За виданням КПІ 2008 р.
Сто років тому назад побачила світ робота, що знаменувала собою цілу епоху в розвитку наукової філософії: «Матеріалізм і емпіріокритицизм». Немає жодної істотної філософської теми, проблеми, питання (онтологічного, гносеологічного, соціально-філософського), що вони не знайшли б свого якісного розвитку у ній. Чи не випало з рук сьогоднішніх філософів філософське знамено, що його вручив нам В.І. Ленін?
Читайте, розмірковуйте, робіть висновки…
““Матеріалізм і емпіріокритицизм” – шедевр світової філософської думки”. Так називалась Міжнародна науково-практична конференція, що відбулася в нашому університеті 27-28 листопада 2008 р. і була приурочена сторіччю написання В.І.Леніним цієї книги. Два дні викладачі філософії, науковці, інженери, студенти та аспіранти говорили про науку, сучасність, освіту, релігію, мистецтво, екологію, соціальну практику, теорію управління, методи наукового пізнання, адміністративний менеджмент, проблеми моралі, так чи інакше спираючись на ідеї книги “Матеріалізм і емпіріокритицизм”. Те, що книга – шедевр світової філософської думки, такі слова звучали нечасто. Але і теми виступів, і самі виступи стверджували саме це.
Дивуватися тут не треба. “Наукове пізнання істини” – ці слова великого філософа Ґ.В.Ф.Геґеля найкраще висловлюють суть філософії – у буквальному перекладі “любові до мудрості”. Матерія і рух, простір і час, абсолютна і відносна істина, причинність і необхідність у природі, свобода і необхідність – ці та інші фундаментальні категорії, без яких будь-яка наука перетворюється у сліпу емпірію, всебічно і конкретно розглянуті у цій книзі. А головне, що в ній стверджується: об'єктивна, абсолютна істина існує і людина її може пізнати і пізнає.
Слід сказати, що останні роки книга “Матеріалізм і емпіріокритицизм” у нашій країні та у наших сусідів була не дуже популярною – широкого поширення набула саме та філософія, проти якої В.І.Ленін виступав у своїй книзі. Багато людей вирішили, що об'єктивної істини не існує, що людина диктує світу свої закони і може за власним бажанням їх вводити або відміняти, що в економіці діють тільки закони, прийняті парламентами. Але світова економічна криза, що розгортається сьогодні, наочно доводить хибність таких уявлень. І наочно демонструє: “Чим далі від істини, тим ближче до крові”...
У багатьох доповідях йшлося про природознавство, зокрема про сучасну кризу у фізиці, що, на мій погляд, безпосередньо стосується професійної діяльності більшості фахівців нашого університету. Йшлося, зокрема, про актуальність викладеного в главі “Новітня революція в природознавстві і філософський ідеалізм” аналізу процесів, які відбувалися у фізиці на рубежі ХІХ – ХХ віків. Революція у фізиці, яка відбулася на початку ХХ сторіччя, знаменувала не тільки перехід до вивчення нових явищ і об'єктів (радіоактивності, субатомних часток), але й до нового (а у дійсності, як показав Ленін, – дуже старого) погляду на пізнання. Якщо віками вчені, які вивчали природу, розуміли пізнання як відображення (опис) предметів і процесів, що відбуваються незалежно від того, спостерігає їх хтось, чи ні, то з кінця ХІХ сторіччя серед фізиків широкого розповсюдження набули суб'єктивно-ідеалістичні погляди: без спостерігача про явище говорити не можна, в теорії не повинно бути величин, які не можна безпосередньо виміряти, фізики можуть вивчати покази приладів, не запитуючи, що стоїть за ними. Ці погляди у ХХ сторіччі стали майже загальноприйнятими, і породили безліч теоретичних проблем у самій фізиці, вирішити які неможливо без застосування діалектико-матеріалістичної теорії пізнання, а відтак – без уважного перечитування і вивчення книги “Матеріалізм і емпіріокритицизм”.
“Істина – це велике слово, і ще більша справа”, – говорив Геґель. Книга “Матеріалізм і емпіріокритицизм” ще довго буде слугувати справі ствердження істини і допомагатиме всім шукачам об'єктивної істини. І конференція, що пройшла в нашому університеті, це підтвердила.
Володимир Ігнатович, к.т.н.
Вперше надруковано у газеті КПІ “Київський політехник” у кінці 2008 р..
Новиков Б.В. (г. Киев)
Повод для собрания нашего нынешнего – 100-летие со дня написания (вышла она годом позже, в 1909-м) Владимиром Ильичом Лениным работы: «Материализм и эмпириокритицизм».
Работы, которую еще в 80-е годы прошлого столетия изучали (как принято было говорить: «в обязательном порядке») ВСЕ студенты ВСЕХ высших учебных заведений как в СССР, так и в «странах социалистического содружества», система образования в которых была, в основном, построена по типу советской. Ведь СССР делился с ними не только куском хлеба, нефтью, «Калашниковыми» etc., но и огромным культурным, научным, духовным достоянием, включительно и опытом постановки дела образовательного. Лучшего, к слову, и тогда, и даже нынче, в мире. И формой, и содержанием последнего. Впрочем, не бывает формы бессодержательной, равно, как и содержания неоформленного.
Изучали в курсе «диалектического материализма». Как философский первоисточник.
Пошло ли это на пользу тому делу, философским обоснованием, методологической (мировоззренческой, логической etc.) основой которого, безусловно, является данная работа? Делу созидания строя жизни, называемого по-разному: социализма, коммунизма, действительного гуманизма?
Если смотреть «без затей», на уровне «факта», с точки зрения пресловутого (и обожаемого миром уходящим) здравого смысла – вроде бы нет. Не пошло. Если же уметь проникать взором теоретическим в сущность вопроса, задачи, проблемы; иными словами, уметь мыслить разумно (а не застревать на уровне здравомыслия либо же рассудочности) или, что есть то же самое – быть в состоянии мыслить ДИАЛЕКТИЧЕСКИ – определенно ДА.
Да сам факт, что 20 лет самого жестокого, третьего (и последнего – больше не будет) наката предыстории, наката контрреволюции (1918–1920; 1941–1945; 1985–...;) в нашей стране был ОСТАНОВЛЕН, обескровлен, захлебнулся, обращен вспять, побежден (хотя еще и далеко не добит) – тому свидетельство.
Наша с вами встреча здесь и теперь и по поводу вышеозначенному –свидетельство тому.
Ведь если противник измотан, обескровлен, если такая война выиграна –значит КТО-ТО же это сделал? Делает?!! Сумел. Смог. Поэтому я бы вовсе не спешил с отрицательным ответом на вышеприведенный вопрос...
А теперь – ближе к теме.
Впрочем, еще одно небольшое, – лирическое, – отступление. Задумайтесь, почему Владимир Ильич Ленин именно в 1908 году, за девять месяцев (февраль – октябрь) пишет именно такую, – «чисто» философскую, – работу. В год жесточайшей реакции в России на революцию 1905–1907 гг. В эмиграции. Не будучи философом по «базовому» образованию? Но: являясь создателем и руководителем той политической партии, которая, – ЕДИНСТВЕННАЯ, – взяла на себя политическую ответственность (со всеми вытекающими последствиями) за ВСЕ, что происходило в России в 1905–1907 гг.
Ну, с ответом на последний вопрос понятно: многие, – а в этой аудитории –ВСЕ, – хорошо знают, что работу «Философские тетради» (29-й т. в 5-м издании сочинений В.И. Ленина) Ленин ... никогда не писал. Это: изданные после его смерти знаменитые 10 общих тетрадей, густо исписанных его характерным, убористым почерком. А что в тех 10-ти тетрадях? Путь философского САМООБРАЗОВАНИЯ. Конспект первоисточников. От «Метафизики» Аристотеля до «Науки логики» Гегеля. Вопрос о причине ленинской философской компетенции – снимается.
Сложнее вопрос, почему именно в это время – работа не просто литературная (включительно и политическая), но – философская. Что такое материя? Движение? Пространство? Время? Сознание? Истина? Процесс познания? Отражение? Диалектика? И – так далее. Ленин знал, что прочность цепи определяется самым слабым ее звеном. А исторически так сложилось, что таким «самым слабым звеном» в политической, идеологической, организационной etc. деятельности большевиков, – коммунистов, – России было на рубеже XIX–XX веков учение Маркса и Энгельса в той его части, которая есть средоточие, сердцевина его – ФИЛОСОФИЯ.
В части развития принципа субстанциальности: учения о материи –ближайшим образом. А ведь слово «материя» – в НАЗВАНИИ научной философии. Диалектический материализм – философия как теория. Материалистическая диалектика – философия как методология. И если кому-то удается доказать, что «материя исчезла», т.е. не удовлетворяет требованию и статусу субстанции (субстанция – это то, что не нуждается в своем существовании ни в чем, кроме самое себе. Абсолютная самодостаточность. Бытие во всяком бытии. Субстанция несотворима, неуничтожима, вечна, бесконечна, безначальна, беспредельна. Она просто есть. Все есть она. Все остальное – ее продукты и свойства. (И сознание – одно из них. Но: какое!..).
Да, так вот. Если кому-то, где-то, когда-либо научно-безупречно, включительно и экспериментально, удается ДОКАЗАТЬ, что «материя исчезает» – рушится как карточный домик целостное здание научной философии. В том числе и в той своей части, которая есть альфа и омега научной философии: в учении о действительном гуманизме. В учении об обществе, о человеке, о людях, о человечестве. Если больше нравится, называйте это учением о коммунизме, существующем в форме практической всеобщности. Ибо только для того, кто ничегошеньки не понял в научной философии, дело может представляться так, будто бы в ней есть хотя бы одно слово, гуманистически нейтральное.
Словом, если теория научно несостоятельна, негодна, одна в ряду бесчисленных, – философских, – робинзонад: ради чего огород-то городить? Лезть на баррикады, демонстрировать такую беззаветную жертвенность, развивать теорию и практику освобождения человека труда, намечать пути трансформации пролетария в трудящегося, трудящегося – в творящего [ся], стремиться осуществить переход от предыстории – к действительной истории, «скачок из царства необходимости в царство свободы»? Ради чего? Во имя чего?? Зачем?!
...Великий русский физиолог Иван Петрович Павлов (ну, тот, что в Колтушах сначала нещадно резал собак, а затем поставил, – единственный в СССР, – памятник собаке) как-то сказал: «Врач лечит человека. Ветеринар лечит людей». Очень глубокая, философски безупречная мысль. Я долго ходил под ее впечатлением, а затем, как водится, усмотрел возможность ее, так сказать, «углубления и расширения». Развития.
И вот что из этого вышло:
«Хороший врач лечит человека. Хороший ветеринар лечит людей. Хороший философ лечит человечество.
Плохой врач калечит человека. Плохой ветеринар калечит людей. Плохой философ калечит человечество». По-моему, неплохо. Думаю, будь жив Иван Петрович, он бы со мной согласился...
Касаемо же того, шедевр или не шедевр эта ленинская работа, скажу коротко: больше, чем шедевр. И очень сжато – об основаниях для такого вывода и утверждения.
1. «Исчезает не материя, а тот предел, до которого мы ее знали». Знали в виде вещества. Знаем в виде поля. Однако, ввиду ее субстанциальности, материя НЕИСЧЕРПАЕМА. Даже в видах своих. Не говоря уж о единичных (непосредственных, налично-сущих) формах бытия. Мало?
2. Три гносеологических вывода. Если их свести к «сухому остатку», имеем: а) принцип субстанциальности материи; б) принцип отражения; в) принцип развития. Фактически: имеем те «три кита», на которых зиждется все развивающееся здание научной философии. Мало??
3. Ленинское понятие материи. Не определение (материя – субстанция, а посему беспредельна. А корень мыслительной формы «определения» – «предел». В научной философии дают не определения, но понятия.
От: «понимать»).
Так, вот, ленинское понятие материи – это предельно сжатая, лаконичная, лапидарная форма РЕШЕНИЯ (философски-безупречного, диалектико-материалистического, научно-философского) основного вопроса философии. Двух его сторон.
«Существует вне и независимо от нашего сознания» – то бишь первична. «Дана нам в наших ощущениях» – то бишь познаваема. А, поскольку все есть материя, все остальное – ее продукты и свойства – то познаваемо и само сознание.
Мало???
4. А формула, органически связавшая воедино чувственное и рациональное в познании, базирующееся на ПРАКТИКЕ как основе и цели познания. Мало????
5. А формула: «Сознание не только отражает мир, но и творит его».
Мало?????
И можно ли сравнить с философским мизинцем В.И.Ленина ту бездну напыщенной пошлости и высокопарного пустозвонства, теоретического кривлянья и гримасничанья, того квазинаучного фиглярства и клоунады, которые уж явлены миру, еще являются и будут являться всеми видами «философского», антинаучного имитаторства. Позитивизма.
Экзистенциализма. Фрейдизма и нео. Постмодернизма?!!! И вопрос –риторический. И ответ – очевиден.
А посему, в завершение моих лаконичных размышлений – о нашей с вами, – профессиональных философов, – ответственности. Перед собой, перед людьми, перед человечеством. Перед прошлым и будущим, а посему – перед настоящим. Перед делом своим – философией, наконец.
...Вначале мы предстаем перед «вопрошающим бытием». И: противопоставляем ему бытие отвечающее. Онтосу противопоставляем гносис. Однако же человек (люди, человечество) – это не только гносис. Но и: этос. И: эстэтос. И – праксис. Так вот, на пути от гносиса к праксису гносис обмирщается (становится мировоззрением). Мировоззрение же – это теоретическое отношение к сущему с позиций должного. Мысли «прорастают в чувства», чувствующая мысль «детонирует» практику...
Короче, ОТВЕТ на уровне этоса трансформируется в ОТВЕТСТВЕННОСТЬ. Либо: безответственность. Вот о них, о нашей с вами (и с ними, либо без них) ответственности и безответственности – заключительные мои размышления.
Я: об уделе нашем с вами – нотариально заверенных юристов и историков, журналистов и писателей, социологов и политологов, но в голову первую: философов. Где наши помыслы, цели и предпочтения: лечить человечество? Или: калечить его? Итак, некоторые соображения, которые условно можно обозначить следующим образом: «Жопкин хор»: таланты и поклонники». Вы скажете: а какое к этому отношение имеет ленинская работа «Материализм и эмпириокритицизм»?
Да самое непосредственное! Владимиру Ильичу довелось иметь дело с таким же «хором». И мы с ним дело имеем – только персональный состав хористов иной: все-таки сто лет прошло. А репертуар, эстетические принципы, вкусы и предпочтения, цели и установки – те же. Итак.
Есть ли у меня претензии к моим коллегам по цеху философскому? Не к тем, кто вытягивает истошным, – дурным, – голосом в антисоветском, в антикоммунистическом (сиречь: антигуманистическом) «жопкином хоре»; не к тем, кто в припадке безграничной благодарности готов целовать пороги западных посольств (а, по существу и по меткому замечанию одного смелого и порядочного человека, шакалит. В них и возле них). Не имею в виду тайных и явных членов всяческих НПО и НКО, не имею в виду отмороженных держателей политических общаков очень сомнительного происхождения и еще более сомнительного назначения, функционеров и членов бесчисленных фондов, центров, институтов – т.е. подрывных политических и идеологических малин. Да просто нотариально заверенных, – в советское время! – философскими справками (дипломами и аттестатами) «профи», иногда за совесть, сплошь – за бледную зелень с завидным рвением и нередко с неподдельным энтузиазмом, – ноздри раздуваются, губы мокрые, глаза – как у собаки Баскервилей, – вот уж 20 лет кряду обслуживающих демокруху и демокрушников. «Своих» и чистый импорт. Тех «своих», кто на голубом глазу и припадочно доказывал, и еще, по инерции, продолжает утверждать, что все 70 лет Советской власти – одно сплошное кровавое пятно. Густое, зловещее. Без вкраплений наималейших. Даже черных. Не говоря уж о светлых тонах и оттенках... Что все были задавлены. Затюканы. Затравлены. По 3 раза репрессированы. По 2 раза расстреляны. Бескультурны. Голые и босые. Скопище недоразвитых варваров. «Азиатчина». И что учиться, – всему и вечно, – нам предстоит исключительно у его высокопреподобия – у Запада. И стремиться жить мы должны – «как в Швеции и Норвегии».
...Скажу прямо, Швецию мы за 20 лет еще, слава Богу, не догнали. Но Норвегию – уже. Даже обогнали на пол – корпуса. За годы..., словом, с 1990-го по 2008-й годы с лица земли, – с лица Украины! – как корова языком слизала: 6 млн. украинцев. Полторы (!) Норвегии. А еще ж – не вечер... Осталось нас где-то около 46 млн. душ. Пока еще живых. Но уже тотально, – экономически, политически, духовно, культурно, – обобранных. Обнищенных. Со 100 (ста) миллиардами $ внешнего долга. Теперь, полагаю, нам следует равняться (осталось догнать) на Испанию и Данию. Вместе взятые. Тогда мы выйдем на абсолютный рекорд. Который не улучшить и не повторить. Ибо: некому будет... Ибо: воцарится АБСОЛЮТНАЯ демократия и АБСОЛЮТНАЯ независимость. На ВСЕЙ территории Украины.
Такие вот демографические плоды двадцатилетних усилий непрерывных: талантов и поклонников. Так это ж только демографические...
...Нет, я о «молчаливом большинстве». О «болельщиках» на матче добра со злом. На схватке предыстории с историей. Тех, о которых В.Высоцкий устами своего киногероя очень точно заметил: «Ты мне напоминаешь девственницу из борделя...».
Есть. Одна. И даже не претензия, но вопрос.
Известно (один француз в XVIII ст. эту мысль сформулировал): «чтобы сочувствовать, достаточно быть человеком. Чтобы сорадоваться, надо быть ангелом».
...Так неужели ж расчеловечились вовсе? До «О»?? Разумеется, согласно поэту: «Стараясь сохранить //И в подлости осанку благородства...».
Неужели же необходимо доказывать профессиональным обществоведам и людоведам (я обращаюсь к корпусу тех профессиональных философов, кто получал НОРМАЛЬНОЕ философское образование, а не к нынешним интеллектуальным инвалидам, нафаршированным духовной тухлятиной под брендом «постмодерн». Эти в большинстве своем подавляющем даже вопроса моего не поймут, не то что не знают ГДЕ, КАК, а, главное, ЗАЧЕМ искать ответ на него), что советское время наше при всем обилии его недостатков и изъянов воспринимается почти сказочным на фоне тотального (экономического, политического, демографического, духовного, морального, художественного etc.) геноцида, намеренно и в очередной раз устроенного предысторией нашему народу? Воистину: «бывали времена труднее, но не было – подлей».
«Мы жили хорошо. Потом стали жить лучше. Чтобы жить еще лучше, мы опять должны жить хорошо». Что да, то да.
Так вот. Эта одна-единственная претензия, а проще говоря, этот один-единственный вопрос мой вот в чем состоит и заключается. 20 лет на твоих глазах, т.е. на глазах того, кто (профессия обязывает и позволяет) способен видеть то, что закрыто временем и пространством (и во «вперед», и во «в назад») творится великое (не будем пачкать хорошее слово «великий», скажем: грандиозное) паскудство: убивают, изводят, развращают, обирают, растлевают, мордуют ТВОЙ народ, ТВОЮ культуру, ТВОЮ страну, а ты, – незаурядный, талантливый, видный, известный, может даже выдающийся, а то и просто: профессиональный философ, – незаурядно, талантливо МОЛЧИШЬ. Философски и невозмутимо молчишь. Профессионально молчишь. Просто –молчишь. С умной мордой лица. Невозмутим. Вот уж 20 лет. Я уж не упоминаю о том простом обстоятельстве, что в нашей среде в те годы 70–80 % профессионалов были... членами КПСС. Куда отнюдь никто и никого не тащил силой. Сами старательно выводили: «обещаю», «присягаю», «клянусь». И: оголтело боролись «за дело коммунизма».
К слову.
Борьба за полную и окончательную победу коммунизма в мировом масштабе, – или в хотя-бы отдельно взятой стране... очень недурственно, в смысле: неплохо, кормила и продолжает кормить профессиональных борцов. Очень многие из них, судя по всему, рассчитывают: и впредь кормить будет.
Очень отчетливо и выразительно это проявляется ныне, нередко "коммунист по профессии", "профессиональный коммунист", «профессиональный революционер» (платный коммунист, коммунист на ставке, коммунист на зарплате, коммунист на окладе и советский человек/член Совета любого уровня) по профессии – СОВПАДАЮТ. Я полагаю, что читатель догадался: советский человек – это отнюдь не гражданин Страны Советов. Бандиты, буржуи, фашисты etc. – они ведь тоже СОВЕТУЮТСЯ. И если устанавливают (либо удерживают сверх отмеренного) свою власть – она вполне власть советская.
ТА советская власть, от одной мысли о которой, от воспоминаний о которой всю эту мразь предысторическую пробивает холодный пот и начинает трусить озноб и лихорадка, начинает бить падучая – это власть трудящихся, это власть людей, советующихся друг с другом, с действительным гуманизмом, с наукой. Это власть, органически соединенная с принципами и идеалами социальной справедливости и социального равенства /социализмом/.
...А сколько там нынче "коммунистическая" синекура стоит? Ну, местечко в "проходной" части партийного списка? По т.н. пропорциальной системе, при которой даже блезир, даже малейшая видимость, не говоря уж о реальной возможности общественного, гражданского etc. контроля за властным междусобойчиком НЕВОЗМОЖНА?!!
Короче говоря:
Заводы и фабрики – рабочим.
Землю – крестьянам.
«Ауди» – к подъезду.
Точнехонько так – с профессиональными антикоммунистами. И удел у них – одинаков. Ибо – сущность одна. Два сапога – пара.
...Ну, молчал в 87-м – понятно, был очарован «перестройкой», «душкой Горби», перспективами перемен и пр. Это понятно. Многих забрало! Хотя уже тогда кое-что очень настораживало. Кто их, особенно в нашей, философской, песочнице, не ждал и не чаял – перемен?
Ну, молчал в 1997-м. Ладно: туповат, трусоват, жлобоват, кугутоват, подловат. И вообще: «сколько этой жизни», «мне что, больше всех надо», «моя хата с краю», «своя рубашка ближе к телу», «только бульдозер и курица гребут от себя, а я же не то и не другое...». А ведь: «душка» уже откровенно проявился и состоялся как ИУдушка, равно, как и всех остальных «прорабов», «общечеловеков», «перестройщиков» нутро для всех очевидным стало…
Но сегодня ведь тебе терять уже нечего: ^ ПОТЕРЯНО ВСЕ. Квалификация, имя, честь. Уважение тех, кто не потерял право говорить: «Честь имею». Чего сегодня-то молчишь? Еще раз повторяю и подчеркиваю: я о тех, кто стоически «хранит девственность». В 50-60-70 лет... Я не о революционерах. И не о хамах и холопах. Я – о «просто рабах».
Помните еще ленинскую формулу чеканную? Из «Памяти графа Гейдена?». Напоминаю.
«Раб, который осознает свое рабское положение и борется против него, есть революционер. Раб, который не осознает своего рабства, который молча и бессловесно прозябает в этом своем рабстве, есть просто раб. Раб, у которого слюнки текут, когда он самодовольно описывает прелести рабской жизни и находится в восторге от доброго и хорошего господина, есть холоп, хам». (Ленин В.И. Памяти графа Гейдена. – Полн. собр. соч., Т. 16, стр. 40).
Пройдут годы, и внуки спросят (или подумают): «деда, а ведь ты предал...». Как с этим жить? Или: можно?? Или: «легко»?! Или: «играючи»?!!
...Вы полагаете, мне приятно ковыряться в этом дерьме? Дышать этим смрадом из смеси лукавства, предательства, алчности, бесчестья, трусости, жлобства?! Невежества беспросветного и воинствующего, прикрытого на скорую руку дипломами, аттестатами, степенями, званиями, должностями как фиговыми листками. А ведь цена листочков-то фиговых... предательство. Измена. «Умение жить». Не жизнь, повторяю, а «умение жить».
Сероводородом двоедушия и невежества?!
Вычищать от него нашу жизнь?!! Если полагаете – ошибаетесь, и очень сильно.
Во-первых, мне есть, а сегодня, – после массового исхода из научной философии люда около – философского, – особенно, чем заниматься в том деле прекрасном, которое я так долго и трудно выбирал и выбрал (вернее, я-то его выбрал достаточно легко и быстро, весело и играючи, а вот оно меня выбирало долго и мучительно. Присматривалось... А ведь – нельзя аплодировать одной рукой) – философию.
Во-вторых, представители нашего цеха профессионального во все времена относились, мягко говоря, с пренебрежением и известным высокомерием к жанру публицистики, а тем более – журналистики. Даже философской.
В-третьих, поэтика, стилистика, эстетика всего нынче происходящего, –вытворяемого, – такова, что пытаясь ее постигать, объяснять и описывать, невольно наживешь славы литературного хулигана. Но: какая поэтика, такая и лексика. Какие времена, такие и песни. Да Бог с ним, что другие скажут и подумают: это проблемы этих самых «других». Но: ведь можно дисквалифицироваться. Можно – себя перестать уважать...
Однако же ж, повторяю, есть времена, когда такая-сякая публицистика философская, т.е. философия, адресованная самой широкой, массовой, а нынче, после 2-х десятилетий неустанной работы агитпропа контрреволюции –«жопкиного хора»: почти тотально ГЛУПОНЕМОЙ аудитории, стоит и значит больше и дороже любых академических философских разысканий. Рефлексий. И безучастность, и невозмутимость, и отстраненность, и нарочитая неотмирность профессиональная в этих условиях – ^ СКОТСТВО СУТЬ. Намеренное и осознанное. Ибо: только нам дано это, – происходящее, чинимое нынче, – постигать, понимать, объяснять, нейтрализовать. По роду деятельности. По роду творчества. Ибо, чтобы обезвредить боеприпас, к нему должен подходить сапер. Минер. А не дилетант – аматор, мотивирующийся правилом: «я не гинеколог, но посмотреть могу...».
Когда горит твой дом, едва ли диалог с Гегелем – самое эффективное средство против пожара.
Да и публицист я – так себе. Ибо – вынужденный. И если мне очень повезет, если успею и доживу – заброшу я с превеликим удовольствием это дело. Во-первых, повторяю, собственно философской работы – непочатый край. Во-вторых, подчеркиваю, публицист я вынужденно, т.е. так себе. А люблю: лучше всех. Что бы ни делал. Аминь.
...Вывод: нет, не устарел 100 лет спустя В.И. Ленин. Воистину, он и сегодня – живее всех живых. И в первую очередь – в деле философском.
Аверюшкин А.Н. (г. Москва, Российская Федерация)
Одна из самых сложных из множества проблем, с которыми сталкивается современный историк, заключается в том, как ему, историку, в своих исторических исследованиях совместить, с одной стороны, красоту изложения, а с другой – не уйти от истины слишком далеко. То есть, как пишет об этом известный британский историк Джон Тош, история является гибридной дисциплиной, сочетающая, свойственные науке технические и аналитические процедуры с воображением и стилем, присущими литературе. Но ХХ и теперь уже XXI век привнес в содержание этой проблемы нечто новое.
В ХХ веке произошла серьезная переориентация по отношению к историческому знанию. Серьезная „перестановка” произошла в сознании представителей научного сообщества. Для образованных людей прошлого до этого времени история, в общем, служила для развлечения, и, в лучшем случае, была родом высокой литературы, дающей поучительные примеры жизни, и это во многом и определяло деятельность историков. Но в ХХ веке возникло несколько новых явлений, которые переориентировали работу историка.
Во-первых, произошли такие события, которые на волю отдельных людей списать было просто невозможно. Таким образом, изменилось, по крайней мере у части представителей научного сообщества, восприятие роли личности в истории.
Во-вторых, в массовом сознании произошли серьезные переориентации в отношении исторического сознания. Возникло массовое сознание, которого прежде как феномена просто не существовало. Появилась культиндустрия, возникли масс-медиа, западные философы получили повод говорить о так называемом «восстании масс». Соответственно, произошли серьезные сдвиги в отношении исторического сознания. Обнаружились слабые места исторического сознания, и прежде всего – практически неограниченная возможность манипуляции людьми при помощи апелляций к историческому сознанию. Возможность поистине колоссальная, особенно, – как особенно ярко показывает история России, – в том случае, когда историческая мифология переплетается с религиозной. Религия и историческая мифология имеют одну и ту же почву, и то и другое – разновидности иллюзорного восприятия действительности, которые порождены незнанием реальных связей между фактами этой действительности и непониманием законов или закономерностей, в соответствии с которыми она существует и развивается. Являясь значительным элементом современного массового сознания, религиозные представления так же оказываются благодатным объектом для различных манипуляций. И здесь уместно вспомнить имя известного французского историка Марка Ферро, который описал процессы идеологической манипуляции при помощи истории в книге «Как рассказывают историю детям в разных странах мира».
Историки на эти явления вынуждены были реагировать. И когда историк на это реагирует, он, может быть сам того не желая, вынужден точно так же, как это происходит в обыденном и мифологизированном сознании, эстетизировать историю и, в конце концов, действительность. Историк оказывается вынужден играть на том же поле, что и лжеученые, если он хочет, чтобы его работы становились фактором общественного сознания. Историк обязан описывать события и противостоять массовому сознанию, создавая такие картины действительности, которые были бы интересны с точки зрения образного смысла, и при этом максимально приближались к исторической истине. Именно поэтому псевдоисторикам, которые беллетризируют историю, и тем более, если они делают это, рассчитывая на массовое религиозное сознание, необходимо противостоять, и писать лучше, чем делают это они. Это тем более важно для современной России, которая некоторое время назад пережила настоящий „исторический” бум. Ярким примером могут служить многочисленные издания, которые можно назвать историческими только с приставкой «псевдо». В качестве конкретных примеров могут быть приведены работы Н.А. Боханова, восхваляющего последних царей Российской империи, Александра III или Николая II, и мало заботящегося об объективности, но зато столь популярного в православных кругах. Другим примером служат работы Л.Н. Гумилева, чей взгляд на историю не раз опровергался многими профессиональными историками, что, однако, не мешает популярности его произведений в националистической и, что интересно, православной среде (Гумилев, как известно, к христианству больших симпатий не питал). В этом же ряду находятся сочинения В.Суворова (Резуна), многочисленные со времен перестройки антисоветские памфлеты, призванные максимально дискредитировать Ленина, большевиков и советскую власть, описывая советский период как «прореху на человечестве». Что вызывает интерес и требует отдельного рассмотрения – так это тот факт, что все эти сочинения опираются отнюдь не на рациональное сознание, а именно на религиозную по сути веру, которую, как показали попытки дискуссий со сторонниками гумилевых, бохановых и суворовых, никакими научными доводами опровергнуть попросту невозможно.
Этот феномен требует изучения и выработки практических методов противостояния засилью лженауки с учетом уже имеющегося опыта.
Литература:
1. Гулыга А.В. Искусство истории. – М.: Современник, 1980.
2 .Семенов Ю.И. Труд Ш.-В. Ланглуа и Ш. Сеньобоса «Введение в изучение истории» и современная историческая наука / Ланглуа Ш.-В., Сеньобос Ш. Введение в изучение истории / Пер. с французского А. Серебряковой; Гос. публ. ист. б-ка России. – 2-е изд. / под ред. и со вступ. ст. Ю.И. Семенова. – М., 2004.
3. Тош Д. Стремление к истине. Как овладеть мастерством историка. / Пер. с англ. – М.: Издательство «Весь мир», 2000.
Азамбаев Р. (г. Киев)
«Когда я слышу слово «культура», я спускаю предохранитель на своём браунинга». Наверняка с этим выражением согласились бы многие деятели искусств начала ХХ века. Но что же могло привести к такому положению вещей? А привёл к этому кризис, захлестнувший эту самую «культуру». Соответственно и реакцией на данный кризис стало появление модернизма, представители которого как раз и стоят за подобного рода высказываниями.
В начале ХХ века капитализм вступил в стадию разложения. Настроение подъёма и прогресса, присущее искусству ХІХ века сменилось всеобщим пессимизмом. В искусстве начали развиваться процессы стагнации. Конечно, данная ситуация стала вызывать соответствующую реакцию. Именно в этом кризисе стоит искать причины того, что модернисты призывали рушить музеи, произведения искусства да и само искусство как таковое. Не удивительно также и то, что многие модернисты поддержали и установление фашистских режимов в Европе (например поддержка итальянскими футуристами во главе с Маринетти прихода к власти Муссолини), так как линия фашизма в борьбе против буржуазного общества вполне совпадала с линией борьбы против буржуазного искусства, которую проводили модернисты и футуристы в частности. Модернисты, будучи недовольными сложившейся ситуацией, воспевали уничтожение и насилие, силу молодости, которая выступала против косного и скучного буржуазного мира. А фашисты действовали в том же ключе, но вряд ли они исходили из таких же добрых побуждений, как и модернисты. И могло ли это быть выходом из кризиса? Сегодня мы можем сделать вывод, что нет.
Но были и другие попытки выхода из кризиса. Пример такого решения предлагали традиционалисты. Они также протестовали против современного им буржуазного искусства, считая, что искусство должно выражать определённые высшие принципы построения отношений в обществе. И сетуя на то, что современное искусство - лишь блеклая копия классической традиции, предлагали банальное возвращение к традиционным канонам в искусстве. В числе традиционалистов был и итальянский мыслитель Юлиус Эвола, который в юности также был подвержен влиянию модернистов и сам пробовал себя в живописи именно как модернист. На данном примере мы можем видеть, как шло развитие критики буржуазного искусства.
Но обе эти позиции базируются на отрицании: одна – на отрицании культурного наследия человечества, другая – на отрицании развития вообще. Правильность этих позиций следует подвергнуть сомнению. Обе эти позиции являются, если выразиться словами Ленина из «Материализма и эмпириокритицизма», критикой буржуазного искусства справа. Как говорил Валерий Алексеевич Босенко о сегодняшних политических партиях, одни были правыми, а другие еще более правыми. Критика буржуазного искусства слева состояла бы в первую очередь в учете того, что сегодня искусство остаётся лишь формой общественного сознания, и само обособление эстетического развития в форму «искусства», то есть в профессионально обособленную сферу деятельности, есть лишь исторически преходящая форма этого развития, в своих крайних выражениях характерная лишь для развитого товарно-капиталистического способа разделения труда. То есть, получается, что проблема «искусства для искусства» решается никак не при помощи какого-либо отрицания, а только путем развития его из конкретной формы во всеобщую, а для этого не нужно уничтожать классическое наследие поколений или консервировать его в определенной форме, которая, как может показаться, есть наиболее правильной. В первую очередь нужно решить вопрос, кому служит искусство (или кому оно принадлежит). Учитывая его важность в формировании личности, в воспитании человеческих чувств, оно должно быть достоянием общества, а не привилегией определённого числа людей. И поэтому строить его на отрицании классики или её возвышении нет никакой необходимости. Необходимо развивать классику в контексте развития всего человечества. Искусство является отражением объективной реальности. Оно может и должно развиваться вместе с ней.
Анацкая Н.В. (г. Киев)
В.И. Ленин подвергает критике так называемую «махистскую физику», так как махисты пытались доказать, что новая физика «опровергла» диалектико-материалистическое учение. В конце ХIХ – начале ХХ века в физике ведущее место занимает метафизический материализм и происходит множество важных открытий в области микромира и таким образом складывается положение, которое получило название кризиса физики. Кризис физики характеризуется тем, что все эти открытия не могли быть научно истолкованы классической физикой. Используя такие трудности естествознания, эмпириокритики выступили с критикой старых метафизических представлений о материи, движении, пространстве, времени. Отвергая механицизм, они отвергали материалистический дух физики и призывали идти назад, к субъективно-идеалистическим концепциям епископа Беркли.
В.И. Ленин защитил марксизм от нападок и дальше развил марксистскую философию, обогатил ее диалектико-материалистическим анализом открытий естествознания своего времени. Так как проблематика данной работы посвящена анализу борьбы основных философских направлений – материализма и идеализма в современной философии и современном естествознании, то с этой точки зрения Ленин разбирает некоторые философские и естественнонаучные проблемы, характеризует различные школы в философии и физике, раскрывает философскую позицию некоторых философов и естествоиспытателей. В.И. Ленин делает вывод, что «на каждом из затронутых нами вопросов гносеологии, на каждом философском вопросе, поставленном новой физикой, мы прослеживали борьбу материализма и идеализма. За кучей новых терминологических ухищрений, за сором гелертерской схоластики всегда, без исключения, мы находили две основные линии, два основных направления в решении философских вопросов….». В.И. Ленин обращает внимание на тот факт, что представители обоих направлений в физике хорошо работают как специалисты-физики, что различие, между их философскими концепциями надо искать не в плоскости естественнонаучной, а только философской.
Выступая в интересах науки и защиты марксистской философии, он показывает, что смешивая революцию в естествознании с кризисом ее философских оснований, махисты пытались выдать свои субъективные концепции за последнее слово науки. Раскрывая диалектический характер революции в физике, Ленин писал: «Разрушимость атома, неисчерпаемость его, изменчивость всех форм материи и ее движения всегда были опорой диалектического материализма». Анализируя общее направление развития естествознания, Ленин формулирует вывод, что физика, как и все естествознание, должна сойти с методологических позиций метафизики и стать на позиции диалектического материализма – единственно научной методологии, обойтись без которой наука уже не может. Для того, чтобы выйти из кризиса, необходим союз физики с философией диалектического материализма.
Вступив в ХХI столетие, человечество своими открытиями в области науки и техники подтвердило правоту ленинских философско-материалистических идей. Создав техногенное общество, оно встало перед решением сложнейших задач глобального экологического кризиса. Сумеет ли оно опереться на положения материалистической философии, чтобы разрешить вставшие перед ним актуальные задачи? В этой ситуации ответ на вопрос может дать только экологическое воспитание, которое должно предвидеть такой уровень знаний, чтобы формировать диалектическое понимание единства человека и природы. Экологическое воспитание должно органически соединить рациональное и моральное в отношении человека к природе.
Архипова Е.А. (г. Киев)
Главный философский труд В.И. Ленина «Материализм и эмпириокритицизм» был написан столетие назад, но до сих пор является настольной книгой как философов-профессионалов, так и просто интересующихся философией. Остановимся на изложенных в работе принципах критики реакционной философии, которые не утратили своей актуальности и в наши дни.
В основе критики реакционной философии лежит принцип сравнения теоретических основ рассматриваемой философии с фундаментальными положениями диалектического материализма.
Такой прием позволил Ленину продемонстрировать несовместимость теории познания диалектического материализма и эмпириокритицизма, раскрыть субъективно-идеалистическую сущность последнего. Используя названный принцип, он доказал, что все “новации” махистов – не что иное, как новые словесные обозначения старого содержания.
Определена необходимость выяснения места рассматриваемой “маленькой школки философов-специалистов” среди остальных философских школ.
Так, в IV главе работы раскрывается прямая связь эмпириокритицизма и махизма с субъективно-идеалистическими учениями от Беркли до идеалистов ХХ века. Эмпириокритицизм рассматривается в его историческом развитии, в связи и в соотношении с другими философскими направлениями. На первое место выдвигается вопрос об отношении Маха и Авенариуса к Канту и доказывается, что махисты критикуют Канта со стороны субъективного идеализма, что вполне ясно указывает на принадлежность махизма к субъективно-идеалистической школе в философии.
В основе критики реакционной философии лежит установление характера связи основных идей данной философской школы с современным ей естествознанием, с определенным мировоззрением, развиваемым в одной из отраслей естествознания.
Так, истинным основанием кризиса физики конца XIX – начала ХХ столетия являлись устаревшие философские представления, связанные с метафизической интерпретацией материи.
Ленин показал, что основанием кризиса физики были не сами по себе новые открытия, связанные с проникновением науки в микромир, а неверная философско-мировоззренческая интерпретация этих открытий. Новый материал нельзя было интерпретировать в рамках старых метафизических принципов.
Ленин также подчеркивает необходимость различать за новой терминологией старые философские заблуждения. Об актуальности этого предостережения свидетельствует и новейшая история нашего общества.
Предпринятый в связи с этим В.И. Лениным научный анализ связи философии и естествознания вновь актуален в наши дни, когда различные «идеологи» используют псевдонаучные аргументы и красивые слова для рекламы своих старых как мир “услуг”. При этом часто используется ссылка на авторитет известных ученых, имевших неосторожность обнародовать свои философские и мировоззренческие взгляды, далеко уходящие от сферы и предмета непосредственной научной работы.
Подкчеркнута необходимость распознать классовую сущность рассматриваемого философского учения, увидеть за гносеологической схоластикой эмпириокритицизма (т.е. за рассуждениями по поводу невозможности познания объективного мира) борьбу партий в философии.
Этот принцип полностью реализован В.И. Лениным в VI главе, где рассматриваются варианты применения теории эмпириокритицизма в исследовании общественных закономерностей, демонстрируется несовместимость данной концепции с историческим материализмом.
Ленин показал, что борьба основных направлений в философии, в конечном счете, отражает борьбу классов, составляющих действительную материальную основу столкновения всех противоположных сил и тенденций в области политики и идеологии. Эта мысль получила веское подтверждение и в идеологической борьбе наших дней.
Развал государства, его разворовывание, беспрецедентное обнищание граждан, физическое вымирание и нравственную деградацию нации с позиций объективного идеализма выгодно списать на неисповедимые пути Господни, действие безличной мировой воли, осуществление проекта Абсолютной идеи, либо (с позиций субъективного идеализма) на некомпетентность, нечестность отдельных лиц, которых можно в связи с этим отправить в отставку, выдвинув новых руководителей из той же среды, которые будут продолжать политику защиты экономических интересов своего класса.
Значение книги «Материализм и эмпириокритицизм» не исчерпывается тем, что ею был положен конец «одной реакционной философии», а также ее значением как философии современного естествознания и всей современной науки. Важно то, что в ней В.И. Ленин четко обрисовал свое, позитивное понимание проблем, поставленных перед философией знаменательными событиями во всех сферах человеческой жизни: экономике, политике, науке, технике, искусстве, а также четко сформулировал фундаментальные принципы решения этих проблем, которые не потеряли своей актуальности и в наше время.
Ацюковский В.А. (г. Жуковский, Российская Федерация)
В 2009 году исполняется 100 лет со времени выхода в свет книги В. И. Ленина «Материализм и эмпириокритицизм» [1]. В советское время было написано множество статей, брошюр, диссертаций, монографий, посвященных этой книге. Часто утверждалось, что в СССР физики руководствовались идеями этой книги, и что эта книга помогала прогрессивным ученым капиталистических стран порвать с идеализмом и перейти на позиции диалектического материализма.
К сожалению, все эти заявления мало соответствовали действительности. Книгу читали и цитировали, но важнейшие положения, которые В. И. Ленин решительно отстаивал в этой книге, игнорировали, а то, против чего он решительно возражал, преподносили как величайшие завоевания естествознания ХХ века.
Многие философы, как заклинание, повторяли: идеалистическими могут быть только философские выводы из физических теорий, а сами физические теории не могут не быть материалистическими. И это при том, что в книге «Материализм и эмпириокритицизм» В. И. Ленин совершенно определенно указал: на рубеже ХІХ – ХХ вв. в физике возникло идеалистическое направление – физический идеализм.
Если до начала ХХ столетия естествоиспытатели считали, что изучают природу, которая существует независимо от нашего сознания, и строили свои теории и заключения на основе наблюдаемых фактов, то в начале ХХ века появились теории, создатели которых сознательно руководствовались положениями идеалистической и позитивистской философий, считая, что задачей теории является приведение в систему ощущений, при этом полагая, что невозможно знать, что стоит за этими ощущениями, поэтому в теориях не должно быть того, что недоступно нашим ощущениям – атомов, молекул, межатомной среды – эфира.
Именно эти положения были в начале ХХ столетия заложены в основу теории относительности и квантовой механики, построенных не на наблюдаемых фактах, а на постулатах и «принципах», под которые факты подгоняются.
Так, в основе специальной теории относительности (СТО) лежит пять постулатов: 1) отсутствие эфира в природе, 2) принцип относительности, 3) принцип постоянства скорости света, 4) инвариантность четырехмерного интервала, 5) принцип относительности одновременности событий. При этом важнейший из постулатов СТО – об отсутствии в природе эфира – был использован Эйнштейном в 1905 году, а «обоснован» в 1910 году фразой: «нельзя создать удовлетворительную теорию, не отказавшись от существования некоей среды, заполняющей все пространство» [2, с.145-146].
Общая теория относительности (ОТО) или «теория гравитации», как ее называют, в своей основе имеет СТО с ее постулатами, но добавляет еще пять: 1) все постулаты СТО распространяются на гравитацию; 2) пространство и время связаны с гравитационным полем и обусловливают его; 3) ковариантность систем уравнений относительно преобразований; 4) равенство скорости распространения гравитации скорости света; 5) наличие в пространстве эфира (!).
В основе квантовой механики лежат свои десять постулатов: 1) отсутствие внутриатомной среды, 2) принцип квантования энергии, 3) наличие в атоме «разрешенных» орбит, 4) принцип соответствия, 5) всеобщность корпускулярно-волнового дуализма, 6) принцип взаимосвязи, 7) принцип запрета, 8) вероятностный характер волновой функции; 9) принцип дополнительности, 10) принцип неопределенности.
Различные разделы теоретической физики: квантовая статистика, квантовая электродинамика, квантовая теория поля, квантовая хромодинамика, теория суперструн, теория суперсимметрии и т. п. опираются на постулаты СТО и квантовой механики, но добавляют к ним свои, общее число которых уже составляет не один десяток.
Несмотря на многочисленные публичные выступления, заявления, популярные и специальные статьи, имеющие целью доказать величие здания современной физики и грандиозные возможности, ожидающие человечество в связи с ее достижениями, приходится констатировать, что на самом деле ничего подобного нет.
Практически оказались безуспешными многочисленные попытки объединения основных фундаментальных взаимодействий на основе существующих в современной физике представлений. Количество открытых «элементарных частиц» вещества уже давно не вяжется с полной неопределенностью их структуры. В теоретической физике продолжают накапливаться противоречия, деликатно именуемые «парадоксами», «расходимостями», а ряд положений современной физики, например, теория «Большого взрыва», вошел в противоречие с положениями диалектического материализма, и это считается нормальным.
Все это касается не только самой теоретической физики, но и других областей естествознания. Даже в такой освоенной области, как электродинамика, имеются целые классы задач, которые не могут быть решены с помощью существующей теории. Например, при движении двух одинаковых зарядов возникает парадокс: движущиеся параллельно одноименные заряды покоятся друг относительно друга и должны отталкиваться друг от друга по закону Кулона, а они притягиваются, поскольку это токи. Не решена даже такая простая задача, как распространение переменного тока в полупроводящей среде, а также многое другое.
Подобные трудности, имеющиеся в большинстве областей физики, отнюдь не являются объективными трудностями развития познавательной деятельности человека. Непонимание сути процессов, предпочтение феноменологии, т. е. внешнего описания явлений в ущерб исследованиям внутреннего механизма явлений неизбежно порождает все эти трудности и неувязки.
Сложившееся положение в теоретической физике – накопление противоречий, разобщенность и дифференциация ее направлений, поверхностность описания явлений, непонимание глубинной сути явлений, а также рост дороговизны «фундаментальных исследований» свидетельствуют о глубоком методологическом кризисе, охватившем теоретическую физику. Однако главным признаком кризиса физики является то, что теория и методология современной фундаментальной физической науки оказываются все менее способными помочь прикладным наукам в решении задач, которые выдвигает практика. Поэтому нет никаких оснований полагать, что кризис будет разрешен на тех же путях, по которым продолжает двигаться теоретическая физика, или на путях создания, как рекомендовал Нильс Бор, «безумных идей» (то есть когда все уже вообще перестанут понимать что-либо).
Здесь нет необходимости вдаваться в детали критики состояния и методологии современной теоретической физики. Это в определенной мере выполнено автором в работе [3], но вполне можно признать, что все предсказания В. И. Ленина относительно того, что физику в начале века несет в идеализм, подтвердились в конце ХХ века полностью. Ее туда и занесло. Как выходить из создавшегося положения?
Пора вспомнить, что основной линией развития естествознания всегда было поэтапное углубление в структуру материальных систем, переход на все более глубокие уровни их организации. Свойства и поведение материальных образований становились понятными, если в рассмотрение вводились материальные образования более глубокого уровня. Переход на новый уровень всегда означал коренную ломку устоявшихся представлений, являлся очередной физической революцией, обеспечивал выход из кризиса и приводил к появлению новых областей науки и новых технологий.
В свое время для объяснения химических превращений были введены атомы – составные части молекул химических соединений. А когда выяснилось, что атомов стало много, возникло понятие «элементарных частиц» вещества, из которых атомы состоят. Поскольку сегодня число «элементарных частиц» вещества уже составляет от 200 до 2000 (в зависимости от того, как считать), и все они способны переходить друг в друга, пора допустить существование еще более мелких «элементарных» частиц, из которых состоят все так называемые «элементарные частицы». Такую частицу следует назвать «áмер» (не имеющий меры), поскольку именно так ее называл Демокрит. Тогда совокупность áмеров – это эфир, среда, заполняющая все мировое пространство, являющаяся строительным материалом для всех «элементарных частиц», а все силовые поля взаимодействий – различные формы движения эфира.
Следует напомнить, что в двадцатые годы ХХ в. были проведены эксперименты по обнаружению эфирного ветра, давшие положительные результаты и блестяще подтвердившие существование эфира в природе [4].
На основе множества фактов можно заключить, что эфир является не идеальной жидкостью, как полагал Максвелл, а газом, причем реальным, т. е. вязким и сжимаемым в широких пределах. На основе экспериментальных данных, характеризующих физические процессы, с использованием математического аппарата газовой механики, автором разработан новый раздел физики – эфиродинамику, в рамках которой разработаны модели устойчивых микрочастиц – протона, нейтрона, электрона, позитрона, фотона, нейтрино, модели ядер атомов, электронных оболочек атомов, некоторых молекул, показан механизм и рассчитаны основные виды фундаментальных взаимодействий (ядерных, электромагнитных и гравитационных), рассмотрены основные электромагнитные, оптические и гравитационные явления [5].
Переход к научному постижению нового уровня организации материи положит начало очередной физической революции, способной не только вывести физическую теорию из тупика, но и обеспечить качественно новый уровень в решении актуальных практических задач.
Литература:
1. Ленин В. И. Материализм и эмпириокритицизм // Ленин В. И. Полн. собр. соч. – Т. 18.
2. Эйнштейн А. Принцип относительности и его следствия в современной физике // Эйнштейн А. Собр. научн. тр. – Т.1. – М.: Наука, 1965. – С.138-164.
3. Ацюковский В. А. Материализм и релятивизм. Критика методологии современной теоретической физики. – М.: Энергоатомиздат, 1992. – 192 с.; М.: Изд-во «Инженер», 1993. – 192 с.
4. Эфирный ветер. Сб. статей (А. Майкельсон, Э. Морли, А. Эйнштейн, Д. К. Миллер, Р. Дж. Кеннеди, К. К. Иллингворт, Ч. Х. Таунс и др.) / Под ред. и с послесловием В. А. Ацюковского. – М.: Энергоатом, 1993. – 288 с.
5. Ацюковский В.А. Общая эфиродинамика. Моделирование структур вещества и полей на основе представлений о газоподобном эфире. 2-е изд. – М.: Энергоатомиздат, 2003. – 584 с.
Баранов В.Е. (г. Санкт-Петербург, Российская Федерация)
1. Критикуя В.И. Ленина за его диалектико-материалистические «иллюзии», А.А. Богданов заявлял о действенности человеческих воли и сознания как объективных элементов общественного бытия, об их революционно-организующей силе. Социализм – творение чистой мысли выдающихся личностей, организующей хаос социальных процессов. Фантастически-утопические романы Богданова «Красная звезда» и «Инженер Мэнни» Ленин назвал кантианскими и «безнадежно махистскими» и добился полного изгнания автора «Тектологии» из революционного рабочего движения.
2. В 1918 году В.И. Ленин в статье «О левом ребячестве и мелкобуржуазности» дал критику «левых коммунистов» (к которым примыкал и И.В. Сталин), считавших, что путь к социализму лежит через максимальное обобществление средств производства и разовое учреждение нерыночных экономических отношений. Этому пути он противопоставил этап «государственного капитализма», подконтрольного диктатуре пролетариата. Этот принцип он брал у Ф. Энгельса, который в «Анти-Дюринге» писал об абсолютной необходимости такого этапа.
3. Госкапитализм – неизбежный этап, но и реальное зло: он всегда будет стремиться вырваться из-под контроля трудящихся. Об этом Ленин говорил уже на ХI Съезде РКП(б): “За этот год мы доказали с полной ясностью, что хозяйничать (социалистически. – В. Б.) мы не умеем. Это основной урок. Либо в ближайший год мы покажем обратное, либо Советская власть существовать не сможет. И самая большая опасность – что не все это понимают” (Ленин В.И. ПСС, т. 45, с. 80. Подчеркнуто мною. – В. Б.). “Вырывается машина из рук: как будто сидит человек, который ею правит, а машина едет не туда, куда её направляют, а туда, куда направляет кто-то, не то нелегальное, не то беззаконное, не то бог знает, откуда взятое, не то спекулянты, не то частнохозяйственные капиталисты, или те и другие, – но машина едет не совсем так, а очень часто совсем не так, как воображает тот, кто сидит у руля этой машины’’ (там же, с. 86). Коммунисты, пролетариат должны суметь не позволить госкапитализму (НЭПу) привести страну к «внутреннему перерождению и обычному буржуазному государству», когда от революции останутся «только коммунистические флажки… со всякими словечками» (там же, с. 93). И средство преодоления этой опасности Ленин видел одно: укрепление диктатуры пролетариата, понимаемое как максимальное расширение советской демократии.
4. В 1952 году И.В. Сталин критиковал экономиста Л.Д. Ярошенко, который заявлял, что поскольку собственность у нас – «общенародная», то при социализме нет экономических отношений между людьми, нет базиса, осталась одна регулирующая производительные силы надстройка. И Сталин почувствовал, что так откровенно говорить нельзя. «Вместо марксистской политической экономии у товарища Ярошенко получается что-то вроде «Всеобщей организационной науки» Богданова» (Сталин И.В. Экономические проблемы социализма в СССР. – М.: Политиздат, 1952, с. 64). Тем не менее, Сталин не выходил за пределы махистского миропонимания. Социалистические преобразования осуществляют, по его мнению, «руководящие органы» страны. «Кадры решают всё». Термин «диктатура пролетариата» в упомянутой работе не используется вовсе. Верный принципам «левого коммунизма», Сталин просто назвал госкапитализм социализмом. Вслед за ним очень многие повторяют это и сегодня.
5. Деградация государственного капитализма, избавившегося от всемогущества диктатуры пролетариата, в обыкновенный частнособственнический капитализм неизбежна и понятна. И случилось это давно. Уже Ленин видел начало этой деградации, с болью говорил, кричал о ней во всеуслышание. Богдановский волюнтаризм Ленину удалось погасить, со сталинским он не справился.
Більовський О.А. (м. Київ)
100 років минуло з моменту написання В.І. Леніним роботи «Матеріалізм та емпіріокритицизм». 100 років – термін достатньо великий для того, щоб об’єктивно та неупереджено з`ясувати значення цього твору.
ХХ століття було століттям грандіозних соціально-економічних та культурних перетворень – у формі соціалістичної революції людство вперше в своїй історії зробило всесвітньо-історичну спробу розв’язати фундаментальне протиріччя свого історичного розвитку. Цей процес супроводжувався гострою ідейною боротьбою, під час якої було зроблено немало різних спроб принизити значення ленінської роботи. Під сумнів було поставлено значення та актуальність «Матеріалізму та емпіріокритицизму» для філософської думки сучасності. У кращому разі за епохальною ленінською роботою визнавали суто історико-філософське значення.
Дійсно, сьогодні теоретичні конструкції емпіріокритицизму, авторами яких були Мах, Авенаріус та їхні російські послідовники Богданов, Базаров, Юшкевич, Чернов та інші, вже не є такими актуальними та популярними, якими вони були на початку ХХ століття. Емпіріокритицизм як такий вже цілком належить історії. Його місце давно зайняли інші історичні форми того ж самого явища, зокрема – логічний позитивізм, аналітична філософія, постпозитивізм.
Але зміна історичної форми ні в якому разі не може поставити під сумнів той факт, що В.І. Ленін, різко критикуючи емпіріокритицизм, виявив деякі фундаментальні особливості позитивізму як такого – філософського напрямку, однією з історичних форм якого і був емпіріокритицизм. Ті, хто стверджують, що ленінська критика емпіріокритицизму є застарілою, «за деревами не бачать лісу», за конкретною історичною формою на бачать її універсального – антипозитивістського – змісту.
Справа в тому, що позитивізм і сьогодні залишається потужним явищем сучасної буржуазної філософії. Подальший історичний розвиток пізньокапіталістичної цивілізації з її „розквітом” ірраціонального не тільки не підірвав його основи, але, навпаки, посилив вплив позитивізму на сучасну гуманітарну та технічну інтелігенцію. Для останньої позитивізм взагалі став справжньою релігією.
Навіть в СРСР – країні, де офіційно визнаною була лише марксистсько-ленінська філософія, де роботу В.І. Леніна «Матеріалізм та емпіріокритицизм» вивчали в кожному вищому навчальному закладі, позитивізм знайшов собі не останнє місце. Відомий російський філософ В. Межуєв вказував на наступний парадокс: «Позитивістськи орієнтована філософія, яка набирала у нас силу також у 60-х рр., зустрічала у влади більш прихильне відношення, ніж її марксистська (з позиції діалектичної логіки) критика... Навіть у період жорсткої ідеологічної цензури перекладалися та видавалися в нашій країні праці „класиків” західного неопозитивізму. Ті, хто сповідував і дух і букву позитивізму, бачили в ньому останнє слово в розвитку методології наукового пізнання, оцінюючи діалектику як філософську архаїку, пережиток гегельянської "метафізики", робили успішну наукову та службову кар’єру» [1, 48]. Саме позитивізм (звісно, в його «марксистcько-ленінській» словесній формі, у формі «філософії та методології науки») став в СРСР своєрідним «троянським конем» у цитаделі марксизму-ленінізму. Один лише цей факт свідчить про гостру актуальність написаної 100 років тому ленінської роботи.
Звісно, В.І. Ленін не був першим, хто виступив проти позитивізму. Вже з самого моменту його народження проти позитивізму виступили засновники діалектико-матеріалістичної філософії. Зокрема, Ф. Енгельс, у полі зору якого перебувала проблема побудови системи класифікації науки, висміював відповідні спроби «батька» позитивізму Огюста Конта, в яких він бачив «правильну в основі думку, доведену до абсурду» [2, 565]. Відомим також є критичне ставлення до поглядів Огюста Конта видатного російського мислителя М.Г. Чернишевського. В одному зі своїх листів революціонер-демократ та матеріаліст Чернишевський охарактеризував погляди автора першої позитивістської системи наступними словами: «Бідолага Огюст Конт, не маючи поняття ані про Гегеля, ані навіть, здається, про Локка, але навчившись багато у Сен-Симона (геніального, але дуже неосвіченого мислителя) і вивчивши напам’ять всілякі передмови до посібників з фізики, вирішив зробитися генієм і створити філософську систему» [3, 691].
Але незважаючи на всю свою очевидну філософську неспроможність, народжений у ХІХ столітті позитивізм, тим не менше, отримав значну ідейну підтримку як у Європі, так і в Росії. На початку ХХ століття він завоював собі прибічників навіть серед найбільш прогресивної – соціал-демократичної – частини російської інтелігенції. Російські прибічники Маха та Авенаріуса за науковими претензіями позитивізму не змогли побачити суттєвої різниці між ним та філософією марксизму. Ба більше, емпіріокритичною версією позитивізму вони збиралися доповнити та науково обґрунтувати марксистське вчення.
Велика заслуга В.І. Леніна полягає в тому, що він показав принципову різницю між філософією діалектичного матеріалізму та емпіріокритичною філософією. Книга В.І. Леніна «Матеріалізм і емпіріокритицизм» стала по суті першою в історії філософії спробою всеохоплюючого критичного розгляду позитивізму (у формі емпіріокритицизму) з позицій захисту матеріалізму. Автор показав принципову різницю між філософією марксизму – діалектичним матеріалізмом – та емпіріокритицизмом як суб’єктивно-ідеалістичною філософією.
Але ленінська критика емпіріокритичної версії позитивізму має не тільки теоретичні, а й глибокі соціально-історичні підстави. Діалектичний матеріалізм та позитивізм, незважаючи на деяку спільність у протистоянні різним формам ірраціонального, є принципово різними культурно-історичними проектами. Вони виражають інтереси різних соціальних сил. Марксизм є теоретичним виразом боротьби, яку веде промисловий робітничий клас проти капіталістичного суспільства. Позитивізм є теоретичним виразом інтересів буржуазії, яка, отримавши політичну владу, втратила свою революційність і намагається впорядкувати існуючий стан речей відповідно до принципів утилітарно-технологічного розуму. В той час як філософія діалектичного матеріалізму є теорією революційного перетворення суспільства в напрямку подолання відчуження та утвердження засад дійсного гуманізму, позитивізм є апологією капіталістичної цивілізації, спробою її раціонального обґрунтування та удосконалення. На жаль, у книзі В.І. Леніна «Матеріалізм і емпіріокритицизм» розгляд соціально-історичної протилежності діалектичного матеріалізму та позитивізму не отримав достатнього розвитку. Але не викликає сумніву той факт, що саме чітке усвідомлення В.І. Леніним такої соціально-історичної протилежності пояснює гостроту та непримиренність, з якою він виступив проти емпіріокритицизму. Цей напрямок критики позитивізму отримав свій подальший розвиток у роботах деяких радянських філософів, зокрема Е.В. Ільєнкова та Г.С. Батіщева.
Ленінська критика позитивізму є актуальною не тільки для сучасної філософії та соціальної теорії. Вона є актуальною також і для сучасної філософії освіти, оскільки саме позитивізм претендує на роль такої філософії. В межах сучасної філософії освіти позитивізм дає про себе знати численними спробами зорієнтувати освітній процес на ідеал «чистої науковості» та утилітарності. Очищене від «метафізики» – універсальних, всезагальних форм мислення – наукове знання отримує чітко виражений інструментальний характер, стає технічним засобом, який повинен ефективно використовуватись у різних часткових практиках. Логічною основою позитивістської науковості є формальна логіка, сучасною формою якої є логіка математична (символічна). Претендуючи на роль справжньої логіки та методології науки, формальна логіка суттєво звужує світоглядний горизонт сучасної освіти, не дозволяє їй вийти за межі відчужених форм існування сучасного суспільства.
Єдиною справжньою альтернативою позитивізму була і залишається матеріалістична діалектика, блискучим захистом якої є книга В.І. Леніна «Матеріалізм та емпіріокритицизм». І хоча історичний катаклізм останніх десятиліть дещо похитнув значення діалектики та поставив під сумнів цінність ленінської роботи в очах філософської громадськості, об’єктивний розвиток наукового пізнання та історичної практики рано чи пізно змусить прогресивну частину людства повернутися обличчям до діалектико-матеріалістичної філософії.
1. Драма советской философии. Эвальд Васильевич Ильенков: (Книга - диалог). - М., 1997.
2. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 20.
3. Чернышевский Н. Г. Избр. филос. соч. М., 1951. Т. 3.
Белова Я.В. (г. Киев)
В работе „Материализм и эмпириокритицизм” Ленин критикует за идеализм современных ему философов, „опровергающих” Маркса. К сожалению, сегодня среди философов-«марксистов» также много идеалистов, только они стыдливо прикрывают свой идеализм цитатами из Маркса.
