без диалектики очень легко становится субъективным идеализмом, стоит только старым представлениям о материи войти в противоречие с новыми открытиями. К сожалению, именно так и произошло. К концу ХІХ века физика оказалась в глубоком кризисе.
Теория относительности (ТО) Эйнштейна была попыткой вывести физику из кризиса путем пересмотра понятий пространства и времени. В рамках этой теории они потеряли свое объективное существование и стали зависеть от наблюдателя и от скорости движения. Таким образом создавалась непротиворечивая картина мира, ради чего жертвовали одной «мелочью» - ее объективностью.
В 1908 году немецкий математик Г.Минковский, развивая идеи этой теории, заявил: «Отныне пространство само по себе и время само по себе должны обратиться в фикции и лишь некоторый вид соединения обоих должен еще сохранить самостоятельность». А вот Р. Фейнман дал в своих лекциях по физике очень простое определение времени: «Время - это часы». Если продолжить эту мысль, то выйдет забавное объяснение искривления времени и пространства в ТО: при движении со скоростью света из формул следует, что электрон будет вращаться вокруг ядра не по сферической траектории, а по эллиптической, следовательно, размеры шестеренок часов, состоящие из атомов металла изменяться (в направлении движения), следовательно, изменится и время, отсчитываемое этими часами.
Конечно же, это не означало, что Эйнштейн позиционировал себя как субъективный идеалист. Напротив, в отличие от Пуанкаре, он не только признавал существование внешнего мира, но и считал его познаваемым. Иначе, как говорил Эйнштейн, он бы предпочел стать сапожником. Но выводы из ТО давали такие результаты, что сам ее творец тревожился не на шутку. Например, - когда Гедель принес ему на бумаге доказательство возможности путешествия в прошлое.
Известно, что Эйнштейн в гносеологии исходил из эмпириокритицизма. Для него истинность теоретического мышления достигалась исключительно за счет связи его со всей суммой данных чувственного опыта. Все понятия, - полагал Эйнштейн, - получаются из ощущений путем "абстракции", т.е. отбрасывания какой-то части их содержания. Как мы видим, по сути - это тот же махизм. Принимая в качестве метода субъективно-идеалистическую теорию познания, невозможно оставаться материалистом. Сколько бы Эйнштейн ни поправлялся потом, что понятия, принципы, теории для него есть примерные копии с внешнего мира, которые со временем нужно пересматривать, предлагаемая им теория ни на гран не становилась материалистической. Где критерий, согласно которому нужно было пересматривать принципы? Позитивисты пересматривают свои теории согласно данным новых экспериментов, общественная практика как критерий истины им неведома.
От своего философского учителя - Маха - Эйнштейн взял только методологию с неотъемлемым принципом «экономии мышления», и этого было достаточно, чтобы материя (именно пространство-время) снова исчезла.
А вот относительно Бора Эйнштейн оказался чуть ли не защитником материализма. Бор был более последовательным субъективистом. Невозможность объяснить электрон в рамках планетарной модели атома заставило Бора предположить принципиальную невозможность определить в один и тот же момент времени его координаты и импульс. Следовательно, по Бору, мы ничего не можем сказать о его дальнейшем поведении. На квантовом уровне будущее невозможно определить никаким способом - оно становится чистой случайностью. Гуру квантовой механики особо не беспокоило, что в природе исчезали закономерности; Бор подчеркивал, что волновая функция описывает не реальный мир, а только знание, необходимое для предсказания результатов эксперимента. Тем не менее, в научном мире считается, что в этом споре победил Бор.
В дальнейшем развитии физики понятия пространства и времени объединяются уже не в 4-мерный континуум как в ТО, а в мерность более высокого порядка. Мало того, в ходе развитии учения о Большом взрыве оказалось, что пространство и время оконечны. Не разбирая методологической стороны физических открытий, приведших к теории Большого взрыва, ограничимся лишь общими философскими выводами из этой теории: 1) мир появился в результате процесса подобного взрыву, из состояния, названного космологической сингулярностью; 2) предполагается, что вся материя находилась в этой точке, характеризующейся бесконечной плотностью и температурой вещества; 3) до взрыва времени и пространства не было. С точки зрения науки - это была сверхновая теория, которая следует из ТО. С точки же зрения философии - это старая теория, следующая из кантианства. Парадоксально, но еще Энгельс высмеивал Дюринга за точно такие же взгляды на пространство и время. Поразительно: в вопросах классической науки те же ученые ведут себя вполне материалистически, «устанавливая отдельные переходы и связи всех, даже самых малых, звеньев в цепи бытия», не разрывая при этом пространство, время и материю, и «если при этом кое-где дело не ладится, то никому, даже г-ну Дюрингу, не приходит в голову объяснять происшедшее движение из «ничего», а всегда, напротив, предполагается, что это движение является результатом перенесения, преобразования или продолжения какого-нибудь предшествующего движения»[1], а в новой космологии - полнейший идеализм.
