Вернуться на главную страницу
Успехи и неудачи евроинтеграции Польши: объективные цифры и факты
Идеологическая борьба за то, чтобы направить Украину по тому или иному интеграционному вектору, предполагает самое пристальное внимание к результатам евроинтеграции её западных соседей - бывших соцстран, что давно уже вступили в Евросоюз. По понятным причинам взгляд на них не может быть беспристрастным: кто-то рисует идиллические картинки счастливой жизни «новых европейцев», а кто-то, напротив, убеждает нас в том, что их прозападный курс полностью провалился.
Наверное, истина, как это обычно бывает, лежит «где-то посредине»: имеются у стран Восточной Европы определённые успехи в экономике и социальной сфере, но и нерешённых острых проблем там тоже предостаточно. Беда в том, что после четверти века беспросветных реформ Украина настолько опустилась экономически, что вскорости даже Албания - уже, кстати, «далеко обскакавшая» её (душевой ВВП балканской страны примерно в полтора раза выше) - покажется украинцам раем!
О ближайшем своём западном соседе украинцы ещё 30 лет назад говорили с пренебрежением: «Курица - не птица, Польша - не заграница!» В те времена поляки толпами ехали во Львов скупать лучшие в Союзе телевизоры «Электрон» и прочий «совковый» ширпотреб, а заодно и золотые изделия. Теперь же украинцы, гордые своей «Революцией достоинства», всё более массово выезжают на запад гнуть спины на польских панов. И если в 1991 году украинский обыватель верил в то, что Украина вот-вот станет «второй Францией», то нынче Польша сделалась для него пределом мечтаний. Ясно, что Украина не может стать ни «второй Францией», ни «второй Польшей», что ей надобно жить своим умом, развиваться, исходя из своих объективных условий и опираясь на свой исторический опыт, но въевшийся в мозги граждан «евроцентризм» заставляет их всё время заглядываться: «а как оно там?»
Вот и мы заглянем, «как оно там», стараясь оценивать достижения и провалы крупнейшей, ключевой страны «новой» Европы одними только сухими цифрами статистики и результатов соцопросов, оставляя выводы по большей части читателю.
Общие макроэкономические показатели
Скажем сразу, Польша - страна далеко не бедная. Её ВВП на душу населения (по паритету покупательной способности, ППС) в 2015 году достиг 26,5 тыс. долл.; в списке МВФ страна занимает 43-е место, опередив Грецию и вплотную подойдя к Португалии. Душевой ВВП Украины, располагающейся в том же списке на 115-м месте (ниже Сальвадора, Бутана и Гватемалы и едва превосходя Анголу!), - всего-то 7,5 тыс. долл. Россия - на 48-м месте - 25,4 тыс. долл., хотя до начала в 2014 году экономических затруднений она по указанному показателю Польшу опережала.
По индексу человеческого развития (ИЧР) Польша - 36-я с опережением всё той же Португалии, а также Саудовской Аравии, Аргентины, Чили. Украина - 81-я, Белоруссия и Россия делят 50-е место (данные за 2014 год из доклада 2015 года).
Когда в Польше произошла смена общественно-экономической формации и страну её новые власти подвергли «шоковой терапии», экономика два года - в 1990-м и 1991-м - падала на 7 % (если точнее - на 7,2 % и 7 %). Но затем пошёл рост, не прерывавшийся даже в кризисные 2001 и 2009 годы. Иными словами, Польша не знает рецессии целых 24 года! В период с 1992 по 2003 год (до вступления в ЕС) среднегодовые темпы роста составили 4,32 %, с 2004 по 2015 год - 3,97 %. То есть после вступления в Евросоюз развитие экономики всё же слегка замедлилось.
Наивысшие темпы - 5,4 % - были зафиксированы в 2004-08 годах, и, скорее всего, обусловлено это было не столько начальным импульсом от вступления в ЕС, сколько тем обстоятельством, что на середину «нулевых» вообще пришёлся «бум» мировой экономики, «перегревавшейся» накануне кризиса. В 2014-15 годах Польша прирастает на 3,5 % в год, что просто великолепно на фоне стагнации, охватившей в целом Старушку Европу, но это заметно ниже того, что было десятилетием ранее.
Более высокие темпы экономического роста позволяют Польше и странам к югу от неё довольно быстро сокращать их отставание от общеевропейского уровня развития, причём кризис 2008-09 годов в этом смысле даже сыграл полякам на руку.