Эмпириокритицисты были идеалистами только потому, что им нужен был Бог. Необходимость защищать существование бога возникла еще перед Кантом, Канту нужен был бог, потому что он был верующим человеком, но при этом он был философом и понимал, что развитие науки не оставляет для бога ни единого шанса. Поэтому он объявил, что вещи в своей сущности не познаваемы, а значит между реальным миром и представляемым находиться бог, который и заложил в нас трафареты, по которым мы узнаем вещи. Эти кантовские трафареты не что иное, как преобразованная идея Платона о том, что душа человека до рождения пребывает в мире идей, а родившись, все забывает. Только Кант мир идей заменяет на бога, поскольку он верующий человек.
Эмпириокритицисты взяли у Канта идею о непознаваемости мира для борьбы с марксизмом. Но им мало было заявить, как Кант, о непознаваемости вещей, они должны были полностью отвергнуть мир вещей, материальный мир. Они прекрасно понимали, что логика, которой оперировал Маркс, и его выводы просты и понятны, с ними невозможно не согласиться, если рассуждать честно. После Маркса вопрос стал прямо: или ты признаешь научный материалистический подход к миру и обществу и тогда признаешь пролетарскую революцию как единственно возможный и закономерный этап развития человеческого общества, или полностью отрицаешь всякую логику и материальный мир вообще. Понятно, что далеко не все согласны с революцией, далеко не все хотят уничтожения капитализма, поэтому им пришлось заявить, что не существует ничего кроме моего Я. А раз никакого реального мира не существует, то и изменить его невозможно, а можно только наслаждаться самолюбованием и самоуглублением.
…К большому сожалению, современные богдановы не осознают свой идеализм. Их идеализм рождается из отрицания и непризнания действительности. Действительность совершенно не соответствует их представлениям, рабочие не активны, их не слушают, смеются над ними, молодежь коммунизм вообще не интересует, что такое пролетарий – непонятно, и даже если он и есть, то революцию делать не собирается. Да, действительность сурова, поэтому остается только верить Марксу и блюсти чистоту диалектики. При этом все молчаливо «забывают», что для Маркса единственным критерием истины является практика, поскольку практика постоянно говорит, что они ошибаются, раз не могут изменить мир в соответствии со своими представлениями.
Поэтому современным богдановым остается или молчаливо отказывать миру в объективности, или признать, что все, что они делают – неправильно и полная ерунда. Но поскольку каждый мнит себя великим теоретиком и признавать свои ошибки не хочет, то дело дальше язвительной критики или страшилок для народа не заходит.
Сложность марксизма заключается не в проблеме его понимания, – Маркс прост и понятен каждому, кто его прочитал, поэтому прочитанный „Капитал” Маркса – не предмет гордости и не повод считать себя сверхчеловеком. Сложность Маркса заключается в том, что если ты его понял, то необходимо должен действовать в соответствии с диалектической логикой. Это значит признавать необходимость пролетарской революции, признавать, что она вытекает из капитализма не только при Марксе, но и сегодня, признавать, что коммунизм есть не идеал, с которым соотносится действительность, а процесс ее изменения, и критерием твоего понимания является изменение мира, насколько ты смог изменить мир – настолько ты понял диалектику. Признавать материальность и реальность мира означает находить сегодня задачи, которые можно решить и решение которых ведет к коммунизму.
Признавать материальность мира – означает действовать по его законам и изменять его в соответствии с его логикой. А иначе получается идеализм, облаченный в марксистские слова.
Беляев Г.Ю. (г. Москва, Российская Федерация)
Сегодня более чем когда-либо актуализируется проблема онтологии и гносеологии, природы научного познания, сути науки, ее мировоззренческого кредо. Эти вопросы, непосредственно вытекающие из исследовательской программы «Материализма и эмпириокритицизма», определят и социальное движение человечества в XXI веке. В связи со своевременным появлением «письма 10 академиков» важно вновь проанализировать смыслы и соотношение ведущих форм общественного сознания, подверженных массе тривиальных идеологических спекуляций.
Наука – особая форма общественного сознания, определяющая содержание образования эпохи Нового времени, ведущий способ познания мира, влияющий на формы, средства и способы социализации подрастающего поколения. Следует особо подчеркнуть принципиальное отличие научного типа рациональности от рациональности обыденного общественного сознания. Исторические типы научной рациональности дополняют друг друга по законам диалектики. Наряду с философией, искусством, религией, наука представляет собой одну из форм общественного сознания. В начале XXI века снова приходится разъяснять, что наука не является ни магией, ни религией, ни искусством, ни философией. Личная вера каждого может вполне уживаться с индивидуальной научной деятельностью. Но как социальная практика и как форма общественного сознания наука не может содержательно соединиться с верой, наука просто исчезнет от подобной амальгамы веры и науки. От их смешения или слияния взрыв культуры неизбежен. Пример – официоз оккультной «арийской физики» или религиозной идеологии WELTEISLEHRE в нацистской Германии.
Недопустимо приравнивать атеизм, тем более научный атеизм – к вере. Эта, по сути, конъюнктурно-идеологическая, подмена имеет давнюю историю. Но то, что было объяснимо в эпоху младогегельянцев, совершенно недопустимо сегодня – это негативно скажется и на рассудке общества. Наука связана с философией общенаучными принципами и нормами, формами и процедурами исследования. Философия научного знания правомерна (например, философия образования, философия науки). Наука – форма общественного сознания, которая существует в форме диалектического обновления процедур верификации эмпирического опыта и теоретического обобщения. Наука – не искусство. Наука оперирует логикой символов, мета-языком кодированного отражения объективной реальности . С рождением парадигмы науки истина перестала быть тождественной догме – в этом заключается великое достижение мировой человеческой цивилизации. Принцип сомнения не тождественен принципу веры. Гипотеза – ересь для любого культа.
Религия – форма общественного сознания. Философия – форма общественного сознания. Религиозной философии не существует. Существует теология (богословие) как часть религиозного сознания, религиозный модернизм, фундаментализм и т.д. К философии (например, идеалистической) теология отношения не имеет. Магия – не религия, а форма фетишизма, разновидность более архаичной, чем религиозная, формы общественного сознания. Процедуры и ритуалы фетишизма в наши дни реанимированы в деятельности экстрасенсов, колдунов, астрологов и гадалок. Этот квазиренессанс социального шаманизма спровоцирован искусственно и имеет вполне понятные идеологические причины. Оккультизм – не наука, не религия, не философия, и даже не магия, а синкретическая форма общественного сознания, культурно-генетически исходящая из такого первобытного явления, как анимизм, веры в объективное существование духов, гениев места и времени. Оккультизм – эклектика переосмысленных форм архаической мистики. Искусство (все его виды) оперирует системами образов и использует принципиально иной, отличающийся от научного язык описания реальности, как объективной, так и субъективной. Религиозная «наука» («научный» креационизм или сайентология) – это социально-идеологический повтор роли «служанки богословия». Религиозный модернизм, направленный на диалог с наукой, бесперспективен. Ни естественные, ни, тем более, социальные науки не могут найти опоры ни в одной религии, включая буддизм. Вопреки расхожему в определенных кругах мифу Фритьофа Капры, современная физика не черпает своих представлений из «ведической науки», канонов индуизма, из буддистских сутр или из коанов дзен. Каждая религиозная организация – структура, призванная обеспечить тоталитарное сознание ее сочленов. Каждая религия утверждает свою единственную истинность, авторитарно противопоставляя себя – свою веру как особую форму общественного сознания всем прочим. Такое состояние является для религиозного сознания нормой, а отнюдь не исключением. Диалог религий возможен только на формально-дипломатических основаниях. Диалог науки открыт на всемирном, – всеобщем, – уровне. Каждая конфессия стремится представить собственную эклектичность как нечто целостное, абсолютно противопоставленное всем остальным «неподлинным», «безблагодатным», «неистинным» с их точки зрения религиозным организациям. Каждая наука приглашает к дискуссии. Гипотеза не равна вере, догмат культа не равен научной аксиоме. Аргументация от открытий науки в пользу доводов веры – вполне современный прием и подход модернизированного богословия. В этом случае от науки остается лишь формальная схоластическая шелуха (вроде дарвинизма без эволюционного антропогенеза или морфологии с позиций «научного» креационизма). «Синтез» веры и науки порождает странные гибриды общественного сознания, когда под терминами «космос», «антропология», «энергия», начинают подразумеваться совсем разные предметы и несовместимые друг с другом смыслы, например «духовный космос», «тонкая энергетика» и прочие наукообразные мутанты. В итоге «материя исчезает», но только в голове человека, препарирующего науку под грубый социальный шаманизм. На смену либеральному религиозному модернизму в общество прорывается религиозный фундаментализм – реакционный и воинствующий тоталитарный теизм.
Вне науки, вне философского материализма, вне диалектико-материалистической традиции науки нет адекватной социальной практики, приемлемой для успешного решения тех задач, тех глобальных проблем, на освоение которых вышло, выходит и выйдет сегодня человечество.
Бех В.С. (г. Киев)
В современной науке существует множество теорий, так или иначе интерпретирующих суть общества и происходящих внутри него процессов, направленность их движения, особенности функционирования и т.п. Каждая из этих теорий претендует на самостоятельность, научную обоснованность и истинность. Но действительно ли это так?
Проанализировав наиболее распространенные в наши дни теории, можно сказать, что их представители в основном выводят общественные законы из политического либо юридического устройства того или иного общества. При таком рассмотрении общество выступает как структура, организованная по определенному «проекту», «идеалу», «правовому документу», и все проблемы общества объясняются несоответствием его этому идеалу или неисполнением законов. Есть и другой, не менее «плодотворный» подход, когда переносят законы других наук (естественных) в область наук общественных, т.е. в социологию (в «Материализме и эмпириокритицизме» приводятся примеры того, как общество пытаются объяснить не только биологическими законами, но даже «общеэнергетическими»). Как в первом, так и во втором случаях получается один всеобщий (но абстрактный) закон, согласно которому «организовывается» все общество. Но всеобщий раз и навсегда данный закон является верным признаком утопии, признаком полностью статичного, «мертвого» общества. Общества, в котором, в лучшем случае, развитие осуществляется только через количественное накопление своих структурных составляющих.
При таком подходе возникает множество проблем, связанных с соответствием этих «теоретических конструктов» истории, т.е. с реальному обществу. Множество попыток их сопоставления, которые производились учеными, оказались безрезультатными. Только им стоит начать, как тут же, то и дело, всплывают новые общественные факты и формы, которые не только не подводятся под данную «теорию», но и полностью ее опровергают. При таких ситуациях самое хорошее, что может произойти, так это то, что «современный ученый» задумается, почему так происходит, и будет искать для себя другие пути к познанию общества; в худшем же – будет этот ученый прятаться за «интерпретациоными обструкциями» и, то и дело, изрекать, что общество невозможно познать, что законов этих нет, да и вообще все зависит сугубо от нас, нашего восприятия, сознания и т.д. и т.п.
Ярким представителем второго случая есть Н.К. Михайловский и его «субъективный метод» в социологии. Он сводит личность до «социального атома», а «борьбу за индивидуальность» личности провозглашает законом общественной жизни, понимая под ним стремление к идеалу, к нравственности и справедливости, к состоянию полной самодостаточности личности. Михайловский пишет, что нравственно, справедливо, разумно и полезно все, что уменьшает разнородность общества, усиливая, тем самым разнородность его отдельных членов. И все общественные процессы здесь рассматриваются с точки зрения «идеала».
Практически тот же принцип заложен и в рассуждениях А. Богданова, да и у всех представителей эмпириокритицизма, который провозгласил величайшим идеалом состояние «равновесия», т.е. состояние отсутствия каких бы то ни было противоположно направленных сил. А единственным и универсальным средством достижения этого состояния, универсальным законом развития, согласно Богданову, есть закон экономии сил. Суть его в том, что «всякая система сил тем более способна к сохранению и развитию, чем меньше в ней трата, чем больше накопление и чем лучше трата служит накоплению (энергии)… Закон экономии сил является объединяющим и регулирующим началом всякого развития, – неорганического, биологического и социального»...
Будь то «общая справедливость» Михайловского, «равновесие» Богданова, «устойчивое состояние» Петцольдта или модная сегодня «концепция устойчивого развития», но, как ни крути, общество в их «теориях», в их «конструктах» просто неосуществимо, в первую очередь потому, что в основе их лежат «вечные» «всеобщие» законы, и идеальные общественные схемы.
Дело в том, что в действительности мы имеем дело не с константным обществом, а с обществом, которое находится в постоянном развитии и превращении, которое не стоит на месте (например, мы будто еще вчера жили при социализме, а сегодня – снова производим капитал). Общество есть развивающийся организм, а это значит, что и законы его развития также имеют переменный характер. Потому-то и сводятся на «ноль» все попытки определения всеобщего вечного закона.
Для того, чтобы социология могла считаться наукой, она должна не выдумывать «законы» общественного развития, а научиться выводить их из материальных его составляющих, как выводит, – открывает, – законы своего предмета естествоведение. Для общества такими материальными составляющими являются производство материальной жизни общества, и те отношения, которые возникают в процессе этого производства. К. Маркс в предисловии «К критике политической экономии» пишет: «В общественном производстве своей жизни люди вступают в определенные, необходимые, от их воли не зависящие отношения – производственные отношения, которые соответствуют определенной ступени развития их материальных производительных сил. Совокупность этих производственных отношений составляет экономическую структуру общества, реальный базис, на котором возвышается юридическая и политическая надстройка и которому соответствуют определенные формы общественного сознания».
Развитие общества обусловлено изменениями в самом производственном процессе, а именно развитием производительных сил, которые, развиваясь при определенных производственных отношениях, рано или поздно вступают с ними в противоречие. Результатом разрешения этого противоречия и есть новая общественная формация с новым способом производства и соответствующим общественным сознанием.
Конечно, все это касается только классового общества, в котором изменение социальной структуры общества происходит еще стихийно, помимо воли людей. Но и бесклассовое общество, которое разовьется на его основе, будет отличаться вовсе не тем, что там на место объективных законов развития придут выдуманные идеальные схемы, а только тем, что там произойдет всестороннее познание законов развития общества, в результате которого станет возможной рациональная организация как экономики, так и всего общества в целом таким образом, чтобы не человек служил производству, а производство было поставлено на службу человеку.
Бова З.В. (г. Киев)
Проблемы научного познания всегда были важнейшим направлением философского анализа. Выделение их в относительно самостоятельную сферу философского исследования происходило на рубеже XIX-XX века и связано с целым рядом социальных и экономических причин, в первую очередь со сменой научной картины мира. Этот сложный процесс стал объектом изучения большинства сфер знаний. Именно реакцией на новые открытия в естествознании становится возникновение новых философских направлений -эмпириокритицизма (махизма), аналитического прагматизма и др. Появление книги В.И. Ленина "Материализм и эмпириокритицизм" становится важным событием в развитии философского знания. Работа "Материализм и эмпириокритицизм"- это образец становления принципов материалистической идеологии, которая стала революционной душой марксизма. Ленин дал систематизированный инструмент позитивного понимания проблем, поставленных перед философией во всех сферах человеческой жизни - в науке, в технике, в искусстве, в экономике и в политике, а также сформулировал фундаментальные принципы решения этих проблем.
Работа В.И. Ленина "Материализм и эмпириокритицизм" несла в себе понимание стратегии как научного осознания действительности, так и конкретных революционных задач по преобразованию общества, которые вытекали из сложившиеся ситуации того времени. Данная работа В.И. Ленина обогатила марксистское учение в первую очередь своим марксистским импульсом о роли практики в теории познания, подчеркнула важнейшее значение теоретического мышления в познании. В.И. Ленин сформулировал положение о неразрывной связи диалектико-материалистической теории познания с практикой, подчеркнув, что точка зрения жизни, практики должна быть первой и основной точкой зрения теории познания, что критерий практики должен быть важнейшей категорией теории познания.
Особая ценность книги "Материализм и эмпириокритицизм" проявилась в критике «физического идеализма». В.И.Ленин применил диалектический метод к анализу достижений естествознания начала ХХ века, которые перевернули традиционные взгляды на мир. Согласно В.И.Ленину дух физики, как и всего современного естествознания, победит все и всяческие кризисы, но только с непременной заменой метафизического материализма, материализмом диалектическим. Он утверждал, что принципы материализма прочно лежат в основе подлинно научной методологии естествознания. В И. Ленин рассматривал материалистический подход к действительности, который выражался в необходимости при изучении любых процессов вскрывать материальную основу - производственные, экономические отношения, в умении видеть за движением отдельных людей или небольших коллективов положение и интересы больших общественных групп – классов, а также понимать, оценивать развитие общества с их позиций. Создание диалектического материализма стало основой и основным принципом научной методологии, стало философией нового типа - наукой о наиболее общих законах развития природы, общества и мышления.
Ленинская интерпретация диалектического материализма позволила методологии марксизма-ленинизма играть всё возрастающую роль в социальной практике и духовно-культурной жизни общества, приобрела неоспоримый приоритет, выступая в роли универсальной методологии, которой подлинные учёные пользуются до сих пор. Прежде всего используются основные принципы марксистско-ленинской методологии такие как принцип единства теории и практики, поскольку реализация философских идей в научном познании представляет собой одну из форм его проявления, принцип материалистического монизма, принцип историзма и др.
Сегодня ленинская методология служит надежной основой научного познания. А книга В.И. Ленина "Материализм и эмпириокритицизм" стала классическим трудом по теории познания марксизма-ленинизма. Она оказывает значительное влияние на развитие естествознания, и способствует переходу многих учёных на позиции диалектического материализма.
Богачов Р.М. (м. Київ)
Значення цієї праці В.І.Леніна важко переоцінити, з часом воно лише зростає. Особливо – як методологічного джерела боротьби з формами перетвореними , які утворюють простір фіктивної реальності.
Основною проблемою науки, як понад 100 років тому, так і зараз, виступає відірваність принципу єдності світу від принципу розвитку: лише завдяки їх врахуванню механістична система соціально–економічних категорій змінюється органічною, тобто долається зовнішня видимість зв'язків як перетворених форм суспільного організму. Діалектика суспільного розвитку в такому випадку включає: 1) теза – абстрактна тотожність, гносеологічний синкретизм абстрактної та дійсної конкретності; 2) "своє-інше-себе", перше заперечення, антитеза – дійсна абстракція; 3) заперечення заперечення, синтез – конкретна дійсність (дійсна конкретність). Джерелом розвитку виступає суперечність.
На жаль, переважно, а в масовій свідомості – суціль, суперечності в суспільстві та економіці не розглядаються як джерело розвитку, навпаки, суперечності розглядаються як деструктивний фактор, тобто суперечностям необхідно запобігати, всіляко уникати їх або краще того, зупиняти “на поверхні” явищ, – з цього виходять емпіричні та математичні методи суспільних наук. Тому об'єктивний розвиток, його відтворення в формах розвитку свідомості частіш зводиться, – редукується, – до певного набору все нових та нових категорій, домінує зведення розвитку виключно до кількісних змін, створення нових форм, відірваних від реальності, з чого формується відповідна логіка (отримавши яку „людство має перенести цю філософію з теорії до практики та перебудувати світ відповідно до гегелівських принципів”), яка не може бути теорією пізнання, формально байдужа до всього, що може виступати аналогом реального а тим більш – дійсного розвитку.
Саме з цим боровся і проти такого підходу (в теоретично зухвалій формі філософування: емпіріокритицизмі) спрямував свою працю В.І.Ленін: проти "блуду–в–думках (теорії)", що веде до "блуду-в-почуттях" та "блуду-в-практиках", або ще гірше – "блуду-на-крові".
Саме закоснілість, діалектична безпорадність та необґрунтованість багатьох уявлень тогочасних природничих наук було однією з причин такої блискавичної та гострої реакції Леніна на "біляфілософські" погляди Маха, Авенаріуса та їх адептів як продовження послідовного суб’єктивного ідеалізму Дж.Берклі та агностицизму Д.Юма тощо. Саме тому – така жорстка реакція на впровадження нових, штучних, нежиттєспроможних, діалектично необґрунтованих понять на кшталт "елемент", "принцип координації", "закон однозначної визначеності" тощо: "…відчуття існують без "субстанції", тобто думка існує без розуму! Невже є насправді такі філософи, які здатні захищати цю безглузду філософію? Є..." (В.І.Ленін).
Так, Володимир Ілліч, на жаль були і є, "креативили" і "креативлять"... або, точніш, витворяють. І ось деякі плоди витворяння.
"Блуд-в-думках". Наприклад, в природничих науках: історія майже 200- літніх спроб врятувати класичну форму другого закону термодинаміки, в т.ч. завдяки введенню необґрунтованих, вигаданих понять та категорій – "ентропія" тощо, що мало значні наслідки і в суспільних науках. Так, в економіці навколо поняття "ентропія" формується ціла "парадигма" сучасного розвитку – т.з. холічна парадигма мислення ("ціле більше ніж сума частин", "думай глобально, а дій локально") в близьких за змістом наукових напрямках: нелінійна динаміка, теорія самоорганізації, теорія дисипативних структур, теорія хаосу тощо, – які, за Г. Хакеном, прийнято називати синергетикою. Відповідно до цієї парадигми еволюція сучасних складних соціально-економічних, суспільних тощо систем базується на періодичному чередуванні стадій еволюції та інволюції, розгортання та згортання, вибуху активності, збільшення інтенсивності процесів та їх затухання, ослаблення, згортання (принцип «інь-янь») . І цьому є "глибокі аналогії з історичними свідченнями про загибель цивілізацій та розпад імперій, з циклами М.Кондратьєва, коливальними режимами Дж.К.Гелбрайта, етногенетичними ритмами Л.М.Гумільова" тощо.
При цьому, суто теоретично, людина має перестати бути гвинтиком індустріального механізму та стати вільним індивідом: перехід від соціальної ролі людини–функціонера до асоційованої людини (У.Бенніс); до нового суспільства (Е.Тоффлер), суспільства вільних особистостей (П.Дракер) тощо. Але реальність свідчить про зовсім інше.
"Блуд-на-практиках". В практиках реальності ми бачимо виразні ознаки соціального паралічу (за Марксом) та тотальне панування відчуження: виключно товарний (суб'єкт-об'єктний) характер соціальних відносин з домінуванням відносин типу “ти-мені, я-тобі”, шалений розвиток субкультур, "обман замість обміну" тощо.
Причина – абстрактна конкретність як джерело дурної індивідності – „незалежності” окремих індивідів як зворотної сторони їх взаємної “залежності” та “рівності”, що виступає джерелом формування різного ступеню та форм відчуження на базі суб'єкт-об'єктних відносин та зв'язків. Саме співчутливе, прихильне цілком ставлення до відчуження не дає змогу формально-логічному мисленню довести зовнішню протилежність до внутрішньої суперечності, і тим самим – трансформуватися в мислення діалектичне, в діалектичну логіку.
Саме проти цього і виступав категорично В.І.Ленін. Теоретична редукція конкретної діяльності у вигляді перетворених форм може почати підкорювати собі самих суб’єктів, штучно стримувати взаємоперехід кількості та якості. Саме «зародками» таких форм і виступали "нові категорії" Авенаріуса, Маха, Богданова. "А це вже фіктивна реальність," – влучно попереджував В.І.Ленін. На жаль – недочули.
Без формування, розгортання та вирішення внутрішніх суперечностей неможлива ліквідація основи відчуження, можливим є лише тимчасове зовнішнє відновлення єдності через певні “демократичні механізми”. Тому сучасна західна модель "постіндустріального" розвитку у вигляді перетворених форм генерує власні межі.
^ Можливі наслідки. Саме перетворені форми, – на рівні свідомості, – й несуть найбільшу загрозу: завдяки їм сфера фіктивної реальності поступово підкорює та заміщує сферу дійсної конкретності (конкретної дійсності). Індивіду реально залишається лише сама сфера зовні контрольованих, уніфікованих відчуттів. Внаслідок цього ми поступово втрачаємо дійсний зв’язок та можливість становлення “людина економічна – людина соціальна – людина творча”, а з ним і реальність, отримуємо культурну пустелю та перехід: індивідуальне – уніфіковане – масове. Тобто, суспільною формою виробництва стає фактичне репродукування соціальної біомаси, проходить заміщення реальних зв’язків фіктивними, які редукують розвиток до рівня гомеостазу; метою (фіктивним матеріальним змістом) стає тільки виживання, а суспільною формою – існування в режимі репродукування – простого відтворення. Так постає конкретна фіктивність, простір виключно ірраціональних перетворених форм, які воліють мати справу лише із кількістю (гомогенізованою якістю).
Таким чином, в умовах сьогодення кожна людина включена в продукування обох сторін життя: в певних формах вона, як творець, розвиває культуру, матеріальні основи звільнення людини (дійсну конкретність), але в інших – постає пасивним (декреатом) або активним (декреатором), суб’єктом формування світу відчуження, світу фіктивної конкретності.
Висновок. Єдиним шляхом вирішення накопичених антагонізмів є розгортання внутрішніх суперечностей та ліквідація основи відчуження шляхом ліквідації об'єктивних засад виникнення та відтворення перетворених форм та заміна їх соціальними стосунками “живого” спілкування, недеформованої соціальної взаємодії.
Останнє можливе за умови ретельного, обґрунтованого та всебічного дослідження перетворених форм шляхом діалектичної їх обробки на предмет можливості здійснення (виникнення, розгортання, вирішення) внутрішніх суперечностей, відновлення загальних зв’язків чуттєво-практичної форми руху (дійсної конкретності), визначення причин/джерел, механізмів, векторів та шляхів розвитку – поставання конкретної дійсності (дійсної конкретності). Що і репрезентовано в теорії і методології наукової філософії.
Саме взірцем методології такого дослідження і є робота Володимира Ілліча Леніна «Матеріалізм та емпіріокритицизм».
Босенко А.В. (г. Киев)
«Гм… Гм… Знакомые напевы.» (В. И. Ленин)
К сожалению, работа «Материализм и эмпириокритицизм» актуальна по-прежнему. По прежнему, и это прискорбно. По прошествии ста лет пора бы и устареть, пора честь знать. Ее почетное место в архиве, откуда бы ее извлекали к юбилейным датам, постановив в честь юбилея выгравировать полный текст на половинке рисового зернышка. В крайнем случае, ее следует изучать в курсе философской пропедевтики для средней школы. В самом деле, она напоминает «Пособие по эксплуатации паровозов в экстремальных условиях для младших кочегаров и вторых помощников машиниста». (Паровозы консервируются на случай войны, война уже идет). Интересно, но неприменимо. Работа настолько герметична и безапелляционна, настолько не допускает иных, произвольных толкований, малейших «отлетов от действительности», что может быть только принята к сведению и исполнению. Да и сам Ленин писал: « В этой философии марксизма, вылитой из одного куска стали, нельзя выкинуть ни одной основной посылки, ни одной существенной части…». Но эта закаленная сталь, так необходимая былому историческому развитию, «закозлили» в мартеновской печи и взять ее невозможно.
Я вовсе не пытаюсь лягнуть В.И. Ленина, куда там, не дотянуться. Но нового из этой работы выжать нельзя, ее аргументы не действительны, а то, что вбивается бедным оппонентам (оппоненты-то не чета нынешним), для мыслящего человека = диалектического материалиста (не говоря уже о профессиональных философах) должно быть аксиомой, ушедшей в основание, и не являющейся проблемой, на уровне непосредственных ощущений. Хорошо быть умным как моя жена потом.
Едва ли не единственное достоинство, которым обладала бы эта книга по прошествии ста лет, если бы история развивалась, состоит в том, что она вполне могла бы быть критерием теоретической зрелости сознания в каждом отдельном случае. Не только потому, что работа трудна, скучна и, мягко говоря, не убедительна, но и потому, что она принципиально предполагает не символ веры, а диалектический способ мышления. Сама она не только не диалектична, но как это ни парадоксально, даже не формально-логична. Она апеллирует к простому «здравому смыслу», настолько элементарному, что порой становится стыдно. Приходится разжевывать понятия, а это скучно. (Впрочем, по-видимому, необходимо. Так, студенты «сантехнического» очень оживляются при слове «первотолчок»).
К нашему несостоявшемуся времени книга должна была себя исчерпать всецело и стать эстетическим феноменом, который не предполагает причинно-следственные связи. Она должна была быть отпущена на свободу, выполнив свое предназначение, на что очень надеялся Ленин в 1908-м, и, досадуя на необходимость переиздания 1920-м, но она нависает и мы дальше от самих себя, чем в начале прошлого века. Нынешнее время уже не ставит вопрос: Что делать? С чего начать? Оно ограничивается кратким: «О чем базар?»
То, что книга раздражает и выводит из себя, следует отнести к несомненным ее достоинствам, однако грубая работа не может быть поставлена автору в вину, поскольку оружие критики подчинено сугубо утилитарной задаче, за которой, несомненно (и здесь последовательность удивительна) последует «критика оружием».
То, что Ленину можно предъявить академические претензии по ряду вопросов, не колышут (и тем более, не колеблют) ни марксизм, ни Ильича, ни его последователей (которых, хоть под «мелкоскопом» разглядывай, нет), как бы они себя ни называли. Рансьер, Бадью и особенно модный Жижек со товарищи, которых (какое достижение!) ажик в первопрестольную не пущают, скорее - буржуазная прививка от марксизма, да и эта конференция легальных марксистов, уверен, пустая трата времени. Соберемся, посетуем, погремим, пошумим, заклеймим. «Сегодня самый дешевый товар, - писал В. Шкловский в 1924 году! - объявить Запад гнилым, мир погибшим и солнце остановившимся. Скептицизм сделался дешевым приемом. Скептические формы можно выхлопывать вафельницей». Однако, есть ведь повод для скепсиса, который как сепсис заражает. Этот «р-р-революционный туризм», эти революционные обыватели, этот мещанский тупоумный террор, эти марксистские секты, образованные по принципу обществ анонимных алкоголиков, эти коммунисты без коммунистических убеждений и т. д. все объединены «в компактное большинство». Буржуазность, она ведь очень разнообразна. Но вероятность прикончить марксизм-ленинизм руками самих его адептов неизмеримо выше, чем, если это сделают мифические наемники капитала. К тому же первые предадут бесплатно, со сладострастностью, из любви к искусству. Так что потешные баталии нынешних марксистов ничем не отличаются от фантазий «толкиенистов», с той только разницей, что, начав понарошку, закончат нарочито, взаправду расправляясь с былыми единомышленниками. Стоит подождать и так или иначе они перебьют друг друга, если поблизости не окажется комфортных баррикад.
Поскольку жанр тезисов не предполагает полноценного изложения, ограничусь рядом утверждений. Без доказательств.
В силу тактических или каких-то иных соображений Ленин не стал утруждать себя вопросом происхождения категории материи, потому для него решение проблемы материи свелось к отстаиванию позиций вульгарного материализма, но не более того.
Проблема пространства и времени у него еще не вышла из эмбрионального кантианского состояния, поскольку признание их объективной реальности – это больше от Энгельса, чем продуманный тезис, или Ленин просто не считает нужным рассматривать дальнейшее развитие, удовлетворившись тем, что все происходит в пространстве и во времени. Этого мало. (Я понимаю, что Ленину можно приписывать, что он, к примеру, даже не «юзер», и вообще не обладал компьютерной грамотностью, и к тому же не имел навороченной «трубы». Однако в данном случае я ставлю вопросы, которые решались задолго до его времени).
В решении проблемы свободы Ленин куда более убедителен, но и здесь он не идет дальше Спинозы, Гегеля и Маркса, может быть, полагая, что без революционной практики, теоретическое решение этого вопроса может быть преждевременным и иметь самые непредсказуемые последствия. Однако, выскажись он более определенно, доведя до перехода в свою противоположность (а это не несвобода, как полагает обыватель, а свобода как разрешение актуальной и потенциальной бесконечности в непосредственности общественного развития вплоть до снятия самой свободы) нам было бы (я имею ввиду лет тридцать назад, а не в позорном и нудном «ныне») легче определиться.
Наконец, проблема (далеко не последняя) чувств, с которыми Ленин просто не желает считаться, упоминая через запятую с ощущениями. И т.д.
Самое интересное, что «Материализм и эмпириокритицизм», при всей своей грандиозности и сокрушительности, вопросов не вызывает, никого не задевает и никак не влиял и не влияет (и не будет влиять) на развитие чего бы то ни было: философии, науки, истории (ну эта уже откинулась, предав развитие, она даже не «свивается», а просто распадается, потому диалектика здесь не работает - взывание к здравому смыслу своевременно). Я утверждаю это с чувством досады и обреченности. Какие страсти, какие мощные построения, сколько ярости! Во имя чего?! Если через сто лет тысячи профессионалов с «верхним» образованием прикладываются к мощам и целуют грязные руки попам. Если умные люди становятся банальными троцкистами и «госкаповцами», идущими как «каппелевцы» в «психическую атаку», обгаживая прошлое. Если марксисты не удосуживаются прочитать хотя бы «Капитал» (моль лучше них «разбирается» в тексте), а чтение «Материализма и эмпириокритицизма» (по опыту знаю) ограничивается пассажем о конкретности стакана. (Мне уже сделали справедливое замечание, что стакан больше ассоциируется с работой «Еще раз о профсоюзах»). И правильно сделали, что сделали.
В философии можно пробавляться парфюмерией и дезодорантами бесконечно, однако истина не только кровавое дело, но и вонючее изрядно, кто пытался заниматься научной философией, тот знает, и требуется нечеловеческое мужество, чтобы не сломаться. Ленин понимал лучше кого бы то ни было, что взойти на эшафот куда легче, нежели каждый день совсем не героически вычерпывать выгребные ямы истории, в которых мы теперь по уши, и нам нынче: либо не гнать волну, или работать «нижнего» без особой надежды, утешаясь, что по квалификации «нижний» выше «верхнего», если верить Гиляровскому (дяде Гиляю). И ведь лихую годину не пересидишь, не переждешь. В любом случае, если есть возможность, стоит сходить в архив, пока еще есть время и не все книги сожгли, пока нас еще не ловят. Глядишь, время (которое, конечно же - условие бытия, в чем я сомневаюсь) пройдет незаметно.
Брагина В.П. (г. Киев)
Произведение «Материализм и эмпириокритицизм» В.И. Ленина является шедевром мирового значения. В нем заложены для рассмотрения острые вопросы науки, научного познания, философии, которые никогда не теряют свого значения, являются актуальными в настоящее время и будут иметь продолжение в будущем.
Работа «Материализм и эмпириокритицизм» была написана в период грандиозных открытий в физике, по сути, в период революции в физике. Это открытие квантовой механики, теории атома, радиоактивности, новое представление о микро- и макромире, подтверждение наблюдений о расширении Вселенной, открытие реликтового излучения, светового давления и т. д.
Все эти открытия показали, что физика вступила в новую полосу своего развития, что она проникла в неизведанную до сих пор область материального мира – в микромир, мир малых тел и больших скоростей и приступила к его изучению. До этого времени классическая физика занималась изучением только макромира, мира больших тел и малых скоростей. И как-раз обьективные потребности развития науки, особенно физики, требовали преодоления метафизических, натурфилософских представлений старого материализма.
Будучи не в состоянии научно истолковать с позиций ньютоновской физики новые открытия, ряд крупнейших естествоиспытателей того времени попадают в затруднительное положение и даже отказываются от своих открытий, не имея возможности их научно объяснить.
Для разрешения этих и других вопросов В.И. Ленин в работе «Материализм и эмпириокритицизм» предлагает сойти с позиций метафизики и стать на позиции диалектического материализма.
Таким образом, В.И. Ленин предвосхитил дальнейшее развитие науки, в частности, естествознания, указывая, что «электрон так же неисчерпаем, как и атом, природа бесконечна» (ПСС, т. 18, с. 277).
Труд В.И. Ленина «Материализм и эмпириокритицизм», как показывает жизнь, всегда будет актуальным.
Подтверждением этому являются последние разработки в области физики, в частности строительство на границе Франции и Швейцарии при помощи Европейского международного центра ядерных исследований андронного коллайдера-ускорителя для того, чтобы экспериментально проверить теорию большого физического взрыва.
Это говорит о том, что если мы чего-то не знаем, не видим – это не значит, что его не может быть. Просто в силу того, что человеческий разум не постиг ещё это явление, не нашел научного подтверждения на данном этапе развития, мы не можем утверждать, что его не существует.
Брюховецкий Н.Н., Верхуша Я.А. (г. Кривой Рог)
Традиционно диалектико-материалистический метод интерпретируется как способ исследования, при котором объекты рассматриваются в их развитии, противоречии с точки зрения априорной первичности материи и вторичности сознания.
В общественных науках такой подход приводит к детерминации общественных изменений развитием средств производства и наличием природных ресурсов – то есть, материальными условиями.
В связи с новейшими изменениями в научной и технической сфере, возрастающей ролью науки в производстве, преобразованиями в народном хозяйстве и его структуре, эволюцией общественных отношений все большую популярность приобретает так называемая теория постиндустриального (информационного) общества. Данная теория пытается объяснить изменения в разных сферах жизни общества второй половины ХХ века, наиболее существенные из которых заключаются в снижении роли традиционного материального производства и повышении в экономике роли производства нематериальной продукции в разных формах: услуг, знаний, информации и т.д. [1] В связи с возрастанием в структуре хозяйств ведущих стран удельной доли нематериального продукта и снижением процентного соотношения индустриального сектора экономики, новое общество стали называть постиндустриальным. При этом многие акцентируют особое внимание на том, что этим нематериальным продуктом, удельный вес которого растет, является не что иное, как информация. Поэтому второе название у общества второй половины ХХ века – информационное.
Анализируя теорию постиндустриального (информационного) общества, можно прийти к выводу, что взгляды ученых-постиндустриалистов носят материалистическую окраску, поскольку все изменения в обществе они обусловливают развитием техники и научно-техническим прогрессом. Но в то же время, материалистическими взгляды этих ученых можно назвать с оговоркой, так как они имеют свою особенность. Во-первых, постиндустриалисты не относят себя ни к материалистам, ни к идеалистам, во-вторых, большинство из них, будучи по сути материалистами, по форме являются позитивистами, и в-третьих, теория постиндустриального общества является непоследовательно материалистичной и во многих вопросах просто перестает быть такой.
1. Так, касаемо первого, – теория постиндустриального общества создана и развивается учеными-социологами – это и Д. Белл, и Э. Тоффлер, и В. Иноземцев. Часто их исследования сосредоточены на конкретных общественных изменениях и явлениях. При этом основной вопрос философии они перед собой не ставят. Более того, современная социология носит, преимущественно, позитивистскую окраску, а позитивисты вовсе отказываются поднимать вопрос первичности материи или сознания. В основных работах теоретиков постиндустриального общества не упоминается философское направление, школа, к которой относят свою теорию исследователи. [2]
2. Форма организации исследования и способ построения работ – во многом носит черты позитивизма. Накопление несущественных признаков без создания системы и выведения системообразующего признака – главная методическая особенность работ постиндустриалистов. Так, Э. Тоффлер исследуя постиндустриальное общество, которое он назвал «третьей волной», акцентирует внимание на несущественных признаках этого общества – семье, ее составе и распределении обязанностей, моральных ценностях, организации рабочего времени и т.д. Т. Ериксен в работе «Тирания момента: быстрое и медленное время в информационную эпоху» обращает внимание на ускорение жизненного темпа и на возрастание количества информации в новом обществе. [3] Ф.Фукуяма пишет о институтах организации политической власти и либеральной демократии как форме правления, наиболее соответствующей информационному обществу. Д. Белл, очерчивая социальные рамки постиндустриального общества, пишет о новой коммуникационной инфраструктуре, о новом расположении городов и т.д. При этом часто такие признаки нового общества подаются в бессистемном порядке, неупорядоченно, без главного системообразующего признака. Такое хаотичное накопление признаков, без попытки их объяснения и создания какой-либо системы присуще позитивизму.
3. В то же время все теоретики постиндустриального общества, начиная с Д.Белла, обусловливают наступление нового общества изменениями, которые происходят в производстве, что является одним из основных признаков материализма в общественных науках. Так, Э. Тоффлер говорит о смене типов человеческого общества (вторая и третья волна) благодаря совершенствованию орудий труда и техники. [4] Американский исследователь постиндустриального общества Д. Белл и российский философ А.Ракитов указывают на громадную роль компьютеров и новейших телекоммуникационных технологий в переходе к постиндустриальному обществу. [5] Хотя при этом их материализм несколько непоследователен. Например, часто в работах исследователей указывается, что многие общественные изменения происходят благодаря развитию человеческого сознания, благодаря пониманию человечеством того, что существуют и другие, более развитые общественные и политические формы организации социума [6] и т.д. Непоследовательный материализм и несистемное применение метода диалектического материализма приводит к грубой ошибке всех современных постиндустриалистов – к тому, что в теории постиндустриального общества изменение производительных сил не приводит к изменению производственных отношений. Такая тенденция в философии получила в свое время название «грубый материализм» или «вульгарный материализм». Но, учитывая неосознанный характер материализма теоретиков постиндустриального общества и непоследовательность его применения, сложно говорить об однозначном отнесении к какой-либо философской школе указанных ученых.
Если применять диалектико-материалистический метод к анализу изменений, которые происходят в производственной сфере и пытаться научно прогнозировать дальнейшее развитие общества, то можно прийти к выводам о радикальных изменениях в производственных отношениях, которые будут обслуживать нематериальное производство.
Так, даже при поверхностном анализе видно, что нематериальное производство, производство интеллектуального продукта содержит в себе творческий труд. Но для творческого труда характерна иная мотивация, которая отличается от традиционных видов мотивации к другим видам трудовой деятельности. Здесь уже речь не может идти об экономической мотивации, которая была характерна для капиталистических производственных отношений. Человек, как правило, не занимается творческой деятельностью из необходимости удовлетворения первейших материальных потребностей – в еде, одежде, жилье. Вряд ли перспектива денежной награды может принудить к истинному творчеству – написать гениальную картину, придумать концептуальную компьютерную программу, создать рациональное предложение на производстве. Истинное творчество происходит не из-за денег – то, что делается за деньги, можно назвать коммерцией, ремеслом, беллетристикой – а из иных побуждений. К творческому труду сложно применить традиционную категорию эксплуатации, так как творчества «из-под палки» не бывает. А если при творческом труде нивелируется эксплуатация в ее традиционном понимании, изменяются все производственные отношения, характерные для всех предыдущих стадий развития общества, равно как и исчезают традиционные классы общества. Их место, скорее всего, займут иные социальные группы и процесс производства будет организован совсем по-другому, и он будет сильно отличаться от современного.
Но в этом направлении исследователи постиндустриального общества пока еще не продвигаются, предпочитая таким исследованиям исследования по распределению обязанностей в семье и размещению городов в новом обществе. А именно в исследовании постиндустриальных производственных отношений, по нашему мнению, и кроется особенности всего общественного устройства будущего.
Таким образом, современная теория постиндустриального (информационного) общества носит неосознанно- (стихийно-) материалистический характер. Применение диалектико-материалистического метода к объяснению общественных изменений и прогнозированию развития общества приводит к выводам об определенных изменениях в производственных отношениях, а, значит, и к соответствующим изменениям в структуре общества. Но это направление в науке еще не разработано и требует более тщательного изучения.
Литература:
1. Фукуяма В. Конец истории и последний человек. – М.: АСТ: Ермак, 2005. – С.156; Иноземцев В. Современное постиндустриальное общество: природа, противоречия, перспективы // www.postindustrial.net/content2/index.php.; Тоффлер Э. Третья волна. – М.: ООО «Издательство АСТ», 2004. – С. 26.
2. Тоффлер Э. Шок будущего. – М., 2003. – С. 43-45; Иноземцев В. Знания и информация как фактор современного хозяйства // Иноземцев В. Современное постиндустриальное общество: природа, противоречия, перспективы // www.postindustrial.net/content2/index.php.; Белл Д. Грядущее постиндустриальное общество. – М., – 1999;
3. Еріксен Т. Тиранія моменту: швидкий і повільний час в інформаційну добу. – Львів, 2004.
4. Тоффлер Э. Третья волна. – М.: ООО «Издательство АСТ», 2004. – С. 26.
5. Белл Д. Грядущее постиндустриальное общество. – М., – 1999; Ракитов А.И., Философия компьютерной революции, – М. – 1991.
6. Фукуяма В. Конец истории и последний человек. – М.: АСТ: Ермак, 2005; Ковалевський В.О. Українське інформаційне суспільство // http://kovalevsky.webs.com.ua/uis/uis.htm.
Бурик М.Л. (г. Киев)
Двадцать один год назад, после публикации доклада Всемирной комиссии ООН по окружающей среде и развитию «Наше общее будущее» в широкий обиход вошел термин «устойчивое развитие». В документе была выражена обеспокоенность постоянным ухудшением экологического состояния нашей планеты и истощением природных ресурсов. Отмечалось, что это угрожает катастрофой человечеству и всему живому на земле. В 1992 г. на Конференции ООН по окружающей среде и развитию в Рио-де-Жанейро была принята Декларация, подписанная представителями 179 государств, в которой провозглашался курс на достижение устойчивого развития. Таким образом, концепция устойчивого развития прочно закрепилась как теория, которой руководствуется человечество для решения отнюдь не теоретических проблем.
Важно отметить, что эта теория возникла, как попытка осмыслить быстро развивающийся кризис современного общества и предложить средства его преодоления. Западные авторы концепции устойчивого развития и их отечественные последователи делают, в отличие от представителей многих других теорий, акцент на том, что это системный кризис, грозящий уничтожением жизни на нашей планете, но преодолеть его можно сознательно контролируя развитее общества. Английский термин sustainable development может быть переведен не только как “устойчивое развитие”, но и как “поддерживаемое, подкрепляемое, защищаемое”. В последние 16 лет в рамках разработки основных положений концепции устойчивого развития проводится множество дорогостоящих исследований, призванных найти путь гармоничного развития.
Констатируется факт, что экономический рост сам по себе не может рассматриваться как основной критерий развития. Ведь этот рост может осуществляться за счет уничтожения природных ресурсов, и тогда последующие поколения вообще не будут иметь к ним доступа. Сюда относятся не только нефть, газ и полезные ископаемые, но и питьевая вода, воздух, которым можно дышать и т.п. Чтобы этого не допустить, сторонники концепции устойчивого развития предлагают гармонизировать экономическую, экологическую и социальную составляющие развития общества. Экономическая составляющая – сохранение совокупного капитала, с помощью которого должен производиться максимальный доход. Социальная составляющая устойчивого резвится – подчеркивает важность сохранения стабильности существующих социальных систем, в том числе, сокращения числа разрушающих конфликтов в обществе, путем справедливого распределения благ между людьми. Экологическая - сохранение возможности самовосстановления экосистем. Далее в рамках этой теории, появившейся как результат соединения так называемых экономического, экологического и социального подхода, осуществляется работа, направленная на выявление измеряемых критериев - индикаторов устойчивого развития. Три первоначальных равноправных фактора развития распадаются на более мелкие. Их можно выделить бесконечное множество и очевидно, что все они тесно связаны между собой и влияют друг на друга. Правильно ли выделяют эти критерии, и какой из них определяющий, учитывая, что все они постоянно изменяются? В чем заключаются движущие силы общественного развития?
На эти вопросы, расчленив отношения человека к человеку и человека к природе на частичные процессы, рассматривая их по отдельности, а потом пытаясь установить их взаимодействие, ответить нельзя. Такая логика подходит для сборки механизма из готовых частей, где можно принять, во-первых, что части - это разные вещи хоть и тесно связанные между собой, а, во-вторых, что они всегда равны сами себе. Рассматривая же общественную жизнь, в отличие от механического процесса, необходимо всегда брать во внимание, что мы имеем дело с целым, которое находится в процессе постоянных изменений, а «части» - это лишь моменты этого целого, которые то и дело превращаются, переходя в свои собственные противоположности.
Тут, очевидно, формальная логика механики не подходит. Хотя бы потому, что мы не можем пренебречь тем, что в обществе все меняется. Поэтому понятия, которыми мы пользуемся, должны отражать эти изменения – то есть они тоже должны меняться в ходе исследования предмета, согласно изменению самого предмета. А значит, понятие А все время не должно быть равным самому себе. Поэтому не всякий материализм (концепция устойчивого развития есть, несомненно, материализм, так как действительность пытаются вывести из нее самой, а не из вне ее находящихся причин), а только обогащенный пониманием сущности развития может раскрыть тайны движущих сил, наличного состояния и тенденций развития общества.
Только диалектика может быть логикой и теорией познания современной науки об обществе. Это хорошо показал Владимир Ильич Ленин в работе «Материализм и эмпириокритицизм», а позже, разговаривая со своими современниками о вышеупомянутой книге Ленина, на страницах «Ленинской диалектики и метафизики позитивизма», подчеркнул Эвальд Васильевич Ильенков. Тут под логикой понимается наука о всеобщих закономерностях, которым объективно подчиняется развитие всего (а не какого-то частичного) знания человечества. Такая логика не допускает поиск истины путем механического соединения разных подходов, и признает единственный критерий истины – практику. Начало ее было положено Гегелем, который выявил эти закономерности развития сознания – законы и принципы диалектики. Но для того, чтобы пользоваться диалектикой для познания реального мира, этого было недостаточно. Важно было понять, что закономерности развития мышления – это «отраженные в сознании человечества и проверенные тысячелетиями человеческой практики объективные законы развития материального мира, и природного, и социально-исторического мира, – объективной реальности вообще. Поэтому логика как наука в пределе, в тенденции, но не в налично данном виде и совпадает с теорией развития». [1]
Пользуясь диалектикой как логикой и теорией познания, которая учитывает, что предмет исследования находится в процессе постоянных изменений – всегда не равен сам себе и строго фиксируя условия этих изменений, можно конструировать в сознании действительную логику (закономерности развития) предмета, а, значит, и делать адекватные практические выводы.
Этой-то диалектики концепция устойчивого развития, как и все другие разновидности позитивизма, не знает. Ее логика, как и логика махизма, остается все той же старой формальной логикой, логикой рассудка, которая за пределами четырех стен домашнего обихода неизбежно заводит в тупик. Поэтому нет ничего удивительного в том, что концепция устойчивого развития насквозь пропитана желанием убрать все плохое и оставить все хорошее в старом, не разрушая его, не затрагивая его основ, а наоборот сохраняя их. Даже приблизительное знакомство с диалектикой показывает не только принципиальную невозможность этого, но и то, что то, что раньше было полезным и прогрессивным, оставаясь самим собой, неизбежно становится вредным для общества. Сохранить природу и человеческую культуру можно лишь путем снятия – путем разрешения противоречий бытия современного человечества, путем уничтожения, а не сохранения «существующих социальных систем». Ведь существующие социальные системы основаны на частной собственности на средства производства, то есть на системе угнетения человека человеком и расхищения природы. Все в угоду его величеству капиталу. Люди связанны между собой посредством рынка и всецело подчинены этой стихии. В анархии рынка и заложена причина перманентного кризиса. Чтобы сохранить общество, вместо власти рыночной стихии над отношениями человека к природе и человека к человеку нужно поставить власть человека над общественным производством. Человечество должно сознательно творить общественные отношения, а для этого все производство нужно организовать по разумному плану, подчинив его одной единственной цели – Человек. Такой Человек – условие сохранения и дальнейшего развития природы Земли.
Литература:
1. Э.В. Ильенков. Ленинская диалектика и метафизика позитивизма (Размышления над книгой В.И. Ленина «Материализм и эмпириокритицизм»). М.: - 1980
Варвянский С.М. (г. Полтава)
Огромное методологическое значение для понимания сущности современных экологических проблем имеет работа В.И.Ленина «Материализм и эмпириокритицизм». Так, среди важнейших проблем, которые цивилизация должна решать в новом столетии, чрезвычайно актуальными являются современные экологические проблемы. Они приковывают к себе все возрастающее внимание национальных правительств, политических партий, деловых кругов, самых широких слоев мировой общественности. Это внимание обостряется научно-технической революцией, в огромной степени усилившей воздействие общества на ход природных процессов, но одновременно и выявившей ограниченный характер такого воздействия. Именно научно-техническая революция, впервые столкнув человечество с признаками энергетического, сырьевого, водного, продовольственного и даже воздушного дефицита, сделала очевидным то, что возможности природы нередко могут расцениваться как неудовлетворяющие потребности людей, а воздействие человека на природную среду способно изменить направление её эволюции.
Заметим, что в основе взаимодействия общества с природой должны лежать законы общественного развития, а также законы природы, познанию которых В.И. Ленин придавал огромное значение. Так, в «Философских тетрадях» В.И. Ленин писал, что «законы внешнего мира, природы … суть основы целесообразной деятельности человека» [1, с.169]. А в работе «Материализм и эмпириокритицизм» В.И. Ленин высказывается ещё более определённее: « … пока мы не знаем закона природы, он, существуя и действуя помимо, вне нашего познания, делает нас рабами «слепой необходимости». Раз мы узнали этот закон, действующий (как тысячу раз повторял Маркс) независимо от нашей воли и от нашего сознания, - мы господа природы. Господство над природой, проявляющее себя в практике человечества, есть результат объективно-верного отражения в голове человека явлений процессов природы, есть доказательство того, что это отражение (в пределах того, что показывает нам практика) есть объективная, абсолютная, вечная истина [2, с.198].
В наши дни практика свидетельствует, что деятельность, несовместимая с пониманием единства человека и природы, направленная на разрушение природы, проводимая, чаще всего, под благовидным желанием её преобразовать и совершенствовать, обширна и многообразна. В действительности люди способны не только подорвать вековую связь и единство человека и природы, но нанести урон самой природе. Академик Е.К. Фёдоров, который весьма активно и глубоко занимался экологическими проблемами не только отдельных регионов, но и в масштабах всей планеты, писал: «Огромная часть природных ресурсов и в целом производительных сил человечества тратится на удовлетворение ложных нужд, не вытекающих из действительных материальных и духовных потребностей каждого человека или общества. Все то же стремление к прибыли побуждает монополии стимулировать потребности в определённых потребительских товарах, производство которых отнюдь не диктуется необходимостью, а просто выгодно монополям, - в конечном счете же испытывает трудности общество» [3, с.96].
Приходиться говорить, что и ныне достижения науки, огромные материальные ценности используют против человека и против среды его обитания. Так и катастрофа на Чернобыльской АЭС перечеркнула заверения учёных об абсолютной индифферентности АЭС, касающихся минимальных отрицательных влияний при существующих технических вариантах реакторов. Авария на ЧАЭС поставила множество вопросов относительно выживания населения в условиях повышенной радиации, на которые современная наука затрудняется дать четкий ответ. На практике на долгие десятилетия жизнь поражённых районов наполнилась тревогой о завтрашнем дне, о здоровье будущих поколений.
Если рассматривать проблему в целом, то многие экологические беды, на наш взгляд, кроются именно в том, что не решаются в мировом сообществе этико-гуманистические аспекты экологической проблемы в широком смысле этого понятия. Нельзя не согласиться с точкой зрения доктора философских наук, профессора Н.Н.Кисилёва, который пишет: « Нарушение гармонии во взаимоотношениях человека и природы – проблема не только экологическая. Она затрагивает все сферы человеческого бытия. Экологическое невежество приводит не только к разрушению и загрязнению нашего естественного окружения, но неизбежно и к разрушению человеческой личности. Оно является социально опасным. Сегодня, как никогда раньше, становится очевидным, что благоденствие человека при любом уровне развития науки и техники в условиях разрушенной среды невозможно» [4, с.72].
Автор учебников и монографий по физике С.Э.Фриш ещё в семидесятых годах прошлого столетия писал о значении работы В.И.Ленина для понимания спорных и методологических вопросов физики. Считаем, что такой взгляд вполне актуален и для решения современного экологического кризиса. С.Э.Фриш отмечает: «Маркс и Энгельс совершили настоящий научный подвиг, порвав со старым метафизическим материализмом. Ленин в «Материализме и эмпириокритицизме» с удивительной проницательностью (подчёркнуто нами.- С.В.) показал, как можно разобраться во всех спорных и трудных методологических вопросах физики, возникающих в связи с её быстрым ростом и крутой ломкой старых привычных представлений» [5, с.114].
Анализ экологической ситуации на нашей планете показывает, что потребление природных ресурсов нарастает. Люди «проедают» природу во всё больших масштабах. И на сегодняшний день в полной мере неизвестны примеры самоограничений хоть в чём-нибудь. Ныне очевидно, что человечество переступило безопасный рубеж потребления продукции биосферы, и природная среда, природная система самозащиты всё чаще начинает давать сбои. Эти сбои и привели к экологическому кризису, который в современную эпоху поднялся до уровня глобального.
Гениальный ученый – энциклопедист В.И.Вернадский отмечал: «Лик планеты пришёл в состояние непрерывных потреблений» [6, с.54]. Отсюда вытекает задача формирования нового экологического мышления, экологической культуры на уровнях: а) личности; б) государства; в) всей цивилизации.
Подчеркнём, что объективный мир развивается по своим внутренним законам. В.И.Ленин в «Материализме и эмпириокритицизме» писал: «Мир есть закономерное движение материи, и наше познание, будучи высшим продуктом природы, в состоянии только отражать эту закономерность» [7, с.174].
Литература:
1. Ленин В.И. Полн.собр.соч., т.29.
2. Там же, т.18.
3. Фёдоров Е.К. Экологический кризис и социальный прогресс. Л.:1977.
4. Кисилёв Н.Н. В гармонии с природой. К.:1989.
5. Фриш С.Э. Сквозь призму времени. М.:1992.
6. Вернадский В.И. Биохимические очерки. М.:1940.
7. Ленин В.И. Полн. собр. соч., т.18.
Василець О.І. (м. Київ)
Сторіччя, що минуло з часу написання В.І, Леніним визначної філософської праці “Матеріалізм та емпіріокритицизм” було сповнене злетами й падіннями людського духу, науково-технічними відкриттями, глибинними перетвореннями у суспільній практиці, конфліктами й пошуками громадянської єдності. Злагода, до якої ми так прагнемо за доби глобалізації, не може бути побудованою на замовчуванні суперечностей історичного розвитку, адже саме ставлення до суперечності є найточнішим критерієм культури розуму, вміння мислити”, підкреслював видатний учений Е.В.Ільєнков [1, C.52], чиї думки для сьогодення чи не важливіші, аніж за часу їх написання у 70-ті. Наразі не втрачена актуальність фундаментального аналізу Леніним теоретико-методологічних підвалин пізнавальних процесів, якими вони є. Гнучкість та конкретність, як результат наукового абстрагування, узагальнення та систематизації, не перекреслюють, а розкривають принциповість ленінського підходу до аналізу взаємодії буття і свідомості, до когнітивних можливостей людини. У цьому сенсі своєрідна піднесеність та полемічна загостреність роботи “Матеріалізм і емпіріокритицизм” є джерелом натхнення й оптимістичної налаштованості і для сучасних науковців, педагогів, управлінців тощо. Про позитивні коннотації сциєнтизму, як іншомовно-замасковано наразі іменують науковий аналітичний підхід, пише наш сучасник, російський філософ В.Д.Плахов, зазначаючи неправомірність звинувачень дискурсивних наукових розвідок у антигуманістичній інтенційності та метафізичному догматизмі [2, С.4,5]. Насправді ж саме рефлексивність соціальної реальності надає суб’єкту можливостей розвитку на теренах загальнолюдських досягнень. Адже, як переконливо довів В.І.Ленін, об’єктивна істина виступає як відносна і, разом із тим, містить у собі абсолютну, тому протиставлення відносного й абсолютного є абсолютним лише у межах основного питання філософії [3, С.151], у той час коли діалектичне розгортання абсолютного й відносного через їх єдність і боротьбу як протилежностей, що формують протиріччя- універсальне джерело розвитку, у практиці людської діяльності дозволяє індивідууму виходити у світ символів та екстраполяцій, компенсуючи факт обмеженості власних органів почуттів. Дані, що надаються нам через сприйняття, зовсім не є ієрогліфами чи маскуванням оточуючого. І у не повному знанні, підкреслює В.І.Ленін, також відображається об’єктивна реальність, розвиток уявлень про яку пов’язаний із процесами діяльності, практичних перетворень, де і відбувається верифікація значущого. Ці положення роботи “Матеріалізм та емпіріокритицизм” виступають методологічними дороговказами для аналізу сучасної соціальної реальності. Власне, коли Ортега-і-Гассет говорить про релевантність симолічних форм навколишньому світові, то йдеться про те, що розмаїття “внутрішніх світів” у культурних контекстах людської діяльності ми позиціонуємо по відношенню до реального, або зовнішнього світу, що його об’єктивність є пов’язаною з його ж трансцендентністю [4]. Наші уявлення про буття, які і формують наші “внутрішні світи”, ідеально відображають дійсність. Це ніби мапа у подорожах життєвими манівцями. Для неї є природним змінюватися і ставати все більш досконалою, аби не втратити своє призначення орієнтиру.
У форматі таких міркувань мені видається логічним звернутися до положень інших відомих дослідників сучасного соціокультурного континууму- так, П.Бергер і Т.Лукман зазначають, що наш символічний універсум поєднує різноманітні події у ціле, що дотичне і минулого, і майбутнього. Емпірична спільнота переводиться у космічний план і стає незалежною щодо особистісних перепетій конкретної долі [5]. Це не означає відстороненості чи відчуження індивідуальності від історичних перспектив соціуму. Напроти, історична пам’ять створює для людей спільну систему координат як потенційну можливість узгодження і планування окремих опцій на життєвому шляху особистості. Самі історичні процеси, як спільна діяльність індивідуумів у діалектиці цілепокладання та ціледосягнення, визначають необхідність залучення точки зору практики до теорії пізнання [3, С.145].Останнє, підкреслював В.І.Ленін допоможе не вдаватися до іллюзій можливості диктувати природі у якості законів витвори власної уяви. Така позиція, як ми переконуємося повсякденно, є вкрай важливою методологічно за умов сучасної екологічної кризи, що не просто набула глобального характеру, але й системно представлена тим, що і зовнішнє оточення людини, і модуси її внутрішніх світів не є ефективними щодо викликів та перспектив історичного розвитку.
Література:
1. Ильенков Э.В. .,Учитесь мыслить смолоду. М., 1977
2. В.Д.Плахов Социология: эпистемы и эпистемология// Социологические исследования № 4, 2007 г.
3. В.И. Ленин., Материализм и эмпириокритицизм., ПСС., 5-е изд. Т.18
4. Х. Ортега-и-Гассет., Идеи и верования// Х. Ортега-и-Гассет Избранные труды. М., 1997
5. П.Бергер, Т.Лукман ., Конструирование социальной реальности. М., 1995
Войтов А.Г. (г. Москва, Российская Федерация)
1. Интерес к философии обратно пропорционален деградации общества. В эпохи упадка интерес к философии растет потому, что одни её убивают, а другие спасают. Так было в начале ХХ века, когда В. И. Ленин писал работу «Материализм и эмпириокритицизм»; так это и век спустя. В. И. Ленину удалось отстоять эвристическую функцию философии в общественном прогрессе. Сможет ли нынешнее поколение сделать то же самое?
2. Убийцами философии являются её институциональные представители, не обязательно профессорского звания, как писал В. И. Ленин. Являясь звеном системы, они объединены установленным порядком, которому служат верою и правдой. Они обычно её педагоги. Спасать же философию приходиться безвозмездно и, по Гегелю, одиночкам, обычно не институциональным ее приверженцам, базирующимся на ее периферии, как это вытекает из идеи Г.А. Багатурии.
3. Для убийства философии достаточно её азов, полученных в вузе из учебных пособий и ограниченных учебной программой. Спасание же философии требует пожизненного изучения первоисточников философии, на порядок больших знаний не только философии, но и практических проблем науки, общества. В таком случае нереально получение официальных степеней, званий, должностей для обеспечения материального достатка. В результате философию бедняков игнорируют ее институциональные представители (парафраз Экклезиаста) и дискредитируют всеми возможностями. В результате главной становится филодоксия.
4. Главными врагами философии с самого ее начала являются филодоксы – любители мнений. На рубеже ХХ и ХХI веков они впервые стали ведущей силой в философии. Их кредо: отсутствие объективной философии; невозможность её применения в качестве конкретно–научного, универсального метода познания; признание философией исследований любого объекта реальности; отрицание научности философии; критика сциентизма; отказ от преемственности с конституирующими идеями основоположников философии, прежде всего в понимании главной, по И. Канту, философской проблемы – установления сущности философии.
