Вернуться на главную страницу
Размышления о сущности украинского рока. Часть 1
О вкусах не спорят. Какая музыка нравится — это дело личных вкусов, и на вопрос «что должен слушать революционно настроенный человек?», можно разве что развести руками. А как же быть с утверждением марксистской философии, что чувства в своём практическом движении должны стать теоретиками? Как вообще можно соединить «горячие» чувства и «холодный» разум и разглядеть за многообразием современных музыкальных форм ту самую, прогрессивную? У меня нет готового ответа на этот вопрос, но хотелось бы поделиться мыслями, навеянными статьей Дианы Распутней «Адреналін піднімається з колін» о концерте украинской группы «Океан Ельзи».
Сейчас многим молодым людям нравится украинский рок. Даже в России такие рок-группы как «Океан Ельзи» и «Вопли Відоплясова» очень популярны и их песни регулярно звучат в радиоэфирах. Даже на Красном ТВ показывают «ВВ». Уже хотя бы это должно заинтересовать нас разобраться в феномене украинского рока и в его роли в формировании сознания современной молодёжи.
Мне кажется, что невозможно глубоко понимать музыку, не зная общественных условий, которые её порождают. Ведь это только поверхностно представляется, что музыка не связана с личностями людей, которые её пишут и исполняют. Несмотря на личные вкусы, желательно отдавать себе отчёт в том, что за музыка тебе нравится, быть честным с собой. И если пленившая чувства музыка выражает реакционное движение, то хотя бы разумом нужно понимать это. А самое лучшее понимание даёт исторический взгляд, поэтому сущность украинского рока лучше всего раскрывает ретроспективный взгляд — благо, срок небольшой — всего два десятилетия.
Украинский рок аналогичен российскому в том отношении, что он порождён такими же общественными условиями, что и русский рок. Большинство украинских рок-групп 80-х ничем не отличались от остальных советских рокеров, пели на русском или английском. Украинский язык в основном использовали или ради экзотики (как это было у «Воплей Відоплясова»), или его использовали представители западных областей, просто потому, что так им было удобней. Здесь пока не было никакой идеологии. В конце концов, украинский язык был официальным в республике, народные песни изучали в каждой музыкальной школе, была довольно мощная украинская эстрада - что не очень привлекало бунтарей-рокеров. Но, уже в концу десятилетия роль украинского языка в рок-музыке существенно изменилась. Если в РСФСР в это время рок выражал в целом антикоммунистические и русско-патриотические настроения, то в УССР на его поле рясно начал всходить украинский национализм. Конечно, музыка и тексты лишь отображали общественные тенденции, но отражая, многократно усиливали.
Показательным в этом отношении есть львовский рок, который, собственно, и создал моду на украинский язык в рок-музыке, что со временем выросло в показатель национальной идейности. Сегодняшний украинский рок берёт своё начало из тех самых 80–х. По моему мнению, для всей текущей волны украиноязычного рока решающую роль сыграла львовская группа «Брати Гадюкіни». Их музыка представляла собой смесь блюза, рок-н-ролла и панка с хулиганскими и остросоциальными текстами. В них часто критиковался советский образ жизни («40 пачок «Верховини»), нарочито подчёркивался местный «бытовой» национализм («Ми — хлопці з Бандерштаду», «Червона фіра»). Самим музыкантам импонировал образ анархистов, хотя от политики они были далёкие и вряд ли разбирались в идеях анархизма. На популярном фестивале «Червона Рута-89» они вместе с «Кому вниз» заняли второе место среди рокеров, первое — досталось «Сестричці Віці» (Врадий Виктории), тоже львовской рок-исполнительнице, которой «Брати Гадюкіни» в порядке погашения денежного долга отдали пару своих песен. Побеждает она с очень пошлой песней «Шахтарські бугі» — большая часть шахтёров точно возмущалась, услышав эту песню, но сама Вика поясняла, что это — особенности панкового жанра, как пощёчина тогдашнему общественному мнению и общественным вкусам.
Естественно, что это событие обратило на себя внимание многих национально-сознательных украинцев и указало другим музыкантам, как можно действовать. Сложно говорить, были ли «Гадюкіни» основателями моды, но очевидно, что на именно них «прорвало» украиноязычную волну рока.
В 1989-1990 гг. широкой публике открываются такие группы и исполнители как «Мертвий півень», «Плач Єремії», Мария Бурмака, «Кому вниз». Последние вообще не брезговали откровенно ксенофобскими и националистическими идеями, выражая их в своём творчестве. Вокалист этой группы Андрей Середа выходил на сцену с цепью и офицерским крестом на шее, видимо подчёркивая «трагическую судьбу» Украины, и пел скорбные песни под готическую музыку. Для лучшего эффекта, они брали отрывки из ранних казацко-гайдамацких стихов Т.Г. Шевченко. Особенно действовало на интеллигенцию. Производилось впечатление, что наш великий классик люто ненавидел «москалей» — националисты часто пытаются представить Т.Г. Шевченко за своего, скрывая, что его ранний узкий украинский патриотизм потом перерос в любовь ко всем угнетаемым народам и в решимость бороться против социального неравенства в одном строю с русскими, белорусами, поляками и т.д.
Как само собой разумеется, эти группы активно сотрудничали с «Рухом», выступали на политических митингах, обращались в своём творчестве к национальным корням. В общем, вели прямую и косвенную пропаганду против СССР. Осенью этого же года прошла т.н. «революция на граните» - показушная голодовка студентов против правительства В. Масола на площади Октябрьской революции (нынешнем Майдане Независимости). Это был трудный год для Советской Украины: на востоке бастовали шахтёры, на западе — открыто восхищались вояками УПА. В сознании студенческой молодёжи становились модными антикоммунистические и националистические настроения, что подпитывало патриотическую музыку.