Но, между прочим, в 1980-е годы - с 1983 по 1989 год - среднегодовые темпы прироста экономики ПНР составили 3,15 %. А ведь для социалистической Польши смутные 80-е были как раз далеко не лучшим периодом, и в более ранние времена экономика её развивалась куда более динамично. Известно, что в 1970-79 годах, по данным статистики ПНР, национальный доход страны увеличился на 85 % (этому соответствует среднегодовой прирост на 6 %), а промышленное производство - на 130 %. За 26 лет после смены в этой стране строя (включая «обвал» 1990-91 годов) среднегодовые темпы роста ВВП Польши - 3,28 %, что несущественно превышает показатель того периода, когда социалистическая Польша переживала кризис.
Стало быть, неправомерно говорить о том, что капитализм и приобщение к ЕС дали польской экономике какой-то могучий толчок для невиданного развития.
Экономические реформы в стране сопровождались ростом безработицы, и наиболее катастрофическая ситуация сложилась в начале 2000-х годов, когда этот показатель достиг 19-20 %. В 2000-е годы - во многом благодаря тому, что после вступления в ЕС произошёл массовый исход туда «лишних» людей, - безработица сократилась до 7,1 % в 2008-м, что являлось наилучшим показателем с 1991 года.
Если накануне вступления в ЕС за границей работало 800 тыс. поляков, то в 2011 году - уже свыше 1,9 млн., из которых 80 % - в странах Евросоюза. И только за период 2004-11 годов гастарбайтеры перевели на родину 28,6 млрд. евро.
С началом мирового кризиса безработица снова поднялась до 12-13 %, и лишь в прошлом году её удалось опустить до 10,6 %. Это, скажем так, среднеевропейский уровень. И ещё нужно отметить, что значительная масса формально безработных занята в теневом секторе экономики, который оценивается примерно в 20 % ВВП.
В последнее время правительство РП обуздало инфляцию, которая в 1989-90 годах измерялась сотнями, а в последующее десятилетие - десятками процентов. Новый злотый, введённый с 1 января 1995 года, представляется весьма устойчивой валютой, привлекательной для некоторых соседей (для украинцев), и поляки теперь уже явно не спешат присоединяться к испытывающей затруднения еврозоне.
Хотя в финансовой сфере республики далеко не всё безоблачно. До 2008 года в Польше тоже были очень популярны ипотечные кредиты в иностранной валюте (в частности - в швейцарском франке), и теперь полмиллиона заёмщиков испытывают трудности с их возвратом, а на банках повисло проблемных ссуд на 36 млрд. долл.
Банковский сектор страны на 60 % контролирует иностранный капитал. Ныне банкиры нервничают: венгерские власти в аналогичной ситуации вынудили банки конвертировать валютные кредиты в национальную валюту по невыгодному для банков курсу. Оттого иноземный банковский капитал проявляет желание выводить свой бизнес из Польши. И поляки, похоже, берут курс на национализацию банков, или, как выразился вице-премьер Ярослав Говин, на «экономический патриотизм». Летом государственная страховая компания PZU вела переговоры с итальянским UniCredit о покупке у него пакета акций банка Pekao - второго по величине в стране.
Польша имеет по европейским меркам небольшой государственный долг. Он рос в 2000-х годах, как раз накануне и после вступления в ЕС, когда существенно возрос дефицит госбюджета. В 2012 году госдолг Польши заметно превысил 50 % ВВП. Вообще, 2012-й стал для страны весьма критичным - резко упали темпы роста экономики, возник ряд проблем, и некоторые экономисты даже заговорили о том, что исчерпали себя те факторы, которые обуславливали быстрый подъём экономики в предыдущий период. Тем не менее, в 2014-15 годах польская экономика вновь оживилась, а государственная задолженность Польши уменьшилась до 43 % ВВП.
Модернизация экономики
По указанному направлению украинские поборники евроинтеграции найдут немало статданных, которые они сочтут таковыми, что подтверждают их правоту. В самом деле, статистика зафиксировала немалые успехи Польши, причём достигнуты они именно после вступления в ЕС и «приобщения к европейским технологиям».
Так, с 2004 по 2014 год доля высокотехнологичных товаров в экспорте РП взлетела с 3,3 до 8,7 % (в 1990-е годы сей показатель находился ниже 3 %). Почти вдвое выросли затраты на НИОКР - с 0,5 % ВВП в 2003 году до 0,9 % в 2012-м. При этом стало бóльшим и число работников, занятых в данной сфере, - с 1524 тыс. чел. в 2003 году до 1662 тыс. чел. в 2011-м. Отмечается, что с ростом финансирования польской науки разительно улучшилось техническое оснащение лабораторий, хотя отставание от «старой» Европы в этом отношении по-прежнему заметно.