5. Понимание сущности философии предполагает осмысление главных проблем общества и их научного познания. Философия ориентирована на осмысление науки, является наукой о науке и выполняет для неё служебную функцию – выступает средством качественного поднятия эвристической функции науки в гуманизации общества. Она базируется на признании основополагающего значения мудрости в общественном развитии, сводит мудрость к науке и ищет средства качественного скачка значения мудрости науки в жизни общества.
6. Философия как наука о науке – исходная и главная идея основоположников философии. Она призвана, прежде всего, объяснить суть мышления и научить ему представителей всех наук. Для этого Аристотель разработал ее прикладную науку – логику. Его последователи называют эту функцию философии методологической. Осмысление Г.В. Лейбницем диалектической логики не привело к её превращению в норму жизни не только обычных людей, но и ученых. Вторая, гносеологическая функция философии – объяснение сути науки, её форм, тенденций, теории как высшей формы науки и на этой основе классификация, систематика теорий с тем, чтобы строго определять границы каждой из них и тем самым повысить их эвристический потенциал. Третья, онтологическая функция философии – дать всем наукам универсальное начало – предельные категории при понимании любой реальности.
7. Отказ филодоксов от трактовки философии как науки наук, их замкнутость и агрессивность и т.п. отталкивают от них любителей мудрости. Признание ими философией дискурса о любом объекте реальности привело на Западе к ее деградации и ограничению кругом немногих субъектов. Одновременно происходит становление науки о науке – эпистемологии, ведущей поиск путей качественного роста научного познания. Однако эпистемологи игнорируют философию и тем самым лишились возможности нахождения тех средств, которые качественно поднимут научную образованность общества и тем самым спасут его в третьем тысячелетии. В борьбе за прогресс науки как идеологии нельзя игнорировать философию, а направить ее в нужное русло, как это сделал В. И. Ленин своей книгой.
8. Давно известно, только решение проблемы является условием адекватной её формулировки. Разработка теоретической философии предполагает понимание ее сути и функции, делает её легко осваиваемой наукой и «лучшим орудием труда и острейшим оружием» по Ф. Энгельсу. Гипотеза теории философии является ядром учебно–методического комплекса «Самоучитель философствования», изданном автором книгами и выставленным на сайте sorit.ru, апробированным в научном поиске и учебно проэкспериментированным. Она открывает возможность осуществления прогноза ХХI века – превращения философии в главную университетскую науку, обучающую всех студентов мышлению при понимании качества объектов, идентификации их сущности. В результате открывается возможность продолжить дело В. И. Ленина – превратить философию в орудие теоретизации всех наук и решения проблем общественного прогресса. Эпоха «философских безголовцев» заканчивается их социальной деградацией ввиду их неспособности строить сориты и кладограммы любых понятий и наступает эпоха философской компетентности – овладения философской технологией идентификации сущности всех объектов реальности.
Волкова Ю.М. (г. Киев)
В книге «Материализм и эмпириокритицизм» Ленин рассмотрел новые достижения науки с точки зрения их соответствия диалектико–материалистической философии. В конце 19 — начале 20 веков естествознание переживало период революции. Новейшие естественнонаучные открытия вступали в противоречие со старыми метафизическими представлениями о неделимости атома, о неизменяемости химических элементов, о постоянстве массы тел и т. д. Крушение старых принципов науки и открытие новых свойств материального мира часть физиков восприняла как кризис, исчезновение материи и поэтому стала отказываться от материализма в пользу входящего тогда в моду «физического идеализма». Ленин считал, что физики «свихнулись» в идеализм главным образом потому, что не знали диалектики и поэтому не сумели «...прямо и сразу подняться от метафизического материализма к диалектическому материализму». Одной из причин, породивших «физический идеализм», Ленин считал математизацию физических понятий; математическое описание реальных физических процессов и явлений некоторые физики начали воспринимать как реальный предмет физики, что приводило к возникновению иллюзии того, что разум диктует свои законы природе, что «.."материя исчезает", остаются одни уравнения». Другой причиной возникновения «физического идеализма» Ленин считает непонимание естествоиспытателями действительного соотношения между относительной и абсолютной истиной. Наблюдая крушение истин старой физики, которые раньше считались незыблемыми, они бросились в другую крайность — начались абсолютизировать относительность знания, превознося релятивизм, который при незнании диалектики — неминуемо ведёт к идеализму. Ленин пишет по этому поводу: «Этот вопрос о соотношении релятивизма и диалектики, едва ли не самый важный в объяснении теоретических злоключений махизма». Тем не менее, именно с этим вопросом махисты не справились, что и привело их к субъективному идеализму и агностицизму, то есть отрицанию познаваемости мира, к сведению науки к чистой условности. Разбирая вопрос о том, являются ли научные теории отражением объективной реальности или они, как утверждали «физические» идеалисты, суть лишь условные знаки, символы, произвольные продукты человеческого разума, Ленин всеми силами отстаивает точку зрения материализма против субъективного идеализма, который под видом новейшей науки пытались провести сторонники Маха и Авенариуса.
Ленин считал, что без овладения основными категориями философии, без знания главных ее достижений, естествоиспытатели рискуют каждый раз оказываться жертвами обмана со стороны не очень грамотных «учителей» или откровенных шарлатанов. Поэтому в этой работе большое внимание он уделил дальнейшей разработке основного вопроса философии и дал философски безупречное понятие материи, которая «...есть философская категория для обозначения объективной реальности, которая дана человеку в ощущениях его, которая копируется, фотографируется, отображается нашими ощущениями, существуя независимо от них». /Полное собрание сочинений, 5 изд., т. 18, с. 131/. В этой формулировке фактически содержится и общее понятие (от «понимать») сознания: оно понимается как отображение материи. Понятие материи, разработанное Лениным, в отличие от определений материалистов прежних эпох, не связано с признанием наличия в качестве атрибутивных у материи каких-либо конкретных свойств, изучаемых естествознанием (массы, инертности, непроницаемости и т. п.). Поэтому открытие ранее неизвестных и неожиданных свойств материи не грозит такому материализму очередным кризисом. Рассматривая вторую сторону основного вопроса философии, – о познаваемости мира, – Ленин подчеркнул, что её нельзя отрывать от первой. Последовательный материалист, признавая первичность материи и вторичность сознания, неизбежно должен признать и безусловную познаваемость материи. Ленин обратил внимание также на то, что противопоставление материи и сознания не является абсолютным. При решении основного вопроса философии материя противопоставляется сознанию. Но противоположность материи и сознания, – указывал Ленин, — имеет абсолютное значение только в пределах очень ограниченной области: в данном случае исключительно в пределах основного гносеологического вопроса о том, что признать первичным и что вторичным. Он отмечал, что факт реальности сознания, его действительного существования не даёт права отождествлять сознание с материей, считать мысль материальной. Ленин раскрыл основные черты материи, её всеобщие и фундаментальные свойства. Это, во-первых, присущее всей материи свойство отражения, родственное, но не тождественное ощущению, присущее только особым образом организованной материи. Во-вторых, это неисчерпаемость материи в любых её видах и формах, её бесконечность вглубь. Ленин дал критику представления об ощущениях как иероглифах, символах или условных знаках. Ленин развил марксистское учение об истине, раскрыл соотношение объективной, абстрактной, конкретной, относительной и абсолютной истины. Он показал и подверг критике метафизический характер трактовки истины в домарксистском материализме и философском релятивизме.
Философский релятивизм противопоставляет относительность истины её объективности и догматически утверждает, что относительное в познании совершенно исключает объективное. На деле же объективная истина выступает в форме относительной истины и содержит в себе элементы абсолютной истины.
Согласно В.И. Ленину: «В мире нет ничего, кроме движущейся материи, и двигаться она не может иначе, как в пространстве и времени…». И это движение раскрывается в представлениях познающего человека и о себе, и о мире как таковом, в общей «картине мира».
Вышинский В.А. (г. Киев)
Вслед за открытиями, которые имели место в физике к концу XIX и началу XX веков, последовали высказывания, что «материя исчезла». Ситуация оказалась такой, что нужно было полученные научные результаты адекватно, научно-философски осмыслить. Как известно, в подобном случае идеализм не мог пройти мимо, чтобы в очередной раз не предпринять наступление на материалистическое мировоззрение. Причем на свет были подняты идеи Беркли и перепеты в эмпириокритицизме (махизме). Естественно, что материалистическая мысль того времени не оставила без своего внимания предлагаемое Махом извращение в понимании окружающего нас мира. Так, в 1908 году Владимир Ильич Ленин создал знаменитый труд «Материализм и эмпириокритицизм», в котором показал несостоятельность «нового» в философии. Эмпириокритицизм – это не просто философское мировоззрение – он явился инструментом, «путеводной звездой» практически для всех ученых в области физики с начала прошлого века. Причем, следует заметить, что новое идеалистическое заблуждение не обошло и советскую науку, которая, казалось бы, должна была иметь материалистический «иммунитет», привитый своевременно изданной работой В.И. Ленина.
Анализ развития физики в последнее столетие показывает, что в этой науке на вооружение взят тезис Маха о том, что если нет возможности провести опыт, доказывающий существование исследуемого явления, то такого явления в природе нет. Этот тезис воплощен в одном из двух «китов», на которых основана квантовая механика. В данном случае речь идет о неопределенности по Гейзенбергу. Согласно утверждению этого известного физика, невозможно одновременно измерить расположение частицы в пространстве и величину ее скорости. А раз нельзя измерить, то, согласно именно этой неопределенности и устроена наша природа. Этот тезис Гейзенберга можно с определенным приближением сравнить с трудностью исследования живой клетки под электронным микроскопом: что клетка под воздействием электронного луча гибнет и тогда увидеть (исследовать) ее живой нельзя. Однако никто не станет отрицать, что со временем можно будет создать увеличительный прибор, который и не умертвит клетку. Точно так же может произойти с неопределенностью по Гейзенбергу.
Вторым «китом», на котором основана квантовая механика, есть уравнение Шредингера. Согласно ему, например, месторасположению электрона в пространстве присущ вероятностный характер, т.е. в рассматриваемой точке пространства электрон и есть, и его нет. Такая оценка природы в определенной степени похожа на неопределенность по Гейзенбергу.
Главное и неприятное для уравнения Шредингера в квантовой механике является отсутствие в природе закона, который подтвердил бы вероятностное поведение материи, в том числе и на микроуровне, в данном случае – на уровне электрона. Этим существенно отличается классическая физика Ньютона от квантовой механики. Ведь известная модель гравитации этого великого ученого имеет надежную поддержку со стороны закона гравитации – яблоко всегда падает на Землю.
Хотелось бы обратить внимание еще на одну сторону, связанную с квантовым направлением развития физики. В данном случае речь идет не вообще о квантовом направлении (оно правильно), а о том, какой оно смысл приобрело в устах Шредингера и Гейзенберга и их последователей. Как уже отмечалось, в своих исследованиях эти ученые основывались далеко не на материалистическом базисе. Более того, они весьма часто подчеркивали это, относя себя либо к махистам, либо к логическим позитивистам. Одной из особенностей рассматриваемых мировоззрений является то, что при построении моделей существования материи они не требуют, чтобы соблюдались законы сохранения (материи, движения, энергии). Например, известный современный американский физик, лауреат нобелевской премии С. Вайнберг объясняет цвет вещества как следствие поглощения «атомом или молекулой» корпускул света (фотонов определенной длины волны). Он обосновывает это явление природы переходом электрона в атоме с менее «энергетической» орбиты на более «энергетическую». Каждым веществом поглощаются только определенной длины электромагнитные волны фотонов. Не поглощенные фотоны отражаются и составляют цвет вещества. Согласно высказыванию нобелевского лауреата, каждое вещество (его атомы) имеет одно устойчивое энергетическое состояние, когда электроны в его атоме находятся на менее «энергетической» орбите. Как правило, долго в возбужденном состоянии атомы не могут находиться и тогда их электроны переходят на менее «энергетическую» орбиту. Известно из современной физики, что при этом происходит излучение фотонов той же длины волн, которые перед этим поглощали атомы. Следуя такому рассуждению, в течение дневной части суток все предметы (вещество, их атомы) поглощают определенного вида фотоны, создавая тем самым цвет предметов. Ночью, когда облучение со стороны Солнца прекращается, электроны в атомах, судя по всему, возвращаются в исходное состояние, и это должно сопровождаться излучением света. Таким образом, вещество должно излучать тот цвет, который оно поглощало в дневное время. Более того, даже в дневное время должно произойти «насыщение» веществом облучения, т.е. на его поверхности, которая и играет роль в образовании цвета вещества, все атомы перейдут в возбужденное состояние, и больше в веществе не будет происходить поглощение фотонов. В этом случае вещество должно отражать все виды электромагнитных волн, что приведет к одноцветной – белой окраске окружающих нас предметов. В природе такие явления отсутствуют, из чего, и следует, что модель цвета Вайнберга не верна. В данном случае ученый опустил то, что в его модели отсутствие свечение ночью вещества указывает на исчезновение материи, т.е. на нарушение закона сохранения материи.
Влияние эмпириокритицизма на мировоззрение ученых, развивающих физику по пути «квантовой» механики в XX веке привело человечество к существенному торможению в познании сути материи. Многие проблемы, которые сформулированы еще в конце XIX и начале XX веков, так и не были разрешены. Приведем только несколько из них: что такое поле? какой физический смысл понятия «силовая линия поля»? каким образом электрон, переходя из одного энергетического состояния в другое, излучает или поглощает фотон? в чем состоит природа гравитации?
Гавеля В.Л. (г. Николаев)
Недальновидное саморазрушение Советского Союза без каких-либо попыток реформировать великую страну вместе с тем лишило огромные массы людей ощущения духовной стабильности. Что бы ни говорили критики марксизма, но он дал четкую модель разграничения, позиционирования материализма и идеализма, что называется, в духе тривиального «мухи отдельно, а котлеты отдельно». При всех идеологических крайностях, а они, несомненно, были и этого нет никакого смысла скрывать, марксисты начала ХХ века придали материализму инструментальную функцию. Позиционирование материализма и идеализма по водорозделу основного вопроса философии сыграло свою когнитивную роль.
Наше время в условиях «незалежной» Украины поставило и до предела заострило старые идеологические вопросы. Не позиционируя себя в качестве идеалистов, современные украинские националисты приступили к созданию идеалистических социальных утопий. Использовав модель революционного преобразования общества, они наполнили ее личными и субъективными подходами к экономике, идеологии, истории. Это все превратило «оранжевую» революцию в верхушечную, привело к ее дескредитации. Это еще одно доказательство того, о чем писал в начале ХХ века в своем философско-публицистическом труде «Материализм и эмпириокритицизм» В.И.Ленин: без трезвой, материалистической концепции, любая революция вырождается в вульгарный безыдейный бунт, бессмысленный и бесполезный.
Не впадая в излишнюю патетику и публицистичность, можно сказать, что начало ХХІ века поставило те ж проблемы материалистического и идеалистического видения социальной реальности, изменились только ракурсы, но как и в начале ХХ века вульгарный социологизм неприемлем и бессодержателен. В современную философскую рефлексию должно быть возвращено понятие «материя» не формально, а в полном его объеме: а) вещество или тело, обладающее массой, упругостью или твердостъю; б) субстрат, «то, из чего» (Аристотель) возникают и состоят вещи и Вселенная; в) принцип индивидуализации, т.е. условие множественности (философии античности до мыслителей Нового времени); г) постоянная возможность противопоставления материи духу, форме, идее, разуму, сознанию, Богу, благу и т.д.; д) возможность противопоставления материи актуальному бытию (как чистой потенции) или же, напротив, вторичным образам противопоставления сознания как настоящего, объективного, первичного бытия.
Само собой разумеется: на этой опозиции основывается идеологическая сущность понятия материи и на этой основе В.И.Ленин, вполне для марксизма традиционно, в «Материализме и эмпириокритицизме» противопоставляет материализм и идеализм в условиях революции в естествознании на рубеже ХІХ-го и ХХ-го столетий.
Можно сказать, что на этом этапе соотнесение позиций материализма и идеализма по отношению к науке становиться формой оценки нового этапа познания. В «Очерках по философии марксизма» (1908) С.Суворов, А.Богданов, В.Базаров и др. признали идеалистическую трактовку научной революции философией новой науки (Э.Мах и Р.Авенариус). Появились работы Н.Валентинова, Я.Бермана, П.Юшкевича, воспринявших идеалистическую модель объяснения новых познавательных реалий как данность, как необходимый философский атрибут революции в физике.
В первых трех главах своей книги В.И.Ленин выстраивает логическую цель анализа эмпириокритицизма, чтобы доказать его бессилие быть философией естествознания, показывает его связь с «имманентной» философией, берклианством и юмизмом, и др. идеалистическими системами. А в 5-ой главе прослеживается связь механицизма с так называемым «физическим идеализмом» (П.Дюгем, В.Освальд, А.Пуанкаре).
Материализм всегда обвиняли в излишне активной и непримиримой позиции по отношению к идеализму, но можно напомнить, что в «Тезисах о Фейербахе» молодой Маркс признает заслуги идеализма в развитии и решении проблемы активности сознания. Да и идеализм не был этаким «паинькой». Как сообщали римские авторы, создатель первой системы объективного идеализма Платон возымел гордыню собрать все сочинения материалиста Демокрита и сжечь. А на рубеже ХІХ-го и ХХ-го веков идеалисты вообще объявили материализм опровергнутым «великим революционером радием». Давая отпор этим заявлениям и утверждая теорию отражения, Ленин писал, что ошибка таиться в отождествлении прежним материализмом материи с веществом, а то и с его конечной структурной единицей – атомом.
Для диалектического материализма материя есть «....объективная реальность, существующая независимо от человеческого сознания и отображаемая им» 1, с. 276, которая копируется, фотографируется сознанием и существует независимо от него. Неабсолютный характер некоторых свойств, считавшихся ранее главенствующими, вовсе не означает, что материя нивелированна, что она исчезла! «Исчез лишь ... тот предел, до которого мы знали материю до сих пор, наше знание идет глубже» 1, с. 275. Многообразие природы имеет неисчерпаемый характер и в условиях кризиса в естествознании марксизм начала ХХ века настаивал на относительном характере любых достижений объективной реальности. Здесь, вполне корректно, Ленин исследует и моделирует смысл объективной, абсолютной и относительной истин и их связь с общественной практикой.
В шестой главе Ленин дает критику последовательно идеалистической эмпириокритической концепции общества и противопоставляет ей материалистическое видение диалектики социума – исторический материализм. В советский период книга «Материализм и эмпириокритицизм» считалась каноническим творением ленинизма и поэтому преобладал догматический подход к ее изучению. Все в ней казалось настолько прозрачным, что любая аналитика казалась излишней, как говориться, «без комментариев». А ведь книга была полемической, а значит, живой, со страстями, с преувеличениями и абсолютизациями. Сам Ленин, будучи реалистом, в соответствии с теорией, сторонником и модератором которой он был, отмечал, что работа будет не бесполезной «независимо от полемических целей» как пособие для более глубокого изучения марксизма, а также поводом для более глубокого понимания процесов развития науки.
С присущей нам славянской расточительностью в конце ХХ века мы отказались от блестящих философских открытий марксизма и педалируем его якобы экстремистский характер, часто обвиняя его в том, чего в нем никогда и не было. Но ведь все эти выкрики «мы вам покажем кузькину мать», «мы вас зароем» - эпигонский экстремизм; как писал русский поэт ХІХ-го века «Законы святы, а исполнители – лихие супостаты». Лучше было бы по-хозяйски использовать полученное философское наследие, тем более, что марксизм не умер, есть марксисты, которые занимаются им келейно, но весьма продуктивно. Любые достижения надо беречь, чтобы никогда не останавливаться и не быть духовно обделенными и неинформированными.
Литература:
1. Ленин В.И. Материализм и эмпириокритицизм. Полн. собр., г. 18.
2. Кедров Б.М. К изучению книги В.И.Ленина «Материализм и эмпириокритицизм». М., 1979.
3. Ильенков Э.В. Ленинская диалектика и метафизика позитивизма. М., 1980. Материализм и эмпириокритицизм в России и за рубежом. Новые материалы. М., 1990.
Галазюк О.Д. (г. Харьков)
Нарастающий глобальный экологический и экономический кризис, идущие параллельно в своём развитии, и угрожающие самому существованию человечества, требуют прочтения работы В.И. Ленина «Материализм и эмпириокритицизм» с новых мировоззренческих позиций. Написанная в 1908 году, эта работа считается ключевой в философском наследии В.И. Ленина.
В современной России преобладает негативное отношение к этой работе. Вот, например, как характеризует её Большая энциклопедия «Кирилла и Мефодия»: «В одном из главных своих философских сочинений «Материализм и эмпириокритицизм» Ленин заклеймил своих оппонентов, обрушив на их головы площадную брань. Кроме того, в этом труде Ленин проявил себя «философом естествознания», трактуя новейшие открытия в физике без понимания их смысла. Но главное для Ленина — партийность философии, которая понимается им как одно из средств в политической борьбе». Это скептическое отношение к творческому наследию В.И.Ленина можно объяснить геополитическим фиаско России. Вину за которое нынешние кормчие возлагают на « немецкого шпиона», в то время как пьяницу – царя, развалившего империю и погубившего своим ничего неделанием свою семью, Николая Второго, объявили святым.
Необходимость вновь перечитать эту, казалось бы, давно известную работу диктуется в первую очередь тем, что современная наука вплотную подошла к тем границам познания, переступать которые запрещено не столько Богом, сколько инстинктом самосохранения. Чего только стоит эксперимент по моделированию «Большого Взрыва». Перенаселенная планета Земля уже не в силах вынести забывшееся в собственном солипсизме человечество. Именно В.И. Ленин в работе «Материализм и эмпириокритицизм» показал несостоятельность идей интроспекции и научного бахвальства охватить и познать всю Вселенную. Приведу только одну цитату, которая сегодня актуальна как никогда: «Был момент сумасшествия, когда чувствующее фортепиано вообразило, что оно есть единственное существующее на свете фортепиано и что вся гармония Вселенной происходит в нём». Да, полемика между позитивистами, в лице эмпириокритицстов и махистов, и материалистами, представленными марксистами, кажется сегодня неактуальной. И те, и другие оказались несостоятельными в объяснении феноменов сознания, процессов мышления, а уж тем более иррациональных моментов творения Вселенной. Не дали они ответа и на вопросы: «ради чего существует человек на Земле? В чем смысл его жизни?» Но тот критический настрой В.И. Ленина дает нам шанс с сегодняшних мировоззренческих позиций взглянуть еще раз, возможно, в последний, взглянуть на себя и задуматься: «А ради чего мы здесь? Что забыли мы на этой планете?». Ведь те погодные аномалии, катастрофический рост цен на продовольствие, невиданные болезни ясно указывают на тот факт, что планета не бесконечна, что человек прежде всего материален, биологичен.
Пора проснуться от средневековых установок на богоподобие человека, отказаться от принципа «всё позволено» по отношению к природе. Выбросить на свалку истории надежду на спасение, порождающую ничего неделание и иллюзию боговознесения. Вопрос в том, а за какие заслуги спасать расплодившиеся до шести миллиардов человечество? В мире три миллиарда безграмотных, а нас интересует, прав ли был в своих математических расчетах Альберт Эйнштейн?
Часовой механизм апокалипсиса уже запущен. И винить в нём надо не Бога, а само человечество. Кризис философского и научного мировоззрения описанный В.И. Лениным в работе «Материализм и эмпириокритицизм», обернулся сегодня глобальным кризисом экономики и экологии, охватившем планету. Ни для кого не секрет, что ощущая смену погодных условий за сутки, в то время как десять лет назад на эти измения уходила неделя, человек уже давно бы озаботился своим спасением. Но все молчат. Молчат и современные философы. Возникает вопрос, а имеются ли вообще таковые? Не превратились ли они в эпигонов, подражателей мудрости, тупо и одновременно максимально формализировано и «архисложно» излагающих давно уже сказанное другими.
Вот почему необходимо учиться у В.И.Ленина его критическому настрою, заимствовать его одержимость разоблачать неправду и лживость, некомпетентность и фарисейство тех псевдоучёных и политиков, которые своими аморальными экспериментами и политической демагогией толкают всё человечество к гибели и бесславному концу.
Герасимов Е.Н. (г. Киев)
Диалектико-материалистическое понимание истины полностью противоположно догматическому. Диалектический материализм в понимании истины исходит из признания внешнего мира и его познаваемости. Поэтому в вопросе об истине наиболее ярко раскрываются гносеологические корни догматизма. Обоснование диалектико-материалистического взгляда на истину наиболее четко и полно сделано В.И.Лениным в работе «Материализм и эмпириокритицизм». Рассматривая вопрос о том, что такое объективная истина, проблему соотношения абсолютной и относительной истины, а также практику как критерий истинности наших знаний об окружающей действительности, В.И.Ленин отмечает, что объективная истина – это такое содержание человеческих представлений, «… которое не зависит от субъекта, не зависит ни от человека, ни от человечества» [1, с.123].
Истина – это диалектическое единство и взаимосвязь субъекта и объекта, который познается субъектом. В сущности единство и взаимосвязь между ними есть субъективно-объективное отражение объективной реальности. «…Признавать объективную истину», – писал В.И.Ленин, – значит «… стоять на точке зрения материалистической теории познания…» [1, с.132].
Следовательно, истина содержит в себе момент как субъективного так и объективного. Выступая как единство противоположностей (субъективного и объективного), истина является субъективным отражением объективной действительности, где действительность является объективной реальностью во всей своей полноте.
Объективная материальная действительность определяет содержание (смысл) всякой истины. Сознание же как отражение этой материальной действительности стремится как можно полнее, глубже охватить и отобразить всю многогранность материального мира. Именно поэтому истина никогда не бывает чем-то навсегда данным и завершенным, а представляет собой диалектический процесс соотношения субъекта с объективной действительностью. Понятие относительной истины как раз и выражает степень приближения к объективному содержанию истины.
Истина, не являясь чем-то раз и навсегда данным, неизменным, тоже подлежит пересмотру вследствие нескончаемого процесса изменения материального мира. И в этом смысле истина сама должна рассматриваться как процесс. Непонимание истины как процесса приводит метафизически мыслящих людей к тому, что они в условиях реальной жизни, в которых происходят революционные, качественные изменения, остаются на старых позициях, впадают в догматизм. Это происходит потому, что они неспособны дать правильный ответ на вопрос: «Что является истиной в новых конкретных условиях?» Взгляд на истину, как на что-то статичное, данное раз и навсегда, объясняется тем, что догматики не понимают диалектического соотношения релятивного и абсолютного в истине. Они противопоставляют абсолютное – относительному, акцентируя внимание на абсолютном.
Категории абсолютного и относительного в применении к вопросу об истине характеризуют степень приближения (соответствия, точности, полноты) наших знаний к объективной действительности. Вероятность истины, ее относительный характер в каждом конкретном случае не является отрицанием абсолютной истины. Абсолютная истина достигается в процессе развития, в процессе совершенствования наших знаний. Абсолютность истины означает не что иное, как объективность знания.
Если истина объективна (а объективность ее включает и абсолютность), то можно ли считать, что существует предел в познании и что истина в таком случае – его последняя инстанция? На этот вопрос диалектический материализм отвечает отрицательно. Он рассматривает истину как процесс и потому отрицает существование безусловной истины. Только догматики рассматривают истину как неизменную, застывшую, данную раз и навсегда. Они выступают против пересмотра истины, особенно в тех случаях, когда речь идет о теориях, основаниях, взглядах, истинных в своей основе, но требующих уточнения вследствие изменений условий жизни и деятельности людей, в результате непрерывного развития науки, техники и т.п. «… Человеческое мышление, – писал В.И.Ленин, – по природе своей способно давать и дает нам абсолютную истину, которая складывается из суммы относительных истин. Каждая ступень в развитии науки прибавляет новые зерна в эту сумму абсолютной истины, но пределы истины каждого научного положения относительны, будучи то раздвигаемы, то суживаемы дальнейшим ростом знания» [1, с.137]. Следовательно, рассмотрение истины как единства противоположностей (релятивное и абсолютное в истине) предостерегает от ошибок догматизма в познании.
Диалектическая связь относительности и абсолютности истины еще полнее проявляется в конкретности истины. Выделение и абсолютизация какой-то одной стороны объективной действительности в процессе абстрагирования неминуемо ведет к огрублению, омертвению этой действительности в мышлении. Но было бы ошибочно утверждать, что истины абстрактны потому, что действительность понимается нами односторонне. Нет, истина – это единство противоречивых сторон абстрактного и конкретного. Значит, истина и относительна, и абсолютна. В каждой относительной истине есть момент абсолютного. Непонимание диалектического единства противоположностей: абсолютного и относительного, абстрактного и конкретного и т.д. ведет к игнорированию необходимости учитывать место и время, игнорированию принципа конкретно-исторического подхода к оценке истинности наших знаний.
В.И.Ленин придавал большое значение вопросу о зависимости явлений от условий, места и времени. Он, в частности, писал о марксизме: «Весь дух марксизма, вся его система требует, чтобы каждое положение рассматривать лишь () исторически; () лишь в связи с другими; () лишь в связи с конкретным опытом истории» [2, с.329]. Это требование диалектического материализма имеет огромное значение не только с точки зрения теории, но и практики. «Точка зрения жизни, практики, – писал В.И.Ленин, – должна быть первой и основной точкой зрения теории познания. И она приводит неизбежно к материализму, отбрасывая с порога бесконечные измышления профессорской схоластики » [1 с.145]. Игнорирование этого принципа ведет к догматизму, что проявляется в механическом перенесении вопросов теории и практики, сформулированных для одних условий, в другие конкретно-исторические условия. Поэтому необходимо вести упорную борьбу и против отрыва теории от практики, и против устаревшей практики, которая в новых условиях тормозит прогресс.
Таким образом, необходимо отметить, что догматизм – это разновидность метафизического способа мышления, а в познании объективной действительности он выступает как разновидность метафизического метода познания. В самом общем виде догматизм можно определить как «…разно-видность метафизического метода познания объективной действительности, который состоит в восприятии того или иного учения, положения, теории и т.д. как законченной истины, независимо от конкретно- исторических условий ее проявления». [3, с.6]
Труд В.И. Ленина «Материализм и эмпириокритицизм» и в наши дни имеет огромное значение в формировании диалектико-материалистического мировоззрения, а, следовательно, и преодоления догматизма как разновидности метафизического способа мышления и метода познания.
Литература:
1. Ленин В.И. Материализм и эмпириокритицизм.Полн. собр. соч., Т.18.
2. Ленин В.И. – И.Ф.Арманд. 3 ноября 1916. Полн. собр. соч., Т. 49.
3. Герасимов Е.Н. Гносеологические корни и социальная сущность догматизма. Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата философских наук. – К., 1967. – С.6.
Григор’єв В.Й. (м. Київ)
У наш час, коли філософія дедалі щільніше зрощується з людинознавством, коли на перший план постає дискурс онтології людини, точніше – персоноцентризм, фундаментальна предметотворча проблематика філософії все більше зміщується у бік аналізу тієї олюдненої дійсності, яка отримала назву способу людського життя. На наше глибоке переконання, останній у своєму оптимальному вимірі постає передовсім як виключно здоровий спосіб життя (ЗСЖ), поза яким майбутнє людства виглядає досить проблематичним. Така постановка питання не в останню чергу пояснюється тими викликами, що постали як перед успішними країнами, так і тими, яких відносять до країн-ізгоїв. Йдеться, насамперед, про проблеми охорони здоров’я, демографічні проблеми, комплекс проблем “природа – суспільство” тощо.
Швидке погіршення ситуації саме з вирішенням виокремлених питань дає підстави стверджувати, що саме ЗСЖ має стати першочерговим предметом ретельного філософсько-методологічного аналізу. Нині тільки радикальні, навіть революційні зрушення в сфері способу життя в напрямі його рішучого перетворення в ЗСЖ виступають реальною передумовою системних перетворень усіх без винятку сфер суспільного буття. Мабуть, лише на такій основі має шанс на життя і виникаюча нині нова стратегія соціального розвитку – вітальна: проблема життя і проблема родини.
Розробка концепції ЗСЖ уможливлюється лише за умови врахування того, що будь-який спосіб життя, зокрема ЗСЖ, як об’єкт пізнання є складним системним явищем, що закономірно потребує здійснення його всебічного , багаторівневого та багатоаспектного аналізу, що у свою чергу потребує рішучого подолання того зверхнього ставлення до філософських напрацювань минулого, яке часто-густо спостерігається у сьогоденному науковому житті. Йдеться, зокрема, про ті ідеї В.І. Леніна, які не тільки ознаменували новий щабель у розвитку марксистської філософії, а й не втратили ані своєї евристичної, ані соціальної важливості. Змінилося лише те, що нині ми володіємо методологічними засобами, щоб суворо розглядати ті ідеї та проблеми, про які Ленін міг лише розмірковувати. Сумна іронія в тому, що тепер, коли ми методологічно оснащені, щоб розв’язувати ці проблеми, ми здебільшого ігноруємо їх.
Не в останню чергу це пояснюється тим, що так звана теорія марксизму-ленінізму, що викладалася протягом десятиліть у радянських вишах, насправді була не теорією, а конгломератом фактів, ідей, припущень і догматів. Серед них ледь не загубились справді провідницькі гіпотези, здавна поціновані науковою спільнотою, яка вважає Леніна одним з провідних суспільствознавців ХХ століття. Ряд таких гіпотез, у контексті розробки питань методології історико-філософського дослідження, Ленін запропонував, зокрема, у своїй праці “Матеріалізм і емпіріокритицизм”.
Стосовно проблематики ЗСЖ, доцільно звернути увагу на ідею, яка, на наш погляд, має загальнометодологічне значення. Йдеться, передовсім, про ленінське розуміння людини як істоти активної, такої, що цілеспрямовано перетворює оточуюче середовище. Діяльнісне начало в людині, як відомо, було одним з важливих припущень Леніна щодо соціальної історії. Критикуючи “соціологічні екскурсії Блея, Петцольда, Маха”, їхню ідею, що суспільство прийде до повного миру і благополуччя в силу буцім-то властивої людям “психологічної тенденції до усталеності”, Ленін ще раз підкреслив, що людський спосіб життя унеможливлюється поза вільною творчою діяльністю.
Історичний досвід переконливо доводить, що майбутній спосіб життя людства має шанси бути дійсно здоровим (а отже таким, що веде до справжнього благополуччя), якщо він розглядатиметься не як предмет зазирання, а як предмет творіння і конструювання. Іншими словами, поступ людського суспільства “від царства необхідності до царства свободи” потребує від людей не “психологічної усталеності”, а активного творчого ставлення до життєвих реалій, тих соціальних обставин, які багато в чому визначають спосіб життя. Адже, коли конкретна суб’єктивна життєдіяльність свідомо індукує ці обставини, підводить їх під свою логіку, тоді виникає внутрішня соціальність способу життя, яка сприяє його перетворенню в ЗСЖ. В цьому плані останній значною мірою виникає з боротьби людини з собою, з усвідомлення того, в чому вона подолала саму себе, з усвідомлення здатності бути, за визначенням Канта, господарем самого себе. Тут необхідні, з одного боку, піднесення духу, пробудження межових антропологічних засад діяльності, а з іншого – готовність подивитись на дійсність ширше, ніж це прийнято в інтелектуальній традиції сьогодення. Тільки на цьому шляху ЗСЖ може стати головною магістраллю спочатку технологічно-просунутих країн, а в подальшому – всесвітньої історії.
Сьогодні є всі підстави стверджувати, що чинний спосіб життя в нашій країні потребує не “косметичного ремонту” і не суто кількісних змін в тих чи інших сферах, а радикального реформування, оскільки попередній досвід при всій його цінності не дає змогу успішно вирішувати коло тих завдань, які стоять перед нашим способом життя, оскільки він переважно створювався в іншій культурній і суспільно-політичній реальності. Мабуть, суттєвого поступу в цьому питанні не відбудеться, доки українська інтелігенція не візьме на себе тяжку відповідальність регенерації власного способу життя через усвідомлення необхідності відмови від нього і переходу до ЗСЖ як головного імперативу сучасності.
Гусак Н.К. (г. Киев)
Исторический опыт развития науки, в частности, в физике, химии и т.д., а также достижения диалектико-материалистической философии подтвердили позицию В. И. Ленина о том, что понятие материи не может быть сведено к физическим определениям. Во время кризиса физики в начале ХХ ст. сломалось метафизическое представление об атоме как последней частице материи. Атом оказался разрушимым, делимым и неисчерпаемым, имеющим сложную структуру. И когда эмпириокритики заявили: «Материя исчезла», Ленин выдвинул тезис о неисчерпаемости электрона, «мельчайших» и «бесконечно малых» частицах материи, о бесконечности объекта науки. Предвидя возможность метафизического взгляда на электроны и другие частицы, он говорил, что это лишь: «… углубление человеческого познания объектов. Электрон так же неисчерпаем, как и атом, природа бесконечна, как бесконечна и мельчайшая частица ее».
Сколь угодно малая частица материи имеет бесчисленное множество связей и отношений с другими частицами материи, обладает бесконечным числом свойств, имеет сложную внутреннюю структуру. Любая частица материи может превращаться в другие частицы, может сама породить их при определенных условиях. Особенно важно свойство электрона существовать не просто самому по себе, а иметь прямо противоположную ему по знаку заряда «античастицу» - позитрон, имеющий одинаковые свойства с электроном кроме положительного электрического заряда. Электрон и позитрон поэтому называют «парой». В настоящее время, после открытия антипротона, антинейтрона и др., установлено, что у всех элементарных частиц имеются свои античастицы.
Согласно марксистской философии, материя - это все то, что существует объективно, и отражается нашим сознанием. Каждая естественная наука имеет свой предмет и занимается изучением конкретных свойств, сторон и видов материи. Эти знания никогда не смогут охватить собой материю в целом, во всех ее бесконечных проявлениях сущностях и свойствах. «Физическое понятие материи», «физическое определение материи» - ограниченно, неполно, неспособно охватить всю объективную реальность, а рассматривает лишь частные стороны и проявления, а не всю материю.
Нельзя смешивать вопрос об объективной реальности вообще с вопросом об отдельных частных ее определениях, смешивать гносеологическое понимание и физическое определение материи. В первом случае исходят из отношения субъекта к объекту, мышления к бытию, сознания к природе. Материя рассматривается как объективная реальность, как субстанция. Во втором случае «физическое», которое исходит из рассмотрения физических свойств материи, и ее внутреннего, физического строения, подразумевает тот предел знания свойств и видов материи, которой достигнут в данный момент наукой.
Понятие материи может быть только одно, под материей понимается вся объективная реальность. Двух понятий материи не может существовать. Нельзя подменять философские понятия физическими, гносеологическую постановку вопроса – естественнонаучной. Ленин доказал, что любое положение физики в ходе развития научного познания может уступать место более глубоким и совершенным положениям науки. При подмене философских понятий физическими следует вывод, что с устареванием физических взглядов на строение и свойства материи должно «устаревать» и само понятие материи как философской категории и на этом «основании» от него де надо отказаться. Недопустимо смешивать философское понятие материи, с какими- либо вообще физическими представлениями: первое сохраняет свою силу при любых открытиях физики, ведь никакие ее открытия не могут поколебать положение, что существует вне человека объективная реальность, отражаемая в его сознании. Вопрос о том, принять или отвергнуть понятие материи есть также и вопрос о доверии человека к показаниям его органам чувств.
Демьяненко С.П. (г. Пермь, Российская Федерация)
Современный мир представляет собой совокупность самых разных культур. Формирование единого мирового социокультурного и этического пространства необходимо должно включать в себя опыт освоения культурных традиций Востока.
Одним из феноменов восточной культурной традиции является дзэн-буддизм - сложное социокультурное явление, включающее в себя философские и религиозные аспекты. Его можно считать типичным в том смысле, что система его взглядов многими своими элементами и внутренними взаимосвязями принципиально отличается от учений теистических религий (иудаизма, христианства, ислама) и рационалистических тенденций западноевропейской философии.
Дзэн «можно рассматривать и как религию, и как философию, и как культурный комплекс, и как образ жизни» (Корнев В.И. Буддизм. // Вопросы истории. 1970. № 12. С. 144). Несмотря на уверения дзэнских апологетов об антиавторитарности дзэна, отсутствии доктринального оформления и т.д., дзэнское мировоззрение имеет выраженный философский, в частности, онтологический и гносеологический аспект. И все поучения патриархов дзэна, а также произведения современных западных популяризаторов дзэна (Д.Т.Судзуки, С.Кацуки, А. Уоттс, К. Хэмфрис и др.) основаны на вполне определенных мировоззренческих предпосылках.
В мировоззрении дзэн-буддизма можно обнаружить все основные аспекты диалектической концепции: диалектика как искусство вести спор, диалектика как учение о том, как бывают (становятся) тождественными противоположности, диалектика как наиболее полное и глубокое учение о развитии, диалектика как диалектическая логика (фундаментальный способ мышления) и теория познания. Еще Ф. Энгельс отмечал наличие элементов диалектики у древних греков и у буддистов.
Объективная диалектика дзэна присутствует в представлениях о существовании независимой от сознания человека реальности, которая содержит внутри себя противоречивое единство сансары и нирваны, «Я» и Абсолюта, тождества и различия.
Основные принципы диалектической теории являются естественными составными частями дзэнского мировоззрения. Принцип всеобщей связи проявляется в дзэне как генетическая, функциональная и актуальная взаимосвязь дхарм, мельчайших частиц, из которых состоит все мироздание. Об их абсолютности свидетельствуют их неуничтожимость, универсальность и взаимопереходы. Будучи единством конечного и бесконечного, дхарма как единичное связана как с любым другим единичным, так и со всеобщим. Связи между дхармами являются внутренними связями вещей, явлений, процессов, в конечном счете выступая источником самодвижения.
Всеобщая обусловленность вещей, явлений, процессов (детерминизм), вытекающая из принципа взаимосвязи, выступает в дзэн-буддизме как карма, закон нравственной причинности, имеющий онтологический статус. Этот всеобщий закон лежит в основе всего мирового процесса. Любое событие имеет свою причину в предыдущем развитии. Действует этот закон объективно, автоматически, хотя и реализуется на основе сознательной деятельности личности.
Имманентно присуще дзэну понятие диалектического метода как способа, подхода к познанию и изменению мира, поскольку в буддизме вообще имеется ярко выраженная тенденция подчеркивать практическую направленность доктрины. Целью дзэна является господство над своей собственной судьбой и внешним миром путем достижения истины (просветления) и деятельности в соответствии с ней.
Диалектика познавательного процесса в дзэн-буддизме весьма показательна. Противоположности просветленности (бодхи) и омраченности (клеша), абсолютного знания (праджня) и относительного знания (виджняна) снимаются в процессе постижения истины, достижения просветления (сатори). Сам этот процесс являет собой пример взаимоперехода количества и качества. Он проходит определенные стадии «…накопления, созревания и взрыва» (скачка) и ведет к качественной перестройке сознания, картины мира и образа действий, не вписываясь в границы формальной логики и «…порождая свою собственную диалектику» (Судзуки Д.Т. Основы дзэн-буддизма // Дзэн-буддизм. Бишкек: Изд-во КЭ, 1993. С. 197).
Сущность макрокосма и сущность человека (микрокосма) в дзэне считаются тождественными, человек выступает мерой всех вещей, подобно тому, как это было в учении Протагора и других философов античности. Это проявляется в специфических формах дзэнской деятельности: коанах и мондо. Эти парадоксальные загадки и диалоги, с одной стороны, являются средствами постижения истины, с другой стороны, формой демонстрации адептом дзэна уровня своего понимания фундаментальных проблем и путей их разрешения.
На основании указанных аспектов дзэнского мировоззрения адепты утверждают, что это учение имеет сильные диалектические тенденции как в плане понимания феноменов и сущности бытия и мышления, так и в плане способов познания и освоения мира.
Однако «о человеке судят не по тому, что он о себе говорит или думает, а по делам его. О философах надо судить не по тем вывескам, которые они сами на себя навешивают, а по тому, как они на деле решают основные теоретические вопросы…» (Ленин В.И. Полн.собр.соч., 5-е изд., т. 18, с. 228).
Независимая от сознания человека реальность, содержащая противоречивое единство сансары и нирваны, выглядит экспликацией абсолютной идеи Гегеля.
Дхармы - элементы мироздания весьма напоминают «элементы мира» Э.Маха. И те, и другие делятся на физические и психические (См. Ленин В.И. Полн.собр.соч., 5-е изд., т. 18, с. 47-63). Таким образом, внутренние связи вещей, явлений, процессов, выступающие источником самодвижения оказываются мысленными связями.
Детерминизм в дзэн-буддизме сводится к карме, всеобщему закону нравственной причинности, который лежит в основе всего мирового процесса. При этом и само развитие, и «объективные» причины предстают в качестве идеальных феноменов.
Диалектический метод познания и практическая направленность доктрины дзэна имеют целью достаточно эгоистичную цель – личное освобождение от пут бытия. А диалектические процессы, включая взаимопереход количества и качества, не выглядят имманентными сути доктрины.
В основе же отождествления сущности макрокосма и микрокосма лежит идеалистический постулат пустоты (шуньяты), ведущий к отрицанию существования личности.
Применение ленинской методологии «Материализма и эмпириокритицизма» дает возможность адекватной рефлексии сложных философских построений, в том числе – ориентальных. «Философия, которая учит, что сама физическая природа есть производное, - есть чистейшая философия поповщины» (Ленин В.И. Полн.собр.соч., 5-е изд., т. 18, с. 240).
Дзэн-буддизм, несмотря на кажущуюся сложность и изощренность, является не только и не столько философской, сколько религиозной системой. И делает его религией неотъемлемый элемент дзэнского мировоззрения – вера и его обращенность к самому широкому кругу людей. Философия требует определенного интеллектуального уровня и не может быть дисциплиной широких народных масс. В отличие от дзэна, который может некритически практиковать (исповедовать) любой человек, независимо от социального положения, образования, рода занятий и т.д.
Денисенко Н.В. (м. Київ)
У праці «Матеріалізм та емпіріокритицизм» Ленін захищає загальну лінію матеріалізму в філософії та у природничо-науковій свідомості. При цьому, захист загальних ідей матеріалізму нерозривно пов’язаний у цій праці з обґрунтуванням та розвитком ідей діалектичного матеріалізму як магістрального напрямку у філософії та в історії матеріалізму перш за все. Виходячи з контексту «Матеріалізму та емпіріокритицизму», захист загальних ідей філософії матеріалізму передбачає не тільки послідовну критику ідеалізму, але й не менш послідовну критику старого, домарксистського матеріалізму взагалі і в особливості тієї форми природничо-наукового матеріалізму, що історично склався в природознавстві – механістичного та метафізичного матеріалізму.
Слід зауважити, що ленінська критика старого матеріалізму є формою захисту та розвитку загальних принципових ідей філософії матеріалізму, засобом їх очищення від історично мінливої, обмеженої форми, а, значить, обґрунтуванням положень матеріалізму в нових історичних умовах розвитку науки та ідеологічної боротьби. Енгельс підкреслював неприпустимість ототожнення «матеріалізму як загального світогляду, заснованого на певному розумінні відношення матерії та духу, з тією особливою формою, в якій виражався цей світогляд на певному історичному ступені, саме у ХVIII столітті». «З кожним відкриттям у природничо-науковій сфері матеріалізм, – писав Енгельс, – неминуче повинен змінювати свою форму». Ленінська лінія захисту та розвитку матеріалізму цілком засновується на цьому принциповому посиланні марксизму, яке зобов’язує розглядати ті або інші матеріалістичні погляди та концепції конкретно-історично, в загальному контексті розвитку науки, духовної культури суспільства, виявляючи їх історичну своєрідність, змістовну специфіку, соціальну роль та значення. Відтак, ленінський захист ідей матеріалізму і співпадає з захистом та розвитком лінії діалектичного матеріалізму в філософських дискусіях, породжених революційними зрушеннями у фізиці початку ХХ ст.
Важливою складовою філософської рефлексії є природничо-науковий або, як пише Ленін, природничо-історичний матеріалізм природознавства, який визначається ним як «стихійне, неусвідомлюване, неоформлене, філософськи-несвідоме переконання більшості природознавців в об’єктивній реальності зовнішнього світу, що відображається нашою свідомістю». Природничо-науковий матеріалізм, тобто, матеріалізм природознавства як специфічної форми пізнавальної діяльності людей представляє собою, згідно із марксизмом, історично-конкретне утворення, що розвивається. Специфічною особливістю природничо-наукового матеріалізму науки (перш за все фізики) ХVIII ст. є механіцизм, абсолютизація засадничих ідей механіки І. Ньютона, яка прийнята подальшим природознавством як зразок наукового мислення. Як показав ще Ф.Енгельс в 70-ті роки ХІХ ст., розвиток природничих наук об’єктивно все більше вступав у протиріччя з ідеями механістичного матеріалізму, у зв’язку з чим у науці виникла потреба у критиці цієї застарілої форми світогляду і в формуванні принципово нової – діалектичної, по суті, форми матеріалізму.
Аналізуючи «кризу у фізиці», Ленін встановлює, що суть її полягає не в руйнації матеріалістичного світогляду природознавства взагалі, а в кризі, відмиранні історично-конкретної форми природничо-наукового матеріалізму. Неадекватність цієї форми матеріалізму новим даним науки зумовлює перетворення її в гальмо наукової думки. Оскільки в очах багатьох вчених механістичний матеріалізм ототожнювався з матеріалістичним світорозумінням, то криза цієї форми світогляду стала сприйматися як криза матеріалізму взагалі, а сам перехід на позиції агностицизму та ідеалізму – як форма звільнення наукової свідомості від застарілих догм та забобонів. У самому запереченні старого матеріалізму виявлялась залежність наукової думки від метафізичних настанов мислення. «Нова фізика, – пише Ленін, – звихнулася в ідеалізм, головним чином, саме тому, що фізики не розумілися в діалектиці. Вони боролися з метафізичним матеріалізмом, з його однобокою «механістичністю», – і при цьому виплескували разом з водою й дитину. Заперечуючи незмінність елементів та властивостей матерії, вони скочувалися до заперечення матерії, тобто, об’єктивної реальності фізичного світу, заперечуючи абсолютний характер важливих і основних законів, вони скочувалися до заперечення будь-якої об’єктивної закономірності в природі, до оголошення закону природи простою умовністю, «логічною необхідністю» і т. ін.».
Сутність ленінської позиції – стосовно практичного осмислення революційних змін, які відбувалися в науці та які мали широкий світоглядний, загально філософський характер, – полягає в тому, щоб конкретно вказати на неадекватність дійсності тих ідей, з позицій яких вчені осмислювали зміни, що відбувалися. Ця сутність полягає в тому, щоб звільнити свідомість вчених від панування не тільки механістичних, а й метафізичних настанов мислення, проти яких об’єктивно (і завжди) виступала нова фізика. Ленінська позиція, відтак, спрямована на встановлення співпраці філософії діалектичного матеріалізму з природничо-науковим матеріалізмом. Цим передбачалася критика історичної обмеженості природничо-наукового матеріалізму та його ухилів у бік ідеалізму й разом з тим підтримка здорового ядра цієї форми філософської самосвідомості науки, про яку йдеться. Таким чином, Ленін помітив у тогочасних перебудовах в науці, (що знайшли свій вираз у тезі про відмову природознавства від матеріалізму та його переходу на позиції ідеалізму), складний суперечливий процес народження в науці принципово нової, тобто, діалектичної форми матеріалізму. Така форма світогляду залишалася (й вочевидь залишається) багато в чому незрозумілою для вчених, працями яких вона створювалася, як принципово нова форма світоглядної свідомості науки.
Димитров В., Димитрова Л. (м. Київ)
Сучасна фiлософiя звертається до узагальнюючих методик, якi, не iгноруючи всi нюанси багатогранної реальностi, сприяють адекватностi вiдображального процесу реалiям життя. Певною мірою така ситуація нагадує обставини, які мали місце 100 років тому назад, коли писалася знаменита книга В.І. Леніна «Матеріалізм та емпіріокритицизм». Тоді так само постало питання методології.
Головними методологiчними засадами в сучаснiй науковiй ситуацiї стали системологiя, методика темпорального аналiзу, явлена в єдностi синхронiї i дiахронiї та сукупнiсть понять i категорiй, якi мають рiзний рiвень унiверсальностi (таких, як культура, цивiлiзацiя, етнос, хронотоп, лiнiйнiсть та нелiнiйнiсть характеру розвитку, флуктуацiї, ентропія, фази тощо).
Розумiння структури та будови iсторичного часу та мiсця людини в ньому, "осягнення" (термiн А.Тойнбi) руху iсторiї життєво необхiдне i важливе для кожного суспiльства. Самопiзнання та самоiдентифiкацiя є процесом взагалi дуже складним i суперечливим, i вiн стає тим складнiшим, чим вищим є рiвень розвитку суспiльства.
Такий парадокс в наш час не видається вже надто недоречним. Адже сучасний рiвень науки, що переживає нинi етап постнекласичного розвитку, наносить нищівний удар по усталених уявленнях про структуру свiтобудови, певною мiрою розвiнчує визнанi авторитети як в негуманiтарних, так i в гуманiтарних царинах знання, докорiнно змiнює картину свiту.
Не пiдлягає сумнiву, що нинiшнiй час є кризовим в глобальному масштабi. Щоправда, варто пригадати також i те, що в iсторiї не буває легких часiв, всi часи важкi по-своєму. Але останнi роки все частiше нагадують картини Апокалiпсису не тiльки на рiвнi суспiльних настроїв, якi все бiльше набувають есхатологiчного забарвлення, а й згiдно прогнозiв вчених рiзних країн. Абсурднiсть людського буття, яка виявилася в небаченому злетi науки i технiки, з одного боку, i в найжорстокiшому тотальному винищеннi людства в свiтових i локальних вiйнах, мимоволi повертає до фундаментальних узагальнень та пошукiв причин наявного стану речей.
Отже, звернення до iнтелектуальних першоджерел, до фiлософської мудростi, яка накопичена протягом багатьох столiть стає не просто актом гносеологiчної iнтенцiональностi, не лише функцiєю пiзнавальної дiяльностi, що керується моментом наукового iнтересу та життєвої цiкавостi. Це є суто прагматичним пiдходом до iсторичного буття, який реалiзує праксiологiчну функцiю фiлософського пiзнання.
Це – засiб подолання iсторичної обмеженостi, самовпевненостi i антиiсторичної самовдоволенностi, яка "...не помiчає... того, як багато надiйних iстин поховано в старих книгах, iстин, в свiтлi яких втрачають свiй фальшивий полиск деякi скороспiлi наробки сьогодення. Звичайно, старi iстини не мiстять в собi готових рецептiв, як ними користуватися сучасному суспiльству. Але в тому і заключається свiдома iсторична творчiсть, щоб знайти унiкальну для кожного перiоду форму модифiкацiї минулого досвiду, що задовольняє новим умовам" [1].
Особливе мiсце в системi сучасного наукового знання належить комплексу наук, що представляють собою фiлософськi засади загальної сфери пiзнавального процесу. Фiлософський базис науки за своєю структурою є гетерогенним, вiн не тiльки забезпечує обгрунтування наукових iдеалiв i норм, але i вносить новi знання як елемент культури. Крiм того, вiн несе евристичне навантаження, моделюючи алгоритми не тiльки подальшого розвитку людства, а й пiзнавального процесу як такого. В такiй ситуацiї актуалiзується питання: чим же зараз являється фiлософiя? Якi функцiї вона виконує в сучаснiй iнтелектуальнiй та полiтичнiй ситуацiї, яким нинi є її статус? Чи й тепер вона залишилась фундаментальною свiтоглядною парадигмою, чи в нових умовах вона задовольняє вимогам, якi пред'являються науцi нинi? Погодимося з наступною тезою: “…філософія, “пропускаючи” ту або іншу проблему через свою категоріальну сітку, надає даній проблемі відповідну форму або вносить в неї певний порядок, фіксуючи ту чи іншу методологічну ситуацію як конкретну міру порядку і хаосу. Після цього дана проблема набуває нового виміру і “повертається” в науку, формуючи новий, відповідний контекст” [2].
Дослiдження каузальних зв'язкiв iсторичної реальностi в контекстi сьогоднiшнiх реалiй вже перестало бути справою натхнення, iнтуiтивного "прозрiння" а чи то абстрактних розмислiв. До цього процесу все бiльше долучаються атрибутивнi засоби сучасної науки. Саме i лише вони в комплекснiй взаємодiї спроможні створити цiлiсну картину свiту.
Література:
1. Киссель М.А. Принципы 1789 года //"Вопросы философии", 1989. -N10.-с.89.
2. Суркова Л.В. Философия и наука: возможна ли философия как методология науки? // Грани познания: наука, философия, культура в ХХI в. : В 2 кн. / (отв. ред. Н.К, Удумян); Ин-т истории естествознания и техники им. С.И. Вавилова РАН; Ин-т философии РАН. – М. : Наука, 2007. Кн.2 – 445 с. – с. 32–41. – с 35
Дранник В.А., Максименко О.О. (м. Київ)
У безсмертній роботі В.І. Леніна «Матеріалізм і емпіріокритицизм», передусім, заслуговує на увагу така філософська проблема як «критерій практики в теорії пізнання», яка розглядається у другому розділі.
Існує нерозривний зв'язок між теорією і практикою. Теорію можна розглядати як щось духовне, як ідею, що має втілення в життя за допомогою практики. А практика – це реальне, матеріальне підтвердження теорії.
Теорія і практика знаходяться в діалектичній взаємодії, вони взаємодоповнюють одна одну. Практика – це логічне підтвердження теорії. Зв'язок між практикою та теорією взаємообернений. Будь-яка помилка в теорії в подальшому має деформоване практичне втілення.
Дуже слушний приклад наводить Ленін про те, що «вчиняючи які-небудь дії… ми не можемо обійтися без уявлення тіла, протягуючи руку за якою-небудь річчю» [1]. Стосовно управління це звучатиме так: керівник зможе ефективно управляти колективом і досягати наміченої мети, якщо буде забезпечений теоретичними знаннями щодо питання управління людськими ресурсами, враховувати особливості сприйняття підлеглими навколишньої дійсності і мати практичні навички вирішення виробничих питань. Керівник може мати фундаментальні теоретичні знання щодо управління, але дуже важливе вміння застосовувати ці знання на практиці. Пізнання теорії управління повинне здійснюватися з наголосом на управлінську практику. І не допускати дії такого загального фактора життєдіяльності людини, як розходження теорії з практикою. При будь-якому плануванні відбувається ідеалізація майбутнього, тобто передбачаються ідеальні умови в силу віри людини у ідеальне майбутнє, та виходячи з умов та поглядів на той чи інший предмет, що склалися на даний час. На цій же основі може відбуватися організація управління, що передбачає ідеальний результат дій, які не збігаються з реальними подіями.
Практика являється єдиним остаточним критерієм фактичної вірності теорії. Не існує будь-якого іншого критерію, за допомогою якого можливо було б відрізнити істинне знання від помилкового. Теоретичні знання та їх практичне обґрунтування, дають нам можливість застосовувати логічний аналіз, що дозволить встановити невідповідність або суперечність наукових тверджень законам і принципам, що перевірені на практиці.
Практика виступає як критерій істинності, як основа пізнання і як мета, ціль пізнання, тому що теоретичні знання будуть не цілком зрозумілими без практичних навичок. Лише практика дає можливість повною мірою зрозуміти всю суть теорії. Практика також грає важливу роль в пізнанні, оскільки тільки на практиці теорія знаходить своє підтвердження, і за допомогою практики відбувається глибоке пізнання теорії. Найкраще пізнання теорії відбувається на практиці, керівник за допомогою досвіду переконується у вірності або хибності теоретичних уявлень про реальність та дійсність. Таким чином, пізнання теорії без практики – ілюзія знання.
Література:
1. Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 18. С.143.
Жолобак Н.М. (г. Киев)
Большинство рассмотренных в работе В.И.Ленина «Материализм и эмпириокритицизм» философских вопросов были порождены кризисом в теории тогдашней науки, в частности, физической. К сожалению, столетний интервал не дал разрешения рассмотренных Лениным проблем. Они, наоборот, стали глобальными для всего естествознания. Современное состояние научного познания в области биологии характеризуется множеством проблем, которые часть ученых не хотят идентифицировать как проблемы, просто закрывая на них глаза, а часть пытается решать их, но без особого успеха.
В чем же сущность этих проблем? Современные методы познания живого настолько утонченны, настолько требуют как специальных знаний и технологий, так и оборудования, что очень часто нагромождение методических и технических приемов скрывает действительную сущность исследуемых объектов. Кроме того, именно использование современной сложной техники формирует у естествоиспытателей представление, что вот уже у них в руках тот метод, который позволит понять сущность изучаемого. Достаточно только собрать как можно большее количество эмпирических данных, и машина сама выдаст абсолютно истинный результат. А если что-то не получается, то причину ищут в нарушении какого-либо из методических приемов, или в том, что неправильно выбран сам объект исследования. То есть в голове исследователя сформировано представление, что у него для познания живого должен быть определенный регламент, следуя которому и применяя совершенные современные орудия исследования, он лично может получить абсолютную истину. А если и не абсолютную, то очень приближенную к таковой.
Если все было бы так просто, то и речи о проблемах познания не надо было бы вести. Но, к сожалению, все значительно сложнее. В чем же сложность рассматриваемой ситуации? Дело в том, что такие представления существуют в головах исследователей и иже с ними. Но реально все обстоит совершенно наоборот. И выражения этих противоречий мы видим на каждом шагу. К примеру, очень много ученых, занимающихся, скажем, тонкими молекулярно-биологическими исследованиями, являются активно верующими. Если смотреть на такой факт со стороны, кажется невероятным, что такое возможно. Люди, проникающие в сущность живого, пытающиеся понять закономерности формы движения живого через его внутренние свойства и объяснить их языком науки, верят в сверхъестественную силу, божественное предначертание. Возникает закономерный вопрос, что же тогда в таком случае эти люди познают? Или они своими исследованиями пытаются доказать сами себе совершенство божественного промысла? Чаще всего их религиозные убеждения и научная деятельность «просто не пересекаются». То есть на работе – исследования согласно определенным алгоритмам, а в быту – свой, другой, «божественный» алгоритм. Это и есть пример решения проблемы путем ее «невидения», попытки уйти от анализа проблем как науки, так и общества, которое ее породило.
Такая внутренняя разорванность, расчлененность мышления исследователей является отражением того противоречия, которое реально существует в реальном настоящем мире. Существующие общественные отношения диктуют закономерность формирования определенного мировосприятия с одной стороны, с другой же – существуют идеальные представления о познании, о мире, о науке, которые никоим образом не совпадают с реальным положением вещей. Что самое парадоксальное, точнее, наиболее закономерное и действительно работающее, так это то, что преуспевают на научном поприще именно те ученые, которые четко следуют сложившимся общественным стандартам поведения, начисто отбрасывая идеальные, и в прямом, и переносном смысле этого слова, представления о научном труде. Для них наука – просто бизнес.
На их фоне другая часть естествоиспытателей выглядит как люди, оторванные от мира сего, будто им делать нечего - вот они и возятся со своими букашками, собачками, мышками, получают какие-то результаты, которые вообще-то и никому не нужны. И доля истины в этом есть: глубокое проникновение в определенную узкую проблему чаще всего приводит к потере связи между общими и частными задачами, стоящими перед наукой. Решение определенных местных, частных проблем не дает ответа на глобальные вопросы познания окружающего мира. И в биологии это, как нигде, проявляется очень ярко: множество разнообразнейших исследований, а вот обобщений или нет совсем, или они настолько слабые, что и говорить не о чем. К примеру, поиск онкомаркеров – продуктов обмена в организме, позволяющих определять наличие опухолевого процесса – проводится во всех странах, владеющих тонкими молекулярно-биологическими методами. Идея обещает отличные результаты и открывает возможности лечения рака на наиболее ранних этапах заболевания. В результате написано множество статей и защищено диссертаций, а практически применить идею не представляется возможным. Обнаружено множество частных моментов, но уложить их в единое целостное учение, пригодное для практической реализации, до сих пор не получается.
