Вернуться на главную страницу
Англия ожидаемая и неожиданная. Часть 2. На родине Шекспира
На родине Шекспира
Между Лондоном и Ливерпулем заезжаем в маленький городок Стредфорд-на-Эйвоне. Прямо у реки Эйвон, в живописном месте, памятник великому драматургу в окружении своих героев. Шекспир в глубокой задумчивости восседает в кресле. Узнаю юношу в позе роденовского мыслителя с черепом бедного Йорика в руках. Он единственный и подписан - «Гамлет». На фонаре весело восседают персонажи комедии «Двенадцатая ночь». Кажется, только там есть шуты и человекоподобные ослы. Толпы людей движутся через парк к церкви Святой троицы. На тропе возлежит парочка в довольно откровенных объятиях. Обойти невозможно: слева река, справа - ограда. Осторожно переступаем - никакой реакции.
Удивительный Ливерпуль
Мы опять живем на берегу. Гостиница, как нос корабля, развернута к заливу. В окно видна вода, слышится крик чайки. И еще причудливый дом в стиле модерн с двумя башнями с гигантскими птицами на шпиле. Каждая размером с два этажа. То ли чайки, то ли пеликаны.
Вышли на полчаса, а вернулись в 2 часа ночи. Начинаются полубелые ночи, поздно, но закат долгий и чрезвычайной красоты. На набережной можно встретить скульптуры необычные своей обычностью. Кто мог ожидать увидеть их в Англии - ну, точно из наших провинциальных парков 50-х годов? Мальчик запускает самолет сидя у мамы на руках. Есть и композиции «Слава труду». Осматриваем гигантский телескоп. На набережной - памятники капитану и экипажам погибших кораблей времен 2-й мировой войны. Ничего удивительного, но все же что-то удивляет...
На камне - надпись на китайском и английском. Оказывается, китайские моряки воевали на стороне англичан. Многие остались в Англии. Идем по набережной все дальше. Вдали явно портовые сооружения, но в них что-то странное. Старые доки приспособлены под развлекательный центр. Дискотеки, рестораны, пабы вечером. Днем - выставки и музеи. Модерн Тейс, Музей «битлов», Музей моря. Вся композиция называется «Доки Альберта», в честь мужа королевы Виктории. Вокруг - прямоугольные бассейны с водой, очевидно, в прошлом - доки, где осуществлялся ремонт кораблей. Есть и водный экстрим: военный вездеход, размалеванный цветочками с разбегу плюхается в воду бассейна, потом выползает на сушу и снова плюхается уже в другой.
Естественно, что туда вечером валом валит молодежь, но какая-то слегка странная. Особенно девушки: черные чулки, черные гривы, черные резинки на чулках, розовые банты где попало - под коленом, на голове, на бедре, черные юбки - напоминают лебедя Одилию из балета «Лебединое озеро». Одинаково одеты и школьницы со своими бойфрендами, тоже в черном, и дамы самой древней профессии. Группа из таких дам дружно маршировала по городу, заглядывая во все пабы. Их оттуда громко гнали.
В этот вечер многое удивляло. Едва свернули с набережной, как оказались в многоярусных современных кварталах, схожих с новостройками возле Тауэра. Над головой - пешеходные мосты, ходишь как по дну колодца. Каменные джунгли. Очень некомфортно.
Вдруг услышали барабанный бой и натолкнулись на шествие коллективов ударников. Открывали барабанщики в восточном стиле с повязками на головах, завершали - барабанщицы в стиле бразильского карнавала с повязками на бедрах и перьями на голове. Между тем, погода портилась. Начинался дождь с ветром, у прохожих выворачивало зонтики. Зябко было смотреть на полуобнаженных див с барабанами.
Шествие сопровождала конная полиция, направляя коллективы в разные переулки. За кем же последовать? В конце концов обнаружили их всех на маленькой площади, где и происходил конкурс ударников. Мы продержались еще два часа, потом под проливным дождем поплелись искать гостиницу. На следующее утро в такую же непогоду состоялась экскурсия по Ливерпулю. Еще недавно он был закрытым рабочим городом, куда не возили туристов, но после банкротства «народ решил не работать, а веселиться» - так объяснил нам гид. То же самое было сказано о банкротстве Глазго. Днем от шествия осталось много мусора. Приходилось видеть молодежный карнавал в Женеве. Там за колонной двигались интересные уборочные машины, которые туристов привлекали больше, чем сам карнавал.
Английские профсоюзы - тред-юнионы, уже несколько лет, как распущены. Не видно заводов и тех, кто на них работает. Но несколько памятников рабочим осталось возле доков: на берегу - семья рабочего, жена, двое худеньких малышей грустно смотрят вдаль. Может быть, переселенцы? Вот и в художественной галерее есть картина на эту тему. Одна-единственная. Еще одна посвящена трудовому люду: обед многочисленного семейства. В окно просовывает голову лошадь, норовит дотянуться до миски. Скорее, идиллия, чем реализм. Почему в рабочих городах Лондоне, Глазго, Манчестере в галереях так мало картин о трудящихся - не удивляет. Хотя эти города знали немало трагических страниц, достойных искусства: эмиграция в Америку, чартистское движение, суд над луддитами-ломателями машин, отплытие Титаника, даже работорговля. Удивляет другое: почему так много картин с полубезумными отрешенными девицами в полуантичных балахонах. Везде масштабные картины с однообразными сюжетами встречались в рабочих городах. Сугубо английская мода XIX века: т.н. пре-рафаэлиты, не имеющие никакого отношения к Рафаэлю, скорее - позднее средневековье и раннее Возрождение. Трактуется как протест художника против машинизации, ведущей к стандартизации личности. Да, личности в их картинах не видно. Бунт в рамках известной традиции «искусство для искусства». В это время в России творили передвижники. Как непохожи.
Напротив галереи конная статуя Виктории. Даже верхом не забывает про скипетр. Мы со спутницей и коллегой Олей поспорили: мужская или женская фигура всадника? Из-за дождя не разглядели. Оказалось, два коня с Викторией и Альбертом. Она сняла одного, я - другого. Неразлучная пара. Тут же на постаменте бравые солдаты с оружием изображают завоевание Африки. И британские львы тут как тут, целая шеренга хвост в хвост.
Есть и памятники особого драматизма: жертвам катастроф и бедности.
Главная гордость Ливерпуля - это «битлы». Экскурсия по городу, в основном, по местам славы ливерпульской четверки. Вот они, все четыре. И вместе, и порознь. Их раскрашенные фигурки-карикатурки выглядывают из окон, сидят на карнизах, машут нам с балконов. Спускаемся в пабы, где они пели, женщины фотографируются, прильнув к плоским макетам. Включаешься в игру «где спрятался мальчик». А вон там, и там - показывают пальцем в небо туристы. Правда, музей битлов в доках многих разочаровал - мало экспонатов.
Глазго
Одна из первых в юношеском возрасте книг произвела впечатление сочетанием суровой политической борьбы и нежной лирики. Это воспоминания ветерана Коминтерна о давней любви его и шотландской комсомолки. Они больше никогда не встретились, хотя договорились, расставаясь: «Давай встретимся в Глазго». Так книга и называется. Ожидала увидеть город кипучей деятельности, но он оказался тихим и маловыразительным. Может, потому, что давно банкрот, и основные производства превращены в развлекательные центры, которые с утра закрыты. А, может, потому, что на экскурсии выпячивали те достопримечательности, которые есть всюду. Колонна с Веллингтоном, собор, Модерн-артгалерея, памятник Виктории. Былая слава центра рабочего движения канула в лету. Долго бродили по огромному собору. Ничего не осталось в памяти, кроме пустяка: на помпезном саркофаге с бронзовым знатным горожанином спрятана бронзовая мышка. Поставлена гидом задача: кто найдет и погладит мышку - будет счастливым. Все суетятся и радуются. Как не вспомнить английскую песенку в переводе Маршака: «Где ты была сегодня, киска? - У королевы, у английской. - Что ты видала при дворе? - Видала мышку на ковре». Вся экскурсия состояла из пустяков - той самой «мышки на ковре». Гуляли по Грин-парку, но без деревьев, зелены разве что газоны. Ходили кругами вокруг пьедестала королевы Виктории с названиями колоний - Новая Зеландия, Бирма и т.д. Есть чем гордиться. Глазго был центром работорговли, перевалочным пунктом из Африки в Америку. Рабов переправляли в трюмах, сбрасывая трупы в море. Центральные помпезные улицы состоят из банков. Капиталы, нажитые с работорговли.
Посетили старинные торговые пассажи в поисках маятника Фуко. Но он был затерт торговыми точками и вообще «не работал» - земля, что ли, остановилась? Очень символичная картина: наука и торговля - кто кого? Вот еще одна «мышка»: именно в Глазго группе предложили сделать шоппинг, и эта мелочная бесцельная беготня оставила неприятный осадок. Есть магазин дешевых мелочей «Все по 1 фунту». Вот это украинским туристам по карману. Нахватали чашечек с будяком - символом Шотландии. И последняя «мышка» - музей современного искусства, нечто вроде «Пинчук-арт-центра».
Покидая Ливерпуль, второй раз проезжали мимо дымящих заводов. Индустриальный пейзаж похож на Азовсталь. А дальше, наоборот - нет следов человеческой деятельности. Все реже селения. Только барашки напоминают о человеке. Где поля, сады? Шоколадку тому, кто обнаружит посадки картошки. Никто не обнаружил. Вспоминается выражение Томаса Мора - «овцы съели людей». Это про Англию времен первоначального накопления капитала: крестьян сгоняли с земель, а поля превращали в пастбища. Требовалось сырье для текстильных мануфактур. Где-то тут они и располагались, в районе Глазго. Мор писал Утопию с глубоким состраданием к английским крестьянам, превращенным в бомжей. Из этого сочувствия выросло страстное желание предложить проект справедливого общества, основанного на социальном равенстве.
И вдруг развилка дорог и указатель-поворот на Нью-Ленарк. Первая коммунистическая колония Р. Оуэна. Неужели что-то сохранилось? Известные всем доперестроечным поколениям, сдававшим в вузе экзамен по научному коммунизму три социалиста-утописта: Сен-Симон, Фурье, Оуэн. В работе «Развитие социализма от утопии к науке» Энгельс подробно описал социальные преобразования в колонии «Новая гармония», которую 25-летний Оуэн основал 1 января 1800 г., наивно полагая, что 19 век будет начат с новой справедливой общественной системы. Воскресные школы для рабочих, детские сады, жилища, органы рабочего самоуправления. На рецепшене в гостинице - множество буклетов с достопримечательностями этого края. Выбираю два как бы противоположных по социальному смыслу и классовому содержанию. Реклама роскошных апартаментов замка Кемпбеллов Инверерей - гобелены, мебель в стиле рококо, розетки, виньетки и коллекции старинного оружия. Хорошо откормленная Флора мощной поступью обходит свои владения. Туда мы направимся завтра. И второй - план Нью-Ленарка. Это план мемориального комплекса, с поселениями рабочих, школами, социальными службами, организованными «общественным пионером»-преобразователем Оуэном.
Сохранен и его дом. Девочка Анни, как бы из 1820 г., в бедной клетчатой накидке расскажет, как она живет, осуществит «путешествие в прошлое». Есть и школа имени Роберта Оуэна. Если перевод правильный, посвящена всестороннему развитию детей: рисование, музыка, танцы. Очевидно, сюда водят экскурсии школьников и устраивают интерактивные занятия, что-то вроде трудового воспитания. Идея универсализма для всех, рабочих и их детей - важная, заброшенная в будущее идея. Девиз исторического музея «Смотри вперед, идя назад» (или «Смотри назад, идя вперед», - мы так и не смогли установить, какой перевод правильный) - очень диалектично. Молодцы шотландцы, что сохранили. Спасибо вам от всего прогрессивного человечества. Еще придет время, когда сюда будет паломничество туристов. А пока очень хотелось в Нью-Ленарк только мне одной. Гид даже не имел понятия, кто такой Оуэн.
Несси-лохотрон
Лох-несс - мечта детства. Не всякого, а только моего детства. С тех пор, как в журнале «Техника молодежи» в любимой рубрике «Антология таинственных случаев» появилась фотография доисторического ящера на фоне крутых берегов озера Лох-несс, покой был потерян. Каждая новая публикация вселяла надежду - животное вот-вот обнаружат. Потом, правда, появились сомнения, даже опровержения биологов, но ликование от первой публикации перекрывало все прочее. Его прозвали ласково - «Несси». И вот, наконец, предоставляется возможность самой приблизиться к озеру и лично покормить хлебом эту Несси. Представлялось уединенное тихое место. Не тут-то было. Автобус остановился далековато от берега. Надо еще заплатить за право подойти к озеру. Дальше - как в Монако. Точно так же толпы туристов от стоянки проходят турникеты, потом - скоростной лифт. Только на Лазурном берегу вверх, а на Лох-несском - вниз. Еще надо пройти базар, что-то вроде Андреевского спуска, только хуже: продают поделки из дерева, одежду в стиле «кантри», заодно и продукты - виски, ликеры, мед. На тему Несси пока ничего нет. Музыканты в килтах играют на волынках. Далее толпа растекается в двух направлениях: обследуют руины крепости или толпятся на пристани в очереди на кораблик. Корабликов много и они с прозрачным дном. Большинство туристов спускаются в трюм, в надежде, что чудовище через стеклянное дно помашет им лапкой. Хочется отметить торжественность момента и нам. Сделаем заплыв к Несси. Вода не холодная, не прозрачная, коричневатого цвета, как в Днепре. Вход каменистый. Озеро неширокое, но длинное. Вид приблизительно как с Владимирской горки на левый берег Днепра. Хорошо видны деревья на противоположном берегу. Повсюду селения, пристани, лодки, где тут чудовищу уединиться. Десятки фанатиков с разных стран годами живут здесь, тратят деньги на акустические и фотоприборы в надежде на встречу. Закрадывается предательская мысль: если бы ящер тут обитал, он давно бы сдох от ажиотажа вокруг своей персоны, тем более, что для продолжения рода необходима не единственная пара, а целая популяция. Где им спрятаться от назойливого взгляда? Да и развалины крепости говорят о том, что тут с древности постоянно жили люди и могли бы оставить в устной, а позднее, и в письменной форме какие-либо впечатления, если бы увидели что-нибудь новенькое.
Проходим вновь мимо дегустации, торговли, лифтов к автобусу. Это еще только часть программы, похоже, не основная. Довольно далеко от озера находится сувенирный комплекс «Несси-ленд». Тут можно сфотографироваться даже с двумя ящерами. Один - в болотце, правда, доступ затруднен забором. Другой - на ступеньках у входа в магазин. Каждый турист норовит взгромоздиться к нему на шею, обнять. Все это требует некоторых усилий и времени, потому за хвостом чудовища вьется хвост из желающих сфотографироваться Сувениров много, но однообразных и грубых - майки, магнитики, чашки. Ну что еще выжмешь из доисторического монстра? Едем дальше. Вдоль дороги видны ирригационные сооружения. Похоже, что каскад озер связан в единую транспортную артерию, которая соединяет западное побережье и восточное. Не самое тихое место для ящеров.
По-шотландски «лох» - озеро. Мы уже посмотрели множество лохов и покрупнее, и поуединенней, и побезлюдней. Очевидно, жителю именно Лох-несса пришла в голову идея, способная привлечь людей в эти еще недавно не очень популярные для туризма места. Несси приносит прибыль, и в этом ее миссия. Остап Бендер отдыхает! Уж не от названия ли Лох-Несс происходит слово «лох», в смысле, доверчивый, наивный человек.
Как ответить кратко по телефону, что было в поездке? «Я в Лох-Нессе купалась!» - выпаливаю сходу. «Ой! Как мы тебе завидуем!» - восторгаются знакомые.