Обращает на себя внимание, однако, следующее. Да, польские учёные стали всё чаще печататься в «котируемых» научных изданиях. С начала 1980-х и до конца 1990-х годов ежегодное число опубликованных статей было ниже 5 тысяч. С начала нового века - одновременно с завершением интеграции Польши в Европу - данный показатель резко пошёл в гору, достигнув в 2013 году 28,75 тыс. Стали чаще поляки и подавать заявки на патенты: в 1990-х - начале 2000-х годов их было порядка 2-2,4 тыс. в год, в 2013-м - 4,2 тыс., в 2014-м - чуть менее 4 тыс. Это, опять-таки, успех, да вот только при социализме, в 1970-е - 80-е годы, количество поданных заявок стабильно находилось на уровне выше 5 тыс. в год, достигнув однажды 7 тысяч!
После вступления в Евросоюз на порядок выросли доходы Польши от роялти и лицензионных отчислений - с 29 млн. долл. в 2003 году до 290 млн. долл. в 2013-м. Но при этом страна на порядок больше тратит валюты на роялти и лицензионные отчисления вовне - 2661 млн. долл. в 2013 году, в 3 раза больше, чем в 2004 году, - оставаясь чётко выраженным чистым импортёром чужих технологий и ноу-хау.
Динамично развивается в Польше индустрия информатики. Если в 2003 году её экспорт услуг в сфере информационных технологий и компьютерной техники составил 134 млн. долл., то в 2013 году - уже 2896 млн. долл., а экспорт услуг по обслуживанию компьютерной техники - соответственно 106 и 2679 млн. долл. Так, крупным центром индустрии программного обеспечения сделался ныне Гданьск.
Но и здесь нужно припомнить, что когда-то Польша не просто обслуживала ввозимую компьютерную технику, но производила ЭВМ собственной разработки. Фабрики в Варшаве и Вроцлаве выпускали отечественные модели вычислительных машин сотнями и тысячами. С 1970-х годов в рамках программы кооперации СЭВ (унифицированная серия мини-ЭВМ «ЕС») Польша изготовляла машины ЕС-1030, ЕС-1032 и ЕС-1045. Вообще же, восточноевропейские страны СЭВ продолжали развивать собственную компьютерную индустрию тогда, когда в Западной Европе эта отрасль была свёрнута, капитулировав перед американским монополистом IBM.
Особенность польской энергетики: в отличие от большинства соседей, она до сих пор не располагает атомными электростанциями (АЭС). Ещё не так давно 96 % электричества в стране вырабатывалось на угле. С «пика» добычи угля в конце 80-х она сократилась вдвое, но Польша удерживает 9-е место в мире (2013 год - 143 млн. тонн). Она в гораздо большей степени сберегла свой углепром, чем, скажем, Чехия и Румыния, - за счёт того, что открытая разработка бурого угля со времён социализма сократилась мало, и доля бурого угля в общей угледобыче приближается к 50 %.
Уменьшение добычи угля компенсируется импортом газа - а он с начала 90-х годов вырос более чем вдвое, с 2004 года - на 25 %. Тем не менее, в данный момент в импорте республики на топливно-энергетические продукты приходится всего 7,6 % (в начале 1990-х годов - почти 25 %, в 2004 году - 9,3 %, в 2012-м - 13,7 %).
Всё же её электроэнергетика по-прежнему основывается на угле и импортном газе. Газ, естественно, - большей частью (примерно на 60 %) российский. Поляки, однако, построили терминал по приёмке СПГ в порту Свиноуйсцье, чтобы получать сжиженный газ из Катара и США, даже несмотря на то, что он будет стоить на 70 % дороже российского! В Польше это называют «платой за диверсификацию».
Доля тепловых электростанций всё ещё составляет 89 %. Вероятно, ситуацию несколько изменит рост ветроэнергетики: ещё 10 лет назад она в стране практически отсутствовала, но уже в 2012 году дала 4,75 млрд. кВт-ч электричества, или 3,1 % общего её производства. Возможно и возобновление атомной программы. В 1990 году - во многом под воздействием кампании, организованной «Солидарностью», - было остановлено строительство АЭС «Жарновец» (в 50 км от Гданьска), которую злобно окрестили «Жарнобыль». В нынешнем году, однако, запущены работы по оценке возможности возобновления её постройки или же сооружения АЭС в каком-то другом месте - начало чего ныне запланировано на 2020 год. Теперь Польша уже заинтересована в атомной энергетике, и общественное мнение в ней стало меняться.
Но, вообще же, отметим, что Польша лишь в 2001 году восстановила уровень производства электроэнергии 1989 года (и ещё позже восстановила её потребление).
В последние 6 лет промышленное производство прирастает в среднем на 4,88 % в год, т. е. намного быстрее роста ВВП. Для страны характерен относительно высокий удельный вес промышленности в её валовом продукте, и промпродукция стабильно составляет порядка 80 % общего экспорта товаров. Польша, в частности, занимает места в первой мировой десятке по производству телевизоров и меди.