Таким образом становится все более явственным несоответствие между частичным знанием, получаемым каждым конкретным ученым в данный момент, и самим исследуемым объектом. Предмет исследования выступает при таком подходе как абсолютное совершенство, порожденное непознаваемыми силами. Более «храбрые» честно говорят о божественном предначертании. Остальные оказываются агностиками (связь между религиозным и гносеологическим агностицизмом вовсе не ограничивается только тем, что они обозначаются одним словом).
В таких условиях все полученные опытным путем знания выступают как субъективные. Неверие в адекватность и правдивость экспериментальных данных сегодня – в порядке вещей. И вовсе небезосновательно. Так, в официальной печати появляются сообщения о том, что «в биологических науках допускают нечестность более 10% ученых. Отсюда следует, что большая часть ученых цитирует в своих работах ложные или, по крайней мере, неточные данные» [1]. Невольно напрашивается аналогия с фальсификацией товаров на рынке. Научное сообщество превратилось в определенный конгломерат, совокупность корпораций по производству данных. И эти корпорации доказывают всем остальным, что их данные правдивее, ближе к истине, чем данные их конкурента. Стало реальностью, видимой невооруженным взглядом, противоречие между опытными знаниями и практической деятельностью как собственно ученых, так и всего общества в целом.
Фактически, современная общественная практика отрицает результаты конкретного опытного пути. В этом суть главной проблемы современноого научного познания. Только ее неотложное разрешение позволит получать объективные знания о предмете, а значит, и действовать согласно его логике. Что и будет реальным, истинным действием, обеспечивающем обществу действительное развитие, познание мира и самое себя.
Поскольку наука порождена обществом и содержит в себе все те проблемы, которые были характерны для общества, как во время ее становления, так и на современном этапе, разрешение существующего противоречия в ней возможно только при условии изменения существующей структуры самого общества и, как следствие, отношений в нем вообще и в науке, в частности. Именно такой подход позволяет постепенно изжить господствующие в сегодняшней науке и разрушающие ее типы ученого-торгаша, и ученого-эмпирика, создав условия для становления типа истинного ученого, задачей которого будет получение знаний об изучаемом предмете, не зависящих ни от способа их получения, ни от того, что об этом предмете думают те или иные научные авторитеты, какие свойства ему приписывают. Только тогда снова станут верными слова из «Материализма и эмпириокритицизма»: «Естествознание, отражая внешний мир в «опыте» человека, одно только способно давать нам объективную истину» [2. 127].
Литература:
1. Бергман Дж. Почему в современной науке свирепствует эпидемия лжи // TJ. – 18(3), 2004. – p.104-109.http://www.answersingenesis.org/russian/docs/fraud.asp
2. Ленин В.И. Материализм и эмпириокритицизм - ПСС. Т.18.
Зыбцев В.Н. (г. Макеевка)
В последнее время в отечественном социальном познании сложилась специфическая ситуация, которая, с одной стороны, характеризуется ростом конкретных социальных и социологических исследований, а с другой стороны, отсутствием глубокой теоретико-методологической базы для их проведения, анализа и интерпретации результатов исследований.
Как отмечает известный украинский социолог В.Ворона: «…ми є свідками дуже поширеного сьогодні «акинного» методу в соціології – «що бачу, те й співаю». Або, що найгірше, «співаю те, за що платять» [1, с.4]
В этих условиях весьма полезным является переосмысление роли и места философско-материалистической методологии в познании общества, изложенной В.Лениным в его работе «Материализм и эмпириокритицизм». Сегодня являются актуальными принципы материализма, диалектики и внутреннего единства научного познания как такового, которые получили развитие у Ленина. В своем главном философском труде Ленин рассматривает неразрывную связь исторического и диалектического материализма, а также естественнонаучного и социального познания. Раскрывая их единство, Ленин писал: «материализм вообще признает объективно реальное бытие (материю), независимо от сознания, от ощущения, от опыта и т.д. человечества. Материализм исторический признает общественное бытие независимым от общественного сознания человечества. Сознание и там и тут есть только отражение бытия в лучшем случае приблизительно верное (адекватное), идеально точное его отражение. В этой философии марксизма, вылитой из одного куска стали, нельзя вынуть ни одной основной посылки, ни одной существенной части, не отходя от объективной истины…» [2, с.346]
В отличие от идеалистических конструкций материалистическое понимание истории дает надежный фундамент для познания закономерностей общественного развития в целом и отдельных его сфер. Ленин раскрыл не только сложную систему элементов, из которых состоит общество, но и выделил системообразующие структурные связи, обеспечивающие целостность всей общественной системы и возможность ее функционирования. Определяющим фактором в обществе является производство материальных благ и складывающиеся на этой основе экономические отношения. Это понимание есть не что иное, как теория и методология общественного познания, которая, на наш взгляд, может быть весьма продуктивной для исследования многих сфер социальной жизни, и которой не стоило бы пренебрегать. Ленинский подход к изучению общества исходит из того, что возможно научное социальное познание, предметом которого являются в первую очередь объективные законы функционирования и развития общества.
При этом, конечно же, следует иметь ввиду, что развитие общества подчиняется собственным законам, что делает несостоятельным простое перенесение на общество законов природы.
Общество, в отличие от природы, есть продукт исторической жизнедеятельности людей. Люди обладают сознанием, чего нельзя сказать о явлениях природы, поэтому познание общества имеет свою специфику.
Важным предметом социального знания является человек, его деятельность и культура.
Изучение культуры, т.е. достижений человечества в сфере материального и духовного производства, а также воспроизводства самого человека во всем богатстве его общественных связей и отношений, находится в прямой связи с человеческой деятельностью. Культура включает в себя не только результаты деятельности, но и саму деятельность, причем речь идет о деятельности в ее общественном смысле, когда содержание деятельности определяется объективными, исторически сложившимися условиями.
Возможность закрепления в культуре объективного результата человеческой деятельности объясняется тем, что субъектом культурного творчества выступает не изолированный индивид, а индивиды, объединенные в определенную социальную и историческую общность.
Познавая эту сферу общественной жизни, нельзя упускать из виду связь деятельности и конкретной формы общественных отношений. Рассмотрение деятельности в отрыве от общественных отношений несостоятельно. Нельзя из взятой самой по себе деятельности объяснить сущность человека, структуру общественного строя, образ жизни, сознание людей и т.п.
Ведь в действительности деятельность детерминируется системой общественных отношений, в конечном счете – производственных отношений. Общественное разделение труда, производство, обмен, распределение, политика и право – все это не просто виды деятельности, а прежде всего различные проявления общественных отношений.
То есть диалектико-материалистическая теория познания, ее принципы используются в социальном познании с учетом своеобразия (специфики) общественной жизни и ее противоречий.
Литература:
1. Ленин В.И. Материализм и эмпириокритицизм //Полное собр.соч. – Т.18. – С.346.
2. Проблеми розвитку соціологічної теорії: Наукові доповіді і повідомлення Першої Всеукраїнської соціологічної конференції /Соціологічна асоціація України, Інститут соціології НАН України /М.О.Шульга (наук.ред) та ін. – К. – 2001.
Ивашкевич Л.С (г. Киев)
«Наука в лес не ведет, а из лесу выводит» – гласит народная мудрость. И хотя в этом выражении наши предки, очевидно, имели в виду совсем не ту науку, которая привычна нам, сегодня никому и в голову не приходит сомневаться, что эти слова – бесспорная истина. В сегодняшнем обществе наука имеет огромный авторитет – это факт. Однако, так ли это хорошо, как кажется с первого взгляда?
Чтобы понять сущность современной науки, нужно узнать и понять историю возникновения и развития науки, проследить, как она превращалась в необходимость и как она, в конце концов, овладела сознанием общества.
Наука родилась еще в Древней Греции из попытки древнегреческих мыслителей понять мир – природу и человека. Современному человеку трудно было бы увидеть в мыслях греков что-нибудь научное – они не ставили экспериментов, не проводили классификаций, их мысли не приносили никаких практических результатов и даже не становились общепризнанными. Древние греки решали совсем другие проблемы, чем решает современная наука – они искали объяснение взаимосвязи всего бытия мира, хотели познать всю природу в целом, как она есть, свойства отдельных процессов и веществ были для них неважны. Эта первая наука не была обязательной для существования греческого общества, она была «побочным продуктом» развития человека и формой его познания мира, своеобразным проявлением человеческого любопытства. Конечно, возможность возникновения этого любопытства появилась благодаря специфическим общественным условиям Древней Греции, и его удовлетворение до определенного момента продолжалось в классовом обществе чисто как способ утилизировать возникшее в результате разделения труда свободное время.
Совсем другое дело – наука 19 века. Здесь то, что раньше было интересом, стало необходимым условием развития общественных отношений. Толчком этому послужило развитие машинного производства и, соответственно, потребность создания новых, более эффективных и более дешевых машин. Здесь без теории было уже невозможно, и наука, соединившись с производством, а вернее, подчинившись его целям, превратилась из формы познания мира методом размышлений в форму познания мира методом конкретной, разделенной теоретической деятельности.
Конечно, сначала человечество исследовало те природные процессы и явления, которые непосредственно использовались в производстве: механическое движение, горение, особенности движения газов. Соответственно, первыми начали развиваться механика, физика и химия. Было ясно, что наука дает достоверные результаты, потому что они проверялись практикой – производством. И если о том, что магия или алхимия были формами науки, вели и продолжают вести споры, то о научности исследований 19 века ни у кого сомнений не возникает. Именно из-за тесной связи с производством наука достаточно быстро стала признанной в обществе, вытеснила религию и стала господствующей формой общественного сознания. Общество вышло на новый уровень отношения к природе.
Логичным продолжением развития науки было бы превращение ее из формы общественного сознания в форму общественной деятельности, то есть переорганизация общественной деятельности таким образом, чтобы каждый человек не просто потреблял результаты достижений науки, а сам творил науку – действовал по отношению к природе и обществу сознательно, а не наугад. Научные основания деятельности каждого члена общества открыли бы перед человечеством невиданные до сих пор возможности и впервые превратили бы человека в реального субъекта истории. Условием такого развития науки должно было стать познание ею всех форм движения материи, включая общественную форму, и возврат через их познание к вопросам об их взаимосвязи, о целостности мира. Именно наука обязана была стать указателем на пути человека к разрешению назревших социальных конфликтов и к дальнейшему развитию общества. Но этого не случилось – кризис капиталистических отношений и застой в развитии производительных сил, начавшийся в начале 20 века, привел к кризису в науке. Тех общественных изменений, которые привели бы к рождению новой формы науки, способной решать задачи общества на новом уровне, не произошло. Наука не получила простор для развития своего содержания, но, будучи очень развитой формой, исчезнуть она уже не могла. Она «законсервировалась» в своей старой, уже не продуктивной форме и, перестав находиться на острие преобразования общества, стала удобной площадкой для всяких реакционных идей. Например, немало есть ученых-биологов, которые совершенно «научным» образом доказывают правильность теории креационизма, ученых-физиков, которые отстаивают теорию происхождения Вселенной в результате «большого взрыва» - в каждой науке находится место для подобных теорий, то есть, фактически, для отката к предыдущим уровням познания.
И дело ведь не в том, что ученые стали нехорошими, а в том, что наука перестала быть преобразующей общество силой, стала приспосабливаться к данным ей условиям и оправдывать те общественные явления и процессы, которые уже давно не имеют права на жизнь. Вместо того, чтобы служить прогрессу общества, превращаясь из дела ученых во всеобщую форму познания, наука превратилась в идеологию, которая способна упаковать в «научную» форму даже самое антинаучное содержание. Человеку, одностороннему вследствие разделения труда и не способному разобраться в «достижениях» современной науки, остается только верить ученым на слово.
Иващенко И.А. (г. Киев)
«Ученым виднее, как они мыслят». Так аргументировал свою позицию в сочинении «Вера и наука» А. Богданов, один из росийских последователей философской школы Э. Маха. На первый взгляд, может показаться, что это утверждение не подлежит сомнению, ведь все-таки именно ученые, естествоиспытатели занимаются познанием мира, и кому же как не им быть ближе всех к истине касательно вопроса о способе мышления.
Но это только на первый взгляд. При более пристальном рассмотрении данного тезиса встает много вопросов как о роли ученых в процессе познания мира (действительно ли ученый выступает как субъект познания мира?), так и о том, всегда ли являются истинными научные решения вопроса о природе, закономерностях и действительном способе человеческого мышления.
И основание даного сомнения заключается даже не в том, что познание природы мышления не может сводиться к познанию каких-то либо физических структур, особенностей функционирования органа мышления, а прежде всего в том, что специальные науки функционально не могут этого сделать: ведь сам процесс познания тех же самых физиологических особеностей функционирования человеческого мозга – есть человеческое мышление в действии, и если оно будет направлено само на себя, то ничего другого уже не увидит. Так же, как и человек, когда рассматривает какой-то предмет с помощью глаз, не увидит их внутреннее строение, закономерности зрительного восприятия. Естественные науки при расмотрении природы мышления уже не будут естественными. Более того, история доказывает, что результаты их познания не всегда оказываются научными.
Но, несмотря на такое замечание, естественно-научные, «точные» методы познания продолжают претендовать на роль всеобщего выразителя законов развития мира, общества, и мышления. Философствующие естествоиспытатели не устают мечтать о создании собственной, нефилософской гносеологии и логики мышления, которая, по их утверждениям, будет привносить «онтологический аспект» в мышление под пристальным присмотром «господина факта». Такая логика, по их словам, не будет оторванной от жизни «игрой слов», а будет строгой наукой: однозначной, последовательной схемой связей между понятиями (фактами), чем-то вроде компьютерной программы. И самое главное, данная логика будет базироваться исключительно на данных наблюдений и экспериментов. Такие мечты о создании «новой» всеобщей логики культивировалась в свое время махистами и продолжают жить сегодня.
В основе такой утопической мечты лежит вполне реальный, «естественный» недостаток человеческого познания, который заключается в том, что познание самого предмета, его сущности, никак не возможно без абстрагирования. Практика человеческой деятельности такова, что познание некоторой отдельной вещи происходит путем вырывания ее из системы всеобщих связей, и познание последней происходит только со стороны, интересующей человека в данном случае. И сложность вопроса заключается даже не в том, что познать все связи предмета невозможно – т.к. это предполагает «дурную бесконечность» связей, и не в том, что сведение к сумме всех (гипотетически) познаных связей все равно не покажет внутреннюю сущность предмета, прежде всего из-за того, что внутренняя сущность предмета, единство предмета, как тождество противоположностей, недоступно как чувственно-созерцательному познанию, так и его рассудочной обработке. Формальная логика есть инструмент познания только внешней, чувственно-созерцательной стороны предмета, выраженной в словесной форме, в то время как сущность, чувственно непостижимая сторона предмета остается для формальной логики «вещью-в-себе». Ленин, соглашаясь с Гегелем, который говорил, что мышление «связанные в действительности моменты предмета рассматривает в их разделении друг от друга» [1, c.232], указывал: «Мы не можем выразить, изобразить движения, не прервав непрерывного, не упростив, не угрубив, не разделив, не омертвив живого»[1, c. 233]. Мышление, построенное на принципах формальной логики, в состоянии схватить отдельный предмет и зафиксировать его в понятии только в такой односторонности.
Но сама же эта практика открывает, указывает путь устранения данного недостатка. Развитие производства все больше «ускоряет» процесс превращения предметов, и количество самих превращаемых вещей, и тем самым формирует возможность постижения внутренней сути предметов как необходимость. В процессе производства выясняется, что вещи есть не некоторые абсолюты, а находятся в состоянии постоянного перехода, превращения в другие вещи. Этим вскрывается историческая несостоятельность формальной логики не только в области обьяснения мира, но и в практическом плане она становится явлением регресивным. «Зараженной» же действительностью теперь выступает диалектика, которая по принципу развития действительных вещей формирует и соответственный принцип познания, т.е. вещь, как исходный пункт познания никак не может быть равна самой себе в содержании понятия, ее единичная форма обязательно должна поддаваться уничтожению, превращению также и в мыслительной форме. Поэтому для адекватного отражения отдельного предмета, который одновременно «есть» и «не-есть», содержание понятия должно отрицать отдельность вещей и выступать как нечто общее. Это общее есть обнаружившее себя общее всех вещей при многократном превращении человеком одного предмета в другой. Оно (общее) не является каким-нибудь первоэлементом, «кирпичиком мироздания», а как раз наоборот является отрицанием такой «бытийности», оно есть «отрицание форм бытия, изменение их, и таким образом, утверждение всеобщего движения, материального движения» [2, c.198]. Поэтому категории диалектики и существуют во взаимосвязи в виде отрицания, и выражения по типу «конечное есть бесконечное», «свобода есть необходимость» таким образом являются единственной законной формой мышления, которая будет достаточно гибкой, динамической, чтобы обьяснить мир в развитии. Только так и решается проблема тождества (и нетождества) мышления и бытия, когда единство и различие понятия и предмета определяется не по форме (идеальной или материальной), а по содержанию самого понятия. Последнее в диалектической логике выведено из действительного превращения (развития) предметов, но при этом оторвано от каждого единичного примера такого превращения в логической форме, будучи конкретней всякого «бытующего» понятия конкретного. Это есть диалектика, как логика и теория познания, ибо логический процесс, как движение понятий, и гносеологический процесс, как раскрытие сущности предмета, открывается нам как один и тот же процес – диалектический процесс познания мира. И человек, обнаруживший эту диалектику, может не только теоретически возвратить предмет на его «место» в мировой системе связей, но и заменить его предметом, сделанным собственными руками.
Литература:
1. Ленин В.И. Философские тетради. – Полн. собр. соч., т.29
2. Босенко В.А. Всеобщая теория развития
Игнатович В.Н. (г.Киев)
В книге «Материализм и эмпириокритицизм» есть глава V «Новейшая революция в естествознании и философский идеализм», в которой В. И. Ленин разбирает «вопрос о связи одной школы новейших физиков с возрождением философского идеализма» [2, с.266.].
В первом разделе этой главы «Кризис современной физики» Ленин приводит ряд цитат из книги А. Рея «Теория физики у современных физиков» и резюмирует: «…в философском отношении суть «кризиса современной физики» состоит в том, что старая физика видела в своих теориях «реальное познание материального мира», т. е. отражение объективной реальности. Новое течение в физике видит в теории только символы, знаки, отметки для практики, т. е. отрицает существование объективной реальности, независимой от нашего сознания и отражаемой им. …Материалистическая теория познания, стихийно принимавшаяся прежней физикой, сменилась идеалистической и агностической…» [1, с. 271].
В заключительном разделе главы, который называется «Сущность и значение «физического» идеализма», Ленин пишет: «Основная идея рассматриваемой школы новой физики – отрицание объективной реальности, данной нам в ощущении и отражаемой нашими теориями, или сомнение в существовании такой реальности. Здесь отходит эта школа от господствующего, по общему признанию, среди физиков материализма (неточно именуемого реализмом, неомеханизмом, гилокинетикой и не развиваемого самими физиками сколько-нибудь сознательно), – отходит как школа «физического» идеализма» [1, с. 322].
Таким образом, согласно В. И. Ленину, в начале ХХ в. в физике существовали материалистическая и идеалистическая школы. Рассмотрим, какое влияние на развитие физики в ХХ в. оказали эти школы.
Сегодня различают физику классическую и современную. Последняя появилась в ХХ в. в результате революции в физике, а ее основу составляют теория относительности и квантовая механика. Теперь спросим: созданием какой школы в физике – материалистической или идеалистической – являются эти теории?
Специальная теория относительности А. Эйнштейна выступила альтернативой теории неподвижного эфира Г. А. Лоренца, созданной в рамках классической физики. В теории А. Эйнштейна используются преобразования Лоренца, но дается более «экономное» описание фактов – без использования понятия эфира. В начале ХХ в. многие авторы писали, что теория Лоренца отошла на второй план в силу оснований философского характера. Уточним: в силу того, что не соответствовала махистской философии, получавшей все большее распространение среди физиков.
К пониманию электромагнитных процессов в теории относительности вполне применимы слова В. И. Ленина: «…Попытка мыслить движение без материи протаскивает мысль, оторванную от материи, а это и есть философский идеализм» [1, с.284]. Выступая против идеалистических воззрений, академик В. Ф. Миткевич задавал вопрос: могут ли два магнита (или электрических заряда) взаимодействовать без того, чтобы в области пространства, окружающем их, не происходил бы какой-нибудь физический процесс? (см. [10]) – вопрос, по сути, о возможности движения без материи. Его идейные противники (А. Ф. Иоффе, Я. И. Френкель, И. Е. Тамм, В. А. Фок, С. И. Вавилов и др.) объявили этот вопрос лишенным смысла (И. Е. Тамм сравнил этот вопрос с вопросом о цвете меридиана (см. [10, с.184-186])), чем открыто продемонстрировали свою приверженность идеалистическим воззрениям. Ведь В. И. Ленин писал: «Вопрос о том, что движется, идеалист отвергнет и сочтет нелепым…» [1, с. 282].
В общей теории относительности Эйнштейн, руководствуясь идеей Маха, попытался свести гравитацию к пространству-времени, т. е. построить теорию гравитации, не используя понятия материи.
Создатели квантовой механики (Н. Бор, Э. Шрёдингер, В. Гейзенберг и другие) руководствовались махистским принципом, согласно которому в теории должны фигурировать только принципиально наблюдаемые величины (для атома – числа колебаний и интенсивности спектральных линий). Такие же величины, как, например, скорость и положение электрона при его движении по орбите вокруг ядра атома, недоступны наблюдению и не должны входить в теорию. Устраняя ряд противоречий, они ввели в эту теорию положения об индетерминизме элементарных процессов, об отсутствии пространственных отношений в микромире (к движению микрочастиц неприменимо понятие траектории, а частицы точечны – не имеют размеров). Кроме того, неоднократно объявляли о неприменимости в области микропроцессов закона сохранения энергии – того самого закона, который в XIX в. считался «установлением основных положений материализма» [2, с.353].
О роли махизма и позитивизма в создании теории относительности и кванотвой механики писали многие западные авторы. Р. Мизес: «Всеобщая теория относительности выросла из взглядов Маха на принцип инерции, а при возникновении новой квантовой механики путеводной нитью были идеи Маха о том, что при построении понятий необходимо ограничиваться только отношениями между тем, что доступно наблюдению» (цит. по [8, с.31]). Дж. Бернал: «Преобладающее влияние на формулировку современных физических теорий имел позитивизм Эрнста Маха» [5, с.409]. М. Бунге: «…Обычные интерпретации квантовой механики, с которыми мы встречаемся, например, в классических трактатах фон Неймана и Дирака, а также в стандартных учебниках Бома, Ландау и Лифшица, соответствуют духу и букве раннего логического позитивизма…» [6, с.130].
Отметим, что А. Эйнштейн много лет критиковал квантовую механику с материалистических позиций. В статье «Элементарные соображения по поводу интерпретации основ квантовой механики» он писал: «…в основе моего понимания лежит положение, решительно отвергаемое наиболее крупными современными теоретиками: Cуществует нечто вроде «реального состояния» физической системы, существующего объективно, независимо от какого-то бы то ни было наблюдения или измерения, которое в принципе можно описать с помощью имеющихся в физике средств» [11, с.624]. Имеется много работ, авторы которых прославляют Эйнштейна как великого революционера в науке за его теорию относительности и высказывают удивление по поводу его неприятия квантовой механики, демонстрируя тем самым свою приверженность философии Маха.
Почему же с махизмом в физике мирились в СССР, где единственно истинной философией провозглашался диалектический материализм, а книга «Материализм и эмпириокритицизм» изучалась всеми студентами вузов?
Идеалистические воззрения в физике в свое время были подвергнуты критике с позиций диалектического материализма профессором Московского университета А. К. Тимирязевым (см. например [7–9]), академиком В. Ф. Миткевичем (см. например [10]) и рядом других физиков. Однако малограмотные философы во главе с А. М. Дебориным (А. А. Максимов, Э. Кольман, В. П. Егоршин, Б. М. Гессен и другие), игнорируя то обстоятельство, что в начале ХХ в. материализм в физике неточно называли неомеханизмом, а физиков-материалистов – «механистами», в середине 20-х гг. ХХ в. начали войну против «механической» физики – единственной тогда (и сегодня) альтернативы физическому идеализму. Заняв руководящие посты в различных учреждениях, деборинцы не одно десятилетие подавляли критику идеалистических воззрений в физике со стороны физиков-материалистов, объявляя механицизмом любые попытки введения в физическую теорию противоречащих махистским установкам положений – о существовании межатомной среды (эфира), траекториях движения микрочастиц, их размерах, форме и др. Не понимая значения диалектики как теории познания и метода, не имея необходимых знаний физики, деборинцы только разоблачали идеалистические воззрения ведущих физиков, однако были неспособны создать физические теории на основе диалектического материализма, чем создавали видимость ненужности этой философии для творческой работы физиков-теоретиков.
«Не заметили» деборинцы и такое обстоятельство, отмеченное Лениным. Приведя высказывание Уорда, который писал, что физики старой и новой школ исходят из одних и тех же опытных данных, употребляют по существу одинаковые абстрактные системы понятий, но различаются пониманием сущности познания, Ленин сделал заключение: «Действительно, различие обеих школ в современной физике только философское, только гносеологическое. Действительно, основная разница состоит только в том, что одна признает «последнюю» (надо было сказать: объективную) реальность, отражаемую нашей теорией, а другая это отрицает, считая теорию только систематизацией опыта, системой эмпириосимволов и т. д. и т. п.» [2, с. 295].
Игнорируя это различие двух школ в физике, философы деборинской школы шли на поводу у физиков-идеалистов, которые против любых попыток создания альтернатив махистским теориям выдвигали тот аргумент, что существующие теории соответствуют опытным данным. В то же время деборинцы требовали от физиков-материалистов не создания альтернативных теорий, а устранения идеалистических сторон существующих, тем самым некомпетентно указывая физикам-материалистам, в каком направлении следует развивать теорию.
Таким образом, в СССР постепенно сложился союз философов, называвших себя диалектическими материалистами, и физиков-идеалистов, союз, объективно направленный против диалектического материализма. Одним из следствий этого стали фальсификации как содержания книги «Материализм и эмпириокритицизм», так и истории физики.
Часто писали, будто Ленин в своей книге не касался сути физических теорий, а обсуждал только философские выводы из них, хотя он писал и о двух направлениях в физике, и о «шатаниях махистской физики» [2, с.308]. Часто писали, что появление идеализма в физике было обусловлено революционными открытиями конца ХІХ в. (рентгеновских лучей, электрона, радиоактивности и др.), но Э. Мах начал выступать против материализма более чем за два десятилетия до первого из этих открытий. Ложным является утверждение, будто механическая физика была метафизической: в кинетической теории материи частицы не мыслятся без движения, свойства целого (молекулы, атома) не складываются из свойств частей, а обусловлены взаимодействием частей, развитие этой теории происходило путем диалектического соединения анализа и синтеза: в целом – веществе (молекуле) – выделялись части (частицы), взаимодействием которых объясняли свойства целого. Писали также, будто классическая физика не могла объяснить новые явления, но теория Г. А. Лоренца объясняла все то, что объясняла теория Эйнштейна, а теория Дж. Дж. Томсона, исходившего из существования эфира и применявшего аппарат классической механики, объясняла квантовые постулаты. Наконец, часто утверждали, будто материалистическими или идеалистическими могут быть только философские толкования физических теорий, а сами физические теории всегда материалистичны, хотя Ленин писал: «Наука беспартийна в борьбе материализма с идеализмом и религией, это – излюбленная идея не одного Маха, а всех буржуазных профессоров…» [2, с.141].
Можно с сожалением констатировать, что идеи «Материализма и эмпириокритицизма» не были освоены физиками в ХХ в.
Это существенно затормозило развитие теоретической физики в ХХ в. по сравнению с XIX в. Если в XIX в. на основе представлений о том, что различные явления в газах обусловлены механическими движениями их невидимых частиц – молекул (как целого, а также внутренними) были теоретически найдены связи между тепловыми, оптическими, химическими, магнитными свойствами веществ, то поиски единой теории поля в ХХ в. не привели ни к чему. Когда электрическое, магнитное, гравитационное и другие поля, существующие вне атомов, нельзя рассматривать как различные формы движения одной формы материи (эфира), поиски связи между ними лишаются объективного основания и превращаются в манипулирование уравнениями, по сути, в попытки познания мира путем анализа уравнений.
Разумеется, дальнейшее развитие физики возможно только на основе идей диалектического материализма. Обметим, что в последние годы в бывшем СССР ширится борьба против физического идеализма – в Интернете появляется все больше критики идеалистических физических теорий, возрастает интерес к классическим теориям эфира.
Огромная работа по восстановлению материалистических воззрений в физике проделана В. А. Ацюковским. В книге «Материализм и релятивизм. Критика методологии современной теоретической физики» [3], посвященной 90-летию со дня выхода в свет книги В. И. Ленина «Материализм и эмпириокритицизм», им дана обширная критика идеалистических воззрений современной физики, а в книге «Общая эфиродинамика» [4] обобщены и существенно развиты достижения классических теорий полей и микрочастиц и заложены основы новой физики – механики эфира.
Книга «Материализм и эмпириокритицизм» великого революционера В. И. Ленина, стоявшего у истоков новой эры в истории человечества, еще послужит делу революции, в том числе и в естествознании. «От нее начнет свое летосчисление новая историческая эпоха, в которой сами люди, а вместе с ними все отрасли их деятельности, и в частности естествознание, сделают такие успехи, что это совершенно затмит все сделанное до сих пор» [1, с.359].
Литература:
1. Энгельс Ф. Диалектика природы // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. /2-е изд. – Т. 20. – С. 343-626.
2. Ленин В.И. Материализм и эмпириокритицизм // Полн. собр. соч. – Т.18.
3. Ацюковский В.А. Материализм и релятивизм. Критика методологии современной теоретической физики. М.: Энергоатомиздат, 1992. – 192 с.
4. Ацюковский В.А. Общая эфиродинамика. Моделирование структур вещества и полей на основе представлений о газоподобном эфире / Изд. 2-е. – М.: Энергоатомиздат, 2003. – 584 с.
5. Бернал Дж. Наука в истории общества. – М.: Изд. иностр. лит. , 1956. – 736 с.
6. Бунге М. Философия физики. – М.: Прогресс, 1975. – 350 с.
7. Тимирязев А.К. Естествознание и диалектический материализм: Сб. статей. – М.: Материалист, 1925. – 331 с.
8. Тимирязев А.К. Введение в теоретическую физику. – М.-Л.: ГТТИ, 1933. – 440 с.
9. Тимирязев А. К. Волна идеализма в современной физике на Западе и у нас // Под знаменем марксизма. – 1933. – №5. – С. 94-123.
10. Миткевич В.Ф. Основные физические воззрения: Сб. докладов и статей /Изд. 3-е, доп. – М.–Л.: Изд. АН СССР, 1939. – 204 с.
11. Эйнштейн А. Собрание научных трудов. Т. III.– М.: Наука, 1966. – 632 с.
Ильин В.В. (г. Киев)
Каждая эпоха выделяется своей неповторимой спецификой и многообразием культуры, знания, философии, искусства и пр. Но среди многих явлений духовной, интеллектуальной жизни всегда рождается произведение, которое становится знаковым, определяющим, подводящим итог прошедшему и намечающим контуры будущего – возможного и невозможного. В Новое время в философии такими работами стали «Рассуждение о методе» Р.Декарта, «Критика чистого разума» И.Канта, «Наука логики» Г.Гегеля, «Исследование о природе и причинах богатства народов» А.Смита, «Капитал» К.Маркса. «Материализм и эмпириокритицизм» В.И.Ленина по праву принадлежит к этому ряду, являясь «сердцем» диалектического материализма - наиболее развитого и систематического варианта праксеологической доктрины. Среди многих задач в книге особое значение уделяется разработке гносеологической проблематики.
Краеугольный гносеологический тезис марксизма гласит, что в фундаменте познания лежит не индивидуальная, а общественно-историческая практика людей, и отражение внешнего объективного мира человеком осуществляется им не в социальной пустоте, а во взаимодействии с другими людьми и сквозь призму общественно выработанных правил, норм и идеалов познавательной деятельности, меняющихся от эпохи к эпохе. Хотя знание и приобретает в ходе исторического развития человеческого общества относительную самостоятельность, тем не менее в конечном счете именно материальная, а не духовная общественная практика является определяющим фактором его исторической динамики. Именно материальная деятельность человека по преобразованию природы и социальных условий своего существования является и источником возникновения, и движущей силой развития культуры, и высшим критерием человеческих знаний.
Принцип практики и принцип отражения материального мира в идеальных образах человеческого сознания — вот «два кита», на которых основана диалектическая теория познания марксизма. В сущности вся она, во всех ее как ныне сущих, так и будущих моментах, уже заложена в программных словах К. Маркса: «Философы лишь различным образом объясняли мир, но дело заключается в том, чтобы изменить его» [1], и что «идеальное есть не что иное, как материальное, пересаженное в человеческую голову и преобразованное в ней» [2].
Характерно, что в рамках советского марксизма существовали как бы две ветви гносеологических исследований. Одна гносеологическая ветвь брала на вооружение принцип отражения материального мира и делала упор на естественно-научных фактах, помогающих материалистически осмыслить познавательный процесс. Тем самым она сближалась с западными позициями «научного материализма» и «научного реализма». Другая ветвь разрабатывала, в первую очередь, диалектические аспекты познания и подчеркивала особое значение принципа практики, придавая ему предельно широкий и надперсональный характер. Здесь особенно привлекательной фигурой для марксистов-диалектиков был Гегель. Прямое и резкое столкновение двух этих школ в рамках вроде бы единой марксистской гносеологии произошло вокруг проблемы идеального.
Спор по поводу проблемы идеального обнаружил наиболее противоречивую точку последнего - проблему происхождения и онтологического статуса явлений сознания. У К.Маркса и Ф.Энгельса по поводу сознания и его идеального характера остались лишь отдельные отрывочные замечания; но в трудах В.И. Ленина содержались два противоположных друг другу положения. В одном из них утверждалось, что для решения вопроса о происхождении сознания необходимо предположить, что в самом основании материи присутствует фундаментальное свойство, подобное человеческим ощущениям [3]. В сущности это типичная пантеистическая позиция, несмотря на все оговорки диалектико-монистического характера [4]. Одновременно, в теоретическом наследии В.И.Ленина присутствует тезис, прямо опровергающий предыдущий, а именно тезис о том, что «назвать мысль материальной — значит сделать шаг к смешению материализма с идеализмом» [5]. На самом деле это позиция дуализма, не совместимая с предыдущей.
Тем не менее сама постановка проблем сознания, познания, идеального и их решение имело исключительное историческое значение. В первую очередь потому, что была установлена парадигма, послужившая «пробным камнем» для определения контуров нового мышления как основы обновленного человечества. Ленинская гносеология при внимательном прочтении и не догматической интерпретации открывала мир знания, являющегося субстанциальной основой любых конкретных продуктов человеческой познавательной деятельности. В свою очередь это знание способно обнаруживать себя за счет творческих актов индивидуального мышления. Именно это означает ленинская формула: «Сознание человека не только отражает объективный мир, но и творит его».
Литература:
1. Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. 2-е изд. – Т. 3.- С.4.
2. Там же. – Т. 23. – С. 189.
3. Ленин В.И. Полное собрание сочинений. – Т. 18. – С. 91
4. Иванов А.В., Миронов В.В. Университетские лекции по метафизике. – М., 2004. – С. 384.
5. Ленин В.И. Полное собрание сочинений. – Т. 14. – С. 231.
Исайчиков В.Ф. (г.Москва, Российская Федерация)
Метафизическое деление предпосылок создания книги «Материализм и эмпириокритицизм» на личные, партийные и философские не имеет ничего общего с «единой и неделимой» сущностью личности Ленина и носит условный характер. Поскольку личное для Ленина не было сугубо частным делом, изучение предпосылок занятиями философией в её домарксовом понимании (и, в частности, создания «Материализма и эмпириокритицизма») мы начнём с личных предпосылок, которые у Маркса, Энгельса и Ленина были близки. Эти предпосылки были бы даже идентичны, если бы не относились к различным историческим условиям.
Маркс и Энгельс начинали как диалектики-гегельянцы, затем они стали материалистами-фейербахианцами, после чего им «с нуля» пришлось создавать основы диалектического материализма. Такой генезис овладения материалистической диалектикой требовал серьезной философской работы, необходимой как самим Марксу и Энгельсу, так и коммунистическому рабочему движению; на этом этапе личные интересы авторов соответствовали их политическими интересами. Когда стало известно, что «Немецкую идеологию» не удастся напечатать, то «Мы тем охотнее предоставили рукопись грызущей критике мышей, что наша главная цель – уяснение дела самим себе – была достигнута» [1].
В этот период рабочий класс капиталистического способа производства только начинал формироваться как массовый класс общества и был в полной мере «классом в себе». Пролетарии крупного машинного производства были настолько задавлены непосильным трудом и нищетой, что только начинали вступать на путь политической борьбы. На следующем этапе капитализм свободной конкуренции развивался преимущественно в рамках ограниченных национальных государств. Рабочий класс, разделенный национально-государственными границами, находился в окружении более многочисленных непролетарских классов. На первых порах пролетариату приходилось бороться преимущественно с влиянием докапиталистических классов; на следующем этапе главным источником идеологического влияния на рабочий класс стала идеология буржуазии. Именно против буржуазного влияния приходилось бороться Марксу и Энгельсу на этом этапе, при этом их партийные интересы превалировали над интересами личными.
Хотя период и особенности формирования мировоззрения Ленина как материалистического диалектика нам точно не известны, в это время политико-экономическое положение в России было иным, чем в Западной Европе. В революционном движении полуфеодальной России давно господствовал материализм Герцена и Чернышевского; на философском фронте марксизм защищал Плеханов. Ленин выступает как материалист-диалектик уже в своих первых работах; можно сказать, что марксист Ленин явился сложившимся, как богиня Афина из головы Зевса – сразу взрослой, с копьем, щитом и прочими божественными атрибутами… До определенного времени у Ленина личные и партийные интересы заниматься философской работой были слабыми: личных проблем с освоением диалектического материализма у него не было, а в партии роль философа блестяще выполнял Плеханов. Ленин писал: «...меня особенно занимает в настоящее время вопрос о современном эклектическом направлении в философии и в политической экономии и что я не теряю ещё надежды представить со временем систематический разбор этого направления; гоняться же за каждой отдельной «основной ошибкой» и «основной антиномией» ... эклектизма представляется мне (да простят меня почтенные «критики»!) просто неинтересным [2].»(1900 г.)
Основной особенностью Ленина как диалектика и революционера было умение определить главные направления борьбы в каждый конкретный момент и сосредоточить на этом направлении основные силы. Это относится не только к практической борьбе во время российских революций, но и к идеологической борьбе с народниками, оппортунистами, ликвидаторами, отзовистами и т.д. – а также к философской борьбе.
Хотя философские разногласия с «эмпириокритиками» и «эмпириомонистами» возникли у Ленина давно, он не выступал с открытой полемикой против них, фактически доверяя её Плеханову. Внутрипартийный раскол на большевиков и меньшевиков значительно осложнил положение – махисты оказались и в той, и в другой части партии. Анализ истории создания «Материализма и эмпириокритицизма», показывает, что главной предпосылкой его создания являлась внутрипартийная борьба, в том числе на партийных съездах, не только между большевиками и меньшевиками (то есть, в первую очередь, с Плехановым), но и большевиков-ленинцев с богдановцами-впередовцами. При этом философские споры Ленина с одним из главных организаторов партийной работы во время революции 1905-1907 года Богдановым велись преимущественно лично; тезисы «Idealistische Schrullen» («Идеалистические выверты») (1904г.) с критикой философских взглядов Э.Маха и три тетрадки критического разбора богдановского «Эмпириомонизма» (1906г.) не были опубликованы и оказались впоследствии утерянными. На публичную критику товарищей по партии Ленин пошел не только потому, что Плеханов объявил большевиков бланкистами и ревизионистами [3], Ленина упрекнул в беззаботности «насчет философии» [4], но и потому, что после поражения революции, по мнению Ленина, сложились предпосылки к внутрипартийному расколу «на почве эмпириомонизма» [5].
Такая позиция Ленина - не пренебрежение философскими основами марксизма, или убогий практицизм, а действительная роль теоретической борьбы во время восстаний, когда захватывают арсеналы и вокзалы, но не редакции философских журналов. Ленин после революции 1905 года писал: «Философией заниматься в горячке революции приходилось мало» [6]; Энгельс ранее высказывался подобным образом: «Революция 1848г. … бесцеремонно отодвинула в сторону всякую философию» [7]. Точка зрения, что во время революции не время для выяснения философских споров, какими бы абстрактно-теоретически важными они ни были, была тогда распространена достаточно широко. Можно сослаться на критикуемого Плехановым меньшевика Ю.Ларина: «Можно быть не вполне последовательными марксистами, как тт. Чернов, Богданов и Нежданов, и в то же время итти практически в рамках широкой классовой партии с пользой для дела» [8]. На это Плеханов отвечал: «На эту черту в миросозерцании «большевиков» обыкновенно совсем не обращают внимания: не все ли, мол, равно, каковы философские взгляды практических деятелей? И нередко это действительно все равно. Очень многие люди так нелогичны, что характер их философских взглядов не имеет ничего общего с характером их практической деятельности. Но от этой нелогичности факт не перестает быть фактом: нынешняя философская реакция против материализма все-таки представляет собою лишь теоретическое отражение борьбы буржуазии с революционными стремлениями пролетариата. На этот счет есть у Энгельса интересная страница» [9].
Тем и отличается доктринёр от революционера: во время революции революционер направляет усилия на достижение победы (ибо победа революции – это прекращение буржуазно-помещичьего гнёта, насилий царского режима и империалистической войны, уносящих каждый день десятки и сотни человеческих жизней), а доктринёр ищет интересные страницы у Энгельса и доказывает свою правоту в абстрактных спорах.
Литература:
1. К.Маркс, Ф.Энгельс, Соч., 2 –е изд., т13, с8.
2. ПСС, т3, с636.
3. Г.В.Плеханов Предисловие к брошюре «Мы и они» Сочинения, т15, М-Л, 1926г., Госиздат, с401.
4. Г.В.Плеханов Речи на лондонском съезде. Речь об отношении к буржуазным партиям. Сочинения, т15, М-Л, 1926г., Госиздат, с392.
5. Цит.по: Ленин. Годы великого пролога. 1905-1907, М., Политиздат,1984г. с292.
6. ПСС, т47, с141-142
7. К.Маркс, Ф.Энгельс Избранные сочинения в 9 томах, М., Политиздат, 1987, с294.
8. Г.В.Плеханов Заметки публициста. Письмо четвертое. Сочинения, т15, М-Л, 1926г., Госиздат, с279.
9. Г.В.Плеханов Предисловие к брошюре «Мы и они» Сочинения, т15, М-Л, 1926г., Госиздат, с401-402
Исахметулы Ж. (г. Тараз, Республика Казахстан)
В философской и политической литературе гуманистическая идея рассматривается в соответствии ее специфической научных направлений: марксизма, экзистенциализма, прогматизма, натурализма, феноменологии (К. Маркс, В.И.Ленин [1], З.Фрейд, Ж.П.Сартр, А.Камю, Б.Рассел, Д.Дьюи, С.Хук и др.), которые, несмотря на существенные различия, солидаризируются в одном вслед за греческим философом Протагором: они полагают человека «мерилом всех вещей» и утверждают, что максимальная реализация человеческой природы, вера в его разум, способности и творческие возможности составляют суть исторического оптимизма и социального прогресса (А.Г.Здравомыслов, М.Г. Каган, В.П. Тугаринов и др).
В своем исследовании В.И.Ленин практически осуществляет единство материалистического и гуманистического подходов к проблеме личности, сформированного К.Марксом и Ф.Энгельсом: «действительное богатство его действительных отношений» [2]. Исходя из этого единства, В.И.Ленин разрабатывает пути его конкретной реализации: единственно гуманистической формой объединения действительных отношений является, указывает В.И.Ленин, пролетарски-классовая, партийная форма. Лишь отдельная партия, представляя отдельной личности всю силу материальной организации, способна придать деятельности этой личности и социально-прогрессивную значимость, и богатство ее внутреннего духовного содержания, и импульсивно-гармоническое единство качеств ее внутреннего мира и революционных методов их объективного утверждения. В появлении такого социального типа личности видел В.И.Ленин смысл развития пролетария, и этой задаче служит его социально-типологический анализ личностной структуры рабочего класса…
Особое значение приобретает социально-типологический метод в ленинском исследовании личности интеллигента – члена партии. Здесь наиболее полно раскрывает В.И.Ленин деятельную, творческую роль личности в выборе средств реализации своих социальных функций [3]. Таков конечный итог произведенного В.И.Лениным исследования одного из важнейших теоретических моментов марксизма конкретно-исторического рассмотрения существующих социальных типов личности капиталистического общества.
Процессы обретения независимости и духовного возрождения в Казахстане объективно осложнены кризисом, связанным с крушением идеалов и устремлений людей, сформированных в эпоху социализма. В обществе, особенно в молодежной среде существуют опасные тенденции духовного опустошения, социальной апатии, что характерно для эпохи смены ценностных ориентаций. Исследование проблем формирования гуманистической направленности в этих условиях приобретает особую значимость, так как от этого зависит сохранение и передача культурных ценностей общества, его духовно-нравственное здоровье. Кроме того, это позволяет пересмотреть устоявшиеся стереотипы в организации воспитательной работы школы, во многом несущие отпечаток субъективно-объективного опыта значительной части педагогов, сложившегося в тоталитарном обществе, а также дает возможность прогнозирования ситуации в социуме в целом.
В моделях социального развития Казахстанского общества направляющая и регулирующая функции государства не отрицаются. Гражданское состояние общества, его гуманистические ориентиры проявляются в его социальных целях, а государство составляет систему институтов, обеспечивающих достижение этих целей. В современных условиях должны изменяться функции государственных институтов, они должны завоевать доверие народа, защищая их интересы, давая отпор нарушителям, посягающим на естественные, вместе с тем, законным путем закрепленные права и свободы.
Гуманистические ценности в Казахстане должны прививаться целенаправленно в процессе социализации личности, с помощью ее основных агентов, таких как семья, школа, внешкольные организации, которые с детского возраста оказывают совместные воспитательные воздействия, соответственно стратегическим целям общества в формировании в перспективе гуманистических моделей личностей и созидания гуманистического общества. Внешкольные организации, являющиеся частью непрерывного воспитания для личностного развития, создают условия для профессионального самоопределения, творческого труда детей, реализации их способностей, адаптации к жизни в обществе и формирования содержательного досуга.
Подытоживая сказанное, хотелось бы обратить внимание на высказывание казахстанского ученого, занимающегося проблемами личности А.И.Артемьева: «человечество кровно заинтересовано в том, чтобы в сознании и поведении индивидов и их общностей преобладали гуманистические и демократические, а не агрессивно-обывательские, люмпенские, нигилистические, клерикально-националистические, этноцентрические умонастроения и подходы, поскольку от этого зависят его будущее, его стабильность и динамизм, трудовой, политический, духовно-культурный потенциал» [4].
Литература:
1. Ленин В.И. Полн.собр.соч., изд.5-е, т. 18. с.7-384
2. Ленин В.И. Полн.собр.соч., изд.5-е, т. 3, с. 36.
3. Ленин В.И. Полн.собр.соч., изд.5-е, т. 38, с. 75-76
4. Артемьев Н.И. Формирование идеи личности в общественном сознании. Алматы, 1995. с.45
Іщенко А.М. (м. Київ)
Занурюючись у будь-який філософський твір, навіть не бажаючи того, починаєш замислюватися над тим, що нового відкрив він для тебе особисто і як він стосується кола твоїх власних наукових інтересів. Якщо ж ще й пощастило натрапити на по-справжньому хороший твір – він може вразити, надихнути, навіть змусити переглянути свої, здавалося б непорушні, погляди. В першу чергу, справляє враження зміст твору, інколи – твори цікаві через їх авторів, інколи – вражає манера та сила написання, стиль, мистецтво полеміки, культура дискусії, наукова пристрасть та беззаперечна переконливість. Є твори, в яких органічно поєднані всі ці складові…
«Матеріалізм і емпіріокритицизм» – одна з головних теоретичних робіт В. Леніна, зразок класичного філософського твору – надала теоретичну основу для розв’язання цілої плеяди філософських задач та запитань, висвітила позицію матеріалістів з основних світоглядних питань розвитку науки, культури, мистецтва, освіти – суспільства. Об’єктивно висвітлена позиція матеріалістів (що й було однією з основних цілей написання роботи) дозволила отримати надійне, – науково бездоганне, – філософське підґрунтя для розвитку багатьох теорій, зокрема, для розвитку практичної педагогіки, якій сам Ленін надавав виключного значення.
Розуміючи матерію як філософську категорію для означення об’єктивної реальності, що дана людині у відчуттях, що копіюється та відображається ними, існуючи незалежно від них, Ленін, по суті, вирішує основне питання філософії, – дві його сторони: онтологічну та гносеологічну, визначивши в першій первинність матерії. Таким чином, все життя та діяльність людини направлені на взаємодію з оточуючим світом, на освоєння його задля власних цілей. З іншого боку, свідомість – формується як відображення матерії, світогляд (теоретичне відношення до сущого з позицій належного) – формується як відображення умов життя, відтак, людина формується у суспільних, головно: трудових відносинах у процесі суспільного життя. Формування світогляду людини вимагає цілеспрямованого впливу на людей, здійснюваного в процесі виховання, що для більшої ефективності та за законами діалектики повинен набрати форму не просто впливу, а взаємодії. Вчитель, таким чином, повинен стати творцем середовища розвитку, що спонукає до освоєння нових знань. Це не дається виключно досвідом, хоча він, – разом з практиками, – відіграє вирішальну роль. Справа дійсної освіти, таким чином, полягає менш за все у створенні робочої сили (як результату педагогічного впливу), а у вихованні свідомих, освічених «будівельників» нового суспільства, освіта яких дозволяє в будь-який момент змінити сферу діяльності, – власне: творчості, – оволодіти новою професією, за короткий час зайняти таке місце у соціумі, де можливо приносити якомога більше користі для нього і брати для себе. Для цього, окрім іншого, потрібна й ґрунтовна теоретична підготовка - узагальнення суспільної практики, перетворене роками та досвідом у теорію.
Процес виховання ґрунтується на процесі пізнання. Практика, зазначав Ленін, повинна бути першою та основною точкою зору теорії пізнання. Саме тому в ленінській системі виховання важливу роль відігравала ідея політехнізму освіти, що покликана ознайомити дітей в теорії та практиці з головними галузями виробництва та озброїти їх основними трудовими навичками. На жаль, сьогодні система політехнічної освіти майже цілком зруйнована.
Інша важлива характеристика комуністичної – дійсно гуманістичної – педагогіки, що залишається актуальною і зараз – принцип колективності. Людина повинна формуватися як фахівець і особистість в атмосфері колективності (підкреслюємо: колективності, а не її сурогату – корпоративності), щоб навчитися потім у дорослому житті, у професійній кар’єрі жити в таких же умовах, відтворюючи отриманий під час навчання спосіб праці на виробництві. Виховання колективності повинно проходити в постійному пошуку оптимальної взаємодії колективного та особистісного, суспільного і індивідуального.
Вивчення життя, – за Леніним, – пов’язане з широким охоплення, проникливим осмисленням різноманітних фактів, а це обов’язково вимагає глибокого сприйняття множини явищ у їх сукупності, протиріччях, взаємозв’язках та взаємодіях, з’ясування їх місця та ролі в загальному потоці суспільного життя.
Освіта, базована на органічному зв’язку з оточуючою реальністю та дійсністю, разом з тим – освіта, що враховує природні нахили дитини, освіта, що відкриває дитині різносторонні сфери використання своїх здібностей, створює умови для всебічного розвитку особистості, а, значить, виконує свою основну місію – продукування Людини, здатної широко мислити, глибоко відчувати, цілеспрямовано діяти. Зрештою, саме така освіта здатна втілити у собі основний принцип пізнання, що він був сформульований Леніним наступним чином: «Від живого споглядання до абстрактного мислення й від нього до практики - такий діалектичний шлях пізнання істини, пізнання об'єктивної реальності». І творення на цій основі дійсної культури, дійсного гуманізму, дійсної історії, додали б ми.
Казеннов А.С. (г. Санкт-Петербург, Российская Федерация)
Всеобщий научный метод – один и един для всего человечества, а его усовершенствования слишком редкое и дорогое достояние человечества, чтобы происходить даже один раз в столетие, а не то, чтобы появляться, как это происходит нынче с «творцами» «системных» методов, по сто штук в год, как это, на словах, происходит сейчас. Да, появляются все новые «системы» и «системные методы». Но, как правило, это чисто субъективные построения, лишь прикрытые научной терминологией. Другое дело – теории частных наук. Они все систематичны, то есть представляют собой системы. И выдающиеся научные теории (научные системы) выполняют методологические функции по отношению к исследованию конкретных явлений и процессов, изучаемых этими науками. Таковы, например, системы Ч.Дарвина, К.Маркса, Д.Менделеева, А.Эйнштейна. Быть системами для этих, и любых других теорий, естественно. Они таковы по определению. Но их выдающаяся роль в науке определена не тем, что они системы или даже – новые системы, а тем, что они – истинные теории, истинные системы. Поэтому и могут выполнять методологическую роль в своих отраслях знания.
Именно такое методологическое значение имеет материалистическое понимание истории и экономическая теория К.Маркса. Поэтому же эти теории не могут быть отвергнуты, в смысле – отброшены, как неистинные. Их можно лишь снять в более совершенной, но также истинной, теории. Дело не в новизне, а в истинности метода. Истинный метод, по сути, есть всегда только один: понятийный - как целостность (тотальность) мыслительной деятельности в строго определенных терминах и понятиях. Именно в силу строго определенных, необходимо связанных друг с другом понятий, метод Аристотеля, – а Гегель считал его и своим методом, – стал методом для ученых всех развитых тогда стран, в том числе, например, арабских.
Определения понятий исторически меняются, совершенствуются. И если кто-то считает, что то или иное определение понятия устарело или неправильно, то его можно изменить или даже отменить. Но само мышление (а особенно – истинное мышление) протекает только в системе достаточно четко определенных понятий. Ведь никаких других методов, кроме того, который нам оставили гении Аристотеля, Декарта, Гегеля и других ученых, нет. И в ближайшем будущем (век или два) на нас не обрушится обилие новых методов – в лучшем случае будет конкретизирован и усовершенствован метод Гегеля. Но и такое совершенствование – дело довольно редкое. Кант и Гегель были не глупее нынешних философов, но они искали не только истинный, но и высший метод научного познания (таковым, тоже понятно, может быть только один метод). И они, особенно Гегель, понимали, что только совершенствуют тот истинный метод, который уже был разработан предшественниками, но в недостаточно ясной, не всегда последовательной и цельной форме. Каждый из их предшественников субъективно разрабатывал свой метод как истинный. И в их время он был не только истинным, но и высшим. Их методы не перестали быть истинными (поэтому они и изучаются в курсах по истории философии), но со временем они перестали быть высшими, уступив место более совершенным разработкам. Поэтому объективно они трудились над обработкой того же метода, который был создан Платоном, Аристотелем и их последователями. Главный вопрос здесь как раз и состоит в том, что же такое они создали, что называется всеобщим научным методом познания?
Они, от Платона до Гегеля, создали способ систематического понятийного рассмотрения предметов. То есть, способ такого мышления, когда предмет (процесс) сначала возводится в мысль, в понятие, а затем рассматривается с помощью других понятий как соответствующий себе самому и своему понятию. Понятие предмета (процесса) рассматривается затем в систематической связи с другими понятиями, выражающими другие свойства предмета или его связи с другими предметами. Понятие же суть самая простая, наиболее глубокая и наименее зависимая от конкретных субъектов объективная система, с помощью которой разум всё систематизирует и подчиняет себе, т.е. системе своих понятий (т.е. теорий, т.е. наук). Разум, собственно говоря, и есть действующее понятие: где нет действующего понятия, там нет и разума; а там, где нет разума, нет и понятия. Поэтому метод можно определить и так: это способ развертывания понятия предмета от абстрактно-общих характеристик до конкретного содержания. Или, как это определяет Гегель: «…метод есть осознание формы внутреннего самодвижения её ( всеобщей логики, следовательно и логики любого предмета вообще – А.К.) содержания» ( См. его труд «Наука логики» т.1, М.: Мысль, 1970, С.107).
Самодвижение любого предмета исследования (физического, химического, социального и иного) вытекает с необходимостью из его противоречивости. Противоречие есть источник самодвижения и предметов природы, и общества, и мышления, как их (природы, общества и мышления) сущность. Поэтому человечество училось и, наконец, с помощью Гегеля, научилось выражать движение вещей посредством движения понятий. Этого не мог дать метафизический метод, останавливающийся лишь на формулировке самих понятий и их внешнем, формальном взаимодействии друг с другом. Это тоже очень важно, этим тоже необходимо овладеть, но теперь этого стало недостаточно. Теперь нужно шагать ещё на одну ступеньку вверх – научиться рассматривать внутреннее движение (переходы в противоположность) и рефлексию (взаимное отражение) понятий.
Обычно настаивают на различии диалектического и метафизического методов. Но диалектический метод есть конкретизация и развитие метафизического метода. Следовательно, в себе они одно и то же. И это «одно» суть понятие. Только в метафизическом методе возводят предмет в понятие и на этом останавливаются, сопрягая новое понятие с другими понятиями (т.е. развертывая) внешним образом, а в диалектическом – «наблюдают» за его саморазвертыванием и соединением с другими понятиями соответственно развивающейся действительности (предметам). Развертывание понятия предмета осталось позади сегодняшнего состояния предмета вместе с предшествовавшим действительным развитием самого предмета и развитием системы знаний о нем. Это развертывание предмета снято в наличном предмете. Мы, поэтому, можем в абстрактном мышлении рассматривать диалектическое самодвижение понятия, выражающее самодвижение предмета. Поэтому же, если человек не овладел диалектическим мышлением, он двумя ногами стоит на почве метафизического метода мышления, хочет он этого или нет. Поскольку никакого третьего всеобщего научного метода просто нет. И драма многих исследователей не в том, что они не овладели диалектическим методом, а в том, что они еще не освоили сознательно даже метафизический метод как мышление в понятиях. За понятия и мысли они выдают свои представления, кое- как выраженные в лексической форме и схематически (часто схему и называют системой) связанные между собой, не понимая простой вещи: слово в устах разных людей может выражать понятие, а может и не выражать. И даже у одного и того же человека слово в одном случае выражает понятие, а в другом не выражает. Например, одно и то же слово «деньги» - суть простое, расплывчатое представление об особых бумажках и монетках у сельской полуграмотной бабушки, но сложное, строго определенное понятие о сложнейшем явлении в теории Адама Смита. Поэтому не стоит третировать метафизический метод: им еще надо овладеть как ступенькой к диалектическому методу. Так или иначе, сознательно или нет, но каждый специалист, хотя бы в рамках своей профессии, волей-неволей овладевает началами метафизического метода. Правда, при известных условиях можно сразу сознательно овладевать диалектическим методом. Метафизический метод в нем снят, т.е. содержится в снятом виде.
Да, мы говорим о разных методах. Но при этом нельзя забывать, что они есть только моменты всеобщего (философского, научного, теоретического) понятийного метода, который один только и является подлинным научным методом познания. Все другие методы – суть частные методы или методики, конкретизирующие всеобщий научный метод в каком- либо конкретном применении: аналитическом, синтетическом, классификационном, дедуктивном и т.д. Так уж сложилось в науке, что эти методики также называют методами. Однако, полезно помнить, что они только отдельная, более подробная разработка категорий (логики) всеобщего научного метода. Поэтому философы, создававшие крупные философские системы, участвовали все в создании одного истинного научного метода с использованием многих методик. От талантливых или просто умных современников они отличались «только» тем, что совершенствовали этот метод и делали его не только истинным, но ещё и высшим для их времени. Вот этот истинный и высший на данный момент метод и есть суть, ядро, главное в интеллекте. Он дается нам даром нашими предками. Нам остается лишь овладеть им. Ну а если кто-нибудь усовершенствует его в наше время или в будущем – честь ему и хвала. Думается, что до сих пор высшим истинным понятийным методом, то есть методом в полном и точном смысле слова, является метод Гегеля – диалектика, диалектический метод - разработанный им в гениальном произведении «Наука логики».
Однако диалектический метод в разработке Гегеля нельзя брать непосредственно (впрочем, это и невозможно по причине его сложности). Его мистические моменты могут заслонить главное – переходы и взаимосвязь понятий. Опыт устранения этих моментов дан нам в работах основоположников марксизма-ленинизма, который не отбрасывает Гегеля, а выступает по отношению к нему как материалистическая методология, как его развитие на основе практики. Крупнейший опыт демистификации учения Гегеля имеется в работе В.И.Ленина «Материализм и эмпириокритицизм». Разбирая философских идеалистов, он пишет: «Всякий знает, что такое человеческая идея, но идея без человека и до человека, идея в абстракции, идея абсолютная есть теологическая выдумка идеалиста Гегеля» (Полн.собр.соч. Т.18. С.238).
И когда сегодня говорят о крушении «социалистической идеи», или «коммунистической идеи», или «национальной идеи», или «либеральной идеи», или еще какой-то идеи, то высказывают нечто бессмысленное. Идея не есть сама по себе, без её носителей. А вот носители идеи могут отказаться от неё, могут быть побеждены носителями другой идеи, но сама она остается лишь абстрактным ориентиром для изучения и изменения жизни. Сами классики нигде не говорили о коммунистической идее как о чем-то положительном. Напротив, К.Маркс и Ф.Энгельс писали: «Коммунизм для нас …не идеал, с которым должна сообразоваться действительность. Мы называем коммунизмом действительное движение, которое уничтожит теперешнее состояние» (Собр.соч. Т.3.С.34). Без глубокого освоения диалектического метода теперешнее состояние кризиса не уничтожить. Поэтому метод нужно изучать.
Кайс З.В. (г. Киев)
Все более на символическую составляющую явлений, а неизбежно и на сам символ заставляют обратить внимание процессы, происходящие сегодня в различных сферах общественной жизни. В начале ХХ ст. символ привлек с себе внимание в связи с процессами в искусстве, ответом на парадигмальные изменения в котором стали работы М.Бердяева, М.Бахтина, Э.Кассирера, А.Ф.Лосева (к которому мы обратимся здесь подробнее) и других исследователей философии культуры. В рамках философского осмысления символа как универсального культурного феномена для нас особо интересным представляется семиотический аспект символа, его исследование с точки зрения знаковости явлений социальной действительности.
Находясь в центре внимания науки семиологии, символ зачастую отрицается исследователями, строящими свои размышления на основах материалистической философии. По словам А.Ф.Лосева, всякое учение о символе понимается не только идеалистически, но и субъективистски, агностически [2;6].
Обращаясь к изучению символической стороны того или иного явления, необходимо учитывать тот факт, что символ находится на стыке семиологии (науки, призванной изучать его) и объективной действительности, практики, поскольку оказывается неосязаемо вплетенным в материальный мир, с которым мы стаклкиваемся в повседневной жизни. Поэтому неизбежной оказывается междисциплинарность исследования символа, а значит и комбинирование метода познания, что приводит к преобладанию так называемого методологического эклектизма [1;72], а единая методология научного исследования отходит на задний план. Современный российский исследователь проблем социокультурной динамики И.А.Бутенко, определяющая такую ситуацию как одно из проявлений постмодернизма, указывает на синтетичность метода в современной науке, которая понимается как своеобразная междисциплинарность, проявляющаяся в размывании границ дисциплин. Понятая таким образом междисциплинарность граничит с профанацией или ею непосредственно является, оказывается таким признаком постмодернизма как имитация, выражающаяся в аксиологическом сдвиге современности, существенном смещении ценностей, когда качества оказываются не реальными, а мыслимыми, материальные ценности заменяются образами вещей, ощущениями, к которым они апелируют.
