Вернуться на главную страницу
История становления понятия человек. Часть вторая
Начиная со времен победы греческих городов-государств во главе с Афинами над персами, центр развития греческой философии перебираться в этот город. Здесь происходят стремительные экономические и политические изменения. Конечно, то, что Афины смогли возглавить союз греческих полисов, уже свидетельствовало о начинающемся расцвете, но победа создала дополнительные преимущества. Афины пользовались союзной казной, в том числе и в целях развития города. Большими темпами развивалась рабовладельческая промышленность и морская торговля. Афины действительно становятся не только экономическим и политическим центром Древней Греции, но и ее культурным центром. Строятся величественные храмы, развивается литература, театр (здесь работали Эсхил, Софокл, Еврипид, Аристофан) и конечно же философия. Политическим условием развития духовной культуры Афин (впрочем как и всей античной философии) было установление рабовладельческой демократии, обуславливающее активную позицию всех граждан по отношению к обществу и возможность активно открыто отстаивать эту позицию. Истину здесь вынуждены были искать все члены полиса. Может показаться, что философские размышления не имеют прямого отношения к насущным общественным проблемам. Однако сами греки так не считали. Смерть Сократа и изгнание Анаксагора - яркое тому свидетельство. И если первый размышлял о человеке, то второй выдвинул «безобидное» учение, согласно которому светила - это не божество, а глыбы, оторвавшиеся от земли и раскалившиеся вследствие быстрого движения. Это учение посчитали опасным для общества, так как оно подрывает традиционный взгляд на мир.
Так же как и Эмпедокл, Анаксагор продолжает развивать положение своих предшественников -элейцев о неуничтожимости и несотворимости ничего в этом мире. Но оба эти философа критикуют представителей элейской школы за мысль о иллюзорности движения. Для них оно так же реально как и для Гераклита. Но если у Гераклита движущей силой является война, посредством которой все разрушается и исчезает, следовательно, возникновение и исчезновение понимается как один и тот же процесс (возникновение чего-то - в то же время исчезновение того, из чего оно возникло), то у Эмпедокла две движущих силы, одна из которых отвечает за разрушение, а другая за возникновение. Это, соответственно, - война и любовь (у Анаксагора движущая сила - ум). Но исчезновение здесь рассматривается лишь как исчезновение определенного соединения несотворимых и неуничтожимых частиц, а возникновение как возникновение этого соединения. Эта мысль занимает важное место как в учении Эмпедокла, так и в учении Анаксагора. Различие же состоит в том, что по Эмпедоклу соединяются частицы четырех элементов (стихий), а у Анаксогора их бесчисленное множество. «Анаксагор говорит, что не только смесь частиц должна быть бесконечна по числу самих частиц. Кроме того, он говорит, что и каждая отдельная частица (гомеомерия) подобна целому, т. е. заключает в себе все существующее, все его качества и в этом смысле скрывает в себе бесконечность» [[1].56].
Свое завершение идея элементов получила в атомизме Левкипа и Демокрита. Согласно учению Демокрита, мир состоит из конечного числа неделимых атомов, находящихся в Великой Пустоте. Они хаотично сталкиваются между собой. В зависимости от их свойств (формы и размера) атомы либо притягиваются между собой, образуя тела, либо отталкиваются. Таким образом, тела - это комбинации атомов, а их свойства определяются количеством и свойствами атомов, а также их расположением. Между атомами всегда есть пустота. Определяющим положением атомистической теории Демокрита есть принцип изометрии. В переводе с древнегреческого слово «изометрия» означает равенство перед законом. Этот принцип гласит: если то или иное явление возможно и не противоречит законам природы, то необходимо допустить, что в беспредельном времени и в беспредельном пространстве оно либо когда-то было, либо когда-нибудь обязательно наступит. Исходя из этого принципа, Демокрит делает три фундаментальных для своей теории вывода: 1) существуют атомы любых форм и размеров; 2) все направления и все точки в Великой Пустоте равноправны; 3) атомы движутся в Великой Пустоте в любых направлениях и с любыми скоростями. Движение для Демокрита и само по себе не нуждается в объяснении, так как это - свойство атомов. Объяснить нужно причины изменение движения.
Важно отметить, что греки-атомисты впервые схватили бесконечность за ее диалектически раздвоенный «Хвост». Ведь бесконечная вселенная состоит из атомов - конечных и единичных элементов. То есть бесконечность состоит из конечных вещей, но она не есть их сумма.