Во многом благодаря крепкому «реальному сектору» и меньшему «раздутию» сектора спекулятивного Польша легче многих других стран перенесла кризис.
Таким образом, деиндустриализации явно не происходит, хотя отдельные отрасли промышленности, которыми Польша некогда очень гордилась, испытали упадок. Обычно в российских СМИ в качестве примера приводят судостроение, которое когда-то было на 70 % «завязано» на поставки рыболовецких и торговых судов, а также боевых кораблей в Советский Союз и другие страны соцлагеря.
Вот, говорят, прославленная Гданьская судоверфь (главными владельцами которой, к слову, с 2007 года являются украинские олигархи из «Индустриального союза Донбасса») «еле дышит» - число работающих сократилось в десять раз, и для выживания предприятию приходится изготавливать металлоконструкции и стояки для ветроустановок. Ещё хуже обстоят дела у судостроителей в Щецине и Гдыни.
Проблема, однако, в том, что судостроение приходит в упадок во всей Европе - данную отрасль полностью захватили в свои умелые руки азиаты (на европейцев ныне приходится что-то около 1 % мирового портфеля заказов!). И под предлогом соблюдения конкуренции Еврокомиссия запретила Польше оказывать судостроению господдержку - что и нанесло тяжёлый удар по отрасли. Многие польские корабелы вынуждены были выехать работать за рубеж - в Норвегию, в частности.
Впрочем, ныне правительство вынашивает планы возрождения судостроения. И вот в 2015 году в Гдыни был спущен на воду первый за 21 год польский военный корабль - патрульный корабль (изначально строился как корвет) «Шлёнзак».
Когда-то Польша обладала неплохим авиастроением. Одних только Ан-2 на заводе PZL в городе Мелец, куда их производство перенесли из СССР в 1959 году, построено было порядка 12 тыс. штук! Но помимо лицензионных советских машин, поляки производили и свои - например, учебно-тренировочный самолёт (УТС) PZL TS-11 Iskra, принятый на вооружение ВВС республики вместо выбранного странами Варшавского договора в качестве единого УТС чешского Aero L-29 Delfin.
Сейчас авиастроители выпускают небольшими сериями сельскохозяйственные самолётики, а PZL-Mielec, купленный «Сикорским», осуществляет «окончательную сборку» американских геликоптеров да ещё изготовляет непрофильную продукцию.
Сельское хозяйство
С успехами новой Польши в развитии её сельского хозяйства не всё так гладко и однозначно. Индекс производства продовольствия (за 100 % взят средний уровень 2004-06 годов) в 2013 году вышел на 107,5 %. В момент же крушения социализма он превышал 110 %. Не лучше выглядит и сравнение по животноводству: индекс его продукции в 2013 году равнялся примерно тем же 107,8 %, тогда как в 1970-х и 80-х годах он на своих «пиках» порою добирался до 115 % и выше.
Впрочем, Германия в 2013 году тоже производила продовольствия меньше, чем в конце 1980-х годов. Она так же возобновила рост в начале 2000-х после спада в 1990-х годах, так что мы, вероятно, встречаем здесь закономерность, характерную не только для постсоциалистических стран, но и для европейского капитализма.
Интеграция в мировую и европейскую экономику предполагает достаточно узкую специализацию сельского хозяйства, а лучше будет сказать прямо: однобокое развитие экспортных отраслей в ущерб целому ряду остальных - что, во-первых, ставит под угрозу продовольственную безопасность нации, а во-вторых, экспортная монокультура создаёт для страны серьёзные риски из-за колебаний конъюнктуры на мировом рынке, введения санкций традиционным импортёром и т. д. и т. п.
В своё время поляки потратили огромные деньги на рекламу и продвижение яблок в Россию, куда направлялось 55-60 % их экспорта, но по этой отрасли больно ударили российские контрсанкции. Из-за них в какой-то момент цены на фрукты во всей Европе «просели» на 20-50 %. С тех пор ситуация остаётся неясной. То пресса бодро рапортует о том, что польские производители, понеся убытки, смогли более-менее приспособиться к возникшей ситуации, принявшись осваивать другие рынки, прежде всего - китайский и ближневосточный. А то опять, как этим летом, в связи с рекордным урожаем, раздаются истерические призывы есть больше яблок «против Путина». Сегодня цена на эти плоды всё ещё чуть ли не вдвое ниже, чем в 2011-м.