С точки зрения Плеханова, различия между материальными объектами и нашими ощущениями их настолько существенны, что «не похожи на источники вызывающие их». Однако в такой репрезентативной теории Плеханов не отступает от диалектического материализма, поскольку все таки признает существование предметов материального мира независимых от сознания, но обнаруживаемых им посредством ощущений. Причем, у Плеханова не теряется диалектика материи и сознания, поскольку для него важным остается наличие материальной составляющей ощущений, равно как и чувственной составляющей в материальном объекте.
Ленин же, критикуя теорию Плеханова, считает условный знак, иероглиф, символ понятием, вносящим «ненужный элемент агностицизма». Материализм же не допускает случайного уклонения, существования символического материализма или полуматериализма. А.Ф.Лосев замечает, что в изучении символа необходимо отказаться не только от иероглифов Плеханова, но и от всякой теоретической узости и рассматривать этот предмет «просто по его существу, рассматривать исторически и рассматривать свободно теоретически» [2;7].
Символ указывает на предмет, выходящий за пределы его непосредственного содержания. Он всегда содержит в себе смысл, т.е. «символ есть обязательно символ чего-нибудь, то есть какого-то бытия, какой-то реальности, какой-то действительности» [2;22]. На этом же настаивает У.Эко, говоря, что символ – это объект, который не просто указывает на предмет, который им обозначается, но и отображает его смысл, то есть в наглядно-образной форме передает абстрактные идеи или понятия, связанные с этим предметом [4;81-86].
Здесь мы подходим к решению сформулированной в начале статьи проблемы. Символ по определению не является образом вещи и не противопоставляется материальному объекту. Образ вещи или то, что в символе доступно восприятию, разные исследователи назывют по-разному: Ч.Огден, А.Ричардс - референцией, Ф.де Соссюр – означаемым; Ч.Пирс – интерпретантой [См. 3,4,5]. Обобщая опыт изучения логико-семантической конструкции, вслед за У.Эко, отметим, что образ вещи - это то, благодаря чему знак или символ (репрезентамен) что-то означает даже в случае отсутствия интерпретатора (того, кто трактует символ), т.е. это есть то, что символ рождает в сознании любого интерпретатора, исключая момент субъективности. Наряду с этим, третья составляющая семантического треугольника символ – означаемое - означающее (или референт, сам объект) может отсутствовать вовсе, а именно символ может рождать в уме образ вещи, которой не существует в природе, т.е. такой вещи не будет аналога среди материальных предметов, в этом случае, как видно, объективность исключается.
Таким образом, подытоживая и обобщая сделаные выше умозаключения, мы можем сказать, что символ призван рождать ощущения, которые есть субъективный образ объективного мира. По справедливому замечанию А.Ф.Лосева, символ, как живое отражение действительности, обладает огромной познавательной силой, может подвергаться мыслительной обработке, становясь при этом орудием преобразования самой действительности. Поэтому символ связывает наше сознание с действительностью.
Это означает, что обращаясь в нашем исследовании к символической стороне объективных явлений действительного мира, мы можем рассматривать символ не отступая от материалистического мировоззрения.
Литература:
1. Бутенко И.А. Ненавязчивый шарм постмодернизма // Журнал социологии и социальной антропологии. 2001. Том IV. №2. - С.68 – 77.
2. Лосев А.Ф. Проблема символа и реалистическое искусство. – 2-е изд., испр. — М.: Искусство, 1995. —320с.
3. Плеханов Г.В. Избр. философ. произв. Т. 1. С. 475 и далее.
4. Эко У. Отсутствующая структура. Введение в семиологию. – ТОО ТК «Петрополис», 1998. - 432 с.
5. Моррис Ч.У. Основание теории знаков. В кн. Семиотика. М., 1983.
Касаткина Е.А. (г. Киев)
Сегодня нередко возникают дискуссии относительно миссии университета в современном обществе. Бытует мнение, что приоритетность той или иной функции университета определялась и определяется исторически обусловленными «центрами влияния»: церковью, государством. Сегодня же у университета нет конкретного попечителя, ведь бизнес, который во многом предъявляет запросы к образовательному процессу, – нередко: чисто утилитарно и потребительски, – в полной мере не может и не контролирует деятельность ВУЗов. Вместе с тем, традиционное понимание университета предполагает всесторонне образование, включающее разнообразные подходы, объединяющее многообразие преподаваемых курсов. В идее университета воплощена его универсальность, которая является определяющей характеристикой методологии, развитой В.И.Лениным, - диалектического и исторического материализма. Она носит универсальный характер, является общей методологией для исследования любых форм движения материи: начиная от механической, и заканчивая социальной.
Ленин не абсолютизирует противопоставление материи и сознания. Слепое их противопоставление не может и не должно быть чрезмерным, поскольку не может быть представлений и мыслей без человека. Только он может быть источником уникальных, а, порой, гениальных идей. Только творчество позволяет человеку раскрыть свою свободу в полной мере, свобода проистекает из творчества и, в свою очередь, есть его непременным условием. Именно познавая окружающий мир, занимая активную, созидательную позицию человек обретает свободу на пути к истине. Ленин пишет: «Господство над природой, проявляющее себя в практике человечества, есть результат объективно-верного отражения в голове человека явлений и процессов природы, есть доказательство того, что это отражение (в пределах того, что показывает нам практика) есть объективная, абсолютная, вечная истина».
При таких обстоятельствах всестороннее образование личности является исходным пунктом, необходимым условием достижения человеком свободы. Признавая такое положение вещей, идея истинно университетского образования с его универсальностью, позволяющей личности стать не винтиком в механизме, а свободным творцом, не утрачивает своей актуальности.
Университетское образование предполагает постоянное восхождение к истине, именно поэтому университет – место для непрерывного, междисциплинарного поиска, познания, которое не знает границ и пределов. Восхождение к абсолютной и объективной истине сквозь бесконечный ряд относительных истин, отображает настоящую суть университетского образования. Острая критика Лениным позиций агностиков, в ходе которой, он, разрабатывая теорию познания, исходит из марксистского решения основного вопроса философии о познаваемости мира, подтверждает эту идею. «Теория интроекции», отрывающая мышление от мозга, «теория элементов мира», утверждающая, что не вещи, а ощущения являются настоящими элементами мира – следствия возникновения «кризиса физики», не способной истолковать открытия в естествознании конца XIХ – начала ХХ века. Такие позиции отрицают возможность познания мира, и, тем самым, нивелируют истинное предназначение университетского образования.
Известно, что функция университета не исчерпывается образованием в узком, утилитарном, обыденном его понимании. Помимо специализации, прокладывающей выпускнику узкую стезю в профессиональном развитии, университет призван сформировать и взрастить личность.
В этом русле сформировались две тенденции трактовки предназначения университетского образования: утилитарная и либеральная. Утилитарная тенденция – это стремление к профессиональному образованию, поскольку производство всегда нуждается в хорошо подготовленных специалистах. В то время как либеральное образование настаивает на принятии ценности знания безотносительно от его практической пользы. Обе эти тенденции стоят на крайних позициях, в действительности же образовательный процесс всегда развивался между этими сторонами на основе их взаимодействий и противостояния. Сочетание отмеченных тенденций наиболее полно оформилось в практике многофункционального университета, который сегодня выполняет такие функции, как обучение, исследование, профессиональная подготовка, оказание сервисных услуг, развитие культуры и гуманизма, воспитание и образование воспитателя и учителя. Университет именно в таком понимании представляет собой те ступени, преодолевая которые, человек все более и более приближается к тому, чтобы быть свободным. Он открывает, – потенцирует и актуализирует, – в человеке нечто более глубинное, сущностное, чем простой набор навыков и профессиональная компетентность, он выпускает в жизнь личность, готовую активно преображать мир во свое благо и во благо окружающих – это истинная ценность и предназначение всестороннего, целостного университетского образования.
Кибукевич В.Д. (г. Киев)
Общественное бытие и общественное сознание - фундаментальные категории исторического материализма. Это две стороны, материальная и духовная, жизни общества, находящиеся между собой в определенной взаимосвязи и взаимодействии.
Общественное бытие – философская категория, означающая объективность исторических форм общения и деятельности людей по отношению к их сознанию. Общественное бытие – это реальные ступени развития производительных сил и соответствующие им, необходимые, от воли и сознания людей независящие отношения, в которые люди вступают, включаясь в производство и в др. виды практической деятельности.
Общественное сознание – это взгляды, представления, идеи, политические, юридические, эстетические, этические и др. теории, философия, мораль, религия и др. Формы общественного сознания. Специфическим показателем этих взглядов, представлений, идей, настроений есть феномен общественного мнения как побудительной силы, регулирующей поведение людей, их практическую деятельность. Выступая в качестве регулирующей силы, он относится к активной, то есть овладевшей массами, части общественного сознания. Этот феномен существует в сознании людей; и выражается публично, выступая, в свою очередь, как мощное средство общественного воздействия.
Вопрос о взаимоотношении общественного бытия и общественного сознания является конкретизацией основного вопроса философии в применении к обществу. Общественное бытие и общественное сознание не просты, а сложны, подвижны и развиваются вместе с развитием и усложнением общественной жизни. Если на первых ступенях истории общественное сознание формируется как непосредственное порождение материальных отношений людей, то в дальнейшем, с расчленением общества на классы, возникновением политики, права, политической борьбы, общественное бытие воздействует определяющим образом на сознание людей через множество промежуточных звеньев, каковыми являются государство и государственный строй, правовые и политические отношения и т. п., также оказывающие огромное влияние на общественное сознание.
Необходимо видеть и учитывать большую роль общественного сознания и его воздействия на развитие самого общественного бытия. Абсолютное противопоставление этих двух сторон жизни людей действительно лишь в рамках основного вопроса о том, что первично и что вторично. За пределами этого вопроса такое абсолютное противопоставление теряет смысл, а в те или иные периоды роль общественного сознания. может стать и становится решающей, хотя и тогда оно в конечном счете определяется и обусловлено общественным бытием.
Сознание вообще отражает бытие, это общее положение всего материализма. Не видеть его прямой и неразрывной связи с положением исторического материализма – общественное сознание отражает общественное бытие – невозможно. Не сознание людей определяет их бытие, а, наоборот, их общественное бытие определяет их сознание. Это положение настолько просто, что оно должно было бы быть само собой разумеющимся для всякого, кто не завяз в идеалистическом обмане.
Кітов М.Г. (м. Київ)
Незважаючи на всебічний і ґрунтовний аналіз з різних філософських позицій стану матеріалістичної філософії в СРСР, нагальною залишається проблема висвітлення критичного характеру ленінського філософського доробку до інших філософських течій, що і є метою наших міркувань.
Відомо, що пізнання виступає єдністю двох складових частин – руйнації старого знання і створення нового. Завдання критики – відшукати помилки, свідомий обман і т.д., які подаються у формі знання. Цьому, здебільшого, і присвячені філософські праці В.І. Леніна.
По-перше, ленінська критика завжди є принциповою, адже він осмислює вихідні методологічні принципи системи, що критикується, а не її окремі положення, відшуковуючи іманентну суперечність, котра притаманна висхідному принципу. Так, критикуючи Канта він знаходить внутрішню суперечливість кантівського розуміння “речі-в-собі”. Кант стверджує, що вона існує і водночас стверджує, що вона непізнавана. Проте судження про “річ-в-собі” як існуючу – вже є знанням про неї, адже в судженні мовиться про те, що вона є. А оскільки принцип є синтезуюче начало, котре лежить в основі теоретичної системи філософії і котре поєднує розрізнені складові знання в певну цілісність, то критика передбачає заміну внутрішньо суперечливого вихідного принципу новим, несуперечливим і на його основі здійснення критичного переосмислення всієї системи філософського знання. Основним принципом матеріалістичної філософії є відношення природи до духу, матерії до свідомості, мислення до буття, котре виражається судженням: що є первинним? Цей принцип був сформульований ще Ф. Енгельсом, проте В.І. Ленін значно його поглиблює. Він чітко вказує, що абсолютна протилежність матерії і свідомості правомірна лише у рамках гносеології. Різні форми матеріалізму і визначаються тим, як вони витлумачують зміст термінів “первинне”, “вторинне”.
По-друге, ленінська філософська критика завжди є системною. На основі нового вихідного методологічного принципу він, зокрема, проводить критику всієї системи філософії махізму, а не окремих її положень. Принцип системності відіграє визначальну роль у процесі історичного розвитку теоретичної філософії. Він забезпечує концептуальність критики і перехід від однієї теоретичної системи до іншої. Саме розгорнута системна критика і приводить до виявлення недоліків попередньої системи і створення нової.
По-третє, ленінська критика, будучи системною, має комплексний характер. Тобто, вона не обмежується лише критикою філософських питань, а й переноситься на інші суспільні науки, оскільки марксизм складається з трьох складових частин. Особливо чітко комплексний характер ленінської критики простежується у відношенні до махізму, який проник у Росію в якості найсучаснішої філософії науки. Науковці, прихильники махізму, стверджували, що сучасне природознавство заперечує діалектику, оскільки ніяких суперечностей у природі не існує, а вони існують лише у сфері думки. Наприкінці XIX – початку XX ст. у науці відбулася революція. Були відкриті рентгенівські промені (1895), явище радіоактивності (1896), подільність атома, електрон (1898). При вивченні властивостей електрона була встановлена залежність його маси від швидкості. Наукові відкриття у фізиці показали неправомірність використання застарілих понять, які були вироблені класичною фізикою, зокрема й поняття “матерія” як субстанції-речовини. Спекулюючи на цьому науковому факті, махісти оголосили, що терміни “буття”, “матерія”, “природа” – це лише пусті слова. Наука, мовляв, має справу лише з аналізом “комплексу відчуттів” окремої людини.
У чому ж полягає суть проблеми, з якої дискутує В.І. Ленін з махістами?
При осягненні зовнішнього світу реальним суб’єктом пізнання фактично виступає жива, тілесна, предметна людина, яка наділена багатьма сутнісними силами. Але специфіка теоретичного способу відношення людини до дійсності потребує зведення такої людини лише до суб’єкта (носія) пізнавальної діяльності, тобто лише до мислячо-діючої істоти. Отже, специфіка теоретичної свідомості полягає в тому, що, як писав К.Маркс, осягаюче в поняттях мислення є дійсна людина і через це тільки осягнутий в поняттях світ є дійсний світ. Тому безпосереднім об’єктом виступає не реально існуючий світ, а світ, поданий людині у формах її чуттєвості. Тобто, реально існуючий світ для теоретика безпосередньо дійсно виступає як “комплекс відчуттів”. Можна погодитися навіть з тим, що наукові терміни безпосередньо позначають “комплекс відчуттів”. Саме це реальне відношення і фіксують махісти. Але не можна зупинятися на цьому, а потрібно йти далі і шукати джерело цього “комплексу відчуттів”, як воно змінюється чуттєвістю людини і фіксується у “комплексі відчуттів”, а “комплекс відчуттів” змінюється мисленням і “осідає” змістом у наукових термінах. Кольори, звуки тощо, які махісти називають першоелементами світу, насправді є “людськими мірками”, відчуттями, які виникають завдяки впливу зовнішнього середовища на органи чуттєвості людини в процесі предметно-практичної взаємодії людини з навколишнім світом. За допомогою цих мірок людина і освоює навколишній світ. В.І. Ленін чітко вказує, на чому ж конкретно “звихнулися” махісти – вони відчуття приймають не за зв’язок свідомості із зовнішнім світом, а за перегородку, стіну, яка відділяє свідомість від зовнішнього світу. Сутність кризи у новітній фізиці була насамперед методологічною. Вона полягала у ломці основних принципів і понять, які історично застаріли і за допомогою яких фізики не могли описувати зовнішній світ, що й приводить зрештою до заперечення існування об’єктивної реальності поза свідомістю, тобто до заміни матеріалізму ідеалізмом і агностицизмом. Якщо раніше фізики вважали, що навколишній світ існує у формі речовини, що найдрібнішою матеріальною частинкою є атом, що він неподільний, то відкриття подільності атому і його корпускулярно-хвильової природи підштовхують їх до думки, що матерія щезає. Насправді ж зникає не матерія, а та межа, до якої ми знали матерію досі, зникають такі властивості матерії, які здавалися раніше абсолютними, незмінними, первісними (непроникливість, інерція, маса і т. ін.) і які тепер виявляють себе, як відносні, властиві тільки деяким станам матерії. Отже, зникає не матерія, а історично обмежені знання про неї. Наприклад, якщо раніше вчені вважали, що природа існує лише у формі речовини, то сьогоднішня наука виділяє такі форми існування матеріального світу: речовина; поле; плазма; антиречовина; антиполе; соціальна форма існування матеріального світу. Наука може відкрити безліч форм існування матеріального світу, але всі ці форми його прояву “зніматимуться” філософським терміном “матерія”, як найбільш узагальненим поняттям, яке описує існування зовнішнього світу. “Матерія, – пише В.І. Ленін, – є філософська категорія для означення об’єктивної реальності, яка дана людині у відчуттях її, яка копіюється, фотографується, відображується нашими відчуттями, існуючи незалежно від них” [1; с. 120].
В.І. Ленін чітко розрізняє філософське і природничонаукове витлумачення матерії. Він пише: “...зовсім неприпустима річ сплутувати, як це роблять махісти, учення про ту чи іншу будову матерії з гносеологічною категорією, – сплутувати питання про нові властивості нових видів матерії (наприклад, електронів) із старим питанням теорії пізнанням, питанням про джерела нашого знання…” [там само; с. 119].
Дати природничонаукове витлумачення матерії – це справа науковців. Стосовно філософського витлумачення, то “діалектичний матеріалізм наполягає на приблизному, відносному характері всякого наукового положення про будову матерії і властивості її, на відсутності абсолютних граней у природі, на перетворенні рухомої матерії з одного стану в інший” [там само; с. 255]. Щоб вірно відтворювати навколишній світ природознавці мають перейти у філософії від метафізичного матеріалізму до діалектичного. “Цей крок робить і зробить сучасна фізика, але вона йде до єдино вірного методу і єдино вірної філософії природознавства не прямо, а зигзагами, не свідомо, а стихійно, не бачачи ясно своєї «кінцевої мети», а наближаючись до неї помацки, хитаючись, іноді навіть задом. Сучасна фізика лежить у пологах. Вона народжує діалектичний матеріалізм” [там само; с. 306–307], – зауважує В.І. Ленін.
По-четверте, у процесі критики своїх опонентів В.І. Ленін не лише показує їхні недоліки, перекручення, а й творчо розвиває матеріалістичну філософію. Зокрема, у праці «Матеріалізм і емпіріокритицизм» він не лише розкрив гносеологічні корені махізму і його зв’язок з кризою у природознавстві на рубежі XIX–XX століть, а й по-новому витлумачив ряд положень марксистської філософії, зокрема розвинув вчення про пізнаваність світу, теорію відображення тощо.
Література:
1. Ленін В.І. Матеріалізм і емпіріокритицизм // Повн. зібр. творів // Переклад з п’ятого російського видання. – Київ. Вид-во політичної літератури України. – Т. 18, – С. 7–354.
Клименко М.І. (м. Київ)
Протягом тривалого часу в лоні суспільствознавчих наук була накопичена певна сукупність понять, що віддзеркалюють соціальну єдність, злагодженість, цілісність тощо. До таких дефініцій відносимо наступні: „інтеграція”, „консенсус”, „соціальне партнерство”, „субстанційна моральність”, „солідаризм”, „соціальна солідарність” та ін.
Дослідження проблеми соціальної солідарності в будь-якому з її проявів (толерантність, інтеграція, класова солідарність) є актуальним з огляду суспільного дискурсу в цілому, оскільки соціальна солідарність – характеристика єдності соціуму, а також атрибутив його функціонування і розвитку, оскільки в онтологічному сенсі суспільство – цілісність.
Ще один із аспектів актуальності досліджуваної проблематики витікає з реалій трансформаційних перетворень сучасного українського суспільства. Транзитивні зміни сьогодення охоплюють всі царини життя соціуму: економічну, політичну, соціокультурну тощо, і позначаються, на ряду з іншими, певними особливостями, одна з яких дезінтеграційні тенденції на рівні соціальної системи суспільства. Відповідно проблематика єдності, цілісності, соціальної солідарності набуває дискурсивного характеру.
Дослідження проблеми соціальної солідарності має глибокі корені. Роздуми стосовно певних видів соціальної солідарності знаходимо у давньогрецьких філософів Арістотеля, Евкліда, Геракліта. Проте лише тільки в ХІХ столітті, глибинному дослідженню природи соціальної солідарності, присвячено багато робіт французьких та німецьких науковців, громадських діячів, політиків. Одними із таких дослідників проблеми соціальної солідарності в її класовому аспекті є К.Маркс і Ф.Енгельс. У межах економічного детермінізму, як принципу організації життєдіяльності соціуму, вивчення соціальної солідарності набуває класової акцентуації. У класовій теорії К.Маркс робить наголос на солідарності робітничого класу, як етапі класового творення і боротьби, з огляду на його історичну роль. Солідаризація робітничого класу, на думку класика гуманізму, відбувається на підставі діалектичного матеріалізму. Тобто К.Маркс акцентує увагу саме на ідеологічних факторах, як підґрунті класової солідарності.
Теоретичне осмислення проблеми солідаризації робітничого класу набуває свого продовження в роботах російського дослідника В.Ядова. Зазначена проблематика розроблялась російським науковцем в контексті вивчення процесів трансформації, пристосування, виживання заводів-велетнів Росії в нових пострадянських економічних і соціокультурних умовах. В.Ядов наголошує на ціннісно-нормативній компоненті, самоідентифікації, загальносоціальних та регіональних детермінантах як основах соціальної солідарності в робітничому середовищі.
Класова солідарність є різновидом соціальної солідарності, а відповідно, методологічна база щодо вивчення явища соціальної солідарності може бути використана для розкриття досліджуваного феномену. Класова солідарність має аксіонормативну основу і базується на прийнятті, усвідомленні і інтеріоризації цінностей, нормативів, ідей, цілей, життєвих стилів певного класу. Механізм формування солідарної / не солідарної дії на мікрорівні є дискурсивним питанням. Для його розкриття В.Ядов пропонує використати методику „диспозиційної лійки”, запропоновану грузинським психологом Д.Узнадзе. В „лійку” (свідомість людини) „вливається” сукупність детермінант: загальні, особливі, об’єктивні і суб’єктивні причинності, а „виливається” настанова особистості щодо солідарної дії / бездіяльності. Потрібно відмітити складність емпіричної інтерпретації впливу первісних детермінант на остаточну особистісну настанову.
Отже, класова солідарність – це сукупність специфічних інсайтних класових зв’язків, що формуються на основі спільних цінностей, норм, правил, ідей, дій, взаємодій, соціальної довіри, соціальної ідентичності, толерантності тощо.
Ковалев А.К. (г. Каменск-Шахтинский, Российская Федерация)
Ленин, продолжая дело Маркса и Энгельса, осуществил дальнейшее развитие социальной науки как технологии и методологии преобразования общества: как стратегии и тактики революционного пролетарского движения в единстве теоретической, политической и практически-экономической борьбы; как теории создания и развития коммунистической рабочей партии, руководящей революционной борьбой за социализм; как учения о преобразовании капитализма в социализм.
Диалектический материализм, доведенный до исторического материализма и далее развитый до научного социализма, а также материалистическая диалектика как передовой научный метод, позволяющий познавать и преобразовывать действительность в соответствии с логикой саморазвития этой действительности, были превращены ленинской партией и революционным пролетариатом в интенсивную и результативную производительную силу, благодаря которой была свершена социалистическая революция и начато строительство социализма.
Исходя из реальной действительности, из факта существования в рабочих массах России ХIX в. множества разобщенных кружков, групп, союзов, Ленин разработал план построения организационной системы развития пролетарского движения [см. 1, 2], план, который затем был претворен партией в практику. На основе этого плана стихийно возникшие, изолированные и разъединенные формы пролетарского движения были преобразованы в планомерно-организованную, широкую разветвленную сеть кружков, групп и союзов, являвшихся филиалами такой же массовой сети партийных комитетов и подкомитетов. Через посредство такой разветвлено-филиальной сети ленинской партией осуществлялось руководство всем пролетарским движением, внесение в рабочие массы социалистического сознания. В этом процессе и в ходе всей революционной борьбы за социализм происходило объединение, сплочение и организация пролетариата, теоретическое и практическое обучение и воспитание рабочего класса, обучение фабрично-заводских Советов руководству и управлению различными предприятиями и далее всем хозяйственно-экономическим общественным производством.
Анализируя пролетарское движение в нынешней России, необходимо констатировать, что оно находится в зародышевом, незрелом состоянии, характеризуется отсутствием в этом движении как массовой сети партийных комитетов, так и планомерно-организованной филиальной сети различных рабочих кружков, групп, союзов. Поэтому в настоящее время перед коммунистической партией вновь, как и в ленинский период, встает необходимость активизировать работу по планомерно-сознательной организации пролетарского движения в противовес «хвостизму» – выжидательной тактике созревания рабочего класса. Отсюда вытекает актуальнейшая задача партии: создание в рабочих массах широкой сети партийных комитетов (и подкомитетов) и разветвленно-филиальной многофункциональной сети кружков, групп, союзов, организаций, через посредство которых коммунистическая партия могла бы осуществлять просвещение, обучение и воспитание пролетариата и в которых с помощью партийных пропагандистов происходило бы планомерное, систематичное, программное изучение рабочими научного социализма.
Ленин показал непревзойденный образец применения материалистической диалектики в качестве теоретического и практического метода, в частности, в эволюции руководящей роли партии и Советов рабочих и крестьянских депутатов: 1) в условиях отсутствия политической свободы и полицейского преследования революционеров – партия как узкая подпольная организация, руководящая пролетарским движением через партийные комитеты и подкомитеты; 2) в новых условиях политической свободы (свободы собраний, союзов, печати в 1905 г.) и с возникновением Советов рабочих депутатов – реорганизованная партия, сливающаяся с массами рабочего класса, превращающаяся в широкую демократическую организацию и руководящая всей революционной борьбой труда с капиталом совместно с Советами рабочих депутатов как зародышем временного революционного правительства; 3) после свершения социалистической революции – республика Советов рабочих и крестьянских депутатов («государство-коммуна»), т. е. диктатура пролетариата в форме Советов, через Советы, где партия – широкая демократическая организация, слившаяся с Советами, с массами трудящихся (но не диктатура партии, не «вождизм») [см. 3, 4].
Из сделанного анализа ленинской диалектики в отношении роли Советов в классовой борьбе следует: в нынешней России насущной необходимостью является восстановление разрушенных Советов депутатов трудящихся с тем, чтобы придать этому демократичному общественному органу главнейшую роль в строительстве социализма и коммунизма.
Таким образом, на нынешнем этапе революционной борьбы для того, чтобы Россию вновь «убедить», вновь «отвоевать у богатых для бедных, у эксплуататоров для трудящихся» и затем научиться ею управлять [cм. 5, с. 172], необходимо изучать, анализировать и диалектически применять богатейшее марксистско-ленинское наследие – пролетарскую социальную науку как технологию и методологию преобразования капитализма в социализм.
Литература:
1. Ленин В.И. Письмо к товарищу о наших организационных задачах. Полн. собр. соч., т. 7, с. 1-32.
2. Ленин В.И. Что делать? Наболевшие вопросы нашего движения. – Полн. собр. соч., т. 6, с. 1—192.
3. Ленин В.И. О реорганизации партии. – Полн. собр. соч., т. 12, с. 83—93
4. Ленин В.И. О задачах пролетариата в данной революции. – Полн. собр. соч., т. 31, с. 113—118.
5. Ленин В.И. Очередные задачи Советской власти. – Полн. собр. соч., т. 36, с. 165—208.
Коваленко Е.Ф. (г. Киев)
В разделе «Пространство и время» главы III книги «Материализм и эмпириокритицизм», со ссылкой на Фейербаха, В. И. Ленин определяет время и пространство как коренные условия бытия. Ссылкой на Энгельса утверждение Фейербаха дополняется: пространство и время – суть основные формы всякого бытия. Эти утверждения заметно отличаются, однако в первом и втором есть признание объективной реальности пространства и времени, что в начале ХХ века для философии было наиболее важным.
Основные положения раздела: в мире нет ничего, кроме движущейся материи; движение материи осуществляется никак иначе, как только в пространстве и во времени; время и пространство реальны так же, как реален мир – движущаяся материя; время и пространство суть коренные условия и формы бытия; представления о пространстве и времени, их понимание пребывают в развитии, неизменно приближаясь к истине, однако неизменным является их реальность, объективность, не зависящая от самих представлений и понимания.
Интересно проследить, как изменялись представления и понимание пространства и времени в физической науке за прошедшие после написания рассматриваемого труда 100 лет. Напомним, что работа Ленина была написана через три года после появления теории относительности Эйнштейна, которая, как часто утверждается, пришла на смену механике Ньютона.
Создавая теорию всемирного тяготения, Ньютон утверждал, что в объеме абсолютного пространства есть еще одна абсолютная вещь – время, наполняющее весь этот объем по самое «горлышко». При этом время – такое абсолютное нечто, которое идет независимо ни от чего, само по себе. В бескрайнем абсолютном пространстве есть (или бывают) его некие части – относительные пространства, своего рода коробки сцен, на которых происходит действие, а действующие лица стараются замерить время этих действий, употребляя различные изобретаемые ими мерные единицы. Вот это, замеряемое в коробке сцены, время и есть относительное или обыденное.
Считается, что Эйнштейн произвел ревизию трактовки понятия времени Ньютона, введя в научный обиход новое, релятивистское его (времени) толкование. Ничего подобного! Эйнштейн, похоже, увидел, что у каждого процесса, у каждого наблюдателя есть свое время. Но он, так же, как и Ньютон, время воспринимал как некое самостоятельно существующее явление, и поэтому полагал, что проблема состоит в том, что оно лишь измеряется по-разному в различных процессах, и что эта проблема будет снята, стоит привести не одинаково измеряемое время к единой шкале. Он использовал преобразования Лоренца в качестве скоростного информационного коэффициента, который позволял, по его мнению, определять одну и ту же точку отсчета для времен различных процессов.
Изменилось ли что-то в понимании миром физики этих явлений (или теперь уже единого явления?) за сто лет? Это поразительно, но ничего не изменилось ни на йоту! О чем это может говорить? Либо о том, что физика, наконец, достигла окончательной истины в понимании пространства и времени, либо о том, что в этом понимании она заблудилась настолько основательно, что выбраться из дебрей своих столетних заблуждений до сих пор не смогла.
Вспомним, как понимал время Аристотель. Он утверждал, что время – мера всякого движения, определяемая другим движением. Наш вывод аналогичен: характеристика, вычисляемый параметр всякого движения. При этом нет движения вне времени, как нет и времени вне какого-либо движения. В свою очередь, Мироздание – суть движущаяся материя. Выстраивается синтез трех взаимоувязанных и обязательных категорий: материя, движение и время, объективная реальность которых несомненна. Но «подчиненность» времени очевидна: движущаяся материя равнозначна Мирозданию, независимо от того, определяется или нет длительность бесконечного разнообразия движений материи в нашем мире. Хотя и длительность процессов объективно реальна, независимо от того, интересует она кого-либо или нет.
Ну, а пространство? Это пустой объем, вмещающий Вселенную, или это материальная среда, вмещающая Вселенную и содержащаяся во всех без исключения ее объектах?
После обнародования в 1905 году теории относительности физическая наука «отменила» эфир и заменила его пространством-временем. Этот странный симбиоз и ведет себя довольно странно – прогибается, как гамак, под воздействием больших масс, превратил место пребывания всего вселенского сущего в четырехмерное пространство, переведя все его процессы в непредставимое зазеркалье.
В современной теоретической физике присутствует и материализация несуществующего (увеличение массы – количества вещества в теле – в зависимости от увеличения скорости этого тела), и поиски места Создателя при «возникновении» Вселенной, и поиски физической формы времени. Не исключено, что такая «всеядность» физиков-теоретиков объясняется тем, что столетие тому назад физика и философия чуть ли не окончательно разошлись. Сегодня физики позволяют себе снисходительно и даже с известной долей сочувствия похлопывать философов по плечу: “…расчеты и математический аппарат науки ХIХ и ХХ вв. стали слишком сложны для философов и вообще для всех, кроме специалистов» (С.Хокинг). Со сплоченными рядами жрецов официальной теоретической физики и их нередко завиральными идеями довольно длительное время борются лишь одиночные приверженцы любомудрия. Однако сегодня критические статьи в адрес эйнштейновой теории относительности составляют уже тома.
Вот основные моменты из критики, которую в течение десятилетий упорно игнорирует официальная теоретическая физика.
Время – элемент объективной реальности, но это лишь качественная характеристика, вычисляемый параметр всякого движения в Мироздании. Оно не может быть названо ни основной формой бытия, ни коренным условием бытия.
Пространство нашей Вселенной – не пустой объем, вмещающий все ее материальное сущее, а вселенская материальная среда – эфир. Эфир заполняет нашу Вселенную и ее объекты без малейших пустот и промежутков, в ней нет ни малейшего безэфирного пустого пузырька.
Можно ли назвать приведенные утверждения достижениями развития понимания времени и пространства на современном этапе – сказать трудно. Но они вполне могут претендовать на признание в качестве гипотез, заслуживающих, по меньшей мере, обсуждения.
Коваль О.А. (м. Київ)
Філософські міркування про сутність культури з являються досить пізно – у XVII-XVIII століттях (ідеї Дж. Віко, І. Гердера, Б.Франкліна, І Канта). Однак загальний аналітичний дух, що панував у науці ХІХ століття, призводив до того, що культура не розглядалась у своїй цілісності, як складно організована система, а досліджувалась в окремих та автономних своїх проявах, тому й філософія культури розпадалась на окремі дисципліни – на філософію релігії, етику, естетику, філософію мови тощо. Під впливом позитивізму культурологічне знання стає все більш вузьким, емпірико-історичним, таким, що виходить з сфери філософського узагальнення і обмежується проблемами окремих наук, зливаючись з етнографією, археологією, мистецтвознавством, з історією техніки. Після Гегеля спроби філософського дослідження культури стають епізодичними; робота культуролога зводиться до вивчення того чи іншого історичного типу культури – первісної, античної, середньовічної, ренесансної (Е.Тайлор, А. Маліновський, Дж. Уорнер, А. Гуревич).
Культура охоплює різноманітні форми людської діяльності, кожна з яких є предметом певної наукової дисципліни – етнографії, історії, мовознавства, літературознавства, педагогіки, етики, лінгвістики, тому філософське дослідження культури не може не перехрещуватись з вивченням її конкретних форм відповідними окремими науками.
Огляд особливостей вивчення культури в ХХ столітті демонструє надзвичайну різноманітність поглядів та підходів як у вітчизняній так і в зарубіжній культурології. Крім того, сьогодні дослідженням феномену культури займається і етнограф, і мистецтвознавець, і історик, і філолог, і археолог. Активне дослідження різноманітних аспектів і складових багатоелементного та багатогранного буття культури, що змінюється у просторі та часі є закономірним і, більш того, ці специфічні теорії є своєрідним стимулом для створення філософії культури.
Визначенню природи та сутності культури присвячено велику кількість робіт. Їх кількість та різноманітність призвела навіть до появи спеціальних досліджень по класифікації та аналізу різних підходів в культурології. Більшість подібних досліджень культури є вкрай суперечливими у методологічному відношенні. І досі в світовій культурологічній думці немає не тільки єдиного розуміння культури, а й загального погляду на шляхи її вивчення, що мали б привести до подолання цього методологічного розброду.
Дійсно, культура є багатоелементною та різнорідною за своїм складом, тому існує не тільки можливість, а й певна необхідність в зведенні культури різними науками до тієї чи іншої конкретної форми її буття (знаково-символічної, предметної, інституціональної, діяльнісно-технологічної, ціннісної, комунікативної, інформаційної тощо). Велика кількість різнорідних культурологічних теорій пояснюється перш за все наявністю різноманітних підходів до культури різними науками та абсолютизацією, виведенням на філософсько-категоріальний рівень кожного з цих спеціально наукових по суті своїй підходів. Польський культуролог К. Жигульський, підкреслюючи цю методологічну обставину, робить висновок, що єдина загальна наука про культуру неможлива.
Культура є надскладною, цілісною системою, що саморозвивається та саморегулюється, і саме в своїй цілісності підлягає теоретичному пізнанню, бо система – це дещо більше ніж сума її складових. Тому для філософського дослідження культури адекватним є системний підхід, точніше – системний спосіб мислення. Системність об’єкту дослідження потребує системного підходу і в його теоретичному осмисленні. Але сам пособі системний підхід не може бути методологічною основою філософії культури. Філософське цілісне дослідження культури має спиратися на певне розуміння суспільства та людини.
Необхідність системно-філософського дослідження культури обґрунтовує М.С.Каган в роботі «Філософія культури». В такому дослідженні культура постає не як сума різноманітних форм і продуктів діяльності, способів діяльності і інститутів, а як системно-цілісна єдність. Культуру необхідно осмислити в її реальній цілісності і повноті конкретних форм її існування, в її будові, функціонуванні та розвитку. Таке завдання здатна вирішити тільки діалектико-матеріалістична філософія, що має в своєму арсеналі матеріалістичне розуміння історії та обґрунтування соціальної сутності людини як методологію дослідження соціокультурних процесів. Спираючись на таку методологію, в філософському дослідженні культури можна подолати вузькість, однобічність, частковість інтерпретацій культури, що притаманні окремим наукам. Філософія культури має розробити таку теоретичну модель культури, на яку кожна з окремих наук, що вивчають різні елементи та аспекти культури, могла б спиратися в рішенні своїх конкретних завдань.
Філософським, цілісним є розуміння культури як особливої форми предметного буття, що утворюється людською діяльністю і охоплює як створені нею продукти ( другу природу), так і способи їх створення. У філософському розумінні культура не може бути зведена ані до способу діяльності, ані до «мертвих» продуктів діяльності (пам’яток культури). Культура це перехід, взаємоперетворення способу діяльності в її продукти і навпаки – продуктів культури в способи діяльності.
Системний стиль мислення – це специфічна парадигма сучасної науки, і його не можна ототожнювати з структурним аналізом, оскільки він єднає елементно-структурний, функціональний та історичний аналіз і тому є максимально ефективним при дослідженні соціокультурної реальності.
В ХХ столітті відбувається методологічне вторгнення гуманітарних проблем у природознавство та методів „точних наук” в соціальне, в тому числі й культурологічне знання. Свого часу структуралізм був у європейській науці обмеженим, однобічним способом реалізації прагнення гуманітарного знання до такого рівню „точності”, що фіксується саме поняттям „структурності” , і втрата структуралізмом свого впливу свідчить скоріше за все не про необхідність повної відмови від прагнення до системного дослідження, а про необхідність подолання його однобічності. Це ставить перед філософією культури завдання осмислити культуру як підсистему в системі буття (в діалектичній взаємодії природи, суспільства та людини), як особливу форму предметного буття, що утворюється людською діяльністю. Культура це те, що люди виробляють і як вони виробляють (і матеріальне, і духовне: виробництво речей та ідей, людей і способів їх діяльності, знань, цінностей, образів) – вся сукупна людська діяльність.
Колотило М.О. (м. Київ)
Проблема обгрунтування теоретико-методологічного підходу до питання практичної реалізації наукових досліджень є одним з головних аспектів існування та функціонування науки на різних етапах її історичного розвитку.
В цьому сенсі особливі преференції слід надати теорії діалектичного матеріалізму, що в розгорнутому, різнобічно обґрунтованому вигляді презентує В.І.Ленін у своїй роботі «Матеріалізм і емпіріокритицизм».
Особливий внесок В.І.Леніна у розвиток наукового пізнання полягає в тому, що він дає ґрунтовне пояснення принципу відображення дійсності та його методологічного значення для наукових досліджень.
В.І.Ленін підкреслює значення теорії відображення як процесу передачі інформації про дійсність, що виступає конструюючим інструментом розкриття складностей процесу пізнання існуючої реальності.
У контексті діалектико-матеріалістичного підходу принцип відображення є механізмом творчого осягнення реальності. Відображення – це процес накопичення та передачі інформації, а також перевірка її істинності на практиці. До того ж у даному сенсі інформація як відображення виступає проявом всіх рівнів матеріального світу.
Великого значення надає В.І.Ленін питанню практики, визнаючи її як об’єктивний критерій істини наукового знання. Визначаючи дану її властивість В.І.Ленін постулює, що істина в науковому пізнанні є завжди конкретною.
І саме в діалектичному матеріалізмі практика виступає критерієм, що демонструє результати пізнавального процесу.
Практика як свідома, цілеспрямована діяльність людей та їх спільнот по перетворенню природного, соціального та власного буття формує процес пізнання. Теоретична діяльність, процес пізнання дійсності нерозривно пов’язані з практикою. Рівнем розвитку практики обумовлюється обсяг та характер набутих знань. У єдності практики та теорії здійснюється цілісна предметна діяльність – процес практичного і теоретичного освоєння дійсності.
Питання, які розглядає В.І.Ленін у даній праці, були і залишаються надзвичайно актуальними, адже вони, по суті, у розгорнутому вигляді представляють собою розкриття життєтворчих принципів наукового пізнання.
Косенко В.Д. (м. Київ)
У роботі В.І.Леніна „Матеріалізм і емпіріокритицизм” особлива увага приділяється ролі та місцю практики в житті суспільства загалом і в теорії пізнання зокрема. „Людська практика доводить правильність матеріалістичної теорії пізнання, – говорили Маркс та Енгельс, проголошуючи „схоластикою” ... спроби вирішити основне гносеологічне питання за межами практики” [В.И. Ленин. Полное собрание сочинений, изд. 4-е, т. XIV, с. 126].
Ленін підкреслює нерозривність діалектико-матеріалістичної теорії та практики: „точка зору життя, практика має бути першою основною точкою зору теорії пізнання. Вона неминуче приводить до матеріалізму ... Звичайно, при цьому не варто забувати, що критерій практики ніколи не може по суті справи підтвердити чи спростувати повністю будь-яке людське уявлення” [В.И. Ленин. Полное собрание сочинений, изд. 4-е, т. XIV, с. 130]. Відомо, що без діалектики не можна встояти під натиском реакції та брехні. Саме за допомогою цієї „зброї” Ленін аргументовано та переконливо доводить хибність уявлень російських махістів, про яких йде мова в „Матеріалізмі і емпіріокритицизмі”.
Звичайно, Ленін у першу чергу – великий філософ-теоретик. Він вщент спростовує теоретичні аргументи махістів, доводячи, що їх теорії не мають жодного відношення до діалектичного матеріалізму, а, навпаки, є протилежними йому, є псевдонауковими та антинауковими.
Невдалих спроб заперечити матеріалізм та його історичне значення було багато. Але форма, яку обрали махісти, була надзвичайно цинічною. Вперше було намагання понищити діалектичний матеріалізм… його власними аргументами. Російські махісти (Базаров, Богданов, Юшкевич та ін.) самозванно маніфестуючи себе марксистами, під виглядом заперечення ідей окремих матеріалістів (наприклад, Плеханова) – заперечували матеріалістичне вчення загалом. Більше того, наводячи в тексті цитати з книги Джорджа Берклі „Трактат про основи людського пізнання” (1710 рік видання), Ленін неспростовно доводить те, що махісти фактично пропонують своїм прибічникам старі слова в новій „обгортці” – їх „новітня філософія” (яку вони вважають матеріалістичною) – не що інше, як ідеї ідеалістів… початку XVIII століття.
Ведучи мову про роль практики в теорії пізнання, хочеться навести важливу думку В.І.Леніна про те, що „критерій практики дозволяє вести нещадну боротьбу з ідеалізмом та агностицизмом” [В.И. Ленин. Полное собрание сочинений, изд. 4-е, т. XIV, с. 130]. Вчення махістів має на меті довести, що чуттєве уявлення і є… поза нами існуюча дійсність. Ленін парирує подібне „доведення”, наводячи не вельми вишукану, проте напрочуд точну думку Фейєрбаха: прирівняти суб’єктивне відчуття до об’єктивного світу, „значить прирівняти полюцію до дітонародження”.
Щоб бачити далеко, ми маємо стояти на плечах попередників. Добре – коли титанів. І саме вивчення спадку таких філософів, як Володимир Ілліч Ленін, має допомагати нам в наближенні до істини в теоретичних дослідженнях та практичній діяльності. На жаль, в ситуації, що склалась, – штучно і спеціально створена, – в сучасній українській вищій школі, говорити про повноцінне освоєння неоціненого духовного спадку, добротне вивчення надбань діалектичного матеріалізму не можна. Навпаки – існує цілком жорстке, хоча й неформальне табу на вивчення робіт марксистів. А нинішній „реформаторський” крок – введення Болонської системи у вищій школі – буквально закриває доступ студентів всіх технічних спеціальностей до філософії як такої. Факультет соціології і права Національного технічного університету України „Київській політехнічний інститут” є в цьому плані якраз виключенням з „правила” – всебічне вивчення філософії майже на всіх курсах, формування справжньої, а не сурогатної філософської культури дозволяє студентам долучатись до дійсно важливих творів теоретиків матеріалізму діалектичного та діалектики матеріалістичної.
Час плине, але справжні цінності залишаються сталими, незважаючи ні на наше ставлення до них, ні на політичну та будь-яку іншу кон’юнктуру сьогодення. І те, що сторіччя, яке пройшло з моменту написання „Матеріалізму і емпіріокритицизму”, ніяким чином не зменшило її актуальність, свідчить про її виключне теоретичне значення та практичну цінність.
Костромина А.М. (г. Киев)
Поскольку диалектика представляет аналог и тем самым метод объяснения всеобщей связи, процесса развития вообще и переходов от одной области исследования к другой, именно она является для современной науки наиболее важной формой мышления. Приводя в необходимую внутреннюю связь отдельные области знания, наука вступает в теоретическую область, где эмпирические методы оказываются бессильными и оказать помощь может только теоретическое мышление. Нация, желающая стоять на высоте науки, не может обойтись без теоретического мышления, – это положение, высказанное Ф. Энгельсом в конце XIX века, сохраняет свою актуальность и поныне. Ожидания, что прогресс теоретического познания и научная революция должны даже самого упрямого эмпирика все более и более подводить к осознанию диалектического характера природных и общественных процессов, не оправдались. Исследование самого процесса превращения, “того великого основного процесса, в познании которого находит свое обобщение все познание природы” (Энгельс), по-прежнему требует понимания законов диалектического мышления и сознательного обращения к теории его законов. Научное знание в своем развитии не может уже избежать диалектического обобщения, а попытки вместо диалектики навязать науке некие суррогаты ее чреваты научными кризисами.
Центральным пунктом диалектического понимания реальности является уразумение противоположностей и различий, которые хотя и существуют в ней, но имеют только относительное значение, а их воображаемая неподвижность и абсолютное значение привнесены в неё только рефлексией человека. С этим связан вопрос об отношении релятивизма (т. е. принципа относительности наших знаний) к диалектике в развитии научного знания. Еще Гегель понял, что диалектика включает в себя момент релятивизма, отрицания, скептицизма, но не сводится к релятивизму. Релятивизм как основа теории познания есть не только признание относительности наших знаний, но и отрицание объективной, независимо от человека существующей, реальности, к которой приближается наше относительное познание, а также исключение абсолютной истины. Для диалектиков познание, имеющее безусловное право на истину, осуществляется в ряде относительных (релятивных) заблуждений.
О недостаточности всех полярных противоположностей трактуют исходные посылки диалектики. Все логические категории, движущиеся в полярных противоположностях, имеют абсолютное значение только в пределах чрезвычайно ограниченной области. Как только противоположность истины и заблуждения применяется вне границ такой узкой области, так сразу эта противоположность делается относительной (релятивной) и, следовательно, негодной для точного научного способа выражений. А если применять эту противоположность вне пределов указанной области, как абсолютную, то оба полюса противоположности превратятся каждый в свою противоположность, т.е. истина станет заблуждением, заблуждение истиной. Истина является абсолютной лишь в известных пределах, и пределы этой её абсолютности относительны. Это рассуждение Ф. Энгельса из «Анти-Дюринга» В. Ленин рассматривает как ключевое для науки: “пределы истины каждого научного положения относительны, будучи то раздвигаемы, то суживаемы дальнейшим ростом знания” [1, 146]. Для диалектического материалиста, подчеркивает он, не существует непереходимой грани между относительной и абсолютной истиной, “исторически условны пределы приближения наших знаний к объективной, абсолютной истине, но безусловно существование этой истины, безусловно тó, что мы приближаемся к ней” [1, 147]. Различение относительной и абсолютной истины необходимо, но является настолько «неопределенным», чтобы помешать превращению науки в догму в худом смысле этого слова, в нечто мертвое, застывшее, закостенелое, но в то же время настолько «определенным», чтобы отмежеваться решительно и бесповоротно от фидеизма и от агностицизма, от философского идеализма и от софистики последователей Юма и Канта. Тут и лежит грань между релятивизмом и диалектическим материализмом, который включает в себя релятивизм, но не сводится к нему, т. е. признает относительность всех наших знаний не в смысле отрицания объективной истины, а в смысле исторической условности пределов приближения наших знаний к этой истине.
Противоположность материи и сознания также имеет абсолютное значение только в пределах очень ограниченной области: в случае, рассмотренном Лениным, исключительно в пределах основного гносеологического вопроса о том, чтó признать первичным и чтó вторичным. За этими пределами относительность данного противоположения несомненна [1, 160]. Различение причины и следствия имеет значение только в применении к данному отдельному случаю. А при рассмотрении этого отдельного случая в его общей связи со всем мировым целым полюса сходятся и переплетаются в представлении универсального взаимодействия, в котором причины и следствия постоянно меняются местами. Чтó является причиной здесь или теперь, там и тогда становится следствием и наоборот.
Диалектический взгляд на само абсолютное и относительное не знает резких разграничительных линий и безусловного, всюду пригодного «или – или», переводя друг в друга неподвижные метафизические различия и опосредствуя противоположности.
Литература:
1. Ленин В.И. Материализм и эмпириокритицизм. Критические заметки об одной реакционной философии. – М.: Политиздат, 1986. – 478 с.
Котов Ж.В. (г. Днепропетровск)
Работа В. Ленина «Материализм и эмпириокритицизм» в ее расшифровке, представленной Э.Ильенковым в его философско-политическом завещании – «Ленинская диалектика и метафизика позитивизма», открывает возможность для теоретического осмысления данной проблемы.
Заслугу К.Маркса перед революционным движением пролетариата В. Ленин усматривал в том, что «Маркс научил рабочий класс самосознанию и самопознанию». Он создал тот необходимый символический капитал, благодаря которому «великий немой» не только получил право голоса, но и значительные идеологические преференции перед свои оппонентом – классом буржуазии. Ленин, фактически решая данную задачу в новых исторических условиях, формулировал эту проблему как необходимость внесения социалистической идеологии в рабочее движение. При этом социалистическая идеология представлялась ему в качестве как бы отлитой из одного куска стали и включающей в качестве составных частей марксизма - диалектический материализм, экономическое учение Маркса и научный социализм.
Специфика и сложность революционного движения пролетариата в России состояла в том, что по сравнению с Западом многократно сильнее была стихия мелкобуржуазности. Вирус мелкобуржуазности наличествовал даже у ближайших сподвижников Ленина. Исключительная прозорливость Владимира Ильича просматривается в том, что он сумел возвыситься над влиятельным в среде российской интеллигенции мелкобуржуазным миросозерцанием, сумел утвердиться на позициях научного социализма.
И когда потерпела поражение революция 1905-1907 гг., то Богданов и Луначарский, фактически обнаруживая свою мелкобуржуазную сущность, увидели именно в философии Э. Маха то зеркало, вглядываясь в которое они и усмотрели родственную их духу философию, близкий им, а потому и якобы истинный способ мышления. Фактически они стали на путь ревизии диалектического материализма – этой несущей конструкции всей подлинно социалистической идеологии. При этом они полагали, что творчески развивают марксизм, но фактически протаскивали философию позитивизма и тем самым стали на путь внесения буржуазной идеологии в рабочее движение.
Именно в сфере утверждения материализма диалектического, творчески развиваемого на основе осмысления достижений современного научного познания, и увидел свою задачу Ленин для того, чтобы избежать опасности поражения грядущей революции. В работе Материализм и эмпириокритицизм» Ленин нанес сокрушительное поражение всякому идеализму, но при этом он обращает внимание на то, что «без диалектики материализм будет не столько сражающимся сколько сражаемым». Ибо только «органическое соединение диалектики с материализмом, - отмечает Э.Ильенков, - вооружают мышление человека способностью и умением строить объективно истинный образ окружающего мира, способностью и умением переделывать этот мир в согласии с объективными тенденциями и закономерностями его собственного развития».
Фактическое изничтожение в Советской России подлинного марксизма после смерти Ленина как раз и имело в своей основе ревизию диалектического материализма.
Новоявленные бюрократы на словах строили социализм для народа, а на деле заботились о своих привилегиях, утверждали государственный капитализм. «Силами бюрократического аппарата социализм для народа не построишь. Социализм живой, творческий есть дело самих масс», писал в своем завещании В.Ленин. «Если от чего и погибнет Советская власть, то не от внешних врагов, а от собственной бюрократии». Как бы подтверждая эти слова один из самых главных советских бюрократов Б.Ельцин сразу же после развала Союза, заявил в своем выступлении в США, в одном из университетов, буквально следующее: «Наконец с этим проклятым коммунизмом покончено!»
Буржуазия Запада сполна воспользовалась поражением дела борьбы за освобождение трудящихся. И если в ХIХ веке возник Международный Интернационал пролетариата, то в наше время уже наши оппоненты создают Международный Интернационал приватизаторов, и приглашают в него представителей компрадорской буржуазии стран бывшего Союза, обещая как поддержку в захвате власти, так и помощь в деле освобождении от всех социальных и национальных обязательств перед своими народами. А необходимый для решения данной задачи символический капитал разрабатывают для них представители философии постмодернизма (см. Панарин А.С. «Постмодернизм и глобализация: проект освобождения собственников от социальных и национальных обязательств»).
Без возрождения и творческого развития диалектического материализма не может быть создан тот символический капитал, который необходим для того, чтобы «правде старого мира» - цивилизации господ и рабов противопоставить «правду нового мира» - цивилизацию свободных людей. То, что это архисложная задача видно и из замечания Э.Ильенкова о том, что «Ленин в начале века был тем единственным марксистом, который понял и оценил все огромное мировоззренческое значение диалектики как гносеологии и логики». Те же самое можно, с нашей точки зрения, сказать и о самом Э.Ильенкове применительно к нашему времени.
Коток М. (г. Киев)
Человек живет в обществе, и не просто живет, а активно принимает участие в его преобразовании, создавая новое и изменяя старое, чем также изменяет себя, формируя нового человека. При этом человек имеет дело с различными вещами, предметами, природой, общественными отношениями. В процессе такой деятельности неизбежно возникают определенные образы, ощущения, т.е. представления человека обо всем том, что его окружает. Но как же обстоит дело с этими образами, ощущениями: как они возникают и как соотносятся с предметами?
Ленин в «Материализме и эмпириокритицизме» подверг критике взгляды представителей махизма на данный вопрос, из которых следовало, что представление человека о мире, предметах, вещах есть отображением ощущений человека, т.е. ощущения формируют наше представление, а не вещи являются источником наших ощущений.
Таким образом, мы имеем ощущения, которые определяют не то чтобы наше отношение к миру, а и сам мир.
Так ли это?
Ответить на вопрос, так ли это, можно, лишь рассмотрев, как возникают ощущения и можно ли способность ощущать воспринимать как нечто раз и навсегда данное человеку от рождения. Но рассматривать природу ощущений невозможно без обращения к вопросу о природе мышления. Никто не станет оспаривать, что мышление не может существовать без человеческого мозга. Но при этом мышление возникает не из мозга, оно не есть цепочка нервных импульсов. Мозг есть орган, без которого никакое мышление не возможно, но наличие одного лишь здорового мозга – не гарантия того, что у человека будет мышление. Мышление, как способность понимать законы природы и общества и действовать соответственно этим законам, как продукт взаимодействия между людьми, возникает именно в процессе преобразования окружающей действительности, активного действия с предметами. Это же можно сказать и об ощущениях. Для формирования ощущений, образов также необходимо наличие определенных условий, в которых такие ощущения сформировались бы. А именно, необходимо деятельное взаимодействие с предметами, в результате которого у человека появляется представление о том или ином предмете, его свойствах и том, как необходимо с ним действовать.
Вопрос о природе ощущений – это все тот же вопрос о природе человека, его сознании, мышлении, чувствах. Решим, как возникает человек – узнаем, откуда берутся ощущения. Человек отдельно взятый – это не любое двуногое существо, внешне похожее на всех остальных «человеков», а «существо», способное действовать с предметами и другими людьми по-человечески, т.е. соответственно их внутренней логике. А такое умение не совпадает по времени с биологическим рождением человека, более того, может так никогда и не настать. Э.В. Ильенков в работе «Откуда берется ум?» показал на примере слепоглухих детей, как ребенок со здоровым мозгом, но лишенный по биологическим причинам слуха и зрения, не есть не то чтобы полноценным человеком, а вообще человеком.
С другой стороны у этого же ребенка, у которого изначально нет каких-либо представлений о мире, каких-либо возможностей удовлетворять элементарные потребности, никаких ощущений, все-таки возникают и чувства, и понятия, и, главное, мышление. Этого удалось добиться, лишь приобщая ребенка к предметам, созданным человеком для человека, научая его действовать с этими предметами сообразно их предназначению. В этих предметах (от ложки и пуговицы – до шедевров мировой культуры) заложена мысль человека, в которой содержится весь мир. И в процессе такого приобщения, постепенного, шаг за шагом, у ребенка начинает появляться представления о тех вещах, с которыми он сталкивается, об их внутренней логике, их взаимосвязи друг с другом, и уже на основании своего такого маленького, но такого важнейшего опыта, у ребенка формируются образы предметов, иными словами - ощущения. До такого действия сначала при помощи взрослого, а потом самостоятельного, у ребенка не было ни какого намека на ощущения, не было ничего и быть не могло. И здесь необходимо отметить, что если действие с предметами дает толчок для рождения мысли, понятия о предмете, то такая форма деятельности как искусство спосбствует развитию чувств, поскольку в искусстве в образных формах выражены все многообразие и единство мысли и чувства человека, как ансамбля общественных отношений.
В понятии же махистов – ощущения идут от определенных научных знаний о мире, причем в их понимании человек должен стремиться к равновесию, т.е. к такому состоянию, когда будут отсутствовать противоречия, будто бы угнетающие человека. Если какое-то знание дано человеку, необходимо его беречь и на его основании с помощью мозга конструировать себе представления о вещах. Получается, что человек, которому однажды посчастливилось узнать что-то об окружающем мире, должен всю свою жизнь соотносить с представлением, которое сформировали знания, и, соответственно, в дальнейшем поступать сообразно раз и навсегда устоявшемуся образу мира. Но забывается тот момент, что знания не могут быть раз и навсегда данными, они развиваются по мере того, как человек осваивает этот мир, познает его. Именно объективная необходимость разрешить противоречие подталкивает человека к поиску ответов на насущные вопросы. Причем такой ответ рано или поздно будет найден. Это подтверждается сотнями примеров из истории науки, когда ученые из разных стран, разных континентов практически одновременно приходили к одинаковому выводу, исследуя один и тот же вопрос.
Также нельзя рассматривать ощущения как некий механизм, возникающий в мозге человека, хотя бы уже потому, что механизм состоит из отдельных элементов, представляющих собой отдельные частички, способные функционировать самостоятельно. Мир, в отличие от любого механизма – един, и, соответственно, образ этого мира не может быть чем-то составным. Мир един – и единым в своей сути является его образ, его восприятие.
Объясняется это тем, что такие образы опять-таки рождаются только в связи с активной деятельностью с предметами, природой, себе подобными, т.е. со всем тем, что окружает человека. Ведь человек не может действовать с отдельным предметом, который не связан с другими вещами, потому как этот предмет одновременно является и своей противоположностью. Он есть и его нет. И человек, преобразуя предметы, формирует свои мысли, чувства, свой собственный мир. И мир этот такой же единый, как и внешний, потому как является его непосредственным воплощением и продолжением.
Кошевая А. (г. Чернигов)
Диалектика категорий необходимости и случайности в основной массе работ, получает своё развитие лишь в одном направлении, а именно, анализируется переход от случайности к необходимости (гносеологический аспект), либо рассматривается вопрос о способе реализации необходимости (онтологический аспект), её воплощение в действительность через случайность.
Однако движение данных категорий в обратном направлении, т.е от необходимости к случайности, как в познании человеком объективной реальности, так и в самой объективной реальности, практически не раскрыто. Соответственно, возникает потребность понять, когда и при каких условиях возможен данный переход (от необходимости к случайности). Да и возможен ли (в этом пока тоже необходимо усомниться)?
Для установления правомерности утверждения о существовании перехода необходимости в случайность мы обратимся к знаменитой идее Гегеля: «Всё действительное разумно, всё разумное действительно», суть которой была раскрыта Энгельсом в работе «Людвиг Фейербах …». Ключом, раскрывающим сущность данного положения, является понимание Гегелем категории «действительность». Согласно Гегелю действительным есть то, что существует и в то же время является необходимым, т.е. не всё, что существует, является также и действительным, а лишь то, на чём лежит печать необходимости.
Всё действительное по ходу истории превращается в недействительное, которое является существующим, но не имеющем на это права (исторически осуждённое на свою гибель), и не необходимым, т.е. случайным. И далее Энгельс пишет по поводу судьбы этого «без права» существующего, случайного (поскольку оно не имеет основания на данном историческом этапе) следующее: «Место отмирающей действительности занимает новая, жизнеспособная действительность; занимает мирно, если старое достаточно рассудительно, чтобы умереть без сопротивления, - насильственно, если оно противится этой необходимости». [3, 275]. Таким образом, определённому явлению, ставшему случайным, т.е. исторически изжившему свою необходимость, надлежит умереть. Однако ярлык случайности или необходимости любое явление (процесс и т.д) получает лишь в движении истории, лишь в реализации исторической действительности, лишь в определённом конкретном отношении, сами же по себе они являются одновременно и случайными, и необходимыми, т.е. удерживают напряжённость данного противоречивого единства в своей сущности. Энгельс выражает данную мысль следующим образом: «… всё действительное в области человеческой истории становится со временем неразумным, оно, следовательно, неразумно уже по самой своей природе, заранее обременено неразумностью…» [3, 275].
Следовательно, определённое нечто (т.е. рассматриваемое в каком-либо конкретном отношении), развивая своё внутренне противоречие (которое и определяет его как именно данное нечто), приходит к необходимости через скачок изменить себя, перейти в иное, т.е. уже изначально удерживает в себе момент гибели, в чём проявляется созидающая роль уничтожения. «Старое как бы на своей гибели взращивает новое» [1, 119].
В процессе разрешения своего внутреннего противоречия старое пришло к несоответствию со своей формой, в которой оно выражалось до этого. Таким образом, устаревшая форма данного нечто становится чем-то внешним по отношению к новой созревшей сущности, чем порождает необходимость своего уничтожения. Т.е. данная форма больше не определяется этой сущностью, не является необходимой по отношению к ней, и выступает как случайность, имеющая своё основание (т.е. необходимость) на более общем уровне взаимосвязи явлений (т.е. при включении данного нечто в более широкий круг взаимозависимостей эта случайность снимается в необходимости более «глобального» процесса). Следовательно, взаимоотношения устаревшей формы и новой сущности теряют характер внутренне противоречивого единства, превращаясь во внешнее противостояние друг другу, т.е. приобретают характер антагонизма. В установившихся антагонистических отношениях старая форма выступает уже в роли препятствия на пути дальнейшего развития сущностью своих внутренних противоречий.