После отказа от социализма партийная верхушка, приступила к поиску своей национальной идеи. Долго искать не пришлось — «Рух» достаточно подготовил почву для того, чтобы за образец была взята идеология правой интеллигенции. И если в начале «руховцы» с осторожностью относились к радикальному национализму, то вскоре сами стали пропагандировать националистические идеи недобитых бандеровцев и диаспоры. Это — идеология украинского интегрального национализма, самого реакционного и самого воинствующего, «теоретиками» которого были Михновский, Донцов, Бандера. Правда, кроме «Кому вниз», в рок-музыке не нашлось популярных групп, которые бы открыто пропагандировали национализм. С другой стороны, разрушение экономики и тотальное обнищание народа не способствовало развитию украинского патриотизма и национализма. К середине 90-х волна украинского патриотизма несколько спала, что отразилось на популярности украинского рока. Украинский язык в роке слабо распространялся за пределы Западной Украины, «Воплі Відоплясова» эмигрировали во Францию, многие музыканты испытывали творческие и финансовые трудности. В Киеве куда популярнее были русскоязычные украинские рокеры, типа «Братьев Карамазовых». В русскоязычных южных и восточных регионах украинский язык не особо жаловали, виня «западенцев» в экономическом развале: «Спасибо «Руху» за разруху!»
Пока не вырос подготовленный слушатель, украиноязычный рок не мог набрать большой популярности. Как помнится, это была вторая половина 90-х; место обитания — небедняцкие тусовки в крупных городах. Впрочем, им оказался вовсе не тот тип молодого человека, который хотели видеть «руховские» патриоты. Вместе со свободой от «тоталитарного советского воспитания», он был свободен от многих моральных принципов и способности мыслить критически. Граничащая с попсой музыка таких групп как «Океан Эльзы» и «Скрябин» пришлась по душе новым украинским тусовщикам. Это была молодёжь наподобие бездельника из одноимённых песен Виктора Цоя, но вкусившая прелести потребления при капитализме (за деньги родителей, естественно). Кузьма из «Скрябина» даже пел на суржике, но не на том, которым говорит большинство украинцев, а на каком-то полубогемном, вынесенном из соответствующей общественной среды. Было ещё пару десятков других украиноязычных околороковых групп, но массового культурного явления они не представляли. А рок-группы сидели в глубоком андеграунде, выступая, в основном, в клубах и на редких и малочисленных фестивалях — времена «советов», когда государство поддерживало культуру, безвозвратно прошли.
Гораздо интереснее стали «нулевые», когда даже в юго-восточных регионах появилась мода на украиноязычный рок. Если в «девяностые» держалась украинская попса, и то - в основном за счёт государственной поддержки (рокерам тогда идти на поклон к властям было «западло»), то ближе к началу нового тысячелетия даже на русифицированном Донбассе в дворах под гитару начали петь песню «Вона» львовской группы «Плач Єремії». Началась новая волна моды. Близился звёздный час украинского капитализма, потихоньку заработали заводы, вместе с олигархами появился зажиточный т.н. «средний класс», возродился украинский производитель. Казалось, разруха позади, ещё чуть-чуть и страна заживёт достойной жизнью. Собственно, эти настроения подхлестнули новый интерес ко «всему украинскому». Вместо угрюмых полубоевиков-националистов типа УНСО, появились светлые юноши и девушки со значками на рюкзаках «Я розмовляю українською!», одевающие джинсы и сорочку-вышиванку навыпуск. В кругах «свидомой» интеллигентной украинской молодёжи стало модным говорить со львовским акцентом, а рок-музыка этого региона опять становилась образцовой.
Многие группы из разных городов Украины стремились приехать во Львов и выступить в местном легендарном клубе «Лялька». При этом даже парни из Днепропетровска, например, говорили на чистейшем украинском, чище, чем у самих львовян. Собственно, в плане музыки ничего нового, чего до этого не было в роке, не придумали. В основном это был не тяжёлый рок: поп-рок, балладный и лирический. Но, потакая моде на «всё украинское», музыканты начали вводить в своё творчество фольклорные элементы и использовать народные инструменты. Брали в основном, за счёт моды на патриотизм: «купуй українське», «слухай українське», «живи українським» — национально-сознательный слушатель часто закрывал глаза на все недостатки, лишь бы это было своё, украинское. Может, из-за недостатка патриотизма, украинский рок не воспринимался в предыдущие годы разрухи. В конце концов за много лет даже посредственные музыканты научаются играть, ставить звук и вести себя на сцене.
Но самым важным фактором увеличения популярности стал рост протестных настроений в начале «нулевых». На акциях «Украина без Кучмы», «Повстань, Украино» вместе с левыми выходят много националистов. Возмущения растут не только в столице — вся Украина сочувствует борцам с режимом (учитывая близкий к нулю рейтинг Кучмы). Студенты крупных столичных вузов составляют костяк протестующих. Хотя студенты в основном протестовали за деньги, политика быстро становится модной среди молодёжи, даже среди «продвинутой» — т.н. «неформалов». Появляется множество рок-групп второго и третьего дивизиона, которые принципиально поют исключительно на украинском, и это находит отклик. В 2002-м в предвыборной кампании в парламент участвовали многие рок-группы. В основном поддерживая правых кандидатов из «Нашей Украины», но, например, Кузьма из «Скрябина» пишет и исполняет песни специально для «Команды озимого поколения» (до этого он с такой же преданностью служил «Партии зелёных»). На этих выборах побеждает блок Ющенко «Наша Украина» — во многом, благодаря голосам молодёжи.