С момента вступления Польши в Европейский Союз доля продовольствия в её экспорте выросла с 8,4 до 12,9 %, но и доля его в импорте увеличилась с 5,7 до 8,5 %. Да, со времён социализма Польша собирает в полтора раза больше яблок - на неё приходится треть их сбора в Евросоюзе, и Польша занимает первое место в мире по их экспорту. Зато с тех же времён она собирает меньше овощей, а по производству сахарной свёклы, побиваемой дешёвым тростниковым сахарным песком, Польша отброшена чуть ли не в 1960-е годы! На треть увеличилось производство в стране мяса, но при этом несколько «менее полноводными» стали её «молочные реки».
Я, признаюсь, далёк от проблем села, но я понимаю следующее: существует исторически сложившаяся отраслевая структура земледелия, соответственно - давно устоявшиеся севообороты, обеспечивающие сбережение плодородия почв. Если же в угоду конъюнктуре мирового рынка, в погоне за прибылью сломать эту структуру и «удариться» в выращивание лишь немногих выгодных структур - скажем, засеять всё рапсом и подсолнечником или же повсюду разбить яблоневые сады, это может со временем пагубно сказаться на плодородии. Но всем интересен спрос сейчас...
Сократилось в Польше поголовье крупного рогатого скота (почти в два раза) и свиней, причём стадо «хрюшек» сильно поубавилось после вступления в ЕС (с 18,6 млн. голов в 2003 году до 11,16 млн. голов в 2013-м). Ещё интереснее ситуация в птицеводстве: в начале 2000-х годов эта отрасль испытала «бум», поголовье птицы за пару лет увеличилось практически втрое и достигло в 2004-м 167 млн. голов, но вот в 2013 году птицы в Польше насчитывалось заметно меньше - 140 млн. голов.
В 1960-е годы сельскохозяйственные земли занимали более 65 % территории страны, в 80-е - более 60 %. К настоящему времени этот показатель уменьшился до 47,1 %, и как раз наиболее масштабное изъятие земель из сельхозоборота произошло начиная с 2000 года - с 60 % (и с 53,3 % в 2004 году - при вступлении в Евросоюз). Такова общая политика ЕС: выведение сельскохозяйственных земель из оборота с целью предотвращения перепроизводства сельхозпродукции. Подчеркнём, что при этом лесопокрытая площадь осталась на том же уровне в 30 % - с 2004 года лесов прибавилось менее чем на 1 % территории страны, тогда как более 6 % её перестало использоваться под пашни и пастбища. И непонятно, что же с этой землицей стало?
В 2014 году Польша намолотила рекордный урожай зерновых - 32 млн. тонн, впервые в истории преодолев 30-миллионный рубеж. В этом отношении Польша сродни Украине и России - но тут, опять-таки, нужно заметить, что прежний рекорд социалистической Речи Посполитой Людовой удалось побить только в 2004 году. И только в «нулевых» годах поляки превзошли урожайность, достигнутую в 1989-м.
До вступления в ЕС 90 % польских крестьян выступали против этого. Однако затем их отношение к ЕС изменилось - аграрии получили огромные субсидии от него (29 млрд. евро в 2004-13 годах), давшие толчок развитию отрасли. Скажем, в 2007-13 годах фермеры Польши получали 180 евро на гектар при общеевропейском уровне дотаций в 264 евро. За первые семь лет членства из средств, выделенных фондами ЕС, были приобретены 40 тыс. тракторов, 460 тыс. единиц сельхозтехники и оборудования, построены 3 тыс. перерабатывающих сырьё предприятий. Однако дальнейшее субсидирование увязывается Брюсселем с сокращением использования удобрений и средств химической защиты растений - чрезмерность их применения (рост в 1,5 раза с 2004 года), видимо, не на шутку обеспокоила европейские власти.
И, тем не менее, несмотря на то, что за первое десятилетие нахождения в ЕС доходы польских аграриев выросли втрое, они регулярно устраивают шумные акции протеста. Примечательно, что когда в начале прошлого года крестьяне протестовали против санкционных войн с Россией, жалуясь, что их деятельность, дескать, стала приносить им «одни убытки», их возмущало ещё и «дотационное неравенство» - то, что им полагается 170 евро на гектар земли, тогда как немцу - 300. А ещё польские сельхозпроизводители ревностно относятся к импорту зерна из Украины, который грозит подкосить их хозяйства. А значит, их процветание всё-таки весьма зыбко...
Социальные проблемы
«Шоковые реформы» в Польше сопровождались длительным умножением числа бедных граждан. Доля их по национальному порогу бедности только с 2000 по 2004 год выросла с 14,8 до 20,5 %. Но именно в точке вступления в ЕС начались-таки позитивные изменения, и в 2010 году указанный показатель снизился до 17,7 %, оставаясь, однако, всё же заметно выше, чем в год «Миллениума». По сведениям за тот же 2010 год, 9,44 % польского населения выживали менее чем на 5 долл. в день (по ППС). Да, это существенно меньше, чем в момент вступления Польши в Евросоюз (17 %) и, тем более, в разгар реформ 90-х годов (порядка 70 %), - однако нужно вспомнить, что при «коммуне» таких бедняков насчитывалось не более 5 %.