Таким образом, именно роль препятствия, которую приобретает устаревшее, обуславливает такой его атрибут как случайность. «Исполняя» данную роль, старое вступает в антагонистические отношения с новым, чем порождает необходимость своего уничтожения через взрыв (естественно в том случае, если оно решилось играть эту роль до конца (само собой понятно, что не до победного), чего бы это ему не стоило).
В качестве некоторого итога, можно «испытать» выявленный переход необходимости в случайность при анализе (через синтез, в единстве с синтезом) конкретного явления, и по возможности установить значимость выявленного для познания этих конкретных явлений, насколько оно помогает схватить суть изучаемого явления (или другими словами, провести своего рода пилотажное исследование).
Возьмём в качестве объекта нашего мысленного эксперимента человека капиталистического общества эпохи империализма. Для выявления наиболее характерного и определяющего его сущность обратимся к «Экономическо-философским рукописям 1844 года» К.Маркса: «Производство производит человека не только в качестве товара, не только человека-товара, человека с определением товара, оно производит его, сообразно этому определению, как существо и духовно и физически обесчеловеченное … Продукт этого производства есть товар, обладающий сознанием и самостоятельной деятельностью … человек-товар…». Выявляя существование человека при капитализме в форме рабочего, Маркс делает следующее крайне важное замечание, характеризующее отношение человека к капиталу как антагонистическое: «Человек есть уже только рабочий, и в качестве рабочего он обладает лишь теми человеческими свойствами, которые нужны чужому для него капиталу…» (Интересно соотнести данное высказывание со словами Босенко В.А. по поводу сущности «взрыва»: «При столкновении может уничтожится не всё тело, вещь, явление, которое встретилось на пути, а только те его свойства, которые стали преградой и таким образом условием его антагонизма»). «А так как капитал и рабочий друг другу чужды и потому находятся в безразличных, внешних и случайных взаимоотношениях, то эта отчуждённость должна выступать также и реально.» И далее: «Существование каптала есть его (рабочего. – А.К.) существование, его жизнь, подобно тому как оно определяет содержание его жизни безразличным для него способом. Поэтому политическая экономия не знает незанятого рабочего, не знает человека труда, поскольку он оказывается вне этой сферы трудовых отношений. Плут, мошенник, нищий, безработный, умирающий с голоду, нищенствующий и совершающий преступления человек труда, всё это – фигуры, существующие не для политической экономии, а только для других глаз, для глаз врача, судьи, могильщика, надзирателя за бедными и т.д.; это призраки, витающие вне сферы политической экономии».
Таким образом, человек, находясь в антагонизме с чуждым ему капиталом в форме рабочего, выступает в роли препятствия, вследствие чего приобретает статус случайного. Однако выйти из этих отношений он не может, поскольку мгновенно превратится из существующего ничто (рабочий) в несуществующее ничто («призрак»), т.е. кроме своей сущности (утраченной в капитале как мёртвом труде) он потеряет и своё существование.
Современная форма капитализма (империализма) является полностью исчерпавшей себя, устаревшей, не имеющей права на существование. Поскольку же именно капиталистические производственные отношения определяют форму существования человека как рабочего, то устаревание капитализма является также и устареванием рабочего. Следовательно форма человека-рабочего есть препятствием на пути разрешения человеком своих внутренних (сущностных) противоречий, которое требует своего уничтожения. (Т.е. мы имеем противоречие производственных отношений и производительных сил, которое приобрело характер антагонизма).
Таким образом, современный человек, пребывает в форме «устаревшего как случайного», противопоставляет себе свою истинную сущность (которая есть совокупность всех общественных отношений) как внешнюю, подавляющую его силу.
И в завершение можно выдвинуть предположение, что именно пребывание современного человека в этой изжившей себя форме рабочего, которую изо всех сил старается удержать капитализм в образе «молодящейся старухи», именно загнивание, самоуничтожение человеческой сущности в жёстких, но уже трескающихся по швам, рамках данной формы (которая есть преграда, требующая своего уничтожения через взрыв) обуславливает отсутствие у современной истории своего субъекта. По этому поводу можно привести следующие слова Ильенкова Э.В.: «…Уходящие, реакционные социальные силы способны порождать достаточно яркие фигуры, личностей, вроде Рузвельта или Черчилля, лишь постольку, поскольку они ещё являются силами, т.е. сохраняют известное влияние в обществе. Но чем дальше, тем больше представляющие эти силы личности мельчают, так что и «личностями» - то их назвать становится всё труднее и труднее».[2].
Литература:
1. Босенко В.А. Всеобщая теория развития. – Киев, 2001.
2. Ильенков Э.В. Что же такое личность / Философия и культура. – Москва, 1991.
3. Маркс К. Экономически-философские рукописи 1844 года / Сочинения, 2-е изд. Рукопись 2.
Кузьменко Н.І. (м. Київ)
Зміна принципів функціонування Університету, пов’язана із перетворенням цієї інституції в одну з продуктивних сил в інформаційному суспільстві, призводить до появи нових моделей Університету та докорінної зміни підходів до викладання та навчання. Класична модель Університету, запропонована Вільгельмом фон Гумбольдтом, визначала примат відповідальності викладачів-науковців перед наукою, перед істиною. Для сучасної моделі «дослідницьких університетів», що є продовженням цієї тенденції, надзвичайно актуальною є думка В.І.Леніна про те, що дослідники в галузі як природничих так і технічних наук у своїх наукових студіях повинні підніматися до рівня розв’язання світоглядних та методологічних питань на рівень філософського узагальнення з метою інтерпретації фактичного матеріалу, що вивчається. Особливе значення для розвитку сучасної науки в університетах має розробка та розвиток В.І.Леніним таких найважливіших абсолютності принципів як діалектичний зв'язок об’єктивності, конкретності та пізнавальності істини. Деякі представники сучасного природознавства не розуміють цього зв’язку як колись його не розуміли вчені на початку ХХ сторіччя. Тому повторюються старі помилки: через заперечення абсолютності істини доходять до заперечення її об’єктивності.
Значна кількість монодисциплінарних або технічних університетів, що з’явилась останнім часом, потребує побудови навчального процесу на таких теоретико-методологічних засадах, що дозволять їм працювати якщо не за моделлю «дослідницького університету», то, в усякому разі, прямувати до того. Суттєвим аспектом такого навчального процесу має стати створення та утримання цілісного світосприйняття, приділення значної уваги науковій методології пізнання, важливим науковим та методологічним підґрунтям якої є робота В.І.Леніна «Матеріалізм та емпіріокритицизм». Наукове знання, точніше науково-технічне, якою б мірою воно не було універсальним, завжди є локальним, і відповідно до своєї методології прямує до звуження. Саме з цією закономірністю завжди було пов’язане поняття «інституту», а потім, на жаль, і «університету». Перехід до ідеології «дослідницьких університетів» потребує великої відповідальності перед науковим пізнанням, а відповідно і зміни у змісті та методології навчання, органічного поєднання поглибленої професійної підготовки та програм її соціокультурної адаптації. Мова йде про формування та розвиток у студентів усвідомленої потреби не тільки оволодіти методами наукової та педагогічної творчості, ефективно розв’язувати актуальні науково-дослідні проблеми, але і адекватно оцінювати роль і значення нових наукових ідей для розвитку суспільства, визначати їх соціокультурний і антропологічний вимір. Ця стратегічна орієнтація в розвитку вищої освіти відповідає магістральним тенденціям динаміки сучасної науки, що все більш інтенсивно інтегрує інструментально-технологічні та соціокультурні параметри наукового пізнання.
У формуванні та розвитку методологічної культури мислення особливу роль грає філософія, оскільки вона завжди претендувала на відображення та репрезентацію в своїх ідеях та категоріальних моделях найбільш глибинних і сутнісних основ природної та соціокультурної реальності. В роботі В.І.Леніна «Матеріалізм і емпіріокритицизм» саме в структурі філософського знання найбільш повно та рельєфно втілена фундаментальна інтенція творчого мислення, що спрямоване на критичну рефлексію та методологічне осмислення питань буття та пізнання. Ці характеристики роблять її унікальним духовно-теоретичним феноменом та визначають її особливе місце в системі соціально-гуманітарного знання та освіти, що може бути запропонована для моделі «дослідницького університету».
Куц В.А. (м. Переяслав-Хмельницький)
“Матеріалізм і емпіріокритицизм” (1908р.) – головна філософська праця В.І.Леніна. Її історичне значення полягає у подальшому розвитку марксистської філософії, відповіді на корінні філософські питання, що постали у філософському узагальненні найновіших досягнень природознавства. Дана праця носить виражений глибоко-науковий характер, є взірцем застосування матеріалістичної діалектики, як вчення про розвиток, до аналізу історичного становища, економічних і політичних явищ суспільного життя.
У боротьбі проти ідеалістичної філософії (Мах, Пуанкаре, Адлер, Авенаріус, Берклі, Юм; Валентинов, Юшкевич, Богданов, Базаров, Луначарський) В.І.Ленін відстояв марксистський філософський матеріалізм:
1. Дав класичне визначення матерії: “філософська категорія для означення об’єктивної реальності, що дана людині в її відчуттях, яка копіюється, фотографується, відображується нашими відчуттями, існуючи незалежно від них” [1, С. 131].
2. Розвинув формулювання основного питання філософії.
Матерія первинна; абсолютна протилежність матерії, буття, свідомості, мислення обмежена “основним гносеологічним питанням”, “за цими межами відносність даної протилежності безсумнівна” [1, С. 151]. “Суспільне буття і суспільна свідомість не тотожні – так само, як не тотожне буття взагалі і свідомість взагалі. Суспільна свідомість є відображенням суспільного буття” [1, С. 343]. “Фізичний світ існує незалежно від свідомості людини і існував до людини, до будь-якого досвіду людей”. “Досвід – форма суб’єктивного синтезу людської діяльності”. “Світ – рухома матерія” [1, С. 298]. “Суспільне буття незалежне від суспільної свідомості” [1, С. 346].
3. У боротьбі проти суб’єктивного ідеалізму й агностицизму всебічно розвинув марксистське вчення про пізнаваність світу, теорію відображення. “Чи здатне наше мислення пізнати дійсний світ? ...на певному рівні наших знань, на практиці і в експерименті!” [1, С. 100]. “В практиці ми повинні показати істинність, дійсність і могутність мислення” [1, С. 103].
Відстояв матеріалістичне розуміння психічного, свідомості, як вищого продукта матерії, як функції людського мозку; мислення, свідомість – відображення зовнішнього світу. “Психічна свідомість – вищий продукт матерії, функція мозку” [1, С. 239]. “Думка – функція мозку” [1, С. 257].
Визначив відчуття як суб’єктивний образ об’єктивного світу, не умовні знаки, а зображення реальних речей. “Відчуття, сприймання, уява, свідомість – образи об’єктивної реальності” [1, С. 283]. “Відчуття – образ рухомої матерії, що діє на наші органи чуття” [1, С. 320].
4. Розкрив складний, діалектичний процес пізнання, показав, що діалектика – теорія пізнання марксизму. “В теорії пізнання, як і у всіх інших областях науки слід міркувати діалектично, не передбачати готовим і незмінним наше пізнання, а розбирати, яким чином з незнання з’являється знання, яким чином неповне, неточне знання стає більш повним і більш точним” [1, С. 102]. Прикладом цього є аналіз вчення про істину: “Матеріалістична діалектика безумовно містить релятивізм, але не зводиться до нього, визнає відносність наших знань, в сенсі історичної умовності меж наближення наших знань до цієї істини” [1, С. 139]. Істина – складний, протиречивий процес розвитку знання, що має 2 сторони: в протилежність різним формам суб’єктивного ідеалізму і агностицизму він об’єктивний і незалежний від суб’єкта змісту наших знань; в той же час пізнання – процес розвитку відносної істини в абсолютну, на противагу релятивізму і метафізиці. “Людське мислення – за природою своєю здатно давати і дає нам абсолютну істину, яка складається з суми відносних істин. Кожний ступінь в розвитку науки прибавляє нові зерна в цю суму абсолютної істини, але межі істини кожного наукового положення відносні, бо, то розширюються, то звужуються подальшим ростом знання” [1, С. 137].
5. Розкрив значення практики в процесі пізнання як основи і мети пізнання,
критерія істини; показав, що “точка зору життя, практики, повинна бути першою і основною в теорії пізнання, що вона невідворотно приведе до матеріалізму” [1, С. 145]. “Панування над природою, що проявляє себе в практиці людства, є результатом об’єктивно-вірного відображення в голові людини явищ і процесів природи, є доказ того, що це відображення (в межах того, що показує практика) є об’єктивна, абсолютна, вічна істина” [1, С. 198]. “Свобода волі – пізнання необхідності” [1, С. 195]. “Свобода волі – здатність приймати рішення зі знанням справи” [1, С. 195].
6. Охарактеризував шлях розвитку фізики в умовах “революції” природознавства і кризи наукових поглядів. “Сучасна фізика ...іде до єдино вірного методу і єдино вірної філософії природознавства...” [1, С. 332]. Нові відкриття у фізиці (рентгенівські промені, радіоактивність, радій, електрон) якраз і підтвердили діалектичний матеріалізм.
Визначив суть кризи фізики, що “полягає у ломці старих законів і основних принципів, в заміні матеріалізму ідеалізмом і агностицизмом” [1, С. 272-273].
7. Аналізуючи наукові відкриття, використав прогресивний метод мислення – матеріалістичну діалектику (філософська наука про універсальні закони руху і розвитку природи, суспільства і мислення; вчення, яке дає матеріалістичне пояснення світу, способів його пізнання і перетворення на основі розкриття загальних законів його розвитку; революційний метод пізнання і перетворення світу). На цій основі висунув положення про невичерпність матерії. “Електрон невичерпний, як і атом, природа нескінченна, але вона нескінченно існує ...поза свідомістю і відчуттям людини...” [1, С. 277-278]. Цю думку всебічно підтвердив подальший розвиток науки.
Розглянув питання про якісне розмаїття матерії і форм її руху, принцип причинності, питання об’єктивної реальності простору і часу як основних форм існування матерії. Матерія нерозривно пов’язана з рухом; об’єктивна реальність – рухома матерія, що існує в просторі і часі [1, С. 181]. “Рух – властивість матерії” [1, С. 285]. “Простір і час – основні форми буття” [1, С. 183].
“Причина і наслідок – суть уявлення, які мають значення, як такі, тільки щодо даного окремого випадку; але ...в загальному зв’язку з усім світовим цілим, ці уявлення зходяться в уявленні універсальної взаємодії, в якому причини і наслідки постійно міняються місцями” [1, С. 160].
Весь зміст книги “Марксизм і емпіріокритицизм” – глибоке обгрунтування можливості об’єктивного пізнання законів природи і суспільства, пронизане переконанням в могутності і силі людського розуму.
Література:
1. Ленин В.И. Материализм и эмпириокритицизм. / Полное собрание сочинений. – Т. 18. – М.: ГИПЛ, 1968. – 526с.
Куцик К.М. (м. Київ)
Увесь зміст книги В.І. Леніна «Матеріалізм і емпіріокритицизм», виданої у травні 1909 року, являє собою глибоке обґрунтування можливості наукового пізнання законів природи і суспільства. Розробка В.І Леніним діалектико-матеріалістичної теорії пізнання на основі аналізу революції в науці, що виявила обмежений характер існуючої фізичної картини світу, до сьогодні є взірцем творчого розвитку та інтерпретації матеріалістичної філософії. Посилаючись і на дану евристичну методологію, сучасна методологія природознавства здійснює дослідження надстрімкого розвитку фундаментальних наук, наукомістких технологій та лавини сучасних науково-технологічних революцій.
В добу К. Маркса потребувала осягнення проблема розвитку і захисту матеріалістичного розуміння історії та матеріалістичної діалектики, в добу В.І. Леніна – захист і розвиток філософського матеріалізму та діалектико-матеріалістичної теорії пізнання. А в наш час, коли «за допомогою технічних засобів готують таку атаку на життя та сутність людини, з якою не зрівняється навіть вибух водневої бомби [1]» - потребують аналізу онтологічні основи буття, світу й людини, тому дедалі більше науковців визначають XXI ст. часом інформаційно-гуманітарної революції, в яку нині переростає НТР; і коли глобальних інформаційно-технологічних змін зазнаватимуть усі сфери людської життєдіяльності: економіка, техніка, наука, сфера освіти тощо. Багатоплановим виявиться вплив на людину і людство загалом інноваційних біомолекулярних, геномних, комп’ютерно-мережевих та нанотехнологій. Вибухова поява та поширення цих технологій, глобалізація суспільних процесів, становлення інформаційно-гуманітарної сфери, зростання потоку глобальних ризиків, загроз та небезпек трансформують світогляд доби індустріалізму, сутнісно вплинуть на життєвий світ людини, геномний простір усіх живих істот планети.
Мислителі Нового часу не сумнівалися в тому, що науково-технологічний прогрес - це найбільша гуманістична цінність, що саме техніко-технологічний розвиток – єдино правильний шлях досягнення ідеально досконалого стану суспільства.
Натомість науковці, філософи, письменники сьогодення переконані, що могутній потік, вибух сучасних науково-технологічних революцій (нанотехнологічна, бімолекулярна, геномна, комп’ютерно-мережева, інформаційно-гуманітарна) розвіяв назавжди ілюзію ідеального суспільства. Запропонований концепт «глобального суспільства ризику» є таким, що не пропонує жодних гарантій безпеки феномену життя в усіх формах його вияву. Але разом з тим, стан ризикової непередбачуваності і невизначеності подальшого розвитку не виключає можливості гуманізації нестримного потоку інноваційних технологій, що дарує і залишає надію на пошук і розробку стратегій гуманізації науково-технологічних революцій.
Третє тисячоліття, що запропонувало дискурс про «інформаційно-гуманітарну революцію», виявляє нові аспекти розгляду соціальних, моральних та інших світоглядних проблем.
«Гуманітарна революція – це практика використання високих і надвисоких технологій із метою удосконалення життєвого світу людини, геному Homo sapiens’у, інформаційно-гуманітарного середовища його буття, його екологічного майбутнього. Така революція занурює людину в якісно нову екзистенціально-антропологічну ситуацію, в якій перед людиною на весь зріст постає гамлетівське питання: «Бути чи не бути людству в глобальній еволюції Всесвіту?» [2].
Індустрія високих технологій дає змогу непередбачувано модифікувати фундаментальні першооснови природи й людини. В науковому обігу з’явився особливий термін «постлюдина», що позначає людину з технологічно модифікованим геномом, людину, не породжену природною історією, а перетворювану в своїй універсальності все більш витонченими медико-біологічними, геномними, інформаційно-гуманітарними технологіями.
У такому «постлюдському майбутньому постлюдини» інакше постануть питання моралі й ціннісних орієнтацій, з’являються проблеми, що суттєво впливатимуть на світобачення і світогляд людини. Необхідна практика пошуку шляхів до нової філософії. Ф. Енгельс відмічав, що з кожним відкриттям навіть у природничо-наукових галузях пізнання матеріалізм з необхідністю мусить змінювати свою форму [3]. Звернення до роботи «Матеріалізм і емпіріокритицизм», виданої століття тому, де розроблена евристична методологія розгляду соціальних змін та пізнання, сьогодні є доволі актуальною.
Литература:
1. Хайдеггер М. Отрешенность. // Разговор на проселочной дороге – М., 1991.
2. Лук’янець В.С. Науковий світогляд на зламі століть – К., 2006
3. К.Маркс и Ф. Енгельс. Соч. - Т.21
Лебедев В.И. (г. Киев)
«Познание человека не есть прямая линия, а кривая линия, бесконечно приближающаяся к ряду кругов, к спирали. Любой отрывок, обломок, кусочек этой кривой линии может быть превращен (односторонне превращен) в самостоятельную, целую прямую линию, которая (если за деревьями не видеть леса) ведёт в болото, в поповщину (где её закрепляет классовый интерес господствующих классов). Прямолинейность и односторонность, деревянность и окостенелость, субъективизм и субъективная слепота – вот гносеологические корни идеализма» [1].
Эти слова Ленина как нельзя лучше подтверждаются как всей историей развития естествознания, так и сегодняшней ситуацией в науке о природе.
Развивая орудия труда и познавая мир, человек постепенно складывал для себя картину окружающей природы. Люди в своей деятельности имели дело с многообразием вещей и множеством сил природы, но всегда искали некое объединяющее их начало.
Наконец, Аристотель даёт наиболее целостное материалистическое описание природы на современном ему уровне развития производительных сил. «Ничто не возникает и не исчезает, ибо всегда сохраняется одна и та же природа» [2]. Этот «первоначальный, стихийный материализм» (по определению Энгельса) «считал само собой разумеющимся единство в бесконечном многообразии явлений природы и искал его в чём-то определённо-телесном, в чём-то особенном...» [3]. Однако многие гениальные прозрения Аристотеля требовалось ещё доказать, а для этого нужны были более глубокие знания, недоступные на том уровне производительных сил.
Самое главное, что для Аристотеля неясным оставался источник движения материи.
Дальнейшее развитие классового общества на основе более массового промышленного производства и более развитой торговли породило взлёт наук о природе и выдвинуло на передний план механику – науку, призванную умножить силу человека, с помощью машин и приспособлений, использующих те или иные силы природы. Неудивительно, что в этих условиях словосочетание «силы природы» стало нарицательным понятием для обозначения различных явлений природы, причины которых еще не были достаточно изучены. Так, например, появилась магнитная притягательная сила, сила ветра, сила давления (пара), сила тяжести, нагревательная сила, охладительная сила, сила химического сродства и т.д.
По мере развития науки многие из перечисленных сил стали «исчезать», уступая место специальным терминам и понятиям, точнее описывающим причины тех или иных процессов. Так, сила химического сродства стала валентностью, нагревательную силу заменило тепловое движении молекул. Но были области, где понятия силы, несмотря на их размытость и непределенность, оказались не только устойчивыми, но и послужили основой для целого ряда фундаментальнейших открытий непреходящего значения. Один из самых ярких примеров – Ньютоновская сила всемирного тяготения, по примеру которой было сконструировано множество других сил. Английский адвокат Гров опытным путём доказывает, что все так называемые физические силы закономерно переходят одна в другую при известных условиях (т.е., например, механическое движение – в теплоту, затем – в свет, затем – в теплоту, после – в механическое движение, затем – в электричество и – в магнетизм). Таким образом, получило подтверждение положение Декарта о неизменности количества имеющегося в природе движения. Выражаясь словами Ф.Энгельса: «Благодаря этому различные физические силы – эти так сказать неизменные «силы» физики – превратились в различным образом дифференцированные и переходящие друг в друга по определённым законам формы движения материи. Из науки была устранена случайность наличия такого-то и такого-то количества физических сил, ибо были доказаны их взаимная связь и переходы друг в друга» [4].
Тут бы, как говорится, науке и перейти к использованию понятия «движение» в философском, диалектико-материалистическом смысле слова, как наиболее исчерпывающе и всесторонне описывающего весь процесс! Но этого не произошло. Вместо этого, как только очередной кризис физической теории показал несостоятельность метафизического «силового» подхода, ученые начали искать, чем бы заменить термин сила, не меняя при этом построенный на этом понятии подход.
И вот, по мере углубления знаний, вместо термина «сила» всё шире начинает использоваться термин «энергия», как более предпочтительный. Однако он не полностью определяет движение, т.к. описывает лишь действие, но не противодействие. Кроме того, по выражению Энгельса, «он допускает видимость, что энергия есть нечто внешнее над материей, нечто привнесённое в неё».
Поначалу такой подход оказывается весьма продуктивным. Например, благодаря ему формулируется закон сохранения энергии. Но через очень короткое время он обнаруживает и свои слабые стороны. В конце ХIX века развивается такое направление в физике как энергетизм, сторонники которого (В.Ф.Оствальд, Э.Мах) утверждали, что энергия (движение) существует помимо материи, а все проявления природы есть видоизменения энергии.
Последующее открытие Резерфордом планетарной модели атома и связанные с этим успехи атомизма, казалось, основательно подорвали положения энергетизма. Но стоило только А.Эйнштейну сформулировать свою ОТО, связав с её помощью вещество и движение единой формулой Е=mc², как энергетизм вновь находит себе сторонников.
В дальнейшем, в связи с новыми данными ядерной физики и физики элементарных частиц, идеи энергетизма возродились, однако, в менее систематизированной форме. В частности, открытия дефекта массы и возможности превращения пар частиц в поле и обратно были истолкованы как возможность превращения материи в энергию и обратно.
В своё время В.И.Ленин, критикуя энергетизм за непоследовательность в решении основного вопроса философии, писал, что «в терминах «энергетики»... можно выразить материализм и идеализм...» [5].
Сегодня ни для кого не секрет, что фундаментальные науки о природе, в частности, физика, находятся в состоянии застоя. Фактов накоплено много, но отсутствует стройная теория, которая, объединив их, открыла бы перспективу. Но такой теории пока – нет. Широко используемая сейчас Стандартная Модель, увы, лишь как-то систематизирует факты (что много значит), но не может ответить на все вопросы и, главное, не указывает направления дальнейшего развития науки (т.е., ничего не может предсказать...), а это намного важнее.
Похожая ситуация в физике была в начале ХХ века, когда изучался бета-распад радия. Из результатов экспериментов следовало, что при бета-распаде нарушались законы сохранения – основа физики (энергия распада была не равна энергии взаимодействия). И тогда, чтобы свести баланс, физик В.Паули выдумал и предложил включить в расчёты новую частицу, якобы уносящую недостающую энергию при бета-распаде – нейтрино. Похоже, что в данном случае В.Паули поступил, руководствуясь махистскими принципами простоты (экономии мышления) и чистого описания (наблюдаемости).
Доказательства существования нейтрино, мягко говоря, очень косвенные, а очень дорогостоящие поиски её продолжаются и по сей день.
Между тем, физика ни на шаг не приблизилась к пониманию строения материи, а ряд проблем – как например проблема необратимости или проблема тепловой смерти вселенной – не находят решения многие десятилетия.
И снова, как и 80 лет назад, физики, игнорируя методы диалектического материализма, фактически, топчутся на месте, всё увеличивая стоимость своих экспериментов, и руководствуясь теорией, которая уже никуда не ведёт...
«Вывести теоретическую физику из застоя может только новая революция, результатом которой должно стать создание диалектико-материалистической физики – физики, исходными положениями которой являются положения диалектического материализма, а методом развития – материалистическая диалектика» [6].
Без такого подхода в науке, очевидно, человечество будет терять время, силы и, главное, огромные ресурсы, образно говоря, пробивая стену, когда можно осмотреться и войти через дверь.
Литература:
1. В.И.Ленин ПСС изд. 5, т.29, стр.323.
2. Аристотель «Метафизика», кн.1, гл.3.
3. Ф.Энгельс. Диалектика природы. М. Политиздат. 1987г., стр.159.
4. Ф.Энгельс. Диалектика природы.– М.: Политиздат, 1987, стр.13.
5. В.И.Ленин, ПСС, т.18, с.289—290.
6. В.Н. Игнатович, «Марксисты должны помочь физикам». Опубликовано в: Философия и будущее цивилизации: Тезисы докладов и выступлений IV Российского философского конгресса (Москва. 24–28 мая 2005 г.): В 5 т. Т.5. М.: Современные тетради, 2005. – С.324–325.
Лемешко И.В. (г. Киев)
Когда книге исполняется 100 лет, это хороший повод задаться вопросом о ее актуальности. Подавляющее большинство книг в этом возрасте оказываются безнадежно устаревшими, неинтересными ни для кого, кроме, может быть, горстки узких специалистов. Ровно противоположным образом дело обстоит с классическими философскими произведениями, к числу которых относится «Материализм и эмпириокритицизм». Все вековой давности проблемы, о которых писал Ленин, сегодня стоят не менее остро, чем в 1908 году. В их числе и порождение идеализма среди естествоиспытателей проникновением математики в науки о природе при условии философской неподготовленности естествоиспытателей.
Сама математика проделала громадный путь за истекшие сто лет. Появились целые отрасли ее, существование которых нельзя было и предвидеть в начале прошлого века, но без которых сегодняшняя математика совершенно немыслима. Для примера достаточно упомянуть функциональный анализ и теорию категорий. Но такое развитие науки в направлении создания все более изощренных идеальных конструкций никак не уменьшило вероятность соскальзывания в идеализм тех, кто этими конструкциями пользуется. Конечно, само по себе это пользование скорее полезно, чем вредно, но дело в том, что никакого «само по себе» на самом дле нет, а есть реальные люди, исследователи со сложившимися убеждениями, в том числе и в области философии. И эти люди зачастую стремятся превратить все естествознание в математику (с механикой, например, это удалось осуществить почти до конца — мешает необходимость ставить эксперименты).
Появился новый тип естествоиспытателя — естествоиспытатель-теоретик, похожий скоорее на математика, чем на естествоиспытателя старого образца. Он действует не с природой, а с идеями. Нужны большие усилия, чтобы в таком положении не стать идеалистом. Особенно трудно избавиться от взгляда на математику как на всеобъемлющее учение.
На опасность абсолютизации математики указывал, в противовес кантовскому восторженному отношению к ней, еще Гегель: «^ Цель математики или ее понятие есть величина. А это есть как раз несущественное, лишенное понятия отношение. Движение знания совершается поэтому на поверхности, касается не самой сути дела – сущности или понятия – и в силу этого не есть постигание в понятии». Но, увы, прав был Герцен, когда говорил, что «друг к другу они [философия и естествознание] питали ненависть; они выросли во взаимном недоверии; много предрассудков укоренилось с той и другой стороны; столько горьких слов пало, что при всём желании они не могут примириться до сих пор». Подлинного примирения (а не такого, какое предлагают позитивисты или иррационалисты) нет и сегодня.
Как известно, невозможно не придерживаться никакой философии. Отказавшись от классической философии и ее итога (и одновременно преодоления), выраженного в марксизме, естествоиспытатели с неизбежностью оказались в плену философии неклассической. Эта последняя уже не есть результат дальнейшего развития философии (которое по существу завершилось в марксизме вместе с выходом за пределы самой философии), а продукт разложения. Удобно проиллюстрировать это на примере одного классического учебника, в том месте, где речь идет о выборе концепции обоснования математики: «... С этой защитой классической математики как простой и изящной систематизирующей схемы тесно связаны доводы, отстаивающие удобство классической математики для приложений к теоретическому естествознанию, особенно к физике. Как отметил Вейль[1926], математик сочтет правым Гильберта, если ему (математику) придется вместе с физиком вплотную заняться теоретическим построением мира; если же предоставить его самому себе, то он примет сторону Брауэра и ограничится интуитивными истинами». В приведенном фрагменте все показательно: и защита взгляда на математику как на «систематизирующую схему» (как не вспомнить знаменитый богдановский «упорядоченный опыт»!) ссылкой на «удобство» (мистического происхождения) для естествознания, и возможность выбора только из разных сортов идеализма, и, наконец, представление о предоставленном самому себе, т. е. независимом от общества математике, который, как хорошо заметил Вейль, вынужден впасть в субъективный идеализм, что, впрочем, нисколько нас не огорчает ввиду невозможности подобного субъекта. Огорчает же нас то, что почти все реальные, живые математики, как это и показано у Клини, ищут обоснование математики в сознании, только одни — в индивидуальном, а другие — в общественном.
Что касается результатов победы идеализма в естествознании, то они тщательно разобраны во многих работах В. Н. Игнатовичем. Здесь мы отметим только, что идеалистические настроения прививаются будущим физикам со школьных лет: в первой части тома «Физика» «Энциклопедии для детей», вышедшей в 2001 году, уважительно упоминаются Кант и Мах и подвергается шельмованию Энгельс; много места уделено религиозности Эйнштейна.
Как известно, наука есть форма общественного сознания, а значит, принадлежит к надстройке. Следовательно, положительных сдвигов в масштабе всего научного сообщества не приходится ждать до смены способа производства. Что же касается тех отдельных математиков и естествоиспытателей, которые уже сегодня не могут терпеть мистификацию взаимоотношений своих профессиональных областей, то ничего лучше, чем ленинская рекомендация познакомиться с действительными достижениями философии, в первую очередь, с диалектикой, придумать, по-видимому, нельзя. Энгельс в письме Марксу от 21 сентября 1874 года высказался в том духе, что начинать нужно с «Малой логики» Гегеля и подчеркивал сравнительную легкость восприятия именно этой книги: «изложение в «Энциклопедии» как будто создано для этих людей [естествоиспытателей], иллюстрации берутся в значительной степени из их области и очень убедительны, притом ввиду большей популярности изложения более свободны от идеализма». Мы, со своей стороны, можем вспомнить о таких работах самого Энгельса, как «Анти-Дюринг» и «Людвиг Фейербах и конец классической немецкой философии», а также о книгах Э. В. Ильенкова, призванных помочь научиться этому трудному делу — мыслить.
Литература:
1. Энгельс - Марксу. 21 сентября 1874г. // Маркс К. Энгельс Ф. Соч., 2-е изд. Т.33. С.105.
2. Ленин В.И. Материализм и эмпириокритицизм // Полн. собр. соч. Т.18.
3. Гегель Г. В. Ф. Феноменология духа. СПб, «Наука», 2006.
4. Игнатович В. Н. Физики, читайте Герцена! // «Марксизм и современность», 2005, № 1–2, стр.108–115.
5. Клини С. К. Математическая логика. М., «Мир», 1973.
Лыс Б.А. (г. Винница)
Необходимым моментом формирования мировоззрения пролетариата, как антитезы частной собственности, является стихийный антикоммунизм в силу того, что само мировоззрение пролетариата возникает, будучи все еще связанным с непреодоленными тенденциями самой частной собственности. В эпоху господства финансового капитала и пролетарских революций эти тенденции отразились в исторических форах негативного, стихийного, сиюминутного отрицания частной собственности в рамках самого капитализма. Это госкапитализм в США, национал-социализм в Германии в 30-е, «шведский социализм» в Западной Европе в 80-е годы, и проявления в 30-е годы «казарменного коммунизма» в СССР. Всеобщим основанием для антикоммунистического мировоззрения этой эпохи явилось отрицание коммунизма как движения, снимающего общественное разделение труда.
Поэтому сознательное включение в политическую борьбу на стороне рабочего класса, в то время как антикоммунизм становится ретроградной идеей требует понимания: вопрос о мировоззрении пролетариата всегда-конкретно исторический. В частности, антикоммунизм Маркса, критическое отношение к грубому коммунизму, которым представлено мировоззрение рабочего класса, как и антикоммунизм неофита, который включается в политическую борьбу, это позиция честного человека, гуманиста. В то же время, гуманизм, не доведенный до понимания теории развития, т.е. до идеи пролетарской революции – диктатуры пролетариата, снятия общественного разделения труда и уничтожения всех форм частной собственности – вырождается в свою историческую противоположность, иезуитизм.
Когда еще буржуазия выступает как революционный класс, ее мировоззрение можно выразить так: каким образом возможно рациональное господство человека над природой и обществом? Отрицание развития и познания мира, апелляция к метафизике позитивизма у буржуазии происходит, когда колоссальное стихийное развитие производительных сил одновременно закрепляет господство капитала над природой и обществом и в то же время ставит под сомнение само существование капитала. Именно тогда философия позитивизма, социальное содержание которого – фетишизация достигнутого и превращение в недостижимый идеал и идола того, с чем буржуазия не в силах совладать, становится «научной религией», содержанием мировоззрения буржуа. Поэтому борьба с антикоммунистическим мировоззрением означает борьбу против его определенного социального содержания, а именно против его буржуазного содержания, которое становится анахронизмом.
Когда историческая инициатива переходит к пролетариату, он вырабатывает инструмент критического осознанного отношения к миру – диалектику материализма. Философию, которая в условиях общественных переворотов так же становится «суеверием» и «предрассудком» в том виде, в котором она представлена в мировоззрении пролетариата. Особенно когда на поклон к «предрассудкам» идут коммунисты, от позиции которых зависит выработка мировоззрения угнетенного класса. Это прекрасно понимал Ленин в 1908 году, дав критику срастания самого убогого мировоззрения буржуазии с пролетарским движением.
«Подражание побежденным» происходит все же после революции 1917 года. Когда при выполнении пролетариатом вместо буржуазии задачи индустриализации производства, угроза мирового экономического кризиса, войны и необходимость сохранение завоеванного в условиях пролетарской революции в России, в то время как революция требует изменения всего, отразилась в срастании мировоззрения пролетариата с самым убогим мировоззрением буржуазии, позитивизмом. По сути, по ходу революции, т.е. в процессе строительства социализма в СССР – антикоммунизм в лице позитивизма стал господствующим мировоззрением пролетариата и его пролетарской органической интеллигенции – коммунистов. Игнорирование теории развития, необходимости диктатуры пролетариата и снятия общественного разделения труда, привело в 60-е годы к возвращению к рыночным отношениям в СССР, классическому экономическому кризису перепроизводства в 80-е и поражению социализма в 90-е годы.
Поэтому современная конкретно-историческая, а не схоластическая критика метафизики позитивизма, ни может быть ни чем иным, как критикой мировоззрения буржуазии, сросшегося с социалистическим рабочим движением. Соответственно, критикой как той земной основы, которая порождает этот феномен, самого капитализма, так и утопических и зачастую реакционных идей, которые стали господствующими в мировоззрении пролетариата за этот исторический период. Речь идет об идеях социальной справедливости, фетишизации государства (аппарата насилия) и формальных, юридически правовых норм регламентации отношений между людьми, идей парламентаризма, национал-социализма или «шведского социализма», т.е. всего того сонма идолов, которых воспроизвело пролетарское движение, взяв себе в союзники самое убогое и примитивное мировоззрение – позитивизм.
Следовательно, борьба за материалистическую диалектику – мировоззрение пролетариата есть борьба за гегемонию пролетариата в обществе. В ближайшем будущем, когда объективные противоречия труда и капитала потребуют своего разрешения, выбор ограничится не выбором между капитализмом и социализмом, а будет осуществляться в рамках самого социализма, в котором будут представлены эти две взаимоисключающие тенденции развития.
Маевский А.А. (г. Мукачево)
Выдающаяся работа В.И. Ленина «Материализм и эмпириокритицизм» написана в период упадка, декадентства и разложения феодально-буржуазного общества в царской России.
Новые открытия в естественных науках, в частности, в физике, которые не могли быть объяснены с точки зрения классической науки того периода, настроили ряд учёных на идеалистический лад.
Наступление реакции после поражения первой русской революции привело к тому, что в социал-демократических кругах России отдельные товарищи, в том числе и некоторые большевики, скатились на позиции примиренчества с религией, позиции «богоискательства».
Необходимо было дать отпор этим идеалистическим тенденциям, поставить всё с головы на ноги, на реальную материалистическую почву, что и было сделано Лениным в его замечательной работе.
Нынешняя ситуация периода победы контрреволюции и торжества реакции, периода временного поражения социализма в нашей и некоторых других странах похожа на ту, столетней давности, когда была написана работа Ленина.
И в настоящее время в коммунистическое и левое движение проникли идеализм и фидеизм, заигрывание с поповщиной вплоть до совместного проведения с религиозными организациями тех или иных акций.
Работа Ленина своим остриём направлена против идеализма и фидеизма и глубоко материалистична.
Причём Ленин, вслед за Марксом и Энгельсом, рассматривает материализм не метафизически, а диалектически, т.е. рассматривает материю (материальный мир) в её непрерывном движении и развитии, раскрывая внутренний источник этого развития – борьбу противоположностей.
Ленин: «В этой философии марксизма, вылитой из одного куска стали, нельзя вынуть ни одной основной посылки, ни одной существенной части, не отходя от объективной истины, не падая в объятия буржуазно-реакционной лжи».
Что же в настоящее время преобладает в комдвижении:
- отступление от важнейших, основополагающих принципов марксизма-ленинизма, т.е. допущение частной собственности, приоритет парламентских методов борьбы над революционными, т.е. оппортунизм, ревизионизм и антисталинизм как наиболее опасная форма современного оппортунизма.
Только возврат на рельсы революционного марксизма-ленинизма, теоретической основой, научным базисом которого является диалектический и исторический материализм, поможет современному рабочему классу, трудящимся массам как экс-СССР, так и во всемирном масштабе, добиться победы над империализмом и злейшим и наиболее коварным врагом всего человечества – империализмом США-НАТО.
Исторической миссией пролетариата является начало построения бесклассового коммунистического общества.
Пролетариат – единственный в истории класс, который не стремится к увековечиванию своей власти (диктатуры пролетариата), а использует её для ликвидации товарного производства и товарно-денежных отношений и, на этой основе, для ликвидации классов и уничтожения самого себя как класс.
Что же будет теоретической основой грядущего бесклассового коммунистического общества, общества, с которого, по Марксу, и начинается подлинная история человечества, человеческой цивилизации.
Ответ на этот вопрос дал И.В. Сталин в своей блестящей работе «О диалектическом и историческом материализме», точнее, в предисловии к этой работе, написанном в «Кратком курсе истории ВКП(б)»:
«диалектический и исторический материализм составляют теоретический фундамент коммунизма, теоретические основы марксистской партии».
Итак, теоретическим фундаментом коммунистической общественно-экономической формации и будет диалектический и исторический материализм, ядро, «душа марксизма» (Ленин).
Энгельс подчёркивал: «Раз общество возьмёт во владение средства производства, то будет устранено товарное производство, а вместе с тем и господство продукта над производителями. Анархия внутри общественного производства заменяется планомерной, сознательной организацией. Прекращается борьба за отдельное существование. Тем самым человек теперь – в известном смысле окончательно – выделяется из царства животных и из звериных условий существования переходит в условия действительно человеческие».
Человек, по большому счёту, отличается от животного двумя принципиальными качествами. У человека есть разум и чувства, чего нет у животного. Сплавом же этих двух качеств является совесть.
И отношения между людьми в коммунистической формации и будут строиться на основе разума, чувств и совести. В отношениях между людьми исчезнет посредник – деньги, - который коверкает эти отношения, придавая им уродливые, лицемерные, лживые и подлые формы.
Майборода И.С. (г. Переяслав-Хмельницкий)
Непонимание материального единства мира есть одно из условий, из-за чего разгорелась полемика сначала между Энгельсом и Дюрингом, а потом между Лениным и махистами. Построение единой картины мира было и остается мечтой не одного поколения философов и ученых. Решение этого вопроса, как ключ от всех дверей, привело бы к «концу человеческого познания», положения, когда объективная реальность ставится в определенные рамки и тем самым заканчивает свое развитие. Одностороннее рассмотрение материи (только) как субстрата – вещества, составляющего все существующее и отыскание данного вещества с помощью мысленных, а точнее словесных оборотов всегда терпело неудачу, начиная с Демокрита (а может и раньше) и заканчивая современными естествоиспытателями и философами.
Диалектическая выработка категории материя не имела целью свести все поиски к отысканию универсальных частиц, с которых все состоит. Материя противопоставляется сознанию лишь для выяснения взаимодействия первого и второго. Как говорил Энгельс: «Материя как таковая, это – чистое создание мысли и абстракция» - и дальше - «Когда естествознание ставит себе целью отыскать единообразную материю как таковую и свести качественные различия к чисто количественным различиям, образуемым сочетаниями тождественных мельчайших частиц, то оно поступает таким же образом, как если оно вместо вишен, груш, яблок желало видеть плод как таковой...» [1]. То есть материю как совокупность тождественных мельчайших частиц нельзя ни почувствовать, ни увидеть. Способ, к которому прибегают философы и естествоиспытатели, а именно расчленение материи с помощью мысли и впоследствии подгон понятия «материя» под голую мысль приводит к чистейшему идеализму. Отыскание универсальных неделимых частиц это даже вопрос не философии, а вопрос практической деятельности человечества. В данном случае сторона субстрата не имеет важности, так как не приводит к решению вопроса, что такое сознание, поскольку оно не материально. Продолжая мысль Энгельса, Ленин говорит: «Махисты презрительно пожимают плечами по поводу «устарелых» взглядов «догматиков» - материалистов, которые держатся за опровергнутое будто бы «новейшей наукой» и «новейшим позитивизмом» понятие материи…совершенно непозволительно смешивать, как это делают махисты, учение о том или ином строении материи с гносеологической категорией, - смешивать вопросы о новых свойствах новых видов материи (например электронов) с старым вопросом теории познания, вопросом об источниках нашего знания, о существовании объективной истины и т.п.» [2].
Большой толчок развитию понимания материального единства мира дал Спиноза, точнее его идея единства субстанции. Позиция объяснения мира из самого себя была очень революционной в период жизнедеятельности голландского философа. Так как философ должен строить свою систему не из головы, а из готового материала науки о природе и обществе, а такового было недостаточно, поэтому моменты идеализма в философии Спинозы были неизбежным дополнением его системы. Но главное не то, что выделяет в своей философии Спиноза, а какую роль сыграла в развитии философии его категория субстанции.
«Под субстанцией – писал Спиноза, - я разумею то, что существует само в себе и представляется само через себя, т.е. то, представление чего не нуждается в представлении другой вещи, из которого оно должно было образоваться» [3]. Из этого определения можно увидеть, что уже тогда философия не нуждалась в потусторонних силах, а могла объяснить природу из ее самой. Дальше речь идет об субстанционных атрибутах как тех, «что ум представляет в субстанции … составляющее ее сущность» [4]. Таким образом объективная реальность не просто существует сама по себе, но ее существование невозможно без ее атрибутов. Потеряв хоть один из них, она перестает быть тем, чем она есть. Атрибутивность здесь рассматривается в бесконечном пространстве и времени, а не в определенный момент в ограниченном пространстве. Вещи есть модусы: «состояние субстанции, иными словами, то, что существует в другом и представляется через другое» [5]. Для сравнения можно привести мысль Энгельса, где он говорит: «материя есть не что иное как совокупность веществ, из которых абстрагировано это понятие» [6].
Категория материи используется в данном случае как гносеологическая категория для противопоставления идеальному миру человека. Идеальное (мышление, сознание и т.д.) при этом не исчезает, а занимает свое место в материальном мире как его атрибут. Как то, без чего материя как субстанция (то есть не просто объективная реальность, что имеет место в выяснении главного вопроса философии, а как атрибутивная объективная реальность) не может существовать. Но идеальное (здесь мышление) при этом не стает материальным, а есть лишь способ существования материального, точнее общественной формы движения материи. Так как человек не сможет существовать не только без своего тела, но и без движения этого тела как внутреннего, так и внешнего.
Литература:
1.Энгельс Ф. Диалектика природы. – Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т20, с.570
2. Ленин В.И. Материализм и эмпириокритицизм. – Полн. собр. соч., т18, с.131
3. Бенедикт Спиноза. Избранные произведения., т1, с361
4. Там же
5. Там же
6. Энгельс Ф. Диалектика природы. – Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т20, с.550-551
Маркашов В.М. (г. Киев)
Одной из составных частей марксизма, созданного в 40 – х годах ХІХ в. К. Марксом и Ф. Энгельсом, стал диалектический и исторический материализм – философское обоснование нового коммунистического мировоззрения.
Важнейшим этапом в развитии философии и предстоящей социалистической революции явилась книга В.И. Ленина «Материализм и эмпирикритицизм. Критические заметки об одной реакционной философии», написаная им 100 лет назад в период перегруппировки революционных сил накануне Великой Октябрьской социалистической революции.
В последующие годы произошли существенные сдвиги в сознании людей. Оно обогатилось новыми сторонами в изучении человека, общества, природы, техники и других сфер жизни. Диалектический материализм, материалистическая диалектика выработали современные подходы к отражению реальности, превращению их в предмет практических преобразований. Несмотря на временное отступление социализма в СССР и Центральной Европе, наука, как того требует марксизм, раскрывает новые и новые стороны в явлениях, проникая в сущности глубинного порядка. Что позволяет оптимистически смотреть в будущее современному человеку. Для этого предлагаются такие тезисы некоторых уточнений теоретического и методологического характера основ наук о человеке, обществе, природе и технике:
1. Об уточнениях в сущности человека. Известно, что сущность человека понимается как совокупность всех общественных отношений. Однако это уже недостаточно. Необходимо эту сторону добавить физической составляющей и психической формой. В результате мы получим ту совокупность сущностных сил человека, которая гармонично развиваясь, присуща человеку будущего общества, т.е. коммунизму.
2. Об изменениях некоторых сторон в науках о природе. Известно, что должна быть сохранена, защищена и освоена среда обитания человека на Земле. В тоже время этого уже недостаточно. Надо осваивать кроме космического пространства, еще водное, морское, океаническое и подземное.
3. Об изменениях в технике. Известно, что союз науки и производства значительно увеличил производительную силу общества. Наука превратилась сначала в производительную силу, а затем в непосредственную производительную силу общества. Сейчас наука становится все более социальной и психологической силой современных людей. В тоже время мы не можем ограничиваться только техникой. Для дальнейшего развития производительных сил нужно задействовать весь цикл арсенала нашего отношения к миру, т.е. привлечь этику, эстетику, аксиологию и практику.
Марченко Г.Ю. (м. Київ)
Серед сучасних проблем небесної механіки залишаються нез’ясованими: причина обертання планет Сонячної системи майже в одній площині та емпіричне правило Тіціуса-Боде щодо відстаней планет до Сонця. Ці питання тісно пов’язані з проблемою стійкості планетної системи. Для відповіді на них необхідна побудова фізичних та математичних моделей Сонячної системи згідно вимог теорії пізнання та новітніх досягнень фізики і математики.
Поняття «модель» – важливіша філософська теоретико-пізнавальна категорія, нерозривно пов'язана із категоріями: простір, час, рух, розвиток, закон, збереження та симетрія.
Автором пропонується «Додаткова теорема стійкості планетної системи». За принципом симетрії та фізичним законом нерівноплечних терезів Архімеда – Ньютона доводиться рівновага планетної системи, яка і обумовлює обертання планет майже в одній площині.
Якщо точкою опори є центр Сонця, то момент гравітаційної маси Юпітера дорівнює моментам гравітаційних мас інших планет-гігантів, а гравітаційна маса Землі майже дорівнює гравітаційним масам інших планет земної групи.
Критики наголошують, що маса не є сила, а гравітація Сонця щодо планет спрямована горизонтально і, таким чином, не відповідає моделі у вигляді «терезів Архімеда», за якою сили повинні бути спрямовані вертикально.
Але поскільки вертикальні вісі планет нахилені по відношенню до вертикальної вісі Сонця, то сила тяжіння від Сонця розкладається на горизонтальну і вертикальну складові. Остання сила і моделює «терези Архімеда».
Емпіричний закон Тіціуса-Боде обґрунтовується автором фізичним „Законом біфуркації” – подвоєння періоду у нелінійному середовищі, для чого пропонується «Алгоритм фрактального подвоєння», яким задовільно фіксуються геліоцентричні відстані планет, а також розрив між планетами земної групи і планетами-гігантами.
…Додамо принагідно, що можливість будь-яких, включно і наших особистих наукових розвідок передбачає врахування загально-методологічних засад наукового пізнання, що вони найшли свій розвиток у роботі „Матеріалізм і емпіріокритицизм”.
Мелащенко О.М. (м. Київ)
Науково-обґрунтовано і практично доведено, що основними чинниками становлення сучасної України є “економіка знань”. Досліджуючи сучасні тенденції соціального розвитку, як ключовий фактор становлення інформаційного суспільства розглянемо НТТ працю.
“Не всяка розумова праця є творчою”, “Творча праця, творча діяльність людини – одна з визначальних рис нового суспільства”.
Зміст праці формується під впливом двох головних параметрів – міри креативності та кваліфікаційної складності. Міра креативності трудової діяльності розрізняється залежно від частки елементів творчої праці, які містяться в ній. Міра кваліфікаційної складності НТТ праці визначається її структурою, тобто складом і кількістю складових функціональних елементів (систематизація, аналіз, обґрунтування, розробка тощо), їхньою розмаїтістю, новизною, а також умовами виконання. Таким чином, креативність і кваліфікаційна складність НТТ праці є органічно взаємозалежними.
Творча праця – це рівень прикладного трансформування здобутих знань і вивчення світового досвіду в різних галузях знань. Здобуті знання й уміння дозволяють фахівцеві трансформувати їх у практичній діяльності щодо сформованої економічної ситуації на підприємстві, вирішувати нові економічні та соціальні завдання, удосконалювати наявні методи прийняття рішень у нових виробничих умовах.
Творчу працю ми визначаємо як свідому і доцільну діяльність, яка є реакцією людини на зовнішнє середовище, що слугує задоволенню її матеріальних і нематеріальних потреб (у тому числі в самовираженні), результатом якої є новий продукт. Творча праця – стратегічно значущий вид праці. Якщо в умовах індустріальної економіки уcпix підприємства забезпечував колектив професіоналів, то в умовах індустріальної економіки – колектив інноваторів. Ця обставина стає сьогодні найбільш принциповою, і розвиток тенденцій, пов'язаних з формуванням виробничих структур, орієнтованих на споживання і виробництво знань, істотно впливає на сучасний трудовий процес як на психологічному, так і на соціальному рівні.
Досліджуючи можливості становлення “економіки знань” в Україні, констатуємо: визначальним є інтелектуальний потенціал суспільства, однією з головних функцій якого виступає розвиток творчих навичок, і в тому числі теоретичного мислення.
Перспективами подальших досліджень у даному напрямі є обґрунтування інтегральної теорії мотивації праці та визначення критеріїв оцінки ефективності її практичної реалізації; розробка мотиваційного механізму НТТ праці як підсистеми організаційно-економічного механізму управління знаннєвим капіталом підприємства (ВУЗа).
Мельниченко А.А. (г. Киев)
Еще совсем недавно слово «диалектика» можно было считать фаворитом среди философского сообщества как минимум на просторах бывшего СССР. Да и сейчас о диалектике среди философов не забывают (хотя некоторые пытаются). К сожалению, только как о слове. Но при всем «обилии» использования слова «диалектика» в своих высокопарных философских и псевдофилософских рассуждениях, отдельные «ученые мужи» не хотят, да и, по правде говоря, не умеют, использовать ее как теорию и основной метод философского познания мира. Верно сказать, что чаще всего (даже в советской системе образования) изучение и применение диалектики ограничивалось штудированием пресловутых законов диалектики, что, по большому счету, не могло дать и не давало ничего, кроме видимости овладения диалектикой, кроме псевдодиалектической фразеологии и навыков спекуляций о ней в худшем смысле этого слова.
Бесспорно, следуя Ф.Энгельсу «диалектика – учение о всеобщих законах движения и развития природы, человеческого общества и мышления». Но, ведь знание трех законов диалектики (закона единства и борьбы противоположностей, закона взаимного перехода количественных и качественных изменений и закона отрицания отрицания) еще ни в коем случае не обозначает освоение диалектики. Диалектика - это не знание и умение применять некие правила, а гибкость, универсальность и всеохватность мышления, такой его способ, который позволяет видеть частности и целое одновременно, в их движении и взаимопревращениях, схватывать предмет в развитии и позволяет из прошлого и настоящего выводить будущее. А обозначенные законы диалектики, при всем их бесспорном значении, остаются всего лишь определенной голой схемой.
Конечно же, не В.И.Ленин первым обосновал необходимость и неотвратимость использования диалектики как всеобщего метода познания, но именно он, как никто лучше, смог отстоять ее и подлинно марксистскую философию в целом, которую к периоду написания труда «Материализм и эмпириокритицизм» многие, критикуемые им его же современники, пытались вывернуть и извратить. Суть диалектики В.И. Ленин понимал в раздвоении единого и познании противоречивых частей его; он рассматривал это как условие постижения всех процессов мира в их «самодвижении» и развитии. При этом диалектика – это отнюдь не сведение сложной картины к бинарности.
Работа В.И.Ленина позволила в дальнейшем целой плеяде философов развивать диалектический метод познания. Так, Г.С.Батищев, рассматривая применение диалектики противоречий у К.Маркса, доказывал, что "антагонизм является превращенной формой" противоречия. По его мнению, "действительного дуализма сущности не существует". Превращенность формы противоречия необходимо "снять", опять-таки, чтобы статику превратить в динамику.
К.Маркс и Ф.Энгельс, вырастая из Л.Фейербаха и Г.В.Ф.Гегеля, естественно обращали наибольшее внимание на «достраивание философии материализма доверху», т.е. не на материалистическую гносеологию, а на материалистическое понимание истории. Отметим, что действительно подлинно научным методом познания мы понимаем не просто диалектику, а вслед за К.Марксом, Ф.Энгельсом и В.И.Лениным – диалектику материалистическую. Критикуя махистов, которые возжелали быть марксистами, В.И.Ленин показал, что они подошли к марксизму в совершенно отличный от этого исторический период, подошли в такое время, когда буржуазная философия особенно специализировалась на гносеологии и, усваивая в односторонней и искаженной форме некоторые составные части диалектики (например, релятивизм), преимущественное внимание обращала на защиту или восстановление идеализма внизу, а не идеализма вверху. В.И.Ленин четко продемонстрировал, что позитивизм вообще и махизм в частности гораздо больше занимались тонкой фальсификацией гносеологии, подделываясь под материализм, пряча идеализм за якобы материалистическую терминологию, – и сравнительно мало обращали внимания на философию истории. Но констатируя это, Владимир Ильич поясняет причину: махисты не поняли марксизма, потому что им довелось подойти к нему с другой стороны и они усвоили – а иногда не столько усвоили, сколько заучили – экономическую и историческую теорию Маркса, не выяснив ее основы, т.е. философского материализма.
По сути, Владимир Ильич, хоть и не пользовался терминологией, но успешно пользовался методологией выявления превращеных форм научного знания. Ведь он отмечал, что все более тонкая фальсификация марксизма, все более тонкие подделки антиматериалистических учений под марксизм, – вот чем характеризовался современный ревизионизм и в политической экономии, и в философии вообще, как в гносеологии, так и в социологии.
Надо отметить, что псевдодиалектика, или релятивизм действительно часто использовалась различными «субъектами истории» для оправдания их господства. Сегодня можно наблюдать подобный «стиль мышления» у некоторых представителей постмодернизма. Применяя деконструкцию, и разрушая оппозиции в языке, они приходят к различным релятивистским высказываниям, которые только подтверждают тезис о том, что это псевдодиалектика, а не настоящая диалектическая наука.
Сегодня в высших учебных заведениях, за некоторым исключением, диалектическая логика не изучается - ее «успешно» заменила формальная логика. При всем том, что по Гегелю диалектика «является вообще принципом всякого движения, всякой жизни, и всякой деятельности. Именно поэтому в полемике с махистами Владимир Ильич Ленин продемонстрировал, что без диалектики невозможно окончательное обоснование ни одной из форм движения материи, будь то механической или физической, химической или биологической, и даже социальной.
Мельниченко С.В. (г. Киев)
Столетний юбилей написания шедевра философской мысли «Материализм и эмпириокритицизм», не менее великим человеком – Владимиром Ильичом Лениным, побуждает представителей философского сообщества и околофилософской «братии» еще раз попытаться ответить на вопросы, которые остаются актуальными многие века. Это и вопрос о соотношении бытия и сознания, и вопрос о субстанции, и вопрос о проблемах теоретического освоения реальности и многие другие. Однако заблуждением было бы утверждать, что данная работа, которая является образцом блестящего изложения и развития марксистской теории познания, то есть диалектического материализма, не содержит в себе основы для научного постижения современных общественных проблем.
В названной работе Владимир Ильич методично демонстрирует всю бедность теории современных ему махистов, эмпириокритиков, эмпириомонистов, эмпириосимволистов, ревизионистов и т.д. Под бедностью теории мы понимаем неуклюжесть, несостоятельность доводов и аргументов, приводящихся представителями названых направлений в защиту своих научных «кредо». Парадигм… В.И.Ленин показал, что гносеологической причиной этого явились непонимание диалектики, релятивизм, абсолютизация относительности знания. Отметим, что бедность теории приводит к бедности науки, бедности духа, бедности души, бедности человека и, наконец, бедности человечества. Впрочем, Достоевский, устами своего литературного героя Мармеладова, утверждал: «В бедности вы еще сохраняете свое благородство врожденных чувств, в нищете же – никогда и никто». Вот и Владимир Ильич старался помочь «бедным в философии». Часто – безуспешно. Не хотели…
В противовес вышеназванным обедненным и обедняющим воззрениям Владимир Ильич предложил все богатство марксистской материалистической диалектики. Диалектический материализм будем рассматривать как живое, постоянно развивающееся и обогащающееся учение. Можно сказать, что марксистская философия развивается и обогащается на основе обобщения нового опыта общественных практик, обобщения естественно-научных открытий. По-сути, богатство марксистской материалистической диалектики, в первую очередь, заключается в ее последовательности и универсальности. В частности, сформулированные Лениным принципы критики идеализма, на примере критики махизма, позволяют конкретизировать общую материалистическую методологию оценки по существу любой формы идеализма. Поэтому правомерно рассматривать их как методологию критики всех, – бывших, сущих, будущих, – разновидностей современного идеализма, и, в частности, идеалистической диалектики. Более того, диалектический и исторический материализм обогащался и обогащается многими, к сожалению, еще не до конца прочитанными, понятыми и распредмеченными (а может быть и вовсе непрочитанными) философами. Речь идет об Э.Ильенкове, Г.Батищеве, А.Хамидове, В.Босенко и других.
Несомненно, все предыдущие и следующие за «Материализмом и эмпириокритицизмом» работы Владимира Ильича Ленина, каким бы вопросам они ни были посвящены, имеют огромное философское значение, являются образцом применения и дальнейшего развития диалектического материализма.
К сожалению, – учитывая ограничения данной работы, – мы не можем проанализировать все ценные положения работы Ленина, но в ней он на высоком теоретическом философском уровне (при том, что имел юридическое, а не специально-философское образование) разгромил субъективизм и агностицизм неокантианцев, эмпириокритиков, прагматистов, объективных идеалистов и т.д. В книге «Материализм и эмпириокритицизм» Ленин разработал ряд общих методологических принципов критики буржуазной философии, имеющих важное значение для разоблачения научной несостоятельности любой формы идеализма, в том числе и идеалистической диалектики. Такие методологические принципы актуальны для критики современной западной философии, в частности постмодернистской.
Таким образом, современное научно-техническое развитие, ускорение и углубление социальных процессов, происходящих в мире, экономические и финансовые кризисы, возвращают к жизни и актуализируют необходимость дальнейшей разработки проблем марксистско-ленинской философии, связанных с ее функционированием в познавательной и практически-преобразующей деятельности человека. И каким бы удивительным это не показалось современному обывателю - продукту телевизора и массовой культуры, но в современных условиях возрастает значение действительно гуманистической философии как фактора, указывающего пути преобразования мира в соответствии с объективными законами и закономерностями его развития, пути обогащения человека как всесторонне и гармонично развитой личности. Как творца.
Мигалуш А.А. (г. Киев)
Одним из основных системообразующих принципов диалектического материализма является принцип преобразования мира, согласно которому историческая цель развития общества состоит в достижении свободы, обеспечивающей всестороннее гармоническое развитие каждой личности, в раскрытии всех ее творческих способностей на основе коренного преобразования общества, достижения социальной справедливости и равноправия членов общества.
Рассмотрим последовательно компоненты данного принципа с точки зрения развития современного общества. Обратим внимание на то, что преобразование мира предполагает достижение равноправия и свободы всех членов общества. Но, как известно, неравенство существует на всех этапах развития человечества. Даже в простейших культурах, где фактически нет различия по уровню богатства или собственности, имеет место неравенство в правах между мужчинами и женщинами, молодыми и старыми. Социальное неравенство неискоренимо и в самом деле выполняет в обществе определенные позитивные функции, служит мощным стимулом исторического прогресса.
В современном обществе, ми наблюдаем, возникновение новой (цивилизованной) формы неравенства, когда большая часть населения Земли существует ради райской жизни элиты общества (в ее качестве сейчас выступает так называемый “золотой миллиард”). Данная группа имеет больше прав и свобод чем остальные члены общества. Они часто переступают через закон, нарушают общественно принятые нормы и принципы. Существуют и ограничения в правах определенных групп населения, например: люди с особыми потребностями не могут наравне со “здоровыми” реализовывать свое право на достойное образование и работу. То есть мы имеем два полюса: одни могут все, а другие ничего. Это ли справедливость?