Такое понимание мира несет в себе определенный взгляд на человека. В античной философии вообще и здесь, в частности, человек в целом, те есть и душа, и тело (как общественное, так и отдельного индивида) понимается как та же природа. Э.В. Ильенков в статье «Античная диалектика как форма мысли», говоря о материализме древних греков, подчеркивает, что суть его состоит в том, что весь мир понимается как объективный, подчиненный как бы сам себе. Его надлежит понимать, исходя из него самого, а не из внешних по отношению к нему явлений. Выдающийся советский философ обращает внимание читателя на то, что такой взгляд на мир по большому счету совпадает с научным - со взглядом современного материализма. «Аналогично и решение Демокрита: «душа» есть частичка природы, сложенная из тех же самых «атомов», что и любая другая вещь в космосе, разве только более подвижная, и потому ее деятельность протекает по тем же самым законам, что и существование любой другой «вещи», любой другой совокупности таких же атомов...»[[2].70]. Это соображение имеет два следствия. Первое состоит в том, что изучать взаимодействие души нужно как взаимодействие частиц, из которых она состоит с частицами, составляющими тело, и внешний, по отношению к телу мир. Таким способом пытались объяснить природу человеческих ощущений, и, в конечном счете, знаний человека об окружающем его мире. Второе следствие состоит в применении атомизма не к отдельному индивиду с его душей и телом, а к обществу с его телом и душей. Общество, понимаемое атомистически, - это общество, состоящее из людей-атомов - индивидов, отдельных и независимых друг от друга. Между атомами, по теории Демокрита, существует пустота. Примечательно, что греческое слово «атом» и латинское «индивидуум» в переводе означают одно и то же - «неделимый» «нераздельный». В конце концов, получается, что общество не является само по себе целым и неделимым, где каждый индивид занимает место, определяющееся законами жизни общества. Наоборот, атомизм, распространенный на рассмотрение общества, предполагает, что общество, в конечном счете, состоит из отдельных индивидов.
Само появление такого взгляда свидетельствовало о наличии процесса разрушения старых общественных отношений с их непосредственной связью между членами общества. Греки на протяжении веков сохраняли именно непосредственную, то есть не опосредованную вещами, связь между собой. Даже раб, как личная или общественная собственность, непосредственно связан со своим господином, будь то частное лицо или государство, в отличие от поденщика или современного рабочего, для которых эта связь осуществляется посредством вещей или денег как представителей всех вещей. Классическое рабовладение предполагает так же и сохранение непосредственной связи между рабовладельцами, для которых сохраняются отношения первобытного коммунизма (за счет рабов). Но развитие рабовладельческого общества на своей собственной основе, рано или поздно приводит к разрушению этой основы и создает новый тип связи между людьми. Речь идет о развитии частной собственности, появившейся вместе с рабовладением (пусть даже общественным). Следствием и условием ее развития было развитие торговли, выросшей на базе производства, основанного на рабском труде. Со временем все большая и большая часть общественного продукта обменивалась не потому, что она представляла собой излишек (а значит уже не обладала потребительной стоимостью для ее владельцев), а потому, что она изначально производилась как товар. Порожденное разделением труда, взаимодействие людей как отдельных, самостоятельных товаропроизводителей, разрушало непосредственные, сохранившиеся от общины, связи, и тем самым угрожало основам греческого рабовладельческого общества. Таким образом, развитие производства, основанного на рабовладении, порождает общественные отношения, уничтожающие рабовладельческий строй.
Неслучайно жители древней Спарты искусственно ограничивали развитие отношений частной собственности. Хотя, по данным современной исторической науки, до шестого века до нашей эры разложение старых родовых отношений среди спартиатов зашло уже далеко, но их пришлось вновь восстанавливать и охранять, для того, чтобы это разложение не подорвало существующее положение дел относительно деления общества на классы. Ведь сила спартиатов была исключительно в их единстве, а она была очень нужна для того, чтобы справляться с регулярно восстающими илотами. Частная собственность со всеми ее атрибутами была врагом этого единства, причем врагом сильным. Если ее допустить, она может оказаться сильнее единства спартиатов, поэтому этого врага ни в коем случае нельзя впускать в Спарту. Врагом Спарты (читай врагом общества) было объявлено распространяющееся среди спартиатов имущественное расслоение. Любая роскошь была запрещена, а потребление, как и раньше, должно было осуществляться не в индивидуальных, а в общественных формах. По законам Ликурга, как известно, деньги должны были быть изготовлены из железа, а не из золота или из серебра. Использование и хранение таких денег было очень неудобным и трудоемким, а большие суммы денег были скорее обузой для их владельца, чем источником выгоды. Ограничивались так же внешние связи как Спарты в целом, так и отдельных спартанцев. Это позволило спартанцам сохранить внутренний уклад жизни Лаконии, установившийся сразу после ее завоевания. Но развитие производительных сил настоятельно требовало развитой системы обмена. Поэтому и Спарта чем дальше, тем больше вынуждена была отступать от законов Ликурга.