Соотношение доходов 10 % самых богатых и 10 % самых бедных граждан изменялось следующим образом: 1989 год - 5,65, 1996 - 7,8, 2000 - 8,1, 2004 - 9,5, 2009 - 8,2, 2011 год - 7,95. Случайно или нет, но в момент вступления в ЕС доходы 10 % самых бедных опустились до рекордно низкого уровня ниже 2,5 % - однако затем их доля стала расти, а «вес» богачей, напротив, начал понемногу снижаться.
Вот и в 2015 году издание Forbes.pl отмечало, что т. н. коэффициент Джини, характеризующий степень социального неравенства, за 10 лет снизился с 35,5 до 30,7, приблизившись к среднему для Евросоюза значению. Вместе с тем, в 2013 году Gazeta Wyborcza констатировала, что вступление в ЕС всё же не повлияло заметно на уровень бедности в Польше, - а на тот момент в бедности жили (в зависимости от методики подсчёта) от 6,7 до 16 % поляков. Четверть домохозяйств жаловалась на то, что доходы не покрывают их нужды, а 63 % домохозяйств не имели сбережений.
Как сообщило в мае с. г. польское радио, в 2015 году 6,5 % семей располагали доходом ниже прожиточного минимума в 540 злотых на человека или 1458 злотых на семью из четырёх человек (в 2014-м таковых было 7,4 %), но при этом за чертой бедности находилась почти каждая десятая семья с тремя детьми и почти каждая пятая - с четырьмя. На селе доля бедных в три раза выше, чем в городах. Хуже всего ситуация в аграрных приграничных воеводствах востока и юго-востока - при том, что половина производства ВВП РП сосредоточена в 10-ти крупнейших городах.
Можно судить о благосостоянии нации, например, по количеству легковых авто на 1000 жителей - а оно выросло с 260 в 2000 году и 313,6 в 2004-м до 470,4 в 2011-м. Но поскольку, как ни крути, основа человеческой жизни - это питание, то следует в первую очередь рассмотреть его. По сравнению со временами социализма поляки (данные порядком устаревшие - на 2011 год, но ведь тогда уже прошли 7 лет жизни в ЕС!) стали больше есть фруктов, меньше животных жиров и «крахмалистых корнеплодов», сиречь картошки. Однако при этом едва-едва восстановилось былое потребление мяса, поляки намного меньше употребляют молока (сокращение его потребления с 275 до 200 кг в год на душу) и рыбы (с 14-16 до 12 кг), а также яиц.
Зато растёт потребление алкоголя. Оно в последние годы оценивается в 10,5-11,5 литров чистого этанола на одного взрослого жителя. Согласно прогнозу ВОЗ, к 2025 году потребление его возрастёт до 12,3 л / чел. Польша остаётся в ЕС лидером по потреблению водки, хотя в 1990-е годы «горькую» сильно потеснило пиво.
Мы не станем распространяться по поводу демографических показателей Польши - её население с 1989 года практически не изменилось: нет прироста, но и процесса депопуляции, в отличие от Украины и России, удалось избежать. Однако серьёзной проблемой для неё стала эмиграция, которая не прекращается, несмотря на рост уровня жизни. Согласно социологическому исследованию, проведённому Work Service pt. в этом году, 13 % поляков хотели бы эмигрировать из страны - и доля таких с прошлого года заметно подросла. В основном хотят уехать в Германию и Великобританию; мотив для 78,8 % - более высокая оплата труда за границей.
Поляков замещают трудовые мигранты из Украины, число которых весной этого года польские СМИ оценивали в 1 млн. чел. (в 2015 году было выдано 700 тыс. официальных разрешений на работу). В перспективе же оно может возрасти до 3 млн.
Субъективное восприятие гражданами РП своего социально-экономического положения неоднозначно. Опрос октября прошлого года показал, что 69 % поляков довольны своей жизнью, недовольны 28 %. Однако 8 лет деятельности предыдущей правящей коалиции (на которые, собственно-то говоря, и пришлась бóльшая часть времени пребывания Польши в ЕС!) положительно (с точки зрения изменений в своей жизни) оценили 21 %, отрицательно - 27 % опрошенных. А согласно более раннему опросу января 2015 года, 53 % граждан считали, что их страна движется в неправильном направлении, 56 % - что экономика Польши находится в кризисе (17 % - в глубоком кризисе), 29 % - что условия их жизни в будущем ухудшатся. И, наконец, 69 % полагали, что найти работу в Польше трудно или даже невозможно.
