Вернуться на главную страницу
Философия марксизма. (Часть 2)
Диалектика — революционная душа марксизма.
Конечно, ни Маркс с Энгельсом, ни, тем более, Ленин не были философами. Но, тем не менее, именно отличное владение самым ценным достижением мировой философии — диалектическим методом — позволило Марксу и Энгельсу преодолеть основной недостаток тогдашней науки об обществе и тогдашнего антикапиталистического движения — оторванность от реальной жизни, идеологичность, устремленность в прошлое, отсутствие связи с реальными интересами угнетаемых и эксплуатируемых масс.
Как известно, Маркс с Энгельсом вовсе не были ни первыми или единственными социалистами, ни первооткрывателями учения о классовой борьбе. По словам самого Маркса, задолго до него буржуазные историки «изложили историческое развитие этой борьбы классов, а буржуазные экономисты — экономическую анатомию классов» (Маркс К. Энгельс Ф. Соч. Изд. 2. Т. 28 с. 424-427). Также задолго до Маркса и Энгельса социалисты-утописты указали на необходимость замены капитализма более справедливым и человечным обществом. Заслуга Маркса и Энгельса была в том, что они открыли объективные законы, по которым возможно и необходимо осуществление такой замены. Маркс продолжает: «То, что я сделал нового, состояло в доказательстве следующего:
Инструментом, с помощью которого социализм превращался в науку, а, в конечном счете, в идейное оружие пролетарской революции, теоретический рычаг коренной перестройки мира, была диалектика.
Основными принципами диалектического мышления являются принцип развития и принцип всеобщей связи. Смысл принципа развития состоит в требовании рассмотрения предметов, явлений внешнего мира и понятий нашего мышления не в статике, а в динамике, в признании того, что все в мире развивается, то есть пребывает в постоянном движении, изменении, переходит из одной формы в другую. Нет ничего такого, что оставалось бы неизменным, не меняло свою форму, не превращалось во что-то другое. Движение определяется в диалектическом материализме как способ существования материи. Конечно, речь здесь идет не просто о механическом движении, перемещении в пространстве, а о философской категории — движение. Кроме механического движения существуют и другие формы движения материи: физическая, химическая, биологическая, и социальная. Но суть их состоит в том, что они фиксируют противоречивость существования, момент тождества бытия и небытия. Вещь, вещество, материальная форма есть то, что она есть и в то же время, ее уже нет, поскольку она уже другая. Рационально это противоречие может быть понято только как движение. В то же время и, наоборот, движение, развитие, изменение, не может быть иначе правильно понято, только как противоречие, единство бытия и небытия, превращение, переход из одной формы в другую.
«Для диалектической философии нет ничего раз и навсегда установленного, безусловного, святого. На всем и во всем видит она печать неизбежного падения, и ничто не может устоять перед нею, кроме непрерывного процесса возникновения и уничтожения, бесконечного восхождения от низшего к высшему. Она сама является лишь простым отражением этого процесса в мыслящем мозгу». Так характеризует диалектику как учение о развитии Энгельс в своей работе «Людвиг Фейербах и конец классической немецкой философии».
Очень меткая характеристика другого принципа диалектики — принципа всеобщей связи — дана в статье «О диалектическом и историческом материализма» из «Краткого курса истории ВКП(б)»:
«В противоположность метафизике диалектика рассматривает природу не как случайное скопление предметов, явлений, оторванных друг от друга, изолированных друг от друга и независимых друг от друга, — а как связное единое целое, где предметы, явления органически связаны друг с другом, зависят друг от друга и обусловливают друг друга.
Поэтому диалектический метод считает, что ни одно явление в природе не может быть понято, если взять его в изолированном виде, вне связи с окружающими явлениями, ибо любое явление в области природы может быть превращено в бессмыслицу, если его рассматривать вне связи с окружающими условиями, в отрыве от них, и, наоборот любое явление может быть понято и обосновано, если оно рассматривается в неразрывной связи с окружающими явлениями, в его обусловленности от окружающих его явлений».
К этому можно добавить только то, что так диалектика рассматривает не только явления природы, но и общественные явления, вплоть до того, что общество не может быть понято рационально иначе как во взаимной связи с природой, как особая форма движения материи. Об этом в том же «Кратком курсе» сказано так:
«Если связь явлений природы и взаимная их обусловленность представляют закономерность развития природы, то из этого вытекает, что связь и взаимная обусловленность явлений общественной жизни — представляют также не случайное дело, а закономерности развития общества.
Значит, общественная жизнь, история общества перестает быть скоплением «случайностей», ибо история становится закономерным развитием общества, а изучение истории общества превращается в науку».
Значит, практическая деятельность партии пролетариата должна основываться не на добрых пожеланиях «выдающихся лиц», не на требованиях «разума», «всеобщей морали» и т.п., а на закономерностях развития общества, на изучении этих закономерностей».