Теоретически социальная справедливость – это относительно равномерное распределение всех или некоторых благ в обществе. Но такое положение дел противоречит природному закону – более сильные, умные и трудолюбивые должны получать больше чем остальные индивиды.
Поэтому мы в данном вопросе присоединяемся к Джону Роулсу, который утверждает, что каждый человек должен иметь равные права в отношении наиболее обширной схемы равных основных свобод, совместимых с подобными схемами свобод для других. При этом социальные и экономические неравенства должны быть устроены так, чтобы: от них можно было бы разумно ожидать преимуществ для всех, и доступ к положениям был бы открыт всем. То есть любой человек может стать президентом страны, но только сильный, умный и активный этого достигнет. Каждый имеет свободу выбора своего жизненного пути. По этому главной составляющей принципа преобразования мира является не социальная справедливость, а свобода — средство для достижения цели и смысла жизни человека.
Свобода не только как ответственность субъекта за свои деяния, которая подразумевает его свободу воли, а и как мера ответственности – степени вменяемости или невменяемости поступка. Выработка этой меры ответственности за деяние вызвано требованием справедливости, справедливого воздаяния – меры наказания. Кроме того, свобода – осознанная необходимость. Свобода – это познание необходимости и примирение с ней, это власть человека над собой, а не над внешней природой. Путь человека к свободе – когда человек правя умом, создает свою действительность согласно ему – путь творчества.
Творчество же являет собой возможность человека создавать на основе закономерностей объективного мира новую реальность и действительность, которая удовлетворяет разнообразные общественные потребности. То есть, как мы видим, именно свободное творчество является движущей силой развития общества и преобразования мира.
Михайлов В.С. (г. Киев)
«Материализм и эмпириокритицизм» является одной из основных философских работ В.И. Ленина, которая была написана в 1908г., а издана впервые в 1909г. И, хотя основной пафос книги был направлен на решение идеологических вопросов в контексте борьбы с тогдашним ревизионизмом в лице эмпириокритицизма (махизма), а также на защиту исторического и диалектического материализма, в работе содержится ряд важных общефилософских обобщений и мыслей, значение и роль которых далеко выходит за рамки острой конкуренции философских направлений и школ того времени, а их актуальность не утрачена и до нашего времени.
На наш взгляд, эти обобщения имеют важное значение для современности прежде всего в плане углубления понимания объективных законов движения материи; наличия закономерностей, причинности и необходимости в природе и в обществе; объективной реальности существования времени и пространства; тождественности общих законов движения внешнего мира и человеческого познания; бесконечного приближения к истине, и, одновременно, невозможности достичь абсолютной истины; приблизительном, относительном характере всякого научного положения; неисчерпаемости и бесконечности природы, проблем ее познания и многих других важных вопросов.
Анализируя законы движения внешнего мира и сознания, которые были рассмотрены в работе Ф. Энгельса «Людвиг Фейербах и конец классической немецкой философии» [1], В.И. Ленин подчеркнул важность тезиса о том, что законы движения внешнего мира и сознания человека по существу тождественны, а различие их состоит прежде всего в том, что человек может использовать эти законы на практике для достижения социальных, политических, экономических и иных целей. Он пишет: «в "Людвиге Фейербахе" мы равным образом читаем, что "общие законы движения внешнего мира и человеческого мышления по сути дела тождественны, а по своему выражению различны лишь постольку, что человеческая голова может применять их сознательно, между тем как в природе - до сих пор большей частью и в человеческой истории - они пролагают себе дорогу бессознательно, в форме внешней необходимости, среди бесконечного ряда кажущихся случайностей". Признание объективной закономерности, причинности, необходимости в природе совершенно ясно у Энгельса наряду с подчеркиванием относительного характера наших, т. е. человеческих, приблизительных отражений этой закономерности в тех или иных понятиях» [2].
Большое значение автор «Материализма и эмпириокритицизма» уделял проблематике философского осмысления сущности материи как объективной реальности, движения материи, взаимоотношения времени и пространства. Он писал, что «признавая существование объективной реальности, т. е. движущейся материи, независимо от нашего сознания, материализм неизбежно должен признавать также объективную реальность времени и пространства» [там же].
Говоря об относительности представлений человека о времени и пространстве, В.И. Ленин подчеркивал, что «в мире нет ничего, кроме движущейся материи, и движущаяся материя не может двигаться иначе, как в пространстве и во времени. Человеческие представления о пространстве и времени относительны, но из этих относительных представлений складывается абсолютная истина, эти относительные представления, развиваясь, идут по линии абсолютной истины, приближаются к ней. Изменчивость человеческих представлений о пространстве и времени так же мало опровергает объективную реальность того и другого, как изменчивость научных знаний о строении и формах движения материи не опровергает объективной реальности внешнего мира» [там же]. Здесь, на наш взгляд, представлено важнейшее положение о том, по мере развития научных знаний и совершенствования представлений человека о материи, времени и пространстве, мы все более приближаемся к «абсолютной истине», но никогда не сможем в полной мере достичь ее, как, и не можем полностью постичь время и пространство. Развитие физики за столетие, последовавшее после выхода в свет книги «Материализм и эмпириокритицизм», блестяще подтверждает этот тезис.
Отстаивая материалистическое мировоззрение, В.И. Ленин в полемике с философами-идеалистами и ревизионистами того времени, писал о том, что материя является объективной реальностью, которая существует независимо от нас, вне нашего сознания и восприятия окружающего мира. «Единственное "свойство" материи, с признанием которого связан философский материализм, есть свойство быть объективной реальностью, существовать вне нашего сознания [там же].
Положение В.И. Ленина о том, что представления человека о строении материи всегда являются относительными, выходит, на наш взгляд за рамки подходов к изучению материального мира и в полной мере касаются социальной сферы. Автор книги, в частности, пишет, что «диалектический материализм настаивает на приблизительном, относительном характере всякого научного положения о строении материи и свойствах ее, на отсутствии абсолютных граней в природе, на превращении движущейся материи из одного состояния в другое» [там же]. При этом, «отсутствие абсолютных граней в природе» в полной мере может наблюдаться и в социальных структурах, границы которых, зачастую, не четки, относительны, «размыты».
При этом, говоря об пределах человеческого познания, автор пишет о том, что «"сущность" вещей или "субстанция" тоже относительны; они выражают только углубление человеческого познания объектов, и если вчера это углубление не шло дальше атома, сегодня - дальше электрона и эфира, то диалектический материализм настаивает на временном, относительном, приблизительном характере всех этих вех познания природы прогрессирующей наукой человека» [там же].
Работа В.И. Ленина «Материализм и эмпириокритицизм» сама стала важной вехой в развитии философской мысли 20 века, а ее общеметодологический потенциал не исчерпан и до нашего времени.
Литература:
1. Энгельс Ф. Людвиг Фейербах и конец классической немецкой философии. – Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 21.
2. http://www.magister.msk.ru/library/lenin/len14v02.htm (В.И.Ленин. «Материализм и эмпириокритицизм»).
Муратова И.А. (г. Киев)
Кому-то может показаться банальным и назойливым, у кого-то может вызвать удивление то упорство, с которым Ленин настаивает на повторении основ, на противоположении материализма идеализму, на принципиальном отграничении первого от второго, на отчетливом и однозначном различении основных философских направлений во всех ключевых вопросах (в вопросе об объективной реальности, об истине, о причинности, о единстве мира, о пространстве и времени и т.д.). Вероятно, найдутся даже спецы-философы, представляющее дело так, будто Ленин дальше основ и азбуки вовсе не пошел. Сам Ленин, дескать, писал, что повторять общеизвестное ему приходится из-за необычайной путаницы, внесённой русскими махистами, желающими быть марксистами, но нападающими на диалектический материализм, хотя общеизвестно, что диалектический материализм и есть марксизм. К тому же это – настоящий «бунт на коленях» и философский ревизионизм, поскольку отступление от основ марксизма, отречение от диалектического материализма соединяется здесь с уходом от прямого определения своих отношений к Марксу и Энгельсу, с боязнью или неспособностью открыто, прямо, решительно и ясно «рассчитаться» с покинутыми взглядами.
Но не только в том дело, что эти философы, – самонадеянно и совершенно безосновательно говорящие от имени марксизма, – преподносят под видом марксизма нечто невероятно сбивчивое, путанное и реакционное, сваливая в кучу и смешивая материализм и идеализм, да и не в том, что они свихнулись на основах, элементарном, на азбуке, на альфах. Парадокс состоит в том, что без такого противоположения, кажущегося банальным и назойливым, невозможно ни начать, ни двинуться, ни пойти в философии дальше. Это – своеобразная точка роста, исток, исход. Невозможно без него движение вперед основных направлений в философии, последовательное проведение их линии по всем ключевым гносеологическим вопросам в новых областях науки, в каждом философском вопросе, поставленном новым научным знанием. Больше того: без этого неозможна… и сама философия. Философия, а не околофилософский стеб как способ существования тонированного «под философию» снобизма.
Гениальность Маркса и Энгельса Ленин увидел именно в том, что они не претендовали на оригинальность, на особую философию, отличную от материализма. Они презирали гелертерскую игру в новые «измы», просто и прямо определяли материалистическую и идеалистическую линию в философии, а между ними – разные оттенки агностицизма. В течение почти пол-столетия “они развивали материализм, двигали вперед одно основное направление в философии, не топтались на повторении решенных уже гносеологических вопросов, а проводили последовательно, – показывали, как надо проводить, − тот же материализм в области общественных наук, беспощадно отметая …бесчисленные попытки «открыть» «новую» линию в философии, изобрести «новое» направление и т. д.” [1, 363]. Становление современного материализма, более богатого содержанием и более последовательного, чем предыдущие его формы, началось с того, что Маркс и Энгельс с поразительной ясностью наметили коренные линии в философии, отбрасывая, как пустую, претензию объять и превзойти все прежние философские направления. Не давая отвлечь себя криками и визгом против «догматики» и материализма и идеализма, исходящими от «скептиков», называются ли они юмистами или кантианцами (или махистами, в ХХ веке), они сумели через Фейербаха встать прямо на позицию материализма против идеализма. С такой же ясностью и прямотой противополагают они свой материализм самому последовательному, самому развитому идеализму − гегелевскому, объявляя жалкими эпигонами современных философов, мнящих, что уничтожили Гегеля, но на деле идущих назад к Канту и Юму, повторяющих их догегелевские ошибки.
Двоякая критика Канта, как и двоякая критика эмпиризма и сенсуализма, Дюринга и т. д., учтенные в ленинской работе, указывают на те поворотные пункты, по которым сверяется и строится материализм в своем последовательном проведении. В этих поворотных пунктах ответы на существенные философские вопросы определяют коренные расхождения, бесповоротно отделяющие материалистов от идеалистов и агностиков по всей философской линии. В отличие от них, есть вопросы, ответы на которые определяют лишь второстепенные различия внутри направления, особую формулировку данной линии, охраняя основы её. Этими несущественными вопросами часто загораживают или подменяют основные, и философская линия не проводится четко и ясно, а шатается и запутывается, упираясь в конечном счете в теизм и фидеизм. Суть в том, чтобы последовательно решать эти вопросы по направлению от основного гносеологического к второстепенным. Поэтому Маркс и Энгельс всегда осуждали антидиалектический материализм как недостаточно выдержанный, ясный и последовательный, но из этого следовала разработка материализма, а не отречение и перелеты от него к идеализму, – критика велась с точки зрения более последовательного, диалектического материализма, а не с точки зрения юмизма или берклианства. При такой критике определялись с исчерпывающей вопрос ясностью те «ограниченности», те «пределы», за которые осуществлялся выход, движение вперед, дальнейшее теоретическое развитие материализма. С ограниченными материалистами считались, разделяя с ними все основные позиции и желая двигать и достроить их материализм. А о юмистах и берклианцах, Махе и Авенариусе, достаточно ограничиться одним, еще более презрительным замечанием по адресу всего их направления.
В каждом параграфе «Материализма и эмпириокритицизма», на каждом из затронутых вопросов гносеологии, на каждом философском вопросе, поставленном физикой, Ленин прослеживает борьбу материализма и идеализма. За кучей новых терминологических ухищрений, за сором гелертерской схоластики всегда, без исключения, он находит две основные линии, два основных направления в решении философских вопросов. Источник ошибок и путаницы в этой области он видит именно в том, что просматриваются эти основные тенденции за внешностью формулировок.
Попытки выскочить из этих двух коренных направлений в философии и создать “новую” линию на деле оказывается “самым бессвязным спутыванием противоположных философских точек зрения”, “пестрой смесью”, в которой “различные составные части совершенно не связаны друг с другом”, т. е. эклектицизмом. Именно такую эклектическую окрошку, такую путаницу нередко принимают за «новизну» и поныне. И Ленин отмечает, что та прямота, ясность и отчетливость, с которой намечены две основные линии философских воззрений, отличает философских классиков от сочинителей «новых» систем в наше время.
Как о “величайшей и самой ценной традиции своих учителей”, которую Ленин вполне оценил и перенял, как о неизменном основном мотиве, говорит он о настаивании на материализме и о насмешливом презрении по адресу всякого затушевывания, всякой путаницы, всяких отступлений к идеализму [1, 363]. В этой «узости» и «односторонности» и состоит их недостаток с точки зрения профессорской философии. На деле же, “в этом нежелании считаться с ублюдочными прожектами примирения материализма и идеализма” Ленин видит величайшую их заслугу и способ неуклонно идти “вперед по резко-определенному философскому пути” [1, 363], не беря всерьёз бесконечных потуг «превзойти» «односторонность» материализма и идеализма, провозгласить новую линию, коротко и ясно противополагая по всем вопросам материалистическую и идеалистическую позицию. Только так и возможно последовательно провести материализм до той “философии марксизма, вылитой из одного куска стали”, из которой “нельзя вынуть ни одной основной посылки, ни одной существенной части”, и далее по тексту [1, 351]. Либо последовательный до конца материализм, либо ложь и путаница философского идеализма, – вот та постановка вопроса, которая дана в каждом параграфе «Материализма и эмпириокритицизма».
Ленин в течение всего изложения, на каждом из затронутых вопросов гносеологии, на каждом философском вопросе, поставленном физикой, прослеживает борьбу материализма и идеализма. За всем искусственным флером наукоподобия и высокопарного пустозвонства всегда, без исключения, он находит две основные линии, два основных направления в решении философских вопросов. Источник ошибок и путаницы в этой области он видит именно в том, что просматривают эти основные тенденции за внешностью формулировок. “Попытки выскочить из этих двух коренных направлений в философии не содержат в себе ничего, кроме «примирительного шарлатанства»” [1, 365]. Презренна партия середины в философии, путающая по каждому отдельному вопросу материалистическое и идеалистическое направление. Мы требуем решительности, мы хотим ясности, настаивает Ленин, в отличие от «стыдливых материалистов», которые питают непреодолимое предубеждение против прямого, ясного, открытого материализма.
Как «сакраментальную» формулу высмеял А. Богданов положение материализма: природа первичное, производящее, дух вторичное, производное. По поводу этой неизменной исходной точки материалистического миросозерцания иронизируют сегодня даже иные знатоки диалектики, смешивая изменяемость человеческих понятий с неизменно данной в них объективной реальностью. Но тем и отличается диалектика от релятивизма, что признает противоположение материалистической и идеалистической линии абсолютным в пределах гносеологии.
Литература:
1. Ленин В.И. Материализм и эмпириокритицизм. Критические заметки об одной реакционной философии. – М.: Политиздат, 1986. – 478 с.
Науменко Л.К. (г. Москва, Российская Федерация)
1.Значение ленинской книги «Материализм и эмпириокритицизм» в истории культуры очевидно: в ней реабилитировано интеллектуальное и вообще психическое здоровье человека разумного и защищено от пьяной спекуляции субъективизма, иррационализма и индивидуалистического нарциссизма. Постмодернизм – последнее слово той философии, которая в начале прошлого века стала объектом критики Ленина. В конце этого века и в начале нового эта философия родила еще одного, но на сей раз последнего, мутанта. Ниже пасть уже невозможно. Критицизм трансцендентальный, эмпирический, логический, лингвистический упразднил самого себя еще словами предтечи постмодернизма Фридриха Ницше: «Жить так, чтобы не было в жизни смысла, - вот что становится теперь смыслом жизни». Ницше как в воду глядел. Последним словом постмодернизма, «Логики смысла» Жиля Делеза оказалась бессмыслица, «нонсенс», хаос, абсурд и чушь. Логика деградации, декаданса, вырождения такова: сначала умер объект, затем до вселенских размеров раздулся пузырь субъективности, потом он лопнул, умер и субъект. Смерть субъекта и засвидетельствовал постмодернизм.
2. Есть логика восхождения – прогресса, эволюции, развития. Об этом много писали и думали. Но есть и другая логика – логика нисхождения, упадка, вырождения, деградации, инволюции, регресса. А о ней писали совсем мало. ХХ век заявил о себе декадентством. Здесь был прописан эмпириокритицизм, здесь же прописался и постмодернизм. Ленин оценил первый как «реакционную философию». Таков же и постмодернизм. И если «акция» есть действие, направленное вперед и вверх, то ре-акция – назад и вниз. «Декаданс» - не обидная кличка. Это – самоназвание.
В философии эта логика выглядит так: от агностицизма и релятивизма к крайнему индивидуализму и иррационализму.
3. Первый крупный шаг в этом направлении был сделан Кантом. Критика догматической метафизики с ее онтологическими абсолютами была справедливой: без гносеологии и содержательной познавательной логики «онтология» несостоятельна. Ведь то, что рассматривалось ранее как формы бытия самого по себе, оказалось одновременно и гипостазированными абстракциями. Однако этот шаг был оплачен тем, что на место метафизики «бытия», объекта встала, – была намеренно поставлена, – новая метафизика – метафизика субъекта. Место объективного абсолюта занял абсолют субъективный. Абсолютом стал субъект. Метафизика не была упразднена, она просто повернулась лицом в другую сторону. В этом, а не в чем-либо ином исторический смысл кантова «коперниканского переворота в философии».
Верная и глубокая мысль об активности познающего субъекта была сращена с главным тезисом субъективизма – с утверждением, что в фундаменте познания лежит не согласование наших представлений с объективной реальностью, но сотворение творческим воображением этой реальности. Эта новая «гносеология» оказалась новым, гносеологическим креационизмом и новой, гносеологической теологией. Место Бога-творца занял субъект-творец. Новая гносеология оказалась и новой метафизикой, потому что на место реального, живого, эмпирического субъекта встал сверхприродный надиндивидуальный, тоже мистический, трансцендентальный субъект, вскоре превратившийся в новый абсолют у Фихте – тоже гипостазированная абстракция. (А уже в наши дни некоторые известные философы-марксисты заговорили даже об интерсубъекте, «интериндивиде», размещенном не во мне, и не в тебе, и не в нас как общности, а в промежности между нами). Знание у Канта и сотворяется этим субъектом из аморфного материала ощущений и по собственным, априорным законам «чистого разума».
4. В философии субъективизма, отталкивающейся от Канта, прочно утвердился и приобрел видимость аксиомы-самоочевидности тезис о том, что разум познает только то, что он сам и сотворил и именно в меру того, как он способен творить. Казалось бы, разумно и прозрачно: «Я тебя (мир) сотворил, я тебя и пойму». Но за это тоже пришлось заплатить очень дорогую цену: познание мира превратилось в самопознание разума, субъекта, духа и т.д. Реальность, независимая от сознания и воли субъекта, была отброшена как нечто лишнее. С этого рубежа и стартовала философия самопознания: разум сам себя сотворяет, сам с собой сочетается и сам через себя кувыркается, сам для себя и муж и жена, и отец, и сын. И получает удовольствие самообладания. Сказанное Э.Ильенковым об идеализме Гегеля справедливо и для всякого идеализма: «…под грандиозно глубокомысленной конструкцией гегелевской философии скрывается на самом деле пустая тавтология: «Мы мыслим окружающий мир так и таким, как и каким мы его мыслим». Вследствие этого «бытие», «объект», природа и история «изображаются» как нечто само по себе бесформенное, пассивное глинообразное» (Диалектическая логика. Очерки истории и теории. Изд. второе, дополн., М.Изд. Полит.литературы.1984,с.140). Что вымыслили, то и познали. За пределы вымысла так и не вышли. Словом: «Я его слепила из того, что было // А потом, что было, то и полюбила…».
5. Трансцедентальный субъект, вносящий порядок в хаос ощущений, в пеструю и аморфную «материю» опыта, глину, творящий мир в своем воображении, подчиняется только себе, тому порядку, который дан в структуре чистого разума. Разум творит мир представления, мир и есть представление, и порождает этот мир представлений сверхпредставление, упорядочивающее «Я». У Канта это «Я» еще нуждается в материале для работы, как горшечник в глине, а у Фихте уже нет. «Я» творит «не-Я» вместе с «вещью в себе», стало быть и глину. Еще шаг вперед и мир как представление предстает уже как воля, абсолютная воля. Это Шопенгауэр. Чистый разум становится чистой волей, чистая воля – чистым произволом – «волей к власти» Ницше, чистый произвол – властью хаоса. А это уже постмодернизм. Делез и пишет в своей «Логике смысла» о власти, «воцарении созидающего хаоса»: «Это власть, власть утверждать дивергенцию и децентрацию» (Делез Ж.. Логика смысла. М., «Раритет», Екатеринбург, «Деловая книга»,1998,с. 345-346). Все! Финита ля комедия! Дальше ехать уже некуда.
6. Старая философия, ориентированная «онтологически», имела в своем фундаменте логику «центрации», говоря языком Делеза, т.е. монистического построения «принципиальной схемы» объективной реальности, в центре которой, например у Платона, находились вечные и неизменные объективные сущности – идеи, «инварианты» вечно меняющегося, текучего мира, выстраивающиеся в пирамиду, на вершине которой ослепительно сверкал Идеал.
«Коперниканский переворот» Канта заложил фундамент того, что в ХХ веке Делез назовет «децентрацией» и «деконструкцией». И у Канта, и у Фихте, и у Гегеля еще есть уверенность в том, что эту, уже разрушенную и превращенную в глину, в прах объективность можно собрать вокруг нового центра – деятельного, творческого; у Гегеля – общественно-исторически возникшего субъекта. Именно поэтому их философия – классика. В «неклассической философии» этого уже нет.
Трещина во всем этом построении стала катастрофически разрастаться, когда Ницше объявил, что «Бог умер», с ним вместе умер и «абсолютный субъект» и остался только голый индивид на сыпучем песке или на скользкой глине («скольжение» у Делеза – категория). Теперь на первый план и в философии, и в искусстве на смену всеобщему и необходимому, законам порядка и красоты приходит особенное, индивидуальное, уникальное, наконец – «элитарное», а со всем этим: хаос, безобразие и произвол. На месте «бытия» оказывается только «бывание», на месте всеобщности – сингулярность, на месте личности – особь. И в этом кратиловом потоке барахтается и лишенное идентичности человеческое «Я», которое есть тоже не имеющий ни меры, ни внутреннего образа «поток переживаний» - фикция. Вне меня фикция и сам я фикция. Вне меня поток, и сам я поток. И если у Кратила в одну и ту же реку нельзя войти и единожды, то у постмодерниста и в самого себя войти невозможно: внутри – то же самое, что и во-вне. Все течет, теку и я – из ниоткуда в никуда. Однако течение-то есть только там, где есть и неподвижные берега. А если потекут и берега, исчезнет и течение. Это же аксиома релятивизма. Постмодернизм вместе с диалектикой сломал и тот сучок, на котором сам и висел, вернее – повесился. (Правда, жалко, что сучок обломлся…).
Последнее – не наше ругательство-преувеличение. Постмодернисты сами заявили о себе как о «клиницистах культуры». Психоаналитик в комфортной, располагающей обстановке внимательно и сочувственно выслушивает исповедь бредящего клиента. Выслушивает и ставит диагноз, опираясь на «понимание». Постмодернист прав: какое же это понимание, если ты не можешь войти в этот мир бреда? Что ты можешь понять, если сам не сошел с ума? Сойди с ума, и ты поймешь мои терзанья. Постмодернист не шутит. Он сходит с ума. Он не ставит диагноз, сидя на диванчике под зеленым абажуром и умненько наблюдая клиента. Он судит о состоянии, находясь в этом состоянии, и предъявляет свой диагноз наглядно, с высшей степенью достоверности, ибо он знает, что такое хаос. Он сам есть этот хаос. Он поставил эксперимент на самом себе и получил неоспоримое доказательство. Но, поставив диагноз, он уже не может лечить. Он сам уже есть болезнь.
7. Безудержный критицизм, для которого все, что признается нормальным человеческим сознанием объективно существующим и который это признание объявляет нелегитимным, незаконным, вырождается в самый тупой, упертый догматизм: «Истины нет – вот истина!» Постмодернизм поэтому опровергает не только себя самого, но и всю ту релятивистскую, субъективистскую традицию, опровержению которой и посвящена книга Ленина.
8. М.А.Лифшиц верно когда-то сказал, что модернизм (а с ним, добавим, и постмодернизм) – это вовсе не искусство, а философия. Вот главные этапы егоинволюции. Первый шаг – своеобразие, оригинальность, уникальность видения (я вижу так, как не умеет видеть никто другой). Второй шаг – уникальность художника. Его неповторимость и есть тайна художественного порядка. Не мгновение запечатлевается на полотне в художественном порядке, а художественный порядок вторгается в жизнь и конструирует новую реальность. Этот порядок не вне, а в самом художнике. Дело не в том, что он изобразил, а в том, что есть он сам. Он узнаваем. Не порядок жизни узнаваем, нет. Узнаваем художник, узнаваем Пикассо. Это он, его уникальность и есть производящая причина порядка. Он законодатель. Отсюда уже «рукой подать» до того художника, который сказал: Я плюнул, и это и есть факт искусства. А это уже последний, третий шаг. Плевок не обязательно должен быть художественным. Если плюнешь ты – это будет просто плевок, а если плюну я – произведение искусства, которое стоит больших денег. И вы, любители редкостей, купите этот плевок, как покупаете у моего собрата по ремеслу его экскременты в пробирочке с ценником. А что? Вы боготворили абсолютную оригинальность – покупайте уникальность. Вы этого хотели? – Получите! Этот бесспорный, восхитительный, уникальнейший и омерзительнейший беспорядок. Вы мир вне вас расценивали как дерьмо? – Вот и получите мое абсолютно уникальное дерьмо. Заплатите и успокойтесь: вы получили именно то, что хотели, что искали. «Кто ищет, тот всегда найдет!». Кто стремится, тот всегда вляпается.
9. Устраните из сознания объективную реальность как нечто лишнее и человек тут же превратится в тихопомешанного Нарцисса, любующегося собственным отражением или «произведением». Устраните это «не-Я», отождествите бытие вне мысли с бытием только в мысли, поставьте на место материи-реальности свои образы и галлюцинации – тут же окажетесь в дурдоме.
Противоречивое «тождество и нетождество» отражаемого и отраженного, равенство и одновременно неравенство образа и объекта и есть «вечный двигатель» культуры – и философии, и науки, и искусства, и морали, вечный двигатель творчества. Отождествите намертво выражаемое и выражение, примите всерьез, что выражаемое – лишнее и вы убьете творчество.
Как уст румяных без улыбки
Без грамматической ошибки
Я русской речи не люблю (Пушкин)
Почему же? Да потому, что «грамматическая ошибка» - это намек на то самое вне меня сущее, бесконечное, неисчерпаемое, хаотическое, лишенное образа, порядка и меры, что просится в образ и ускользает от него. Лишенное не потому, что вообще не имеет в себе ни порядка, ни меры, а только потому, что этот порядок еще скрыт от нас. Работа мысли и воображения и философа, и ученого, и художника, и поэта как раз и состоит в том, чтобы выразить невыразимое, найти меру в безмерном, устойчивое в текучем, закономерное в случайном, порядок в хаосе. Найти, открыть, а не сотворить. А найдя, разочароваться. Неудовлетворенность мыслителя, ученого, художника своим творением – общее место биографий всех великих. И снова искать, и снова находить. Полное, мертвое равенство высказываемого и высказывания – смерть для творчества. Именно это имел в виду Ф.Тютчев: «Мысль изреченная есть ложь». Должно непременно остаться невысказанное, недосказанное. Оно и есть свидетельство неустранимого присутствия объективного в субъективном, бытия в сознании. «Грамматическая ошибка» - это ровно то же самое, что и легкая неправильность («губка») черт Лизы Болконской у Толстого, или чуть удлиненная шейка Нефертити. – Это та легкая неправильность, которая подчеркивает прелесть. Вглядитесь в «совершенную», мраморно-холодную, безупречную красоту Элен Безуховой и вы увидите, убеждает нас Толстой, что о ней не скажешь «прелесть», как и о той силиконово-фарфоровой, кукольной красоте, которая сегодня кривляется с экрана.
Ніколова Н.І. (м. Київ)
Стан природознавства у ХХ ст. може слугувати переконливим підтвердженням правомірності деяких із ключових теоретичних положень роботи В.І.Леніна “Матеріалізм і емпіріокритицизм”. Це в повній мірі стосується, зокрема, розвинутої у ній тези про те, що матерія є первинною, що Земля тривалий час існувала до появи на ній не лише людини, а й будь-чого (будь-кого) з органічного світу, а отже, неорганічна матерія передувала виникненню “комплексу чуттів” та їх носіям – органічним істотам і передусім – людині.
Розроблена в ХХ ст. ноосферна концепція В.І.Вернадського – П.Тейяра де Шардена здатна пролити світло на непросте питання співвідношення матерії та свідомості. В.І.Вернадський і П.Тейяр де Шарден переконливо доводять, що думка, свідомість є результатом дуже тривалого геологічного розвитку. За В.І.Вернадським, ноосфера як новий еволюційний стан біосфери “не є випадковим явищем, залежним від волі людини, але є стихійним природним процесом, коріння якого лежить глибоко й підготовлялося еволюційним процесом, тривалість якого вимірюється сотнями мільйонів років”. У зв’язку з цим В.І.Вернадським вперше була проголошена революційна за своїм значенням думка про те, що, таким чином, і сам історичний процес не може вивчатися як явище, яке стоїть обабіч історії Землі й проявляється незакономірно: навпаки, наполягає вчений, історичний процес, світова історія – це “природне, величезного геологічного значення, явище”. Саме тому, з одного боку, ноосфера не є тимчасовим геологічним явищем, адже її становлення як нового стану біосфери підготовлялося мільярди років, а з іншого – геологічний розвиток, як явище закономірне, неодмінно обумовлює й те, що біосфера рано чи пізно перейде в ноосферу й задля цього відбудуться події, які будуть сприяти цьому, а не протистояти об’єктивному процесу геологічного розвитку.
П.Тейяр де Шарден, вважаючи, як і В.І.Вернадський, ноосферогенез складовою не лише антропогенезу, а й геогенезу, в той же час аргументовано доводить, що ноосферний процес, як процес довготривалий, мав кілька послідовних еволюційних шарів, одним із яких виступила, зокрема, неолітична трансформація, а в новітні часи – технічна революція, ініційована Заходом.
Заслуговують на увагу й розробки сучасних геофізиків. Зокрема, українські вчені О.Слензак, Р.Фурдуй, Ю.Швайдак, Ю.Кононов впевнені, що виникнення центрів культурогенезу на Землі у високій мірі обумовлене явищами цілком матеріального порядку – дією так званої геоплазми в зонах глибинних розломів Землі, з якими й пов’язується виникнення найдавніших потужних цивілізацій.
Таким чином, природничим наукам ХХ століття ми зобов’язані рядом принципово важливих відкриттів, які надають аргументованості прибічникам матеріалістичної точки зору в філософії.
Новиков Г.Б. (г. Киев)
Способность к активному переустройству в соответствии со своими потребностями, целями и идеалами объективной и субъективной реальности, – в векторе действительности, – является неотъемлемым свойством такой системы как человек. «Мир не удовлетворяет человека, и своим действием он решает изменить его» (В.И.Ленин). А поскольку человек является единственным существом, способным создавать неприродные формы самой природы, – культурные формы, – то он есть то, что он не есть: находится в перманентном режиме трансгрессии, распределения, т.е.: выхода за предел уже узнанного, почувствованного, созданного, потребленного и т.д. Однако эта способность имеет характер потенции. А, значит, нуждается в актуализации. Вместе с тем, адекватная деятельность по адаптации объективной и субъективной реальности является и необходимостью. Залогом выживания, сохранения и развития, – жизни, – самого человека как индивида и человечества как рода.
Эффективность взаимодействия «человек – объективная и субъективная реальность» напрямую зависит от того, насколько знания субъекта деятельности соответствуют объекту. Насколько адекватно отражена им (нами) сущность явления, процесса, предмета. Необходимость, которая заставляет (детерминирует и мотивирует) человека взаимодействовать с объективной и субъективной реальностью, другими людьми – это и наш бич, и наше благо. Бич – потому, что в случае неадекватного взаимодействия (которое основано на неадекватных, неистинных знаниях об объекте (в случае деформированного взаимодействия: воздействия (взаимодействия без обратной связи))) мы вполне можем прекратить свое существование. Как земная цивилизация. Благо же в том, что адекватное взаимодействие (основанное на истинном познании и знании сути (сущности) дела, процесса, явления, предмета, в общем – объективной и субъективной реальности) позволяет не только удовлетворить свои первичные (витальные) потребности, но и осуществить (актуализировать) себя в качестве субъекта исторического процесса, то есть позволить и доставить себе удовольствие, роскошь и комфорт действовать свободно. В режиме творчества. В статусе творца. Осуществление же себя в данном качестве без истинного знания о мире, обществе, их взаимодействии не просто затруднительно – невозможно.
Преградой к актуализации нашей потребности познания, а вслед за ним (вместе с ним) – в практике, может стать что угодно, но, как известно, «страшнее самого человека в природе зверя нет», потому и наиболее непреодолимые преграды в процессе адекватного взаимодействия с объективной и субъективной реальностью и действительностью имеют антропоморфные черты. Особенно опасно, когда речь идет не о вечном спутнике любого процесса познания – заблуждении, а о намеренном, – преднамеренном, умышленном, – искажении уже добытого истинного знания, попросту продуцировании лжи и фальсификации. Для борьбы именно с такой преградой на пути к истинному познанию/знанию и была призвана к жизни работа В.И.Ленина «Материализм и эмпириокритицизм». Чем только не прельщали предвестники «современных философий» – эмпириокритики своих, не искушенных в тонкостях уже сущей на тот момент науки о всеобщих законах развития бытия, апологетов. Среди наиболее курьезных попыток «закидать зерна плевелами» я бы отметил принцип «экономии мышления», предложенный Э.Махом и Р.Авенариусом, согласно которому критерий истины всякого познания «состоит в достижении максимума знаний с помощью минимума познавательных средств». При всей курьезности такая попытка поставить с ног на голову теорию чревата серьезными практическими последствиями: ведь исказив добротное основание (в нашем случае – понимание критерия истины) у целостной философской системы (науки о всеобщих законах развития природы, общества и мышления), коей является диалектический материализм, можно с легкостью, пользуясь терминологией В.И.Ленина, «протащить» любую вредную для общества теорию в любую область нашей жизни, в т.ч. и в сферу общественных отношений.
К примеру, было мнение, что труд делает свободным. Чужой труд. В контексте гегелевской диалектики раба и господина, да и в контексте практики – это всего лишь иллюзия свободы. Свободным человека делает познание и знание, и при том познание и знание истинное. И не труд, «отрицательная форма самодеятельности» (К.Маркс), но творчество.
А для чего мы познаем и стремимся знать? Чтобы объективировать, материализовать, овеществить нашу мысль. «Отелесить» (В.Г.Белинский), воплотить ее. И, в случае, если она (мысль) истинна, ее воплощение есть действительность (совпадение сущности и существования). Если нет – социальная реальность («Хотели как лучше, а получилось как всегда» (В.Черномырдин)).
А потому и через 100 лет актуально замечание В. И.Ленина о том, что «...мышление человека тогда «экономно», когда оно правильно отражает объективную истину, и критерием этой правильности служит практика, эксперимент, индустрия». Актуально и истинно оно, данное замечание, еще и потому, что органично вытекает из философски безупречного понимания свободы как познанной необходимости (Б.Спиноза), т.е. лежит в русле 2,5 тысячелетней мировой философской традиции. Классической.
Олейник В. М. (г. Киев)
Сложная финансовая ситуация в мире, которая коснулась и Украины, политический хаос, потеря рычагов управления страной из-за массовой приватизации стратегически-важных промышленных предприятий и объектов, постоянный рост инфляции, сокращение рабочих мест, перепроизводство все больше вынуждают мыслящих людей обращаться к материалистическому учению К. Маркса и Ф. Энгельса, которое всегда подвергается нападкам со стороны идеалистов.
Будучи их последователем, Владимир Ильич выступил мощным апологетом марксисткой теории, непримиримым противником попытки её подмены идеалистической философией эмпириокритицизма (махизма). В своем основном философском труде «Материализм и эмпириокритицизм. Критические заметки об одной реакционной философии» он подверг глубокой критике махизм, неокантианство, прагматизм, развивая диалектический и исторический материализм. Он также обобщил достижения науки того периода, утвердил новую ступень в развитии марксистской философии. Будучи на эпоху впереди времени, он понимал необходимость разработки учения, которое есть базис нового знания, нового подхода к построению общества с человеческим лицом. «Можете представить, что в свое время Ленин уже ощутил без малейшего материального основания непреложность нового строения. И невидимые лодочки подвезли провиант к его одинокому кораблю. Монолитность мышления бесстрашия создала Ленину ореол слева и справа. Даже в болезни не покинуло его твердое мышление. Его сознание, как в пещеру, сосредоточилось, и вместо недовольства и жалоб он удивительно использовал последнее время. И много молчаливой эманации воли посылал он на укрепление дела. Его последние часы были хороши. Даже последний вздох он послал народу.
Видя несовершенства России, можно многое принять ради Ленина, ибо не было другого, кто ради общего блага мог бы принять большую тяготу», - так говорится в Учении Живой этики, так Восток почитает «Великого Махатму Ленина».
Огромное значение имела дальнейшая разработка Лениным основного вопроса философии и определение философского понятия материи. Последняя «…есть философская категория для обозначения объективной реальности, которая дана человеку в ощущениях его, которая копируется, фотографируется, отображается нашими ощущениями, существуя независимо от них». Данное понятие не связано с признанием наличия у материи каких-либо конкретных свойств изучаемых естествознанием (массы, инертности, непроницаемости, пластичности и т.п.) в качестве универсальных и всеобщих. Поэтому данное понятие обладает той гибкостью, благодаря которой любое открытие неизвестных ранее свойств и качеств материи не может войти в противоречие с принципиальными основами диалектического материализма. Рассматривая так же вопрос о познаваемости мира, Ленин утверждает, что каждый материалист должен признавать безусловную и бесконечную познаваемость материи.
При решении основного вопроса философии, – о соотношении материи и сознания, – он указывает на противоположность этих категорий только в пределах очень ограниченной области: в данном случае «исключительно в пределах основного гносеологического вопроса, что признать первичным и что вторичным, за этими пределами относительность данного противоположения несомненна». Но вместе с тем Ленин решительно предостерегает от стирания этой противоположности вообще. Он раскрыл основные черты материи, её всеобщие и фундаментальные свойства, развил марксистское учение об истине, раскрыв соотношения объективной, относительной и абсолютной истины, при этом показав метафизический характер её трактовки в домарксистском материализме и философском релятивизме, который утверждает, что относительное в познании совершенно исключает объективное. Он указал, что на деле объективная истина выступает в форме относительной и содержит в себе элементы абсолютной. В «Материализме и эмпириокритицизме», подчеркнуто важнейшее значение теоретического мышления в познании, сформулировано положение о неразрывной связи диалектико-материалистической теории познания с практикой: «точка зрения жизни, практики должна быть первой и основной точкой зрения теории познания». Тем самым Ленин подверг критике извращение критерия практики, допускаемое в прагматизме.
В данной работе Ленин разработал ряд основных категорий диалектического материализма: рассматривая движение, он указал на неотрывность его от материи. Анализируя категории пространства и времени, он подчеркнул, что движение материи не может происходить иначе как в пространстве и времени, анализируя категорию причинности, показал, что с развитием науки представления о ней изменяются, уточняются и углубляются. Но эта изменчивость, относительность наших представлений не означает, что причинность не коренится в объективной природе вещей.
Рассматривая достижения науки, Ленин дает их материалистическое обобщение. Новейшие открытия опрокинули старые метафизические представления о неделимости атома, о неизменяемости химических элементов, о постоянстве массы тел и т. д. Крушение старых принципов науки и открытие новых свойств материального мира часть физиков восприняла как кризис, «исчезновение материи» и отказалась от материализма. «Кризис физики», по характеристике Ленина, состоит в повороте части учёных-физиков к идеализму, который он охарактеризовал как физический, корнем которого и есть сам капиталистический строй общества, а, следовательно, актуальность работы Ленина в наше время неопровержима.
Завершить хочется словами о Ленине из той же Живой Этики: «Лучше прочитать жизнь Ленина. Никогда не жаловался, никогда не считал себя ущемленным, говорил как про непреложную свою веру. Появление Ленина примите как знак чуткости Космоса.
Мало последователей Ленина, много легче быть его почитателем. У последнего лентяя будет портрет Ленина. У последнего болтуна будет книга о Ленине. Но Иван Стотысячный собирает жатву Ленинских зерен. Нужно приложить новые семена к новым людям».
Орехов А.М. (г. Москва, Российская Федерация)
Работа В.И.Ленина «Материализм и эмпириокритицизм» представляет собой одно из самых интересных философских произведений начала XX века, причем с самых разных сторон. Оно соединяет в себя как позитивную, так и критическую сторону, и, несмотря на порой излишний эмоциональный пафос автора (надо учитывать, что данная работа писалась в условиях острой внутрипартийной и межпартийной борьбы), имеет мощный рациональный заряд, и как представляется с нашей точки зрения, точки зрения начала XXI века, заряд, по-своему логичный и оправданный. В своей критике махизма и эмпириокритицизма В.И.Ленин оказался прав примерно на 99%, если один оставшийся процент учесть за общие неточности, вполне характерные для развития науки того периода.
Одним из самых интересных социологических и методологических моментов работы нам представляется критика им феномена «научной моды» той самой моды, которой тесно следовали махисты и эмпириокритицисты. Научная мода есть социальный феномен, в котором одни ученые слепо подражают, копируют других ученых, чьи работы являются наиболее популярными и известными в данный отрезок времени. Но мода, как известно, проходит и уходит, и чаще всего в науке результат дает как раз те ученые, которые ей не следуют, а идут собственным, оригинальным путем. Именно они, в первую очередь и выступают против «модных течений» в той или иной науке. Заслуга В.И.Ленина как раз в том и состоит, что он не поддался эмпириокритицистской и махистской моде в философии (как не склоняли его на это тесно общавшиеся с ним Луначарский, Богданов и Валентинов), а сумел обрести собственную, жесткую и непримиримую позицию в отношении этих учений.
Приведем наиболее известный пассаж из «Материализма и эмпириокритицизма» по этому поводу:
«Вот этого и не сумели наши махисты, рабски следующие за реакционной профессорской философией. …. Не вы ищете, а вас ищут, вот в чем беда! Не вы подходите с вашей, т.е. марксисткой (ибо вы желаете быть марксистами) к каждому повороту буржуазно-философской моды, а к вам подходит эта мода, вам навязывает свои новые подделки во вкусе идеализма, сегодня á la Оствальд, завтра á la Мах, послезавтра á la Пуанкаре. То глупенькие «теоретические» ухищрения (с «энергетикой», с «элементами», с «интроекцией» и т.п.), которым вы наивно верите, остаются в пределах узенькой, миниатюрной школки, а идейная и общественная тенденция этих ухищрений улавливается сразу Уордами, неокритицистами, имманентами, Лопатиными, прагматистами и служит свою службу. Увлечение эмпириокритицизмом и «физическим» идеализмом так же быстро проходит, как увлечение неокантианством и «физиологическим» идеализмом, а фидеизм с каждого такого увлечения берет себе добычу, на тысячи ладов видоизменяя свои ухищрения в пользу философского идеализма» [1].
Таким образом, изучение социальной позиции В.И.Ленина в период написания «Материализма и эмпириокритицизма» показывает, что помимо всех прочих причин, ученые и философы, постоянно меняющие свою научную и философскую позицию, ориентирующиеся на самые известные и популярные школы и направления, и не пытающиеся обрести свою собственную научную и философскую «глубину», всегда оказываются в проигрыше, в противоположность тем, кто не подражает моде, а находит в науке и философии свое собственное концептуальное «зерно», выдвигая новые гипотезы и теории.
Литература:
1. Ленин В.И. Материализм и эмпириокритицизм, М.. Политиздат, 1986, С.368.
Остапчук В.Ф. (г. Киев)
За истекшие 100 лет со времени выхода книги В.И. Ленина «Материализм и эмпириокритицизм» произошло много событий.
Победа рабочего класса в революции и поражение социализма в СССР. Откат до капитализма и сегодняшний мировой кризис капитализма. После временного поражения социализма прошло 17 лет, выросло целое поколение. И естественно задаешься вопросом, почему в стране, где 70 лет рабочий класс был властвующим, за коммунистов голосует 5-10%. Неужели в стране работает и эксплуатируется только 5-10%? Конечно, можно сказать, что средства массовой информации у буржуазии. Но ведь в 1991 г. средства массовой информации были у коммунистов, а проиграли они. Значит, есть вещи, которые коммунистами не поняты.
Значит, есть повод для учебы и масса материала для анализа и выводов. И начинать надо с самых азов. Лучше конечно на примере. Таким прекрасным примером и есть работа В.И. Ленина «Материализм и эмпириокритицизм».
Работа написана в 1908 году, во время реакции после поражения революции в 1905-1907 гг. Время идентично сегодняшнему, но на ином витке спирали развития. Сейчас очень важно уяснить и вспомнить ленинские подходы к значению теоретической работы.
Уже после смерти Владимира Ильича, М.Н. Покровский вспоминал: «Когда начался спор Ильича с Богдановым по поводу эмпириомонизма, мы руками разводили... Момент критический. Революция идет на убыль. Стоит вопрос о какой-то крутой перемене тактики, а в это время Ильич погрузился в Национальную библиотеку, сидит там целыми днями и в результате пишет философскую книгу... В конце концов, Ильич оказался прав» (из книги Э.В.Ильенкова «Ленинская диалектика и метафизика позитивизма» М.1980).
Выходом книги «Материализм и эмпириокритицизм» был положен конец «одной реакционной философии» и ее претензиям на роль «философии современного естествознания» и всей «современной науки». Но для теоретической работы важно и то обстоятельство, что в ходе полемики Ленин четко обрисовал свое, позитивное понимание проблем, поставленных перед философией грандиозными событиями во всех сферах человеческой жизни – и в экономике, и в политике, и в науке, и в технике, и в искусстве, сформулировав фундаментальные принципы решения этих проблем, обрисовав логику их решения. Дав, таким образом, образец работы будущим философам.
Понимание значения и важности философии и размышления (думания) как воздух нужны сегодня в просоциалистических партиях. В обязательном порядке нужно переформировать идеологические отделы в теоретические. Сегодня надо обязательно вспомнить слова Маркса, что идеология есть искривленное сознание. По сути обман, манипуляция.
И развивать теоретические основы современного социализма. А сегодняшняя конференция – прекрасный повод для старта постоянно действующего теоретического семинара. Хотя бы раз в месяц, а то и раз в неделю.
Цену досконального понимания сущности вопроса понимал В.И.Ленин. С того времени теоретические битвы не стали ни менее напряженными, ни менее значимыми для судеб людей, чем и в начале предыдущего столетия. Меняются имена и названия, совершенствуется, становясь все более изощренной, стратегия и тактика борьбы, но суть ее остается той же. Вопрос сегодня стоит так, как поставил его в 1908 году Ленин: либо последовательный (диалектический) материализм – либо беспомощные плутания в теории, плутания, чреватые печальными и трагическими последствиями. Начинаются эти плутания в теории и заканчиваются поражением в борьбе за власть. Потому что взять власть можно и купив выборы, но удержать власть рабочим классом в современных без основ современного социализма невозможно. И это подтвердили события 1991 г.
Недавно на встрече киевских и ровенских предпринимателей, руководитель ровенского клуба предпринимателей высказал мысль, что одна минута размышлений заменяет 1 год молитвы. Предприниматели знают цену времени, а также цену понимания сути дела.
Дальше не думать нельзя. Дальнейшее недумание в теории, в философии пойдет только на пользу буржуазии. В условиях мирового кризиса капитализма, есть возможность перехватить инициативу в буржуазии. В крайнем случае, не постараться сделать это – неразумно. Возможности для этого есть. Осталось только желание и организация.
Надо только учитывать, что необходимо соединить технологии прежние – семинары, круглые столы и современные: интернет-форумы и блоги. Одних Интернет технологий недостаточно, а семинары и круглые столы прекрасно можно дополнить Интернетом.
Тогда В. И.Ленину приходилось работать в условиях безграмотности большинства и низким уровнем развития коммуникаций. Сейчас же всеобщая грамотность и город в большинстве компьютизирован и Интернетизирован. Осталось дело за малым – решить вопрос современного социализма.
Павлов В.Л. (м. Київ)
У буденному житті при вирішенні малих і великих питань та проблем люди, як правило, не задумуються над тим, чи мають їх дії якесь теоретичне підґрунтя. Знання, якими вони володіють, особистий досвід і досвід інших, помножені на здоровий глузд та інтуїцію, дозволяють з більшою чи меншою результативністю досягати бажаних результатів. Зовсім інша ситуація у сфері інтелектуального пошуку, особливо філософського. Тут не обійтись без серйозної теоретичної підготовки, глибокого осмислення помилок і здобутків минулого, критичної рефлексії щодо усталених позицій і підходів, формування базових принципів дослідження, визначення оптимальних методів пізнання. Перелік означених позицій складає ядро того, що в літературі називається методологією. Історія науки і філософії знає безліч прикладів, коли, маючи один і той же об'єкт пізнання, але використовуючи різну методологію, дослідники отримували різні результати. Справа в тому, що методологія задає кут бачення проблеми, визначає вузлові моменти дослідження, зумовлює використання відповідного понятійного апарату, “підштовхує” до формулювання певних висновків. Вона виступає своєрідним фундаментом пізнавального процесу. Чим він “міцніший”, тим комфортніше почуває себе дослідник. Слабка, бідна, недостатньо обґрунтована методологія негативно впливає на пізнавальний процес, породжуючи, час від часу, непередбачувані труднощі, продукує пізнавальні тупіки, не дозволяє адекватно інтерпретувати отримані результати.
Блискучим зразком буття серйозної філософської методології і вмілого застосування її при дослідженні широкого спектру питань, що належать до різних сфер буття дійсності, є робота В. І. Леніна “Матеріалізм і емпіріокритицизм”. До речі, марксизм в цілому вирізняється серед інших економічних, соціально-політичних і філософських вчень відповідальним ставленням до своїх методологічних засад. Ним можна захоплюватись, можна аргументовано критикувати, але і у першому, і у другому випадках ця система знань є благодатним полем формування гарного смаку до формоутворень методологічного спрямування. Саме завдяки своїй методологічній чіткості дана теорія спродукувала низку ідей та висновків, що мають високий рівень обґрунтованості і зберігають актуальність в теоретичній і практичній скарбниці людства. Критика марксизму, в тому числі його філософії, особливо та, що розвернулась на пострадянському просторі після 1991 року, є непрофесійною, поверховою, неконструктивною. В ній домінує метафізичне заперечення і зовсім відсутня концептуальність. Займаються нею, як правило, люди, котрі глибоких знань у царині марксизму не мають. Зустріти ж роботу, присв'ячену аргументованій критиці методології марксизму, майже неможливо.
Чим же методологічно вирізняється ленінський “Матеріалізм і емпіріокритицизм”? Виділю лише декілька, на мій погляд, найважливіших моментів:
Послідовне відстоювання автором принципу матеріалістичного монізму, особливо в контексті осмислення суспільно-політичних процесів, новітніх досягнень фізичної науки і критики суб’єктивного ідеалізму. Робить це В.І. Ленін зі знанням справи, полемічно гостро, часто звертаючись до конкретних прикладів, виділяючи сильні і слабкі сторони заяв політичних діячів, праць філософів, висновків вчених. Правда, чому саме матеріалістичний монізм є “єдино правильним” підходом до дійсності, з тексту зрозуміти не можна. Аргументи на користь такої позиції зовсім не приводяться. Та й сформулювати їх однозначно неможливо, адже матеріалізм, ідеалізм та дуалізм – це світоглядні самовизначення, позиції, що формуються в процесі духовно-практичного, а не гносеологічного освоєння людьми дійсності. Апелювання як до теорії, так і до практики, не дозволяють стовідсотково аргументувати істинність однієї з них і хибність інших. При всій важливості знання, інформації, ведуча роль тут належить таким утворенням як переконання та віра. Найбільш вдало розвертання принципу матеріалістичного монізму представлено, на мій погляд, у тій частині роботи, де йдеться про ситуацію, що склалась у фізиці на рубежі XIX і ХХ століть. Варто пам’ятати, що повна назва праці – “Матеріалізм і емпіріокритицизм. Критичні замітки про одну реакційну філософію” (курсив мій – В. Павлов). Тобто емпіріокритицизм (= перша історична форма позитивізму) з позицій матеріалістичного монізму розглядається як реакційне філософське вчення, що має хибні методологічні засади і не може адекватно пояснювати дійсність. Ленінська критика цього вчення здійснюється, передусім, саме на рівні методології. Для філософів та представників інших форм знання, яким небайдужі ці питання, робота В. І. Леніна – своєрідний підручник оперування змістовними блоками, що мають методологічний характер, порівняння різних філософських методологій, критики однієї методології з позицій іншої.
Яскраво виражений класовий, партійний підхід, особливо при оцінці явищ суспільного життя. Задекларований К. Марксом і Ф. Енгельсом, у В І. Леніна він набуває статусу не лише світоглядної установки, методологічної засади, а й життєвої позиції. В тексті роботи партійність реалізує себе у двох проявах: як погляд на суспільні процеси (і не тільки) з позицій інтересів робітничого класу і як констатування буття матеріалізму та ідеалізму – філософських напрямів, течій (партій), котрі з моменту виникнення знаходяться у стані боротьби. Хочу звернути увагу передусім на прояв перший. Намагання все робити по-партійному, зберігати завжди вірність інтересам робітничого класу і трудящих взагалі, активно боротись проти щонайменших відхилень від стратегічної лінії цього класу і його політичної партії, бути ідеологічно “чистим” – у цьому весь В. І. Ленін. У марксистській філософській літературі “Матеріалізм і емпіріокритицизм” розглядається як зразок більшовицької партійності, приклад втілення органічної єдності партійності і науковості, класової революційності і об’єктивності, ідеологічної послідовності і критики різноманітних проявів контрреволюції. Щодо можливості поєднання у філософській критиці названих параметрів, тим паче на засадах органічної єдності, то це зовсім непросте питання. Воно варто окремої серйозної розмови.
Блискуче застосування і розвиток діалектики як філософського методу. “Матеріалізм і емпіріокритицизм”, з одного боку – це розгорнута критика філософського ідеалізму, в першу чергу суб’єктивного, особливо такого його прояву як махізм. З другого – глибокий аналіз комплексу політичних, ідеологічних, історико-філософських, наукових та інших питань і проблем. В роботі вдало поєднуються історична ретроспекція і проблематика, що була актуальною у суспільстві на рубежі ХІХ-ХХ століть. Махізм постає у праці В. І. Леніна як своєрідне філософське поле, точка перетину силових ліній, що мають різну природу, стосуються різних сфер дійсності і потребують філософської інтерпретації. Об’єкт ленінської уваги – обширний і різноплановий. Осмислення його з позицій діалектики дозволило відділити головне від другорядного, розглянути події і процеси у динаміці, показати співвідношення відносного і абсолютного (особливо у сфері пізнання), зробити чіткі філософські дефініції, продемонструвати методологічну роль філософського знання. Саме завдяки вмілому застосуванню діалектики в “Матеріалізмі і емпіріокритицизмі” феномен матерії отримав не лише серйозне філософське трактування, а й визначення. Яке філософія використовує і нині. В цій роботі В. І. Ленін робить низку інших важливих висновків, що відіграли значну роль у розвитку діалектико-матеріалістичної філософської традиції: абсолютна протилежність матерії і свідомості обмежується лише рамками основного філософського питання, відображення є атрибутивною характеристикою матерії, діалектика – це теорія пізнання, критерієм істини є практика, а сама істина – це процес та ін.
Павлова О.Ю. (м. Київ)
В роботі «Матеріалізм і емпіріокритицизм» Ленін підкреслював, що поняття «досвід» «прикриває і матеріалістичну, і ідеалістичну лінію філософствування, освячуючи їх сплутування» [2, 152]. Матеріалістичному розумінню цього поняття класики марксизму надавали велике значення. Виведення його змісту дозволило прояснити роль практики в діяльнісній природі людини.
Діяльнісний підхід був продовжений в межах радянської філософії, зокрема київською школою антропології. Зокрема, ці підходи в розумінні природи досвіду розроблялися українським теоретиком В. Івановим: «Досвід є нерефлективним і тому в самому собі він не має системи та обґрунтування – він являє собою, так би мовити, археологічний шар діяльності, що лежить в основах того, що лежить «на виду». Тому він не потребує доведень (демонстрацій) так само як він є неспростовним, бо втілює у собі дещо здійснене і фактично достовірне». Він пояснює, що у досвіді «сутність» виявляється практично, шляхом суб’єктивної «присутності». Ґрунтуючись на ленінський тезі, що поза сферою науки питання про істинність втрачають свою загостреність, В. Іванов доводить, що досвід є онтологічною сферою минулих об’єктивацій діючого суб’єкта. Тому по відношенню до досвіду немає сенсу питання про його адекватність об’єкту. В сфері досвіду більше враховується, хто говорить, ніж що говориться. «Слідування правилу» є більш вагомим аргументом і більш поважним арбітром у життєвих справах.
Виростаючи з діяльності як способу людського буття, досвід не дорівнюється своєму джерелу. Це стає зрозумілим у характеристиці сутнісних ознак діяльності у В. Іванова: «Діяльність є завжди предметною, з суб’єктивного боку вона невідмінно співвідноситься з адекватним їй предметом та іншими видами діяльності, інакше кажучи, вона предметно специфічна і предметно орієнтована. Разом з тим діяльність є почуттєвою, причому ця її характеристика істотно визначається подвійною функцією предметів в структурі діяльності: з одного боку, предмети виступають як чуттєві об’єкти, предмети відчуттів, що найбільш очевидно і в першу чергу було зафіксовано та абсолютизовано споглядально-емпіричною філософією; з іншого боку, предмети виступають і як чуттєві знаряддя діяльності і в цьому сенсі як продовження суб’єктивної людської чуттєвості, як винесені зовні, в світ, «органи чуттєвості», збагачені діапазоном продуктивних можливостей» [1, 133]. Саме можливість репрезентації предметів як «чуттєвих знарядь діяльності», «органів чуттєвості» дозволяє досвіду виокремитися з підґрунтя діяльності.
У процесі освоєння світу і наповнення його штучними речами людина перетворюється сама, збільшуючи свій продуктивний потенціал. Діалектичним відображенням цього штучного світу стає створення знань і здібностей. Історичний процес створення знарядь праці являє собою (через опосередкування культурних універсалій) історію «уречевлення людських здібностей» (К. Маркс). Вони і є внутрішньою формою об’єктивації світу людини. Це не є вільним процесом у значенні можливості легкого вироблення у собі будь-якої здібності. Матеріал внутрішньої природи людини має силу опору не меншу, ніж природній, зовнішній світ. Для людини умовою оволодіння зовнішнього світу є оволодіння власною природою. Оскільки, як відмітив ще Протагор, людина є мірою не лише існуючих речей, але і речей неіснуючих.
Досвід тварини жорстко фіксований інстинктом та генетичним кодом, а тому центр її світу укорінений у природі. У тваринному світі трансформації накопичуються у генетичному коді. Відповідно до цього виникає специфікація тіла (життєва програма жорстко детермінована інстинктом) і уніфікація особин (тіло кожної тварини має відтворювати життєздатні параметри). Людина являє собою універсальне тіло (може діяти за контуром будь-якого предмету) й індивідуалізацію відносин (людина виконує функцію у суспільному розподілі праці). А, отже, проектом становлення людства є диференціація її здібностей при обов’язковій умові їх внутрішньої єдності. Універсалізм предметно-практичної діяльності є передумовою генетичної єдності всіх здатностей і здібностей.
Філософська рефлексія природи досвіду в структурі суміжних понять дозволяє розкрити переваги діяльнісного підходу до його визначення і уточнити зміст понять «досвід», «досвідченість», «здатність», «здібність» у імпліцитному зв'язку. Досвід можна розуміти як інтеграцію діяльнісного буття суб’єкту, оскільки він є результатом не лише перетворення предметного світу, але і самої людини (є умовою становлення конкретної особи, де її життєвий шлях стає внутрішнім моментом самовизначення людини, але від якого вона відрізняє себе як існуюча тепер). Досвідченість виступає формою кореляції предметної сфери (як результатом уречевлення попереднього досвіду) та здатностей людини. Здатність – це продуктивна сила людини переробити світ на власне «неорганічне тіло», переробити його згідно з власною метою (вихід на проблему доцільності). На здатність спрямовані зусилля здійсненого досвіду. Здібність є здатністю людини, в якій процес опосередкування культурними центрами вже є знятим моментом (тому вони здаються трансцендентними, природними, позаісторичними), а отже вона постає як «індивідуально засвоєна схема» (Е. Ільєнков) культуротворення, що має суспільний характер.
Література:
1. Иванов В. Человеческая деятельность – познание – искусство. – К.: Наукова думка, 1977.
2. Ленин В. Полное собрание сочинений. Т. 18.
Палиенко С.В. (г. Киев)
Э.В. Ильенков в своей книге «Ленинская диалектика и метафизика позитивизма» заключает, что диалектика становится подлинной логикой развития физики даже при том условии, что отдельный физик в своих сознательных логических установках остается позитивистом, т.е. антидиалектиком. Этот тезис полностью справедлив и по отношению к археологии. Субъективный идеализм в археологии развивается двумя основными направлениями – неопозитивистским, признающим основным методом эмпирическое обобщение материала, и неокантианским, критикующими чистый эмпиризм, придающий большое значение субъективным факторам, особенно интуиции ученого.
Большинство неопозитивистов-археологов вообще отрицает необходимость создания какой-либо археологической теории, не говоря уже о применении диалектического метода. Тогда как неокантианцы активно разрабатывают археологическую теорию, при этом критикуя марксизм. Ярким представителем этого направления в советской и современной российской археологии является Л.С. Клейн. В начале 90-х, он подобно А. Богданову, ссылаясь на “односторонность” марксизма, предложил дополнить его последними теоретически разработками западных ученых. В дискуссии об объекте и предмете археологии, Л.С. Клейн ограничил археологию только источниковедческим уровнем, с чем также соглашаются и многие археологи-неопозитивисты, например М.В. Аникович. По мнению Л.С. Клейна, археолог должен только выделить в археологическом материале закономерности его пространственного и хронологического распределения, объединить памятники на основании типологического анализа материала в археологические культуры. Тогда как заниматься интерпретацией всего этого должны уже ученые-историки. Разрабатывая дальше типологический метод и теорию археологической культуры, Л.С. Клейн рассматривает историю практического решения этой проблемы в советской и зарубежной археологии. Однако в результате своего исследования он приходит к довольно парадоксальным, особенно с точки зрения позитивизма, выводам. Вместо того, чтобы идти от эмпирических данных – археологического материала, группируя его на основании выявленных признаков сходства, он предлагает с помощью интуиции сначала выделить археологические культуры, потом проследить на основании каких признаков произошло это объединение, и на основании этого откорректировать первоначальное выделение. Причём изначально ученый должен отталкиваться от более высокого уровня интеграции. Л.С. Клейн предлагая несколько его вариантов, среди которых человеческое общество и мировая культура, останавливается на последней. А это уже явный выход за пределы «чистой» источниковедческой археологии. Причем свои теоретические разработки исследователь подкрепляет практическими результатами своих учеников.
Однако главный парадокс состоит в том, что призывая исходить не из археологического материала, а из общей культуры или общества, Л.С. Клейн фактически повторил идеи своего оппонента – В.Ф. Генинга, разрабатывавшего археологическую теорию на основе марксизма. Однако последний в своих разработках исходил из определения археологии как науки, изучающей развитие социальной структуры отдельных древних обществ по закономерностям выражения этого развития в предметном мире этих обществ и остатках, сохранившихся в археологических памятниках. Поэтому он предлагал выделять археологические культуры не интуитивно, а на основе марксистского понимания общества, четко определив критерии группировки археологического материала. Ведь если для сторонников «чистой археологии», особенно позитивистов, подобный подход кажется противоречащим их теоретическим построениям, то для марксистской теории В.Ф. Генинга все закономерно. В ней археологические культуры выступают отражением древних социально-исторических организмов – отдельных обществ, изучать развитие которых и призвана археологическая наука. А вместо интуитивного тыканья пальцем в небо, предлагаются научно обоснованные критерии, позволяющие решать поставленную задачу куда более эффективно.
Вот так, как не пытались идеалисты от археологии дополнять марксизм самыми современными западными методами, а всё равно практика привела к закономерным для материалистической диалектики выводам. Ведь, как говорил Э.В. Ильенков: «Поэтому-то законы диалектики и суть осознанные человечеством (в лице философии) и проверенные на объективность (на истинность) практикой преобразования как природы, так и социально-экономических отношений законы развития самих вещей, законы развития самого познаваемого мира природных и исторических явлений».
Папакостадину Никос (г. Афины, Греческая Республика)
1. В наше время особенно остро стоит вопрос: диалектический материализм или ненужные и наносящие ущерб теоретические скитания? Скитания, ведущие к трагическим и печальным последствиям по отношению к социальному освобождению и прогрессу, к борьбе за коммунизм.
2. Жизненно актуальным является вопрос: какова взаимосвязь между нашими мыслями, нашим осознанием мира и самим миром? Ленинская позиция не состоит лишь в признании «существования внешнего мира и его познаваемости нашими чувствами», но в чем-то более глубоком и существенном: материя, объективная реальность, данная нам в наших чувствах, рассматривается материализмом на основе гносеологии, в то время как идеализм любого рода рассматривает идею, под тем или иным названием, в качестве основы теории познания.
3. Мир познается и чувствами, и через деятельность мысли, которая выражается в логике, а логика, согласно Ленину, есть теория познания диалектического исторического материализма. Поэтому Ленин в своей книге защищает диалектический материализм - диалектику как логику и теорию познания современного материализма.
4. В 1908 году, по существу, шла речь о будущем новой волне революции в России. В 1905 году еще не была решена какая-либо из основных проблем, стоящих перед страной. Победит ли новая революция или будет снова потоплена в крови? Это был определяющий суть конфликта вопрос. Социальная атмосфера эпохи: идеологическое обоснование контрреволюции, возрождение религиозного мистицизма оставили свой отпечаток в науке, в литературе, в искусстве. В философии преобладали наиболее реакционные формы идеализма, которые отрицали закономерный характер развития в природе и обществе, а также возможность познать их. В литературе обожествлялся культ индивидуализма, безразличие к политике, «чистое искусство», отказ от революционно-демократических традиций прогрессивной общественной мысли. Контрреволюционные силы делали все возможное, чтобы оклеветать рабочий класс и его партию, подорвать теоретические основы марксизма.
5. Не случайно, что сегодня - 100 лет спустя (и каких лет!), когда мы переживаем период социальной и политической реакции, период освоения богатого опыта пролетарского революционного движения, основные теоретические и философские проблемы выдвигаются на первый план.
6. Книга В. И. Ленина является сегодня мощным оружием коммунистических и рабочих партий, учёных-марксистов в нашей борьбе за чистоту марксистской теории против буржуазной идеологии и современного ревизионизма. Она учит нас ориентироваться по-марксистски в фактах современной общественной жизни, раскрывать закономерности её развития, разрабатывая на этой основе стратегию и тактику классовой борьбы, как раскрывать классовые и гносеологические корни ревизионизма.
7. Требования современной борьбы с буржуазной идеологией и философскими приемами ревизионизма против марксизма остаются актуальными и сегодня. Ленин предупреждает нас и советует:
«Все более тонкая фальсификация марксизма, все более тонкие подделки антиматериалистических учений под марксизм, — вот чем характеризуется современный ревизионизм и в политической экономии, и в вопросах тактики, и в философии вообще, как в гносеологии, так и в социологии».
Пашов Р.І. (м. Київ)
Елементи бюрократії в управлінні суспільством зустрічаються давно, з тих пір як виникає класове суспільство і держава. Функціонування суспільства встановлюється в рамках абсолютистської, бюрократично-централізованої держави. Бюрократія пов'язана з розвитком товарно-грошових відносин, хоча і не може бути зведена тільки до них. Товарно-грошові відносини, у свою чергу, генетично зв'язані з розвитком форм власності, і цей зв'язок знаходить вираження в організації бюрократичного управління. Державна власність при цьому служить передумовою створення загальних умов виробництва, про які писав Маркс, але фактично стає приватною власністю бюрократії, тобто власністю знеособленого управлінця.
В свою чергу, розбіжності між категоріями людей у суспільстві визначаються характером суспільних відносин. Існує привілейована категорія осіб – у сфері управління суспільством. «Той особливий шар, у руках якого знаходиться влада в сучасному суспільстві, це — бюрократія» [1], — писав В. И. Ленін, маючи на увазі капіталістичний лад. Щоб при наявності структурної «основи» бюрократії можна було говорити власне про бюрократію, дійсно необхідно розуміти різницю між суспільством як об'єктом управління і суб'єктами управління. Ці розбіжності і є відчуженням держави від суспільства, відчуження як наслідок розколу суспільства на класи, наслідок соціальної нерівності. Розбіжності мають, соціальну основу і носять політичний характер. Очевидно, що бюрократичний характер соціальних процесів обумовлює не дисципліна, не розподіл функцій і не формальні процедури, хоча вони служать необхідною передумовою нормального функціонування всякої суспільної установи. Розподіл функцій тільки тоді здобуває суворий ієрархічний порядок, коли стає атрибутом бюрократичної системи, коли ієрархія функцій підкріплюється соціальною ієрархією класів, соціальних шарів.
Протиріччя бюрократії полягає в тому, що вона, будучи невід'ємною частиною «громадянського суспільства», протиставляє себе йому. У сутності з цим «кістяком» політичної влади тісно зростається монополістичний бізнес в вигляді олігархічних груп, і цей конгломерат економіко-політичної влади стоїть над суспільством у цілому. Відносини між економікою і державною владою – суперечливі. Маркс у своїх роботах показує, що бюрократія ґрунтується на розподілі між державою і громадянським суспільством. Бюрократія припускає «корпоративний дух», «бюрократія... є корпорація держави». Тому бюрократія протиставляє себе, як «громадянське суспільство» держави корпораціям, як державі громадянського суспільства. Бюрократія бореться проти корпорацій, як усякий наслідок бореться проти своїх передумов, «корпорація прагне бути державою». Але як тільки громадянське суспільство звільняється від влади корпорацій, бюрократія намагається відновити їх, тому що з падінням «держави громадянського суспільства» зникає також «громадянське суспільство держави». Загроза корпоративному духові є «загроза духу бюрократії» [2].
«Дисфункціональність» бюрократії виражається в підміні «цілей», проголошуваних бюрократичними організаціями, що функціонують у різних сферах життєдіяльності суспільства. Фактично: „працює” форма перетворена.
Бюрократична організація далеко не в однаковій мірі служить інтересам усіх своїх членів. А те, що може бути метою з погляду адміністративної верхівки, так названої «еліти», не можна вважати метою «низів» організаційної ієрархії. У результаті зіткнення інтересів, цілей, мотивів і т.д. на різних рівнях функціонування організації формується безліч суперечливих цілей, серед яких основна ціль організації – соціальнозначима мета - відсувається на другий план. Організаційні зусилля ідуть на те, щоб зберегти бюрократію і навіть нарощувати її. Бюрократичний «парадокс» полягає в тім, що прагнення бюрократії до ефективності перетворюється в дефективність, а послідовний раціоналізм стає ірраціональністю. Тому, поки що ми лише можемо споглядати раціональну дисфункціональність феномена бюрократії в управлінні суспільством і побіжно констатувати різноманітні явища. Доти, доки „бюрократія бореться з бюрократизмом”.
Литература:
1. Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 1, с. 439
2. Маркс и Энгельс Ф. Соч., т. 1, с. 269—270.
Перуніна Ю.О. (м. Київ)
Цінність багатьох праць визначається актуальністю тієї проблематики, яку піднімають їхні автори. Проблематика праці «Матеріалізм і емпіріокритицизм» Леніна розпадається на три великі частини: критику позитивістського, тобто суто емпіричного підходу в філософії, природознавстві і соціології. Але ці проблеми не подолані в науці до цього часу, в тому числі і в соціології. В цьому можна переконатися, якщо розглянути в сучасній науковій літературі трактування категорїї «соціального».
Поняття «соціального» - одне з найуживаніших як у соціальній філософії, так і в соціології, не кажучи вже про те, що воно є їх фундаментальною категорією. Але, на жаль, важко зустріти чітке або хоча б зрозуміле його визначення у сучасній науковій літературі. Найчастіше у визначенні поняття «соціального» фігурують такі вирази як: «сукупність певних ознак та особливостей суспільних відносин», «сукупність суспільних відносин даного суспільства», і при цьому далі додається – «соціальне характеризує особливий аспект суспільних відносин, але не включає в себе ці відносини і не зводиться до їх суми» (словник-довідник з соціології). Дуже часто дане визначення подається дуже туманно і на ньому навіть не хочеться зупинятися через його незрозумілість. А далі дослідники використовують дане поняття з широким розмахом – соціальний факт, соціальна дія тощо, при цьому вживаючи його навіть у такому значенні, як, наприклад, «соціальні комахи» (у біології)!
Щоб прояснити дану ситуацію потрібно зрозуміти природу соціального. Самий термін «соціальне» перекладається з латинської socialis як «суспільний», тобто, можна сказати, – людський. Тому, відповівши на питання в чому полягає сутність людини - знайдемо відповідь і на питання про суть соціального. Логічно віднайти сутність людського, протиставляючи його тваринному, тобто показати дійсну, а не позірну, зовнішню, відмінність людини від тварини, яка і складатиме поняття соціального. Але для того, щоб цю відмінність виявити, треба шукати її не на рівні тваринних чи людських індивідів. Точно так же, як структурною одиницею біологічної еволюції є не окрема тварина, а вид, елементом, неподільною частинкою історії є не людський індивід, а “рід”.
Як відомо, головною відмінністю людини від тварини є те, що вона не пристосовується, а пристосовує навколишнє середовище відповідно до своїх потреб. В людини немає заздалегідь закладених «програм дій» у відповідь на ті чи інші зміни, проблеми, що постають. Ця «програма» складається в процесі практичної діяльності по перетворенню природи, створенню умов для відтворення життя.
Логіка перетворення біологічного в соціальне втілюється у специфіці умов, в яких людина стає людиною. Дана специфіка заключається у активному цілеспрямованому освоєнні і перетворенні навколишнього середовища – у предметно-практичній діяльності. Використовуючи предмети, створені людством за призначенням – «по-людськи», біологічний людський індивід перетворюється в повноправного члена суспільства, де він стає Людиною («соціальною істотою»).
«Соціальне» не може бути ніякою сукупністю, яка немов-би літає між розрізненими індивідами, - це те єдине, яке складає суть людини, що робить людину людиною. Сутність людини «не є абстракт, притаманний окремому індивіду. В своїй дійсності вона є сукупністю всіх суспільних відносин» (Карл Маркс, «Тези про Феєрбаха»). Але суспільні відносини не є сталими і незмінними. Зміна знарядь праці призводить і до зміни суспільних відносин, а отже – і характеру соціальності. Питання полягає не в тому, щоб знайти якесь всезагальне визначення соціального, яке було б правильне для всіх людей всіх епох, ба, навіть для комах і тварин, а в тім, щоб зрозуміти закони зміни суспільних відносин і навчитися ними керувати. Людина вже навчилася пристосовувати зовнішню природу до своїх потреб, але що стосується своєї власної природи, тобто суспільних відносин, то до них люди ще змушені поки що пристосовуватись, а це значить, що насправді вони ще не до кінця вийшли з тваринного стану. Тільки коли людина опанує закони соціального, вона зможе стати людиною в повному розумінні цього слова.
Петрова С.О. (м. Київ)
В умовах динамічних змін у політиці, економіці, соціально-культурній сфері, діяльність державних адміністративних структур в Україні часто виявляється неспроможною відповідати потребам сучасного суспільства. Шляхом розв’язання даної проблеми є адміністративні реформи. Одним з негативних ефектів подібного реформування є порушення діяльності адміністративних систем у період реформ. Адміністративні реформи часто є довготривалими, внаслідок чого спостерігається ситуація, коли за час реформування в зовнішньому середовищі відбулися непередбачені зміни, які не були враховані, в результаті чого ми знову отримуємо невідповідність адміністративних структур вимогам сучасності.
Для організації і підтримки ефективного функціонування адміністрації в умовах сьогодення в ній має реалізовуватись механізм адаптації, її реформування має бути іманентним, поступовим (еволюційним). Штатна, повсякденна діяльність керівника в адміністрації має включати реформування адміністрації, або її підрозділу (йдеться про зміну функцій, структури тощо). В адміністративних системах такі трансформації детермінуються зміною нормативних документів організації, а якщо йдеться про державні органи – часто і зміною законодавства. Отже, йдеться про діяльність конструювання, реконструювання та деконструювання соціальних систем та процесів, причому ефективна реалізація подібної діяльності передбачає використання методології соціальної інженерії та соціальної технологізації. Така специфічна діяльність з ефективного адміністративного управління сьогодні втілюється в понятті «адміністративний менеджмент».
Зрозуміло, що подібна управлінська діяльність потребує дуже високого теоретичного і методологічного рівня суб’єкта управління. Останнє, в свою чергу, обумовлює теоретичні розробки даної проблематики.
Діяльність з адміністративного менеджменту передбачає постійне пізнання конкретних змін та загальних закономірностей розвитку середовища, а також конкретних змін та загальних закономірностей функціонування самої адміністративної системи. Така пізнавальна діяльність ускладнюється тим, що адміністративний менеджер (голова адміністрації, тощо) є частиною організації, діяльність якої досліджує, а, відтак, має бути включений такий компонент діяльності, як пізнання самого суб’єкта управління, який збігається з суб’єктом пізнання. Крім того, адміністрація – це управлінська структура, і має розглядатися не лише як об’єкт, а і як суб’єкт управління. Отже має бути організована діяльність пізнання, суб’єктом якого виступатиме адміністрація, і пізнання адміністрації як суб’єкта управління та пізнання.
Таким чином, постає та актуалізується проблема організації пізнавальної діяльності як складової адміністративного менеджменту. Ефективна організація пізнавальної діяльності вимагає усвідомлення пізнання на рівні сутності; йдеться про найвищий теоретичний і методологічний рівень – науково-філософський. Спосіб реалізації пізнавальної діяльності на даному рівні всебічно висвітлений (та обґрунтований як теоретична та методологічна основа наук про людину і суспільство) у роботі В.І.Леніна «Матеріалізм і емпіріокритицизм».
Для дослідження пізнавальної діяльності як компонента адміністративного менеджменту застосуємо діалектико-матеріалістичний метод дослідження об’єктивної реальності, соціальним різновидом якої є, зокрема, адміністративні системи та управлінські процеси.
Використовуючи означений вище методологічний апарат, виділимо наступні три компоненти діяльності з адміністративного менеджменту – власне процес пізнання та два типи практики: практику управлінської діяльності (прийняття та реалізації управлінських рішень) та практику з верифікації отриманого управлінського знання (яка у даній системі виступатиме в якості критерію істинності пізнання).
Для реалізації управління, безумовно, використовуються теоретизовані результати пізнання. У науці менеджменту є теорії і концепції, які є відбиттям узагальненого досвіду управління. І зрозуміло, що може наступити момент, коли теорія не підтвердиться практикою; в такій ситуації теорія визначається як така, що не відповідає реаліям. Отже, практично перевіряти необхідно не лише результати власного пізнання, а й уже існуючі теорії та концепції.
Без перевірки отриманого знання на істинність не можна впроваджувати його в практику прийняття і реалізації управлінських рішень. Порушення цього правила часто призводить до небажаних і некерованих результатів управлінського процесу.
Для ефективного адміністративного управління одним з видів практичної перевірки знання буде проведення соціального експерименту, коли заплановані зміни в адміністративних системах (наприклад, зміни в структурі та функціях районних адміністрацій, чи факультетах ВЗО) спочатку втілюються лише в декількох адміністраціях або факультетах, а після оцінки ефективності цих змін – тиражуються; в протилежному випадку – відбувається повернення до попереднього стану. Такий спосіб не завжди є прийнятним, як і експертне опитування чи включене спостереження.
Більш загальною практикою (в якості критерію істинності знання) виступає побудова моделей організації та її діяльності (наприклад, організаційна структура, проект, технологія, та ін). Після детального аналізу якісні та адекватні моделі можуть бути впроваджені в життя. Крім того, за рахунок використання моделей можливе не лише пізнання втілених у них реалій сьогодення, а й того, що ще лише може виникнути.
Особливої уваги заслуговує така модель діяльності, як технологія. В теорії соціальних технологій вони (соціальні технології) розглядаються як спосіб поєднання теорії та практики, спосіб переведення об'єктивних законів у механізм соціального управління, тобто «переклад» абстрактної мови науки (що відображає об'єктивні закони розвитку соціальних систем) на конкретну мову управлінських рішень, нормативів, розпоряджень.
Для забезпечення дійсно ефективного адміністративного менеджменту вищезазначене має бути не просто зрозумілим адміністративним менеджерам з позицій здорового глузду, а й усвідомлене на методологічних засадах та втілене на методологічному рівні. Таким чином, актуалізується питання розробки методологічних засад адміністративного менеджменту та підготовки адміністративних менеджерів в Україні.
Печко Н.В. (м. Київ)
Релігія та мораль — це дуже давні й надзвичайно усталені форми людської духовності. Вони існують протягом усієї історії світової цивілізації.
Характерною ознакою нашого складного і суперечливого часу є посилений інтерес людей до релігії та церкви. Що це? Чергова данина моді чи бажання розібратися у власній історії, культурі, спроба знайти відповідь на основі релігійного вчення на одвічне питання про сенс життя, боротьбу добра і зла? Особливо важливим є вирішення цих питань для молоді. При цьому слід враховувати, що сучасна молодь – це діти та онуки тих поколінь, що більше сімдесяти років будували безрелігійне суспільство, яке повинно було стрункими рядами прийти до комунізму абсолютно без будь-яких “пережитків” минулого.
Вичерпної інформації про кількість релігій у світі (близько 5 тис.), як і оптимальної їх класифікації, не існує. В першу чергу це пов’язано з тим, що в релігієзнавстві відсутня чітка система критеріїв поділу релігій на певні групи та типи. Історія релігієзнавства знає багато різних типологічних схем періодизації історії релігії. Здебільшого при поділі релігій на групи та класи застосовують етнічні ознаки, час виникнення, рівень організації, державний статус тощо.
Згідно сучасних українських релігієзнавців – „Нові релігії” та релігійні рухи класифікуються таким чином: неохристиянство та течії християнського коріння – Церква Повного Євангелія, Богородична церква, Церква Ісуса Христа Святих останніх днів (мормони), Новоапостольська церква, Церква Христа, Церква нового Єрусалиму, харизматичні церкви; релігії орієнталістського спрямування (або східні релігійні течії) – Товариство свідомості Крішни, Товариство трансцендентальної медитації, послідовники Саї Баби, центри Шрі Чінмоя, Дзен-буддизм, Нітірен, Вселенська чиста релігія (сахаджа йога), Всесвітня віра Багаї, АУМ Сінрікьо; синтетичні неорелігії - Церква об’єднання, Велике Біле братство; езотеричні об’єднання – теософія, братство Грааля, асоціація Жива етика (Агні-йога); неоязичництво – друїдизм, ведизм, арійський рух, тенгріанство, Рідна віра, РУНвіра, Собор рідної віри, Ладовірство, Великий вогонь; сайєнтологічні (наукологічні) рухи – Діанетика, Наука розуму, Християнська наука; демоністичні культи – сатанізм.
Строкатість сучасного богошукання фантастична та є характерною рисою для всіх частин світу планети, всіх континентів і регіонів. Можна сказати, що епідемія „нетрадиційної релігійності” водночас викликає неприйняття, різку критику та завойовує чималу кількість прихильників. Інколи з нічого навколо „пророка”, вчора ще нікому невідомого, виникають великі релігійні формування. Нині поряд зі світовими релігіями з багатовіковими традиціями діє близько 30 тисяч інших релігійних учень і культів. Без відомостей про них уява про релігійну ситуацію в світі буде неповною.
Дискусійним у релігієзнавстві залишається питання, на підставі яких критеріїв цей тип релігій можна називати „новими” тому, що проблема визначення новітніх релігій актуальна з трьох причин:
- важливо встановити параметри, за якими можна було б віднести релігійні течії справді до новітніх;
- існує необхідність використовувати такі визначення, які б служили ефективним критерієм належності до організацій та рухів, які об’єднує загальна назва – „нові”;
- не всі рухи, течії та культи, які релігієзнавці чи соціологи відносять до „нових”, вважають себе такими (наприклад, Шрі Чінмой вважають себе культурним центром, Міжнародне товариство свідомості Крішни претендує на звання найстарішої із релігій, Багаї також наполягають, що їхня віра не новітня, а одвічна тощо).
Зарубіжні релігієзнавці „новими” називають рухи, що виникли після Другої світової війни. Українські релігієзнавці вважають, що новітні релігії спочатку з’являються у 60-х роках ХХ ст. в США, а вже потім, у 80-90-ті роки, у Західній Європі і в Україні. За даними Державного комітету України у справах національностей та релігії, в країні офіційно зареєстровано 1582 організації неорухів, 50 напрямків, з яких 1112 – харизматичні громади.
Основними причинами виникнення „нових релігій” вважають наступні: альтернатива існуючим традиційним релігіям, незадоволеність формами їх роботи та як результат духовних пошуків, протест проти існуючих порядків; у посткомуністичних країнах (у т.ч. в Україні) – як протест проти комуністичної ідеології та форма своєрідного дисиденства; зміна світоглядних парадигм, що спричинена науково-технічною революцією ХХ ст і суперечностями постіндустріального суспільства; підвищення загального рівня освіченості, що призвело до кризи світоглядних орієнтацій та релігійної картини світу; розрив існуючих донедавна зв’язків поколінь, відхід від релігії батьків; відкритість „нових релігій” для послідовників будь-яких вчень, їх демократизм і претензії на духовне об’єднання людства; оригінальні методики та форми роботи, які вони пропонують – медитації, сеанси йоги, фізичне та психічне оздоровлення, антропологічний протест – неприйняття людиною сучасності як такої.
Нові релігії, по суті, – один із феноменів духовної культури. Якщо вони виникають, знаходять прибічників, значить в них є потреба, адже „попит народжує пропозицію”. Засуджувати діяльність культів можна, але все ж таки більшість з нових релігій відрізняються своєю демократичністю, толерантним ставленням до прихильників інших релігійних традицій.
Пиголенко И.В. (г. Киев)
Шедевру научной философии – работе В.И.Ленина „Материализм и эмпириокритицизм” исполняется 100 лет со дня написания. В.И.Ленин является продолжателем идей К.Маркса и Ф.Энгельса, активно отстаивает, в новых исторических условиях, диалектический материализм. Распредмечивает его и одновременно – обогащает, развивает, опредмечивает. В.И.Ленин в труде „Материализм и эмпириокритицизм” относительно этого высказался следующим образом: „Гениальность Маркса и Энгельса и проявилась, между прочим, в том, что они презирали гелертерскую игру в новые словечки, мудреные термины, хитрые "измы", а просто и прямо говорили: есть материалистическая и идеалистическая линия в философии, а между ними разные оттенки агностицизма. Потуги найти "новую" точку зрения в философии характеризуют такое же нищенство духом, как потуги создать "новую" теорию стоимости, "новую" теорию ренты и т.п.” [Ленин В.И. Материализм и эмпириокритицизм // Сочинения: – В 30-и тт. - М., 1936. – Т.13. - С.120]
В.И.Ленин осуществляет критику эмпириокритицизма в лице его основателей Маха и Авенариуса, а также их российских последователей Базарова, Бермана, Богданова, Гельфонда и других, характеризует теорию познания как субъективно-идеалистическую и противопоставляет ей материалистическую, точнее, диалектико-материалистическую теорию познания марксизма. В предисловии к первому изданию „Материализма и эмпириокритицизма” В.И.Ленин говорит о них „Все эти лица не могут не знать, что Маркс и Энгельс десятки раз называли свои философские взгляды диалектическим материализмом. И все эти лица, объединенные – несмотря на резкие различия политических взглядов – враждой против диалектического материализма, претендуют в то же время на то, что они в философии марксисты!„ [Ленин В.И. Материализм и эмпириокритицизм // Сочинения: – В 30-и тт. - М., 1936. – Т.13. - С.11]. Диалектический материализм, считает Ленин, подобно всякому материализму, рассматривает познание как процесс отражения человеком объективной реальности и действительности, тогда как субъективный идеализм сторонников эмпириокритицизма и махизма, так же как субъективный идеализм Беркли, не признает познания отражением объективной действительности и рассматривает его как процесс, который протекает внутри сознания.
Одним из аспектов, к которым обращается В.И. Ленин в работе „Материализм и эмпириокритицизм” - критерий практики, который лежит в основе познания материализма. «Вне практики ставить вопрос о том, «соответствует ли человеческому мышлению предметная» (т.-е. объективная) «истина», есть схоластика, - говорит Маркс во 2-м тезисе о Фейербахе.
Образование – объективная необходимость человеческого бытия. Как важнейший институт социализации личности, как ее ядро образования практически во все исторические периоды эволюции человеческой цивилизации было направлена на развитие личности, ее творческих способностей, эстетичного мировосприятия и этического отношения к деятельности, формированию духовной сути человека. Современная система образования оказался в ситуации, когда произошло нарушение, – намеренное разрушение, – диалектического единства теории и практики. При подготовке современного специалиста для рынка труда мы столкнулись с ситуацией, когда уровень теоретических знаний не соответствует производственной необходимости. Лозунг «науку в производство» должен быть подкреплен лозунгом «практику в науку и образование».
Поэтому современный университет не может существовать без сочетания учебной деятельности с исследовательской на всех этапах образовательного процесса. Основные идеи исследовательского университета, а также первый опыт его практической реализации, представлен так называемой немецкой моделью университета В.фон Гумбольдта.
В целом позиции высших учебных заведений Украины в организационной структуре науки остаются достаточно слабыми, в то время как основу этой структуры составляют академические научные заведения. Между тем, ориентация на научно-исследовательскую деятельность должна стать одной из важнейших социальных функций исследовательского университета, что в свою очередь даст возможность навести тот мостик, который разделяет учебную и научно-практическую деятельность.
Эти тезисы хотелось бы закончить словами В.И.Ленина: «Для материалиста "успех" человеческой практики доказывает соответствие наших представлений с объективной природой вещей, которые мы воспринимаем. Для солипсиста "успех" есть все то, что мне нужно на практике, которую можно рассматривать отдельно от теории познания. Если включить критерий практики в основу теории познания, то мы неизбежно получаем материализм, – говорит марксист. Практика пусть будет материалистична, а теория особь статья, – говорит Мах.» [Ленин В.И. Материализм и эмпириокритицизм // Сочинения: – В 30-и тт. - М., 1936. – Т.13. - С. 114].
Писчиков В.С., Холин М.М. (г. Кривой Рог)
Духовная ситуация общества ХХ столетия, прежде всего западного, характеризовалась тотальным наступлением на позиции человеческого разума. Начавшееся в философии с иррационализма А. Шопенгауэра, С. Кьеркегора и «философии жизни», это наступление в завуалированной форме было развито и усилено различными вариантами антисциентизма, в том числе и экзистенциализмом. Позже, во второй половине – конце прошлого столетия эта эстафета была подхвачена и многократно ускорена постмодернизмом, эзотерикой и мистицизмом. При этом иррационалистическая тенденция вышла далеко за границы философии, захватив всю сферу духовной культуры, включая и науку, где позиции разума, казалось, были незыблемы. Паранаука, околонаука и другие формы псевдонауки стали реальностью и получили достаточно широкое распространение в начале нового тысячелетия.
Среди причин названного процесса основной, безусловно, является кризис духовной культуры буржуазной западной цивилизации в целом как проявление ее мировоззренческого кризиса. Капитализм с присущими ему неразрешимыми фундаментальными противоречиями оказался неспособным осуществить свою собственную просветительскую идею преобразования жизни общества на разумных началах. Однако эта объективная неспособность в кривом зеркале буржуазной идеологии, разнообразных форм философского идеализма и агностицизма нашла свое отражение в приписывании человеческому разуму якобы имманентно присущих ему ограниченности и бессилия.
В складывающихся с начала 90-х гг. ХХ столетия на постсоветском пространстве социумах иррационалистическая тенденция приобрела особые формы. Поражение социализма в отдельных странах и реставрация капитализма времен первоначального накопления капитала обусловили в них духовную атмосферу, характерную для исторических периодов контрреволюции. В этом отношении постсоветские социумы оказались весьма близки к российскому обществу начала ХХ века. Поражение революции 1905-1907 г. и последовавшее за эти наступление реакции во всех сферах жизни, включая и духовную, и обусловили необходимость написания В. И. Лениным работы «Материализм и эмпириокритицизм».
В центре ленинской критики российских махистов, стремившихся «развить» марксистскую философию, дополнив ее гносеологией эмпириокритицизма, находится критика субъективного идеализма с присущим ему агностицизмом: «Развитие сознания у каждого отдельного человеческого индивида и развитие коллективных знаний всего человечества на каждом шагу показывает нам превращение непознанной «вещи в себе» в познанную «вещь для нас», превращение слепой, непознанной необходимости, «необходимости в себе», в познанную «необходимость для нас»» [1, 197] – аргументирует Ленин свою позицию.
Столь же решительно В. И. Ленин выступает против широко распространившейся тогда среди российской интеллигенции, включая и некоторых представителей социал-демократии, своего рода «моды» на религию – «богоискательство», «богостроительство»: «…Луначарский, – констатирует Ленин, – договорился до «обожествления высших человеческих потенций», до «религиозного атеизма» и т. п.» [1, 365].
В. И. Ленин стремится вскрыть не только гносеологическую основу этой «моды» – декларируемую махизмом мировоззренческую «нейтральность», но и ее социальные корни – связь с интересами контрреволюционных сил: «Отношение к религии и отношение к естествознанию превосходно иллюстрирует это действительное классовое использование буржуазной реакцией эмпириокритицизма» [1, 364].
Трудно не заметить актуальности ленинской критики «заигрывания» интеллигенции с религией: «богоискательство» широко распространилось и среди нынешней украинской интеллигенции и служит отнюдь не интересам прогрессивных сил.
Критика В. И. Лениным агностицизма, присущего философии Юма, Канта и субъективному идеализму в целом, мнимой философской и мировоззренческой нейтральности эмпириокритицизма, «заигрывания» интеллигенции с религией и мистикой, – все это объективно выступило как защита им человеческого разума от наступления в условиях общественно-политического кризиса разнообразных форм иррационализма. Эта критика важна для настоящего времени не только со стороны ее содержания, аргументации, используемой Лениным, но еще в большей степени в методологическом аспекте: она убедительно свидетельствует, что в качестве методологии рационализма и соответственно критики иррационализма может выступать только материалистическая диалектика. Критический же анализ иррационализма, субъективного идеализма и агностицизма с позиции мировоззренческой нейтральности не может быть последовательным, а тем самым и объективным.
Правомерность такого вывода со всей очевидностью проиллюстрировало развитие «западной философии» в ХХ столетии. Основанная по преимуществу на утонченном, рафинированном субъективном идеализме и агностицизме, игнорирующая диалектику, она не смогла, хотя бы теоретически, противостоять натиску и широкому распространению иррационализма в разнообразных его формах. Само собою разумеется, что этого не мог сделать экзистенциализм, хотя и отмежевывавшийся декларативно от иррационализма, но имманентно содержащий его в своих основаниях. Бессильной в данном отношении оказалась и феноменология Гуссерля с ее претензией на строгую научность, но, по сути, как и эмпириокритицизм, исходящая из позиции мировоззренческой нейтральности, скрываемой за ширмой феноменологической редукции.
Даже многие школы постпозитивизма, публично провозгласившие свою приверженность рационализму, не смогли последовательно и эффективно отстаивать и укреплять позиции рациональности в западной философии из-за ограниченности, узости эмпиризма и отказа от диалектики как своей методологической основы. Такую миссию выполняли, главным образом, философы-марксисты разных стран и, прежде всего, советские философы. В весьма неблагоприятной социальной ситуации преднамеренного искажения и дискредитации марксизма оставшиеся верными ему ученые и философы продолжают осуществлять эту миссию и в начале ХХІ столетия, используя и творчески развивая идеи выдающихся произведений марксизма, к которым, несомненно, принадлежит и работа В. И. Ленина «Материализм и эмпириокритицизм».
Литература:
1. Ленин В. И. Материализм и эмпириокритицизм / Полн. собр. соч. – Т. 18. – М.: Политическая литература, 1961. – 548 с.
Пихорович В.Д. (г. Киев)
«Сознание не только отражает мир, но и творит его». Это, пожалуй, одна из немногих мыслей Ленина, которая не вызовет возражения даже у самых ярых его противников, не говоря уж о сторонниках. Одним будет нравиться первая половина этого тезиса, другим – вторая, но в целом все останутся довольны – и материалисты, и идеалисты.
А между тем, этот тезис направлен как против вторых, так и против первых. Притом, больше даже против материалистов, чем против идеалистов. Гегель в данном случае должен рассматриваться, скорее, как союзник Ленина, в той мере, в какой тот являлся объективным идеалистом, а не просто идеалистом, т. е. в той мере, в какой его абсолютный дух выступает синонимом коллективной человеческой преобразующей деятельности, как «дух, що тіло рве до бою», как «вечный революционер». Именно так предлагает рассматривать гегелевскую абсолютную идею Э.В. Ильенков, именно в этом видит ценность гегелевской философии Ленин, призывая материалистов стать «материалистическими друзьями гегелевской диалектики» [2, 30]. Мало того, в «Материализме и эмпириокритицизме» Ленин яростно выступает против той философии, которая выступала от имени самой современной на то время науки.
Как могло получиться так, что Ленин солидаризуется с идеалистом Гегелем и подвергает разгромной критике продолжателей материалистической и, в частности, научной традиции?
Бесспорно, что причиной этому не столько заслуги Гегеля, сколько то печальное положение, в котором оказался старый материализм, а соответственно, теоретическое естествознание, которое на нем основывалось.
Это был не просто кризис физики, это был кризис естественно-научного материализма в целом, всей той линии в материалистической философии, которая, начавшись философией Бэкона и Локка, выиграв безоговорочно борьбу с примитивным идеализмом религиозного толка и образовав основание научного мышления XVIII-XIX веков, так и не сумела освоить те достижения идеализма, которые лучше всего были представлены в классической немецкой философии.
Фактически Ленин имеет дело с тем кризисом в науке, который, по мнению Энгельса, высказанному в «Диалектике природы», должен был разразиться в случае, если ученые не дадут себе труда освоить диалектику как единственно адекватный уровню развития науки общества способ мышления.
Надо признать, что сегодня положение не просто ухудшилось, оно стало катастрофическим. Кризис в теории естествознания сначала стал перманентным, потом «разрешился тем», что теоретические вопросы естествознания сначала были оттеснены на задворки науки, в область научно-популярной литературы, а потом и вовсе перестали волновать ученых и остались разве что в качестве предмета околонаучных упражнений низкопробной журналистики. Что касается самих ученых, то они всплошную оказываются узкими эмпириками и даже если и говорят о теории, то не имеют под этим в виду ничего, кроме раздела «обсуждение результатов», наличие которого непонятно зачем требуется в научных статьях и диссертациях. В результате, даже субъективный идеализм махистов и прочих позитивистов той эпохи выглядит более или менее продуктивно на фоне теоретической беспомощности современных «ученых». В конце концов, из него родилась современная физика. Из рассуждений же самих современных физиков не может уже родиться ничего, кроме самого дикого мистицизма или околорелигиозных предрассудков.
Кто виноват в таком положении дел, и что делать для его исправления? Меньше всего, думаю, можно винить в этом естествоиспытателей, ибо они «не ведают, что творят». Наука в принципе не обладает средствами для решения вопросов о природе человеческого познания, сознания, мышления. Это дело философии. Что касается ученых, то они всеми силами старались мыслить «в рамках» материализма. Другое дело, что они не могли заметить ограниченности старого материализма в этом вопросе. Ученым, не изучавшим специально историю философии, не так легко было заметить, что линию материализма в этом вопросе нельзя было продолжить, не пройдя школу идеализма, который в то время один развивал «деятельную сторону познания». Основная вина лежит на философах, которые вместо того, чтобы повести ученых за собой, сами поплелись за ними в хвосте, объявив науку непогрешимой в любых вопросах, поскольку она, мол, имеет дело исключительно с фактами, а, значит, и является самым настоящим практическим, а не словесным материализмом. И очень быстро попали в идеализм, но далеко не гегелевский. Даже берклианство – это не предел падения для философов. Мистика, религиозность: это не случайность, не дань моде – это, хотя и не единственно возможный, но вполне закономерный вывод из посылок естественно-научного материализма.
Этого рода материализм возникает в борьбе с религией, и он одерживает в этой борьбе безусловную победу. В результате этой победы наука становится господствующей формой общественного сознания, заменив религию на этом «посту». Точно так же, как раньше ни одна идея не могла претендовать на общественное признание, если она не была облечена в религиозную форму, теперь даже религия должна была апеллировать к науке, чтобы доказывать свое право на существование. Но в самом главном пункте, где победа науки над религией казалась однозначной, она оказалась пирровой. Материалисты XVIII века, увлекшись идеей отрицания бога, даже не заметили, что при этом они фактически увековечивали саму идею творения. Они оставляли неприкосновенной суть религиозного мировоззрения – идею вечности и неизменности законов бытия, оспаривая только авторство этих законов. Слово Бог они тщательно меняли на слово Природа, закладывая тем самым основы новой религии – позитивизма. Выросший из материализма XVIII века естественнонаучный материализм оказался совершенно беззащитным перед этой болезнью.
Мало того, оказалось, что от материализма XVIII века в принципе невозможно перейти к диалектическому материализму. Если в «Материализме и эмпирикритицизме» Ленин еще и питает какие-то надежды на то, что естественно-научный материализм может привести добросовестных и последовательных ученых к диалектическому материализму, что физика «родит» диалектический материализм [1, 332], то в посвященной этому же вопросу более поздней работе «О значении воинствующего материализма» он уже прямо говорит о том, что «без солидного философского обоснования никакие естественные науки, никакой материализм не может выдержать борьбы против натиска буржуазных идей и восстановления буржуазного мировоззрения» [2, 30].
Конечно, дело не в Гегеле как таковом, а в том что он на то время наиболее полно и основательно изложил идеи диалектики как метода мышления, без которого наука была обречена утонуть в собственном эмпирическом материале и окончательно запутаться в тех противоречиях, в которые впадала старая теория перед лицом новых фактов. За прошедшие со времени написания работы «О значении воинствующего материализма» 85 лет ситуация немножко изменилась в лучшую для ученых сторону. Во-первых, в 1925 году были опубликованы неизвестные до того «Диалектика природы» Энгельса и «Философские тетради» Ленина. Во-вторых, большое значение имела публикация собраний сочинений Маркса, Энгельса, Ленина. Известно, что и Маркс, и Ленин собирались изложить кратко в отдельных работах суть материалистической диалектики, но ни один своего обещания так и не сумел выполнить. Конечно, этими идеями были пронизаны все их работы, а во многих из них они прямо высказывались по поводу тех или иных проблем материалистической диалектики. Но одно дело, когда эти мысли были разбросаны по разным работам, посвященным разным темам, другое – когда все работы были собраны воедино в собраниях сочинений, которые были снабжены отличным справочно-поисковым аппаратом, научно откомментированы и, главное, опубликованы массовыми тиражами, так что стали доступны не просто отдельным специалистам, а буквально всем желающим. Кроме того, советское время выдвинуло хоть и немногих, но очень талантливых философов, которые не только сумели освоить диалектические идеи Гегеля и марксизма, но и изложить их прекрасным современным языком на материале вполне современных проблем развития общества, науки, искусства, педагогики. Речь идет, в первую очередь, об Э.В. Ильенкове, Мих.А. Лифшице, молодом Д.Лукаче, В.А. Босенко. Весь этот массив литературы может быть использован не только для того, чтобы существенно дополнить сочинения Гегеля в деле изучения диалектики современным ученым, но и чтобы полностью заменить его, оставив Гегеля профессиональным философам.
В отличие от ученого, философ без освоения Гегеля обойтись не может. В свое время Гегель написал: «Быть спинозистом, это существенное начало всякого философствования» [3]. Для нашего времени следовало бы добавить, что для того, чтобы быть философом, нужно еще быть и гегельянцем, точнее, «материалистическим другом гегелевской диалектики» [2. 30].
Но следует констатировать, что сегодня таких людей среди философов нет. С точки зрения позитивизма, это явно свидетельствует о том, что Маркс ошибается. Ведь факты говорят против него. Но на самом деле, эти факты говорят не против Маркса, а против современной философии и против нашей эпохи в целом, в той мере, в какой философия есть «квинтэссенция духа эпохи». Даже самый поверхностный анализ современной философии обнаруживает, что дух этот очень тяжелый, спертый и эпоха нуждается в срочном «проветривании».
Литература:
1. В. И.Ленин. Материализм и эмпириокритицизм. В.И. Ленин, ПСС, т. 18.
2. В. И.Ленин. О значении воинствующего материализма. В.И. Ленин, ПСС, т. 45.
3. Гегель Г.В.Ф. Лекции по истории философии. С.п.б., 1994, с. 347.
Польская Т.Д. (г. Киев)
Значение символического мира в жизни современного общества возрастает и исследование таких константных форм культуры как образы, символы, стереотипы ставит все новые и новые вопросы перед философами и культурологами. Мир превратился в знаковую, виртуальную реальность, человек испытывает дефицит реальности, в „обществе потребления”, реклама способствует вытеснению реального символическим.
Реальность культуры – это символическая, уже до рождения человека преобразованная реальность мира. Становление человека происходит под влиянием концентрированного в символах опыта предшествующих поколений, пробуждение его сознания осуществляется в континиуме уже определенных значений. Символическая культура предвосхищает опыт каждого и даже отвержение ее требований не отменяет эту зависимость.
Оставаясь равными себе в физически-вещном качестве, символы порождают новые поля смыслов в контакте с новыми поколениями, а человек формирует не только новое знание, а новую реальность, в которой нужно жить по-новому. Мир не дан нам в непосредственных ощущениях, он заново открывается каждым новым поколением и требует для этого значительных усилий. Именно символический мир прошлого является объективной реальностью культуры. Человек, способный мыслить символически, что, по сути, означает способность стать человеком, творец этой реальности.
Формы бытия в символическом мире зависят от типов включения человека в этот мир. Один тип функционирования в культуре тяготеет к рациональному освоению текстов, созданных другими, в иных исторических условиях. В этой форме бытия в культуре познание становится главной, если не единственной формой, в которой осознается человеческое отношение к миру, а ориентация на объективность приводит к очищению от всех внерациональных компонентов человеческого мировоззрения как от ложных, искажающих, мешающих познанию. При этом возникает символическая культура, в которой первичным образам и жизненным впечатлениям принадлежит лишь вспомогательная роль, они не пронизыва всю ее корневую систему, не требуют предельного напряжения бытия.
В ином же типе бытия в культуре доля личного опыта, страстного поиска, личного жизненного усилия при формировании символического мира культуры, грандиозно возрастает. К познанию природы символа добавляется модус причастности и усилие, риск, предельное напряжение всех сил раздвигает границы Я и не Я, символические формы наполняются личностно освоенной семантикой, происходит как бы вживание в те символические формы, которые нам даны. Степень включенности человека в культуру выражается в факторе присутствия в каждом ее символе.
В этой связи интересно обратиться к такому феномену культуры как стереотипу – константной форме человеческого бытия (стереотип, как известно, происходит от греческого «stereos», что, в частности, значит «постоянный»). В культуре аккумулирован опыт людей пришлого, самые великие из которых свое индивидуальныое восприятие жизни уже отлили в знаковые формы, в том числе и в стереотипы, выработали для себя индивидуальные стереотипы (Декарт, Эйнштейн, Гегель…). Как константная форма человеческого бытия, основа ритуала, традиции, стереотип в некотором смысле слова является ейдосом и приобретает в этом контексте высший позитивный смысл. В липпмановском, узком понимании стереотип обрастает негативними коннотациями как упрощенный образ социальной реальности, как «понятные» ходы мышления и поведения, которые навязываются масс-медиа.
Явление стереотипизации существует объективно и вызывается необходимостью при познании упорядочить, классифицировать, категоризовать окружающую действительность. В механизм формирования стереотипов вовлечены не только схематизация, категоризация и т. п., но и другие когнитивные процессы, прежде всего каузальная атрибуция. По всей видимости большинство стереотипов адекватно отражают объективную реальность и представление о мере истины, содержащейся в стереотипе претерпело известную эволюцию. Данные целого ряда современных исследований не подтверждают вывода о неполноценности как процесса, так и результатов стереотипизации. Если опираться на выраженный в «Материализме и эмпириокритицизме» методологический принцип, « что для диалектики материализма не существует непереходимой грани между относительной и абсолютной истиной» (В. И. Ленин. Материализм и эмпириокритицизме. -М, 1961 г., ПСС, т. 18, с. 38), то стереотип есть отражение объективной реальности культурного объекта и насколько глубоко и истинно это отражение, зависит от социально-исторических условий формирования стереотипа.
Во втором типе бытия в культуре, который анализировался выше, стереотип вырабатывается каждым человеком самостоятельно как результат его собственных умственных усилий при напряжении воли и интеллекта. Поиск нового смысла, деятельность, которая не сводится только к эксплуатации, том или ином упрощенном принятии стереотипов массовой культуры, а творчество в культуре, которое призвано с помощью великих стереотипов культуры (индивидуальных стереотипов великих творцов культуры (Декарта, Эйнштейна и. т. д.)) взятых как метод в широком смысле этого слова, выработать свой индивидуальный стереотип.
Пономаренко В.В. (г. Киев)
В чем заключается сущность сознания? Почему Ленин яростно настаивает на утверждении Маркса, что общественное сознание отражает общественное бытие?
Последний вопрос для современников не только не утратил актуальности, а наоборот, становится все более и более значимым. Ведь все мощнее и глобальнее становятся средства производства, которые требуют все более сознательного подхода, как со стороны отдельных граждан, так и со стороны общества в целом.
Но, как ни странно, в сегодняшнем обществе практически никто не поднимает этот вопрос, да и «современные философы» не просиживают в библиотеках над изучением предыдущих достижений философии. Так и хочется сказать, что у философов, у общества отсутствует сознание, как таковое. С другой стороны, в политологии и социологии считается, что человек сознательно делает покупки, выбирая подходящий для него товар, сознательно выбирает и ставит галочки, голосуя на выборах, сознательно идет на те или другие культурные мероприятия, сознательно находит себе работу, выбирает способ жизни и т.д.. Сумма же этих сознаний для политологов и социологов представляет общественное сознание, которое ярко демонстрируется социологическими исследованиями. В данном вопросе общество отдало предпочтение такому-то товару, столько-то процентов проголосовало за какого-то кандидата и т.д. и т.п. Столько-то людей сознательно выбрали нищенское существование.
Постойте, как так, неужели такое бывает, спросят читатели? Да, ответит социология, политология, «позитивизм, вообще, до сих пор выдававший себя за философию».[1,111] Поскольку все люди имеют сознание и действуют сознательно, значит, они сами себе выбрали такую жизнь и нечего жаловаться на свой выбор. Так, по данным ООН в 2005 году за чертой бедности проживали свыше 1,4 млрд. человек. Такой чертой тогда считалась зарплата ниже 1,25 доллара в день. Неужели из 6 млрд. населения Земли, почти четверть сделала такой сознательный выбор? Именно против этой философии и боролся сознательно В.И. Ленин.
Но именно так мыслит каждый человек, который чего-то добился в современном мире, каждый философ-метафизик: как идеалист, так и материалист. Хотя современных позитивистов-материалистов и припомнить тяжело. Только рассматривая сознание оторванным и стоящим над общественным бытием, то есть вырванным из реальности, отделенным от бесконечного количества взаимосвязей, можно прийти к вышеизложенным выводам. Это в философии называется субъективным идеализмом. Конечно, такая философия удобна для человека, для общества, которые не могут решить не то что общественных, а и своих проблем в жизни. Эти проблемы серьезная философия именует противоречиями. А с помощью философии субъективного идеализма человек прячется от противоречий, которые при этом не исчезают, а только возрастают. Отсюда и поголовный пессимизм данных философов, начиная от Ницше и Шопенгауэра, заканчивая Сартром и Камю.
Чтобы решить любой вопрос, в том числе и вопрос формирования сознания, необходимо рассмотреть его диалектически, в целостности и развитии. Ведь то, что общественное сознание отражает общественное бытие [2, 343-345], доказывает еще Фейербах. Да и все материалисты до Фейербаха утверждали, что сознание – отражение бытия. Но в итоге почти все они приходили к идеализму. Именно потому «Маркс и Энгельс в своих сочинениях больше подчеркивали диалектический материализм, чем диалектический материализм, больше настаивали на историческом материализме, чем на историческом материализме». [2, 350]
На первый взгляд может показаться, что реальные сегодняшние капиталистические (рыночные) отношения порождают соответствующее общественное сознание. А общественное сознание – разумеется, в его индивидуализированном виде, в виде сознания ближайших воспитателей, а затем и всего того круга людей, которые появляются в поле зрения человека, формирует его сознание в гораздо большей мере, чем «материальный мир» [1, 34]. И поскольку рыночные отношения по своей сути не являются сознательными, а даже наоборот, они являются стихийными, то ни о каком сознании при выборе того или другого товара, при голосовании, и даже при выборе способа существования не может быть и речи. Даже современный мировой финансовый кризис подтверждает вышесказанное. Все это случайные стечения обстоятельств: одному повезло, другому нет.
Но общественное сознание зависит не только от производственных отношений. Сознание также зависит от производительных сил. Постепенно нарастает антагонизм между развивающимися производительными силами и производительными отношениями. Формируются и борются два общественных сознания, два класса. Первый, сознательный, представляет производительные силы, второй, с реакционным сознанием – устаревшие производственные отношения. При капитализме такими классами являются пролетариат и буржуазия. И чем сильнее нарастает антагонизм, тем сильнее возрастает сознание пролетариата, тем сильнее своим сознанием буржуазия хочет придушить новое родившееся сознание.
А философия субъективного идеализма (позитивизма) является сознательным орудием капиталистических отношений. Хотя многие из людей, являясь таковыми, не осознают себя субъективными идеалистами. Бедный же человек, самим своим бытием исключенный на 99 % из современных общественных связей (или, что то же самое, включенный туда не как человек, а исключительно как рабочая сила), воспитывается по-новому самими производительными силами, которые развиваются диалектически – революционно. Но тут тоже скрыто серьезное противоречие, с одной стороны пролетариат не подвержен социальному влиянию, которым капитализм кует себе кадры для защиты: ни воспитания, ни социальных благ, ни привилегий. С другой стороны, нехватка образования, теории как отражения обобщенной человеческой практики, сказывается на слабом формировании этого сознания революционного класса. Потому Ленин и обращает огромнейшее внимание на теорию, на философию диалектического материализма.
Определяя сознание как самое общее понятие, определить которое можно только через ясное противопоставление его самому общему понятию «материя», причем в качестве вторичного, производного, выводимого [1, 33], то есть, осознавая, что общественное сознание является отражением общественного бытия, сознательный класс может изменить это бытие. То есть революционное сознание в моменты революций не только должно идти в ногу с бытием, а и подталкивать производительные силы к быстрейшему снятию, преодолению назревшего общественного противоречия.
Литература:
1. Ильенков Э.В. Ленинская диалектика и метафизика позитивизма: (Размышления над книгой В.И. Ленина «Материализм и эмпириокритицизм»). – М.: Политиздат, 1980. – 175.
2. Ленин В.И. «Материализм и эмпириокритицизм. Критические заметки об одной реакционной философии». Т.18, изд. 5.
Пронский В.Н. (г. Киев)
В книге «Материализм и эмпириокритицизм» Ленин развил основные положения диалектико-материалистической теории познания на основе обобщения революционных открытий естествознания конца ХІХ начала ХХ века. Революция в естествознании поставила ряд важных гносеологических вопросов, с которыми, по выражению Ленина, должен был «сладить» диалектический материализм. Возник вопрос: являются ли теории, понятия науки отражением объективной реальности или они лишь символы, знаки, результат соглашения ученых? По сути, на новом материале в естествознании был поставлен основной вопрос философии: существует ли объективная реальность вне сознания человека, дано ли в физических теориях объективное содержание и способна ли наука отразить в своих понятиях и теориях объективный мир?
Разработка Лениным диалектики процесса познания, а также гносеологических и методологических проблем, поставленных «революцией естествознания» на рубеже ХІХ- ХХ вв., имеет огромное мировоззренческо-методологическое значение для развития современного естествознания.
При решении всех вопросов теории познания Ленин исходил из единства диалектики и материализма и глубоко научно применил диалектику к решению самых сложных проблем гносеологии, поставленных естествознанием и практикой общественного развития того времени. Блестящее развитие диалектики как теории познания было органически связано с глубоко аргументированной критикой теории познания махистской философии (эмпириокритицизма).
Развитие диалектики как науки об объективном мире у Ленина тесно связано с развитием диалектики познания. Если мир бесконечен в своих проявлениях и свойствах, то и человеческое знание имеет относительный характер. Отсюда вытекает ленинское положение об относительном характере всякого научного положения о строении и свойствах материи.
Ленин всесторонне и научно обосновал диалектику как теорию познания. В основе такого понимания диалектики лежит прежде всего принцип единства наиболее общих законов развития объективного мира и законов познания, единства содержания познания и его формы. Положение о единстве диалектики и теории познания тесно связано с вопросом о значении практики для гносеологии. Практика выступает связующим звеном между познанием и внешним миром. Поэтому включение практики в теорию познания явилось важнейшим условием преодоления разрыва онтологии, гносеологии и логики. Принцип материального единства мира, всесторонне разработанный Лениным, лежит в основе идеи о единстве диалектики, логики и теории познания.
Если первым тезисом ленинской теории познания как теории отражения является положение о том, что «вне нас существуют вещи», то вторым органически связанным с ним является положение, что «наши восприятия и представления – образы их». Обосновав единство материального мира и производный характер сознания, Ленин вскрыл органическую связь этих положений с материалистическим решением вопроса о том, как происходит познание мира. Он показал, что познание как отражение человеком движущейся материи есть диалектический процесс, вечное и бесконечное приближение мышления к объекту.
Подвергнув обстоятельной критике субъективно-идеалистическое отождествление ощущений и вещей, сознания и материи, Ленин одновременно выступил и против кантианского отрыва сознания от материи, образа от предмета, субъективной диалектики от объективной.
Одним из важнейших законов познания, развитых Лениным, является закон развития человеческого знания от относительной истины к абсолютной. Применение диалектики к теории познания дало ему возможность глубоко разработать проблему истины и создать диалектико-материалистическое учение о ней.
В современных условиях развитое Лениным учение о диалектике объективной, относительной и абсолютной истины приобретает особо актуальное значение, так как проблема истины сейчас в большей степени, чем когда бы то ни было, обнаруживает свой глубокий мировоззренческий характер и выявляет самую непосредственную связь с тем или иным решением постоянно обсуждаемых вопросов о месте познания вообще, научно-теоретического познания в особенности в системе культуры, о характере и перспективах развития современной науки. Обращение к идеям «Материализма и эмпириокритицизма» помогает поставить и решить вопрос о сложной диалектике абсолютного и относительного моментов истины в единственно правильной плоскости и дает теоретические средства для выявления несостоятельности философского релятивизма.
Неразрывная связь исследования философских проблем естествознания с разработкой теории материалистической диалектики – одна из наиболее характерных особенностей ленинского подхода к философскому осмыслению достижений науки. Важнейшее значение здесь имеет анализ и разъяснение Лениным содержания и основных понятий философского материализма, этих, как он говорил, «азбучных положений марксизма». Ленин практически положил начало научному марксистскому анализу фундаментальных понятий нового естествознания. Учет этой особенности его деятельности позволяет лучше понять, почему «Материализм и эмпириокритицизм» так близок по духу современной науке с ее стремлением к выяснению смысла фундаментальных понятий и принципов.
Книга Ленина «Материализм и эмпириокритицизм» сохраняет и сегодня свою актуальность и злободневность, ибо учит тому, как надо в современных исторических условиях творчески развивать диалектику, разрабатывать на ее основе вновь возникающие проблемы различных наук и общественно-исторической практики.
Пустовойт В.І. (м. Київ)
Науково-теоретичний рівень філософського твору визначається не лише фаховим рівнем автора, а й рівнем опонентів, з якими він полемізує. Яскравий зразок цього кшталту - «Матеріалізм і емпіріокритицизм». Його авторові, В.І. Леніну доводилося неодноразово, і не лише в цій праці, гостро полемізувати зі своїми товаришами по партії О.О. Богдановим та М.І. Бухаріним, які були не тільки відомими діячами РСДРП–РКП(б)–ВКП(б), а й непересічними вченими.
Поширеним є погляд, що уявлення про необхідність сталого розвитку цивілізації почали складатися після публікації в 1972 р. праці Деніса Медоуза та співавторів «Межі зростання» [1]. Однак, ще задовго до цього ідеї, що становлять ядро сучасної Концепції сталого розвитку, були сформульовані О.О. Богдановим та М.І. Бухаріним.
О.О. Богданов в праці «Тектологія. Загальна організаційна наука», виданої у 1913-1922 рр. [2, 3], вперше сформулював основи нової загальнонаукової концепції, котра на півстоліття випередила досягнення сучасного системного підходу, кібернетики й синергетики. Чи не найважливішим із викладених у «Тектології» є принцип «рухливої рівноваги» систем. Стан будь-якої з них, за О.О. Богдановим, визначається як взаємодією «між всіма її внутрішніми частинами», так і взаємодією «між нею як цілим та її середовищем». Зрівноваженою є така, котра «зберігає свою дану побудову в даному середовищі» завдяки здійсненню «рухливої рівноваги обміну речовиною і енергією між неживим або живим комплексом та його середовищем». Оскільки середовище постійно змінюється, то комплекс може стало існувати й розвиватися тільки у тісній взаємодії з ним. Для характеристики цієї взаємодії О.О. Богданов вводить поняття «консервативний» і «прогресивний» відбір («підбір») елементів. Перший з них пов’язаний лише зі збереженням комплексу, що призводить до його стагнації та неминучого розпаду. «Прогресивний відбір» може здійснюватись як шляхом нарощування позитивних, так й негативних тенденцій.
«Закон рівноваги», сформульований А.Л. Ле-Шательє для фізичних та хімічних об’єктів, на думку О.О. Богданова, має універсальний характер і відображає структурну сталість систем, що розвиваються, будь-якого рівня організації, зокрема й соціальної. Що стосується соціальних систем, то Богданов протиставляв свою концепцію рівноваги марксистській філософії, акцентуючи увагу на ролі природних факторів у розвитку суспільства. «Будь-яка організована система, - стверджував він, - в тому числі… й організація… суспільства, зберігається постільки, оскільки її витрати й втрати енергії зрівноважуються засвоєнням енергії зовні; а зростати й розвиватися може, природно, лише остільки, оскільки перші перекриваються другим» [2; 260]. Тому гармонійний розвиток суспільства може бути досягнутий не шляхом боротьби класів, а шляхом підтримки рівноваги в системі «природа-суспільство». В соціалістичному суспільстві така рівновага, на думку Богданова, досягається в боротьбі суспільства із природою, підкоренні її стихійних сил.
Подальший розвиток ідеї О.О. Богданова стосовно соціальних систем був здійснений М.І. Бухаріним у 1920-1928 рр. Спираючись на тектологічну концепцію та уявлення про «рухливу рівновагу», але не посилаючись на нього (на той час Богданов вже вважався представником напрямку, ворожого ленінському філософському вченню), Бухарін розробляє ряд нових проблем, вводить у науковий обіг нові терміни та закони: «теорія рівноваги», «закон динамічної рівноваги суспільно-виробничої системи», «закон сталості нового суспільства», «суспільна рівновага», «рівновага між суспільством и його зовнішнім оточенням».
М.І. Бухарін використовує цей, частково запозичений у О.О. Богданова, а частково ним самим розроблений, понятійно-термінологічний апарат для поглибленого розуміння співвідношення продуктивних сил та виробничих відносин між собою та їхньої взаємодії з природою. Він характеризує всі матеріальні й соціальні системи як такі, що знаходяться у постійному русі й розвитку та детерміновані протиріччями між різноспрямованими силами (класами, соціальними групами) всередині них. Зіткнення цих сил у процесах виробництва, обміну й споживання та обумовлені ними розвиток і розпад соціальних систем регулюються, на думку Бухаріна, законом «динамічної рівноваги». Цей закон пов’язаний з намаганням будь-якої системи стати сталою та є джерелом її розвитку.
М.І Бухарін відрізняє внутрішню рівновагу системи від зовнішньої. Внутрішня або «структурна рівновага між різними суспільно-людськими… елементами суспільної системи» в процесах виробництва та споживання виступає у формі відносної рівноваги інтересів різних соціальних груп у сфері виробничих відносин, а також включає відносну стабілізацію суперечностей між продуктивними силами й виробничими відносинами [4; 123]. Внутрішня рівновага залежить від зовнішньої та спирається на рівновагу між суспільством і природою. При цьому Бухарін, на відміну від Богданова, підкреслював: людству необхідно домагатися не панування над природою, а пристосовуватися до неї. Як бачимо, він розглядає процеси суспільного та природного розвитку у тісній взаємодії задовго до усвідомлення людством необхідності коригувати свою господарчу діяльність на цій планеті з її біологічними можливостями.
Фундаментальні ідеї О.О. Богданова та М.І. Бухаріна про «рухливу рівновагу» соціальних систем з навколишнім середовищем не були (за окремими винятками) сприйняті їхніми сучасниками. А після смерті Богданова під час медичного експерименту на собі в 1928 р. та особливо після розстрілу Бухаріна у 1938 р. під час сталінських репресій їхні розробки були вилучені з наукового вжитку в нашій країні, а відтак, лишилися майже невідомими світовій науковій спільноті навіть після падіння «сталевої завіси». І лише через багато років ці ідеї були значною мірою повторені дослідниками Римського клубу, які, розробляючи Концепцію сталого розвитку, обгрунтували необхідність досягнення тривалої глобальної динамічної рівноваги між людським суспільством та біосферою.
Література:
1. Donella H. Meadows, Dennis L. Meadows, Jorgen Randers, and William W. Behrens III. The Limits to Growth. – New York: Universe Books, 1972.
2. Богданов А.А. Тектология. (Всеобщая организационная �