Смена власти в стране настроения поляков коренным образом не изменила. По аналогичному опросу TNS Polska в начале нынешнего года, 52 % считают, что страна движется в неправильном направлении, 48 % видят кризис (10 % - тяжёлый кризис), а 26 % ожидают ухудшения жизни. Та жизнь «в Европе», которую те же украинцы «сочли бы за счастье», слишком многих поляков не устраивает...
Забастовочная борьба и давление на рабочий класс
Таким образом, социально-экономические процессы в Польше противоречивы - она быстро преодолела спад и уже давно весьма динамично развивается, однако и обещанный полякам четверть века назад «рай» так и не наступил, что и вызывает недовольство простых граждан. Нужно иметь в виду ещё то, что польские рабочие не ожидали пассивно, когда же на их предприятие придёт, наконец, благодетель - «эффективный собственник». Все 90-е годы прошли в Польше под знаком упорной борьбы рабочих, доходившей до силового разгона их демонстраций и забастовок.
Как бы кто ни относился к профсоюзу «Солидарность», но чисто на уровне экономических требований, так сказать - борьбы «за лишнюю копеечку» (вернее - «грошик»), он привил пролетариям определённые навыки борьбы, и во многом этой борьбой обусловлено то, что зарплаты в Польше в разы превосходят зарплаты на Украине. Украинцы же свои социально-экономические права отстаивать не желают, если не считать обращённых к Верховной Раде и Кабмину слёзных просьб вернуть им долги по зарплате, да ещё эпизодического участия работников в противостоянии «своих» и «чужих» олигархов при нередких у нас рейдерских захватах предприятий.
В январе 2015 года забастовали шахтёры Силезии, выступавшие против плана закрытия их шахт, признанных властями убыточными. «Закрытие шахт станет уничтожением целого региона. Без этих нескольких тысяч рабочих мест наступит катастрофа», - заявил руководитель горняцкой «Солидарности» Ярослав Гжешик.
9 февраля акции протеста шахтёров переросли в беспорядки, в ходе которых против рабочих полиция применила резиновые дубинки, водомёты и слезоточивый газ. Протестующие жгли шины (!), часть их швыряла в правоохранителей камни. Раздавались нецензурная брань, крики «Гестапо!» и «Полиция, дай покой шахтёру!»
«Ястшембский угольный союз», отставки руководителя которого добивались горняки, заявил о том, что из-за забастовки он понёс убытки на 40 млн. долл.
А этим летом в Польше произошло нечто немыслимое для Украины и России: забастовку объявили... таможенники! Причина была в том, что реструктуризация их ведомства угрожала увольнением 3-4 % сотрудников. На границе встали заторы.
Тем не менее, и в Польше происходит наступление на права рабочего класса. Изменения в трудовое законодательство фактически отменили гарантированный 8-часовой рабочий день, так как дали хозяевам ряд лазеек для «привлечения» наёмных работников к сверхурочным работам. Де-факто 8-часовой рабочий день и 40-часовая рабочая неделя в этой стране давно уже не соблюдаются. Кстати, именно Польша и другие страны Восточной Европы - Чехия, Словакия, Румыния, Болгария, а также Греция - а вовсе не, скажем, Германия - занимают первые места в Евросоюзе по средней продолжительности того времени, что работник проводит на рабочем месте.
Ещё хуже приходится гастарбайтерам, чьи права не защищены профсоюзами. Об этом отлично знают украинские «заробитчане», которым приходится трудиться на плантациях и фермах в Польше в сезон порою по 14-16, а то и больше часов в сутки. Впрочем, столь же тяжело трудятся и сами работодатели-фермеры. Видимо, в этом и состоит один из главных секретов аграрного, да и, вообще, экономического, процветания постсоциалистических стран Восточной Европы: он - в потогонной эксплуатации рабочей силы, а особенно мигрантов, гастарбайтеров, вынужденных соглашаться на любые условия работодателя, дабы прокормить дома свои семьи.
Социально-экономические корни польского национализма
Польша по населению и ВВП сопоставима с Испанией, и она явно добивается повышения своего «веса» в ЕС, превращения её в «региональную сверхдержаву» Восточной Европы. Страна поднялась на солидной помощи от Запада. Она - самый крупный получатель дотаций ЕС - за первые 11 лет получила «чистыми» 65 млрд. евро, плюс 160 млрд. евро иностранных инвестиций! Кроме того, в своё время Запад списал Польше её старые долги, добиваясь этим необратимости геополитического поворота её к Западу. Собственно, само принятие стран Восточной Европы в ЕС - в качестве бонуса к вступлению в НАТО - преследовало эту стратегическую цель.
Польша чувствует свою отнюдь не малую экономическую и политическую силу, подкреплённую военной мощью НАТО, - и это подталкивает её к экспансии на восток, к борьбе против РФ за сферы влияния в Балто-Черноморском регионе, что не может не делать нынешнюю Польшу очагом напряжённости в регионе. «Я обдумываю идею создания партнёрского блока государств от Балтийского до Чёрного и Адриатического морей», - заявил на своей инаугурации Анджей Дуда. Понятное дело, что безоговорочным лидером этого объединения, создающего новый «санитарный кордон» против России, руководство Польши видит свою державу
В то же время, как мы видим, внутреннее, социальное положение в стране ещё не слишком-то упрочилось, и ему угрожают экономические и этнические процессы, происходящие в ЕС. По опросам, более половины поляков против приёма беженцев. На рост ксенофобии, вероятно, влияют дополнительно два обстоятельства: 1) то, что польская нация моноэтнична, тогда как её полиэтничность в прошлом приводила к острейшим межнациональным конфликтам; 2) иммиграция, по-видимому, особенно негативно воспринимается тогда, когда она сопровождается эмиграцией «туземцев», когда происходит замещение их «чужими», что и имеет место в нынешней Польше.
Отсюда же и противоречивое отношение поляков к украинцам. При том, что, согласно многолетним социологическим исследованиям, уровень симпатий граждан Польши к жителям Украины растёт, всё чаще отмечаются и проявления ксенофобии к украинцам - как на бытовом уровне, так и со стороны футбольных фанов и прочих «ультрас». Всё чаще Украине припоминают «трагические страницы прошлого» - как в истории с нашумевшим кинофильмом «Волынь» о событиях резни 1943 года.
Во многом это обусловлено, опять-таки, сугубо социально-экономическими проблемами, связанными с трудовой миграцией. Польское правительство проводит политику привлечения гастарбайтеров - в интересах национального капитала. Его представитель - Союз предпринимателей и работодателей Польши - сам по себе активно завлекает «заробитчан», считая возможным довести их число до 5 млн.!
Но как отметил бывший замминистра финансов Чезарий Мех, «из-за наплыва украинцев снижаются зарплаты у поляков, что вынуждает эмигрировать нашу молодёжь. Это абсурд: зазывать к себе мигрантов, чтобы наша молодёжь ещё быстрей уезжала». «Один аспект - политический, чтобы привязать Украину к Польше ради создания какого-нибудь блока против России. Другой - это бизнес-группы, которым нужны дешёвые работники. Зачем им повышать ставки, вкладывать деньги, стремиться к инновациям, если проще заменить строителя, недовольного зарплатой, украинцем?» - говорит пан Мех. Ещё раз напомним: самая плохая социально-экономическая обстановка как раз в восточных воеводствах РП, граничащих с Украиной, и именно там часто происходят антиукраинские инциденты.
Рост националистических настроений отмечают и сами польские граждане. Это показал опрос весной этого года: 52 % респондентов признают их усиление. Всё чаще звучат и всё популярней становятся лозунги типа «Польша - для поляков!»
Это отнюдь не сопровождается усилением негативного отношения к членству в Евросоюзе как таковому. Уровень поддержки идеи единой Европы в Польше выше, чем в среднем по ЕС, составляя порядка 75 %. Лояльность поляков куплена финансовой помощью Брюсселя и подкреплена экономическими достижениями страны. Просто польское общество и польская элита, не ставя особо под сомнение необходимость нахождения в ЕС, хотят большей самостоятельности. Национализм и «евроцентричность» причудливо и противоречиво переплетаются в общественном сознании - как, очевидно, проявление противоречий, раздирающих сегодня Европу.
«Теневой лидер» страны Ярослав Качинский лелеет идею создания Четвёртой Речи Посполитой (сейчас - Третья), которая, по видению этого политика, должна быть консервативной, католической, основанной на традиционных патриотических ценностях. В этом уже явный вызов существующей Европе с её либерализмом. Хотя такие идеи вызывают в обществе мощное противодействие: многотысячные акции протеста вызвал принятый Сеймом осенью в первом чтении, разработанный правящей партией и право-католическими организациями законопроект о полном запрете абортов (сейчас они допускаются по медицинским показаниям). Вопрос об абортах, таким образом, сконцентрировал в себе споры о путях дальнейшего развития страны, о возможности скатывания её к национализму и право-консервативной реакции.
Ясно, что сама по себе тенденция к национализму не может рассматриваться как признак социального благополучия «по-европейски». И это тенденция не может не вызывать беспокойства, учитывая возникшее глобальное противостояние. И не известно, как будет развиваться ситуация в Польше при углублении кризиса ЕС.
