Вернуться на главную страницу
Я творю мир Часть 7. Беседа с Аристотелем
Аристотель молчал, обдумывая мои слова. Потом неожиданно сказал:
- Валерий, ты правильно назвал четвертую причину.
- Конечно, ведь я ее вывел с Платоном.
- А если я скажу, что у меня она первая?
- Да и у меня также, ведь я клубочек начал раскатывать, как положено, с конца.
- И знаешь, что мне особенно понравилось в твоих рассуждениях?
- Что же?
- Твое предельное внимание к форме.
- Я правильно понимаю, что исследованию формы ты и сам уделял очень много времени?
- Да, Валерий.
- Но здесь мы возвращаемся к разговору с Платоном об истине. Мы с ним говорили, что вещей много, и я предположил, что и истин много, Платон же мне сказал, что истина одна.
- Да и мы с ним беседовали об этом.
- Но с формой вещи все по-другому, ты ведь не будешь отрицать, что у каждой вещи своя индивидуальная форма?
- Не буду. Но давай по порядку, к этому важному разговору мы обязательно вернемся, а сейчас подытожим сказанное про причины.
- Давай.
- Итак, мы обнаружили четыре причины существования вещи. Первую ты зафиксировал достаточно легко в самом конце, - это форма Женщины, но не внешняя, а внутренняя, сущностная. И как бы ты ни отвлекался - ты хотел сотворить именно ее - красивую, улыбчивую, ненавязчивую. И в этом ее сущность. То есть то, что остается, если убрать материю. Первая причина - форма, сущность. Вторая причина - это твоя «непонятка»,- то, из чего ты сотворил Женщину. Ты сотворил ее из своей творческой способности, поскольку ни в тебе, ни где-либо больше ничего не было. Даже этого «где-либо» не было. Женщина и была первым явлением твоей творческой способности. Вторая причина - материя. Третья причина, которую ты в своих рассуждениях органично увязал с четвертой, была собственное начало вещи. То есть, ты правильно задумался о том, что было нечто, что заставило твою творческую способность творить. Был некий импульс. Назовем его началом. Я вижу, что эта причина тебе особенно близка, она окрашена теплотой встреч с Платоном, ведь его всегда интересовало то место, где вещи еще не было, но она уже была. В этом месте обитали эйдосы, которые, приобщались в этом идеальном мире к истине, а затем искали себе свою вещь. Меня безжалостно переврали в последующей истории, приписав мне то, что я абсолютно отверг учение об эйдосах. Да нет же! Просто мой старший друг искал начало на небе, а я - на земле. Третья причина - начало движения вещи. Четвертая причина - самая трудная. Ты никак не мог понять - для чего ты создал Женщину, просто сначала ты интуитивно чувствовал, что не сможешь творить без нее. Ты ее создал просто для себя. Но понимание этого «для себя» стало приходить позднее, когда Женщина создала подруг и деньги, а ты создал танк, дабы защитить истину. Но ты не воспользовался танком, ибо понимал, что создал его не во имя зла и разрушения, а во имя блага. В этом проявился твой рост как творца, и немалую роль здесь сыграли беседы с Платоном.
- Да, эти беседы мне очень помогли в творчестве.
- Но, давай, мой друг, снова раскрутим клубок причин, но не просто так, а в свете того, как нужно воспитать твою дочь. Итак, ты уже знаешь, с какой целью родится на свет твоя дочь?
- Сказать, что знаю, это неправильно, но смутно, словно глядя сквозь кристалл, я ее вижу.
- Но хотя бы примерно озвучить можешь?
- Примерно могу. Она призвана победить власть денег. Меньшей цели я поставить перед дочерью не могу. Ведь она - дочь Бога.
- То есть то, что в моем мире не смогли ни боги, ни люди, в твоем осуществит твоя дочь?
- Да.
- Хорошо, цель достойная и действительно единственная, соответствующая ее статусу.
- Тогда перейдем к третьей причине и определимся с началом.
- Интересно послушать, как ты определишь его.
- Начнем по-Платоновски, тем более ты говоришь, что в главном у вас разногласий не было - начало вещи там, где ее еще нет.
- Совершенно верно.
- То есть мы с тобой правильно понимаем, где искать начало. По сути, Александра уже живет среди нас, хотя она лишь в утробе матери. Но скажи мне, Стагирит, где находился твой воспитанник Александр до своего рождения?
- Думаю, он был в обострившихся до предела противоречиях между Грецией и окружающими странами, и, в первую очередь, Персией.
- Так же и я тебе могу сказать, что Александра уже жива в предельном антагонизме между между истиной, представленной учением Платона, и ложью, представленной в деньгах.
- Но как ты думаешь, Валерий, почему Платон не разрешил указанное противоречие? Ведь его учение разбилось о стену людского непонимания, а его друг, Дионисий, не сумел воплотить идеал государства в жизнь.
- Думаю, что Платон, как великий мудрец это противоречие фиксировал, но разрешение противоречия видел именно в государстве, а не в отдельном человеке. Личности Дионисия здесь отводилась весьма незавидная роль. Главное было - государство.
- Да, я учел ошибку Платона и Александру уделял предельное внимание, хотя и сам идеал государства не сбрасывал со счетов, поэтому и Александр считал себя в своих завоевательных походах абсолютным носителем блага.
- То есть господом Богом, как и я?
- Совершенно верно.
- То есть, четко определив третью причину как противоречие между деньгами и истиной, мы плавно перешли ко второй причине.
- Да. Победить зло может человек на сто процентов состоящий из материи, способной творить все.
- Аристотель, как то неожиданно всплыл вопрос, а зачем мне нужна дочь, если я сам состою из этой же материи?
- В том то и дело, что ты не в состоянии уничтожить сотворенное тобой, иначе ты перестал бы быть совершенством, ты уже об этом рассуждал.
- Действительно, подзабыл, ведь все остальное - деньги, частную собственность, разделение труда, орудия труда, украшения, гетер, - творила моя Женщина.
И тут я понял, в чем особенность материи моей будущей дочери - она будет способна не только творить абсолютно все, как и я, но и снимать абсолютно все. А у меня, к сожалению, получалось снимать только туники у Милы.
- Но осталась первая причина, друг Валерий.
- Аристотель, тебе не кажется, что мы сотворили вечность?
- Так оно и есть, Валерий. Мы вернулись к Женщине.
:: e-mail