Насколько важно понимать общественные явления во всеобщей связи, а не изолированно друг от друга, свидетельствует хотя бы тот факт, что даже многие коммунисты совершенно запутались в таком простом (с точки зрения диалектики) вопросе, как вопрос о капитализме в той или иной стране современного мира. Ссылка на так называемые «цивилизованные страны», того и гляди, мелькнет даже в программных документах коммунистических партий. Весьма примитивный тезис буржуазной пропаганды о том, что в капиталистических странах уровень жизни в среднем выше, чем в социалистических, продолжает действовать до сих пор. Ссылка на пример США, Германии, Швеции и еще десятка других европейских стран оказывается убедительной для подтверждения этого тезиса. Хотя на самом деле все далеко не так. Уже давно, еще с начала ХХ столетия, с наступлением эпохи империализма, капитализм стал сугубо мировым явлением. Ни одна капиталистическая страна не организовывает (да и не может организовывать) свое хозяйство в национальных рамках. Поэтому, если в какой то капиталистической стране уровень жизни населения в среднем и высок, то только за счет ее особого места в империалистическом мировом хозяйстве, а вовсе не за счет ее внутренней капиталистической организации. Только анализ мировой системы хозяйства и места каждой отдельной страны в этой системе может сегодня дать действительную картину ее положения. А при таком подходе даже без особого изучения сразу становится ясно, что место Украины, как и любой другой страны в этой системе вовсе не сулит ей особого изобилия.
***
При всем этом диалектика — это вовсе не есть какое то хитрое учение, указывающее, как сообразовать жизнь с неким идеалом. Наоборот, суть диалектики в том, что она показывает вещи, процессы, явления, не такими, как они нам кажутся, или какими мы хотели бы их видеть, а такими, какими они есть на самом деле. Диалектику не выдумал ни Маркс, ни даже Гегель. Для древних греков она была таким же естественным способом мышления, каким для нас сегодня является противоположный диалектике метод — метафизический, который показывает лишь поверхность явлений и процессов, но не позволяет проникать в их глубину, в их сущность.
Скажем, для греков было само собой понятно, что мир вечен, никем не сотворен, что он един, и все что существующее в нем есть лишь особые проявления этого единого, вечно существующего и вечно изменяющегося мира. Что любая вещь существует лишь постольку, поскольку она порождена в этом мире и вне его ничего не существует, что человек остается таковым лишь в обществе и вне общества он — ничто. Именно поэтому самым страшным наказанием для греков считалось изгнание из полиса.
Сравните эти, может быть наивные, представления с самыми современными учениями физиков, скажем, о т.н. «большом взрыве» и вы увидите, что в области мышления они если и ушли от греков, то не вперед, а куда то в сторону. Согласно этому учению вселенная возникла в результате «большого взрыва» и после этого начала разлетаться. Ответ на вполне законный детский вопрос — что же было до взрыва — звучит так же по-детски. До взрыва вселенная сужалась, отвечают сторонники этого взгляда. Не более вразумительные ответы вы получите и на вопрос о том, что находится за пределами этой вселенной? Оказывается, другие вселенные. Вопрос о том, что же тогда есть вселенная, если кроме нее, возможны и другие вселенные, остается открытым.
А что касается представлений об обществе, то они сегодня вообще за гранью разума. Для любого современного интеллигента нормой является определение общества как совокупности граждан (будто бы они когда-то существовали отдельно, а потом собрались в общество). Вобщем-то ясная и прозрачная мысль о том, что не общество составляется из невесть откуда взявшихся людей, а люди рождаются и живут только в обществе, является для современного мышления почти что недоступной. И дело здесь не в определениях, но в том, что нередко люди и действуют сообразно такой логике, ставя отдельное выше общего, частное выше общественного. Яркий пример — перестройка и последующий переход от капитализма к социализму. Сутью этого процесса было превалирование интересов республик перед интересами Союза, интересов отдельных предприятий перед интересами народно-хозяйственного комплекса как единого целого, интересов отдельных граждан перед общественными интересами. Результатом такого подхода стало фактическое разрушение общества, последствия которого еще далеко не исчерпаны.
СССР, его народно-хозяйственный комплекс был единым целым, организмом, расчленение которого привело к смерти не только организм, но и части. Впрочем, какого то иного результата от расчленения единого живого организма может ждать только сугубо антидиалектический рассудок.
И дело здесь вовсе не в патриотизме, государственности, славянстве, православии и прочей патриотической чепухе. Царская Россия таким целым не была. Это была самая настоящая «тюрьма народов» — в этом, пожалуй, и вся «общность исторической судьбы» наших народов: российский народ в империи был угнетен не меньше, чем все остальные. Дело было в социализме, который сначала объединил тысячами и тысячами политических, культурных и, главное, экономических связей народы бывшей империи, двинув их за счет этой централизации и кооперации усилий далеко вперед по пути прогресса.
Древний грек стремился к наилучшему служению обществу и в этом находил реализацию себя как личности. Накопление богатства было делом презренным, недостойным свободного человека. «Герои» нашего времени тем значительнее, чем больше они сумели взять у общества. Поэтому современная эпоха не знает значительных личностей. Их заменяют имиджи.
Совершенно неслучайно все революционные движения последующих эпох, включая буржуазные, обращались к античным образцам. Впрочем, реакционеры тоже апеллировали к античности: построенное на зазубривании греческих и латинских премудростей так называемое классическое образование — этот знаменитый тормоз культуры — еще в XIX cт. господствовало в Европе и в Америке.
Но все это не имело никакого отношения к диалектическому мышлению древних греков. Этот наивный в деталях и великолепный в целом метод мышления теряется по мере того, как исчезает его реальная почва — греческий полис — город-государство, жизнь которого была построена на традициях общинного самоуправления.
Тысячелетнее господство религии вытравило из общества не только диалектическое мышление, но и всякое мышление вообще, заменяя его слепой верой и стремлением подогнать сознание под формулы священного писания.
Связанная с появлением промышленности и зарождением капитализма эпоха Нового времени, во многом покончившая с господством религии в сфере познания (промышленность нуждалась в науке, хотя политически церковь оставалась мощнейшим средством удержания в повиновении эксплуатируемых классов), утвердила в правах философский материализм, но она абсолютно не нуждалась в диалектике. Наука этого времени только зарождается. Она не только не в состоянии рассматривать мир, природу, материю как единое становящееся (развивающееся) целое, но и наоборот, стремится разделить мир на отдельные факты с целью изучить их подробно, дабы потом вернуться к рассмотрению их в первоначальном единстве.
Прерванная с падением греческих полисов традиция диалектического мышления возрождается только в классической немецкой философии. Первый удар по метафизическому, антидиалектическому мышлению эпохи Нового времени нанес Иммануил Кант, предположивший, что Солнечная система образовалась из газо-пылевой туманности. Это значило, что она не была создана когда-либо кем-либо, а явилась продуктом длительной эволюции, целого ряда превращений материи, переходов одних форм в другие. Но сам Кант скорее поставил перед философией вопрос о необходимости диалектического мышления, чем разрешил его. Задачу построить всеобъемлющую систему диалектики взял на себя другой представитель немецкой классики — Гегель.
Да, он был идеалистом, и мы привыкли отмечать это как недостаток его философии. Но это же было и преимуществом Гегеля, поскольку современная ему наука еще не была развита настолько, чтобы предоставить материал, достаточный для того, чтобы увидеть способность материи к развитию, к самодвижению, то есть ее способность самостоятельно порождать свои формы, способность к переходу всех форм движения материи во все другие. Поэтому Гегель делает материалом своей диалектической философии развитие духа, историю самой философии. Иными словами, не будь Гегель идеалистом, он в то время никак не мог оказаться диалектиком.
Впрочем, тогдашняя Европа нуждалась именно в революционном изменении мышления. Основные буржуазные революции она уже проделала, до пролетарских еще не доросла. В то же время мышление ее оказывалось во многом еще средневековым. Неслучайно и после английской, и после Великой французской революции наступала реставрация.
Конечно, Гегель, как и его предшественники — просветители — апеллирует к Разуму, но он показывает, что этот разум — не просто набор каких-нибудь догм и истин, это — процесс, в котором ничто существующее не вечно, все подлежит исчезновению уже в силу своего появления. Перед лицом диалектики рушились не только средневековые святыни уже и без того уходящего в небытие феодализма, но начинали глухо вибрировать еще пока не утвердившиеся «вечные истины» буржуазного «здравого смысла».
Простая, казалось бы, идея — идея развития, идея того, что все в мире изменяется, то есть развивается, переходит из одной формы в другую и только в меру этого существует, делает полный переворот в тогдашнем европейском мышлении. Все думающие люди Европы мгновенно становятся гегельянцами. Гегельянцами поначалу были и Маркс с Энгельсом. Но поскольку их интересы не ограничивались областью философии, то оба они очень скоро обнаружили основной недостаток гегелевской диалектики — ее идеалистичность, оторванность от земной основы, замкнутость в сфере философии. Попытки применить ее к анализу реальной человеческой истории не давали результатов. Появление книги Людвига Фейербаха «Сущность христианства» указало выход из создавшегося тупика. Таким мог быть только материализм. Не религия определяет жизнь людей, а реальная жизнь общества определяет формы религии — таков был общий вывод этой книги. Маркс с Энгельсом немедленно становятся фейеробахианцами. Но материализм Фейербаха был весьма ограниченным. Объяснить, по каким законам развивается, изменяется само реальное человеческое общество, Фейербах не мог. Будучи не в состоянии подойти к рассмотрению общества диалектически, то есть с точки зрения развития, Фейербах оказывается в области истории в плену идеализма. Перед Марксом и Энгельсом встала задача — соединить диалектику Гегеля и материализм Фейербаха в единое целое.
Связующим звеном между этими двумя величайшими достижениями немецкой философской мысли явилось материалистическое понимание истории.