Если непрерывность переходов форм материи в природе, изучаемая обычной (классической) наукой - ученым вполне понятна в виде законов сохранения, то «прерывность» времени в неклассических науках почему-то никого не настораживает. Объективное существование времени как раз и состоит в его непрерывности, и эта непрерывность с другой стороны является непрерывностью движения.
Само развитие теории Большого взрыва выбивает почву из-под ног у позитивистов, только их это не тревожит. Считается, что скорость света постоянна и является максимально возможной. Теперь уже для сохранения своих представлений ученые-позитивисты отрицают постоянство скорости света, несмотря на то, что это следствие ТО. По закону, установленному одним из основателей теории Большого взрыва - Хабблом, скорость разлета галактик во Вселенной бесконечно возрастает с расстоянием. Она давно должна превысить скорость света, но и это обошли введением новых терминов: мол, это не является нарушением ТО, поскольку удаление вызвано не движением в пространстве, а расширением самого пространства.
Новейшее учение, о диссипации материи, предложенное И.Пригожиным, оказалось ближе к материализму: пространство и время имеют здесь объективное существование, как и материя, хотя в своей методологии учение остается позитивистским.
Понятия пространства и времени в диалектическом материализме, вслед за Энгельсом развивал советский философ В.А.Босенко: «Общеизвестно, что время (вместе с пространством) есть объективная форма бытия материи. Но оно не представляет собой какое-то однородное вместилище для вещей. Реализуясь через конкретные отдельные относительные движения, формы движения, оно соответственно выступает в каждом конкретном случае как относительное время. Возможно, различные формы движения обусловливают и порождают различные формы времени»[2]. Более того, каждая форма движения материи имеет свою интенсивность. Для биологической формы материи, такой как человеческий организм, даже если он летит на ракете со скоростью света, вопреки ТО процессы жизнедеятельности замедляться, не будут. Физикам все равно, рассматривают они живой организм, труп или материальную точку. Они не выходят за пределы своей формы движения со своим временем и пространством. Для социальной формы материи время протекает совсем иначе. Мерилом развития общества есть свободное время, которое станет всеобщим лишь после обобществления производства. Поэтому с общественной точки зрения человек, который активно борется за это, революционер, проживает более длинную жизнь, поскольку он успевает сделать больше.
Мировоззрение играет очень важную роль в развитии науки как формы сознания. Но только лишь самые последовательные физики-позитивисты решаются перестроить свое мировоззрение согласно новым теориям. Большинство из них в обычной жизни, даже не задумываясь, пользуется традиционными (ньютоновскими) понятиями пространства-времени. Потому что ньютоновские, объективно существующие пространство-время, были призваны описывать реальную окружающую действительность, а не устранять противоречия в логических умозаключениях ученых.
Рядовой современный позитивно воспринимающий мир ученый не склонен иметь мировоззрение, соответствующее изучаемой им науке. Он вообще может быть верующим. Тем более, если дело касается таких тонких вопросов как связь методологии с реальностью. То, что физики в своей работе до сих пользуются принципами сформулированными Махом и Авенариусом, совсем не означает, что они отрицают объективную реальность. Для них предмет изучения - это одно, а остальная окружающая действительность - другое (как будто физика не имеет отношение к ней!).
Узкая специализация дает частичного человека, а частичный человек, даже если объединит свои взгляды со взглядами других частичных ученых, все равно получит частичную картину мира. Преодоление кризиса в естествознании нужно начинать с образования, ориентируя его на создание универсально развитой личности, а не просто узкого специалиста, способного только запоминать, но не способного критически мыслить.
1. К. Маркс, Ф. Энгельс. Соч. Т. 20. Изд. втор. М. 1961, с. 54
2. Босенко В.А. Всеобщая теория развития. - К, 2001. - с. 242