В Афинах же подобных законов никогда не было. Здесь, напротив, развитию торговли всячески способствовали, ведь она была необходимым условием развития и обогащения города. Для Афин на передний план выступала не опасность разложения рабовладельческого общества, а выгода от торговли. Опасность казалась чем-то далеким, и непосредственно не угрожающим общественному положению и жизни граждан города, а выгоду чувствовал и видел каждый. Для получения этой выгоды, как для отдельных граждан, так и для города в целом, создавались все условия. Афины стремительно богатели и развивались. И именно в эпоху расцвета города общность граждан начинает терять свое значение и исчезать. Начинается кризис Афинского рабовладения и демократии. В это время в философии утверждается взгляд на человека как на индивида. Распространяются атомистический взгляд на общество и этическое учение Демокрита. Основа этого учения об обществе - индивидуализм, была основой и для другой, популярнейшей во второй половине пятого - первой половине четвертого столетия до нашей эры философской школы - софистов. Но если для Демокрита объективная истина все-таки существует, как существует атом - трехмерный и телесный, и все что состоит из атомов, то для софистов ее существование вообще не имеет никакого значения. Главное - овладеть искусством жонглировать словами, чтобы уметь убедить толпу в том, что истинно именно то, что софист хочет ей навязать. Зачем? На этот вопрос никто не ответит лучше, чем сами софисты.
В диалоге «Горгий» Платон устами Калликла излагает взгляд софистов на общество, который и объясняет, смысл софистики: «По природе все, что хуже, то и постыднее, безобразно, например, терпеть несправедливость, но по установившемуся обычаю, безобразнее поступать несправедливо. Ежели ты доподлинно муж, то не станешь терпеть страдание, переносить несправедливость - это дело раба, которому лучше умереть, чем жить, который терпит несправедливости и поношения потому, что не в силах защитить ни себя самого, ни того, кто ему дорог. Но по-моему, законы как раз и устанавливают слабосильные, а их большинство. Ради себя и собственной выгоды устанавливают они законы, расточая и похвалы, и порицания. Стараясь запугать более сильных, тех, кто способен над ними возвыситься, страшась этого возвышения, они утверждают, что быть выше других постыдно и несправедливо, что в этом как раз и состоит несправедливость - в стремлении подняться выше прочих. Сами же они по своей ничтожности охотно, я думаю, довольствовались долею, равною для всех.
[...] Но сама природа, я думаю, провозглашает, что это справедливо - когда лучший выше худшего и сильный выше слабого.»[[3]] Для полноты картины приведем еще эти слова Калликла «Что такое прекрасное и справедливое по природе, я скажу тебе сейчас со всей откровенностью: кто хочет прожить жизнь правильно, должен давать полнейшую волю своим желаниям, а не подавлять их, и как бы ни были они необузданны, должен найти в себе способность им служить, должен исполнять любое свое желание»[3].
Получается, что согласно с природой человека, главное - это личные стремления индивида, пусть даже противоречащие общественным нормам, ведь нормы - это ограничения, которые накладываются более слабыми на более сильного (кстати, для софистов была характерна договорная теория государства, предполагающая изначальное существование отдельных и разобщенных индивидов, каждый из которых преследует свои интересы). Поэтому с ними тоже нужно бороться, если они мешают удовлетворению личных желаний, а значит, противоречат природе человека. По мнению Калликла, все действуют ради собственной выгоды. И искусство убеждать тоже нужно только для того, чтобы служить исполнению желаний его обладателя. Калликл не видит общества как целого, господствующего над каждым индивидом и определяющего его поведение сильнее, чем желания. Наоборот законы, существующие в обществе, для него лишь произвол большинства слабых, которые тоже руководствуются лишь своими желаниями - фикция, с которой можно не считаться. Воля и желания индивида - вот то, что важно для софиста. И это именно его личная воля и его желания, которые он стремится удовлетворить, используя свