«Левое движение Турции и курды: союз или борьба?» Часть 3

2014-12-06  Максим Лебский  Версия для печати

Рост популярности левых идей в турецком обществе в 60-е г. обуславливался острым общественным запросом на социальную справедливость и расширение демократических прав. Частичная легализация левых, за исключением ТПК, стала возможна после военного переворота 1960 г., главным последствием которого стало принятие новой конституции. Новый главный закон предусматривал расширение демократических прав и свобод, конкретизируя их содержание и границы.[1] Важным нововведением стало разделение властей. С 20-х гг. законодательная и исполнительная власть находилась в руках ВНСТ (Великое национальное собрание Турции), независимость суда провозглашалась лишь декларативно. Теперь же создавалась новая независимая ветвь власти – Конституционный Суд. Его задача состояла в контроле над соблюдением статей Конституции.

Ограниченные демократические преобразования коснулись и расширения автономии университетов и Управления Радио и Телевидения. Профсоюзы стали легальными и им дали право бастовать.[2] Перечисленные демократические преобразования обходили стороной вопрос о предоставлении соответствующих прав для выражения национальной идентичности курдскому народу. Статья 54 новой Конституции гласила: «Каждый, кто связан с турецким государством узами гражданства – турок». И далее: «…турецкое государство территориально и национально – неделимое целое»[3]. За год до этого против курдов были приняты практические меры, 17 октября 1960 г. КНЕ принял закон, предусматривающий выселение курдов из районов их традиционного прживания на юго-востоке страны. В декабре 1961 г. в западные вилайеты (Анталья, Бурдур, Измир, Мугла, Чорум, Денизли) были переселены 55 крупных курдских землевладельцев. Среди высланных были и некоторые курдские общественные деятеля. Данный шаг правительства преследовал цель не облегчения социально-экономической жизни крестьян, а определялся прагматической задачей ослабления курдских феодалов и шейхов, которые ранее активно поддерживали политику Демократической партии. Своеобразно накладывалась друг на друга межпартийная борьба и националистическая политика КНЕ.

 27 октября 1960 г. из университетов Турции было уволено 147 профессоров, которые осуждали ассимиляторскую сущность государственной идеологии Турции[4]. Любые публикации по курдской проблематике, подвергающие ревизии традиционный шовинистический подход, подвергались запрету. Ежемесячный журнал «Новый поток» (Yeni Akış) был запрещен в 1966 г. только лишь за использование в одной из публикаций термина: «курдский народ»[5]. Вопреки этому многие левые интеллектуалы поддержали этот военный переворот, видя в нем возможность расширения легального политического поля за счет включения в него левых политических сил. Как заключает Озан Ормеджи: «Действительно, военное вмешательство 1960 г. стало поворотным пунктом в турецкой политической истории»[6].

К концу 60-х гг. в левом движении Турции сформировалось два ведущих направления: социал-демократическое и  национально-революционное[7].  Воплощением первого течения стала Рабочая Партия Турции, созданная в 1961 г. РПТ представила свою идеологию как следующий шаг в развитии идеологии кемализма и полагала, что задачи достижения национальной независимости и социализма тесно переплетены друг с другом. Но кемализм в программе РПТ был декларативным, т.к. в своей позиции по большинству вопросов партия ориентировалась на европейскую социал-демократию. Хотя внутри организации происходили острые дискуссии по данному вопросу, теоретики РПТ полагали что Турция – это зависимая капиталистическая страна, испытывающая сильное политическое и экономическое влияние США и Европы. Партия активно поддержала волну антиамериканских настроений, в конце 60-х гг. Айбар, лидер партии, заявил: «35 миллионов кв. метров турецкой земли находится под американской оккупацией»[8]. При этом остатки феодализма оценивались как второстепенные факторы отставания страны. В Турции крепко стоит на ногах и активно развивается буржуазный способ производства. Турция обладает определенной спецификой и готова к постепенному переходу к социализму. Судя по стратегии РПТ, социализма они предполагали достичь сугубо парламентскими методами борьбы и в очень отдаленной перспективе. Руководство РПТ заняло крайне критическую позицию в отношении надежд «Yön» на военный переворот, основным авангардом которого бы вступила военно-гражданская интеллигенция. В такой стратегии народ ставился в положение созерцателя истории, а не её активного творца. Основным субъектом будущих преобразований, согласно позиции РПТ, должен стать рабочий класс, как социальный субъект в силу объективных причин наиболее заинтересованный в социальном прогрессе.[9] Айбар также заявил о том, что его партия выступает против диктатуры пролетариата, т.к. это нарушает политическую демократию[10]. РПТ резко критиковала либеральную экономическую политику ДП, противопоставляя ей стратегию этатизма. Также РПТ настаивала на необходимости следующих экономических мер: аграрная реформа, национализация внешней торговли, банков, страховых компаний и иностранного капитала, действующего в стране[11].

В отношении курдского вопроса РПТ первоначально занимала традиционную для левого движения Турции позицию. Курдский вопрос рассматривался как проблема социально-экономической отсталости юго-востока, со слабым вниманием к национальному аспекту. При этом РПТ открыто заявляла, что жителей курдских земель государство считает гражданами второго сорта и в задачи РПТ входит борьба с такими установками в рамках конституции 1961 г. Но постепенно, с ростом поддержки РПТ со стороны курдского населения, позиция партии сдвигается к большой лояльности в отношении признания прав курдов. РПТ стала одной из первых партий в Турции, которая заявила о существовании курдского вопроса в своих официальных партийных документах. На своем четвертом конгрессе в 1970 г. РПТ открыто признает существование курдского народа и осуждает ассимиляторскую политику турецких властей. По мнению лидеров РПТ, курдский вопрос может быть разрешен в рамках единого демократического государства, поэтому партия не поддерживала стремления к достижению курдской государственности. Они оценивались как сепаратистские[12]. В специальной резолюции РПТ, посвященной курдскому вопросу, говорилось: «Четвертый съезд Рабочей партии Турции публично заяявляет, что на Востоке Турции существует курдский народ; с самого начала фашистский режим, утвержденный господствующими классами, проводил по отношению к курдскому народу политику угнетения, террора и ассимиляции, которая нередко принимала форму кровавых операций». И далее: «Уничтожение в рабочих и социалистических кругах расистской, буржуазной и националистическо-шовинистической идеологии в отношении курдского народа, является одним из основных факторов развития партии и ее идеологической борьбы; партия рассматривает курдскую проблему, исходя из нужд революционной и социалистической борьбы рабочего класса»[13].

Позиция РПТ в курдском вопрос стала одной из причин запрета партии в 1971 г.[14]. Как уже отмечалось, РПТ сконцентрировала свои основные усилия на парламентских выборах. Им предшествовали муниципальные выборы 1963 г., на которых РПТ получила около 40 тыс. голосов. Звездный час РПТ наступил позже, в 1965 г. В предвыборном манифесте РПТ было сказано: «Мы против всех остальных пяти партий. Мы радикально отличаемся от них. Мы партия трудового народа.»[15]. РПТ выставила на выборы в ВНСТ 382 кандидатов, 216 из которых были рабочими. За РПТ проголосовало 276,101 тыс. человек, что составило 2.83 % от числа всех проголосовавших. Это обеспечило партии Айбара 15 мест в парламенте. Четыре депутата РПТ были избраны от курдского региона (от Диярбакыра, Карса, Шанлиурфа и Малатьи[16]). Но нельзя сказать, что данный успех позволил РПТ качественно преобразоваться. Напротив, вскоре последовали острые внутрипартийные дебаты, спровоцированные критической позицией Айбара по отношению к советскому вторжению в Чехословакию. Руководствуясь своими симпатиями к европейской социал-демократии, Айбар осудил советский социализм как «авторитарный». Скандал вокруг позиции Айбара по Чехословакии был лишь вершиной айсберга тех противоречий, которые накопились в партии на рубеже 60-х и 70-х гг. Они касались основных путей, по которым будет развиваться левое движение Турции. Вырисовывались две противоборствующих позиции: умеренная социал-демократическая борьба в рамках буржуазного законодательства и революционное движение, рассматривающее национал-демократическую революцию как средство достижения полной независимости для турецкого государства. Последняя политическая тенденция получила название национально-демократическая революция (Millî Demokratik Devrim )[17]. На конгрессе РПТ в 1968 г. образовалось несколько фракций: группа Айбара, группа Aрэн-Боран и группа MDD.

Раскол не способствовал росту политической популярности РПТ, что отразилось на парламентских выборах в 1969 г. На них партия смогла получить лишь два места в ВНСТ. Поражение РПТ было во многом предопределено критической позицией ДИСК в отношении «крестьянского поворота» Айбара. Перед выборами лидер партии сделал неоднократные заявления, призывая ориентировать основные силы партии на работу с крестьянством как самым угнетенным классом[18]. Ответственность за поражение на парламентских выборах была возложена на Айбара и 15 ноября того же года он подал в отставку с поста главы РПТ. Репрессии против левых в начале 70-х г. коснулись в немалой степени и РПТ. 20 июля 1971 г. партия была запрещена, а большая часть руководства была брошена в тюрьму[19].

Реформистская стратегия РПТ быстро разочаровала наиболее активную часть левой турецкой молодежи[20]. Как молодежное ответвление РПТ, в 1965 г. была создана Федерация Дискуссионных Клубов (FKF: Fikir Kulüpleri Federasyonu). В лоне этих клубов вызревали принципиальные разногласия с социал-демократическим курсом РПТ. Новое политическое течение организационно оформилось в форме создания в октябре 1969 г. независимой Федерации Революционной Молодежи (DEV-GENÇ: Devrimci Gençlik)[21]. Исследователь Хамит Бозарслан пишет об этом движении: «Dev-Genç является результатом процесса радикализация турецкого молодежного движения. Это отщепление от РПТ в качестве радикально иной ценностно-политической модели. Многие молодые люди не имели какой-либо склонности к РПТ. Dev-Genç является символом сильной радикализации левых, и в рамках этого процесса находятся некоторые кемалисты, как Доган Авдсиоглы, которые придерживаются путчистской перспективы. И хотя они отличаются от Dev-Genç, вы не можете действительно провести границу между ними и Dev-Genç»[22].Эта организация в дальнейшем рассыпалась на целый ряд подпольных партизанских партий: THKO, THKP-C, TKP/ML .

Именно они олицетворяют героическую и вместе с тем трагическую страницу в истории турецких левых. Возникновение этих революционных организаций было очень сильно стимулировано действиями турецких военных в начале 70-х г. В 60-е г. среди социалистов была популярна идея о революционном потенциале армии, которая в новейшей турецкой истории традиционно выступала оплотом лаицизма и этатизма[23]. Но очередной военный переворот 1971 г. подействовал как холодный душ, ставя под большой вопрос антиимпериалистический и революционный потенциал кемализма. Также необходимость защиты от нападений ультраправых боевиков из организации «Серые волки», побуждает наиболее радикальных левых приступить к формированию собственных вооруженных отрядов. В связи с этим название многих левых организаций, ведущих вооруженную борьбу, становиться двойным: партия-фронт (к примеру, Türkiye Halk Kurtuluş Partisi-Cephesi). Махир Чаян писал: «Вооруженные пропаганда является основным методом, применяемым в целях разрушения искусственного равновесия, которое существует между реакциями людей и политической силой олигархии, способствуя убеждению масс в необходимости революции. В странах, где образы армии и полицейского аппарата позиционируются массам как «сверхмощная сила», вооружённая пропаганда выступает единственным методом воздействия на общественное сознание, чтобы очистить последнее для восприятия политических реалий»[24].

Идейной платформой вооруженных организаций турецких левых становиться концепция MDD. Ее главным разработчиком стал известный коммунист-революционер Михри Белли. Сторонники национально-демократической революции не верили в возможность мирного прихода к власти, посредством получения большинства мест в парламенте. Радикальные различия активистов MDD с позицией журнала «Yön» состояли в том, что первые видели возможные революционные изменения не в форме заговора военных и интеллигенции, а через партизанское движение, опирающееся на революционную активность масс. Данное идейное течение имело свой собственный печатный орган – Türk Solu («Левые Турции»), который также сопровождался ежемесячным журналом Sosyalist Aydınlık («Социалистическое просвещение»)[25]. Основным политическим субъектом MDD выступила организация «Dev-Genç». Одним из главных факторов, ускоривший милитаризацию левых, стало поражение РПТ на выборах 1969 г. Оно подорвало веру в возможность прихода к власти через участие в парламентских институтах буржуазной демократии. Очень точное замечание делает Озгюр Мутлу Улус: «Результаты выборов были поворотным пунктом, т. к. «Yön» отдал предпочтение военной интервенции для обхода стадии капитализма»[26]. Поворот в сторону вооруженных методов борьбы был характерен не только для «Yön», но и для радикального крыла РПТ.

Движение МDD изначально включало в себя неоднородные политические элементы, что закономерно предопределило возникновение многочисленных расколов на рубеже 60-х и 70-х гг. Первые крупный конфликт произошел в конце 1969 г., когда группа активистов из «Sosyalist Aydınlık» под руководством Догу Перинчека и Шахин Алпаа, заявила о разрыве с основной частью движения. Данное политическое течение заявляло о своей приверженности марксизму в трактовке Мао Цзэдуна, и было очень воинственно настроено в отношении методов борьбы против господствующих классов. Эта группа выпускала журнал «Proleter Devrimci Aydınlık»[27]. Озгюр Мутлу Улус выделяет пять движений, возникших в рамках MDD до военного переворота 1971 г.: 1) Крыло Михри Белли и журнал «Aydınlık»; 2) Движение Хикмета Кывылджимлы и его газета «Sosyalist»; 3) Махир Чаян и движение «THKP-C» ;4) Маоисты в лице Догу Перенчика, возглавлявшего организацию «Революционная Рабоче-крестьянская партия Турции» и Ибрагиа Кайпаккая с партией TKP-ML; 5) THKO под руководством Хусейна Инана, Дениза Гезмиша и Юсуфа Аслана[28].

Одними из главных тем, которые вызывали разногласия среди радикальных левых, были  кемализм и революционной протенциал турецкой армии. Левые в 70-е г. более критически стали относиться к кемализму, но, тем не менее, продолжали рассматривать его в положительном ключе. THKO и THKP-C критиковали национализм турецких военных и буржуазии, но признавали прогрессивность движения Ататюрка в период 1918-1924 гг. TKP/ML занимала более критическую позицию в отношение к кемализму. Она оценивала его как «фашизм», выражающий интересы буржуазных компрадоров и феодалов[29]. Их объединяла концепция сельской герильи, почерпнутая из революционных движений Латинской Америки и Юго-Восточной Азии. Города были тесно привязаны к империалистическим центрам, поэтому, по мысли турецких революционеров, вооруженная борьба должна начаться в сельской местности. Партизаны должны опираться  на союз крестьян и рабочих, но при общем руководстве со стороны рабочего класса[30]. Также сторонники трех вышеназванных партий больше не рассматривали армию как основной таран революционного выступления, рассчитывая на вооруженную борьбу собственных организаций.

Несмотря на указанные разногласия, необходимо охарактеризовать общую платформу MDD в трактовке Михри Белли, при учете своеобразности ее преломления в идеологии конкретной организации. Испытывая на себе активное влияние идей научного социализма и практического опыта национально-освободительных движений в странах «третьего мира», сторонники MDD полагали, что Турция является колониальной страной периферийного капитализма, которую эксплуатируют империалистические государства. В связи с этим перед революционерами стояла двойная задача: 1) Освобождение страны от колониальной зависимости путем национально-демократической революции; 2) Построение в Турции социалистического общества. Михри Белли настаивал на необходимости прохождения Турцией поочередно двух этих этапов, а не реализации их одновременно. Формальной отсылкой для подтверждения данной идеи была работа В.И. Ленина «Две тактики социал-демократии в демократической революции», в которой содержалась идея о революционно-демократической диктатуре, как временной остановке на пути к социалистическому обществу. Согласно идейной тенденции MDD, в первую очередь, в Турции необходимо уничтожить феодализм. Классовыми носителями данной политики объявлялись землевладельцы и компрадоры. Основным шагом для реализации данной задачи была радикальная аграрная реформа, которая безвозмездно передаст землю бедным крестьянам. Творцом революционных изменений должен выступить Национальный Фронт, включающий трудящиеся классы города и деревни, мелкую буржуазию, военно-гражданскую интеллигенцию[31]. Именно в оценке прогрессивной роли турецкой армии, Михри Белли наиболее тесно примыкал к позиции «Yön». Армия Турции формируется из мелкобуржуазных слов и не имеет кастового характера. Ее современная история тесно переплетена с национальным движением за независимость страны, поэтому, по мысли Михри Белли, она может и должна стать важным составным отрядом революционных сил.

история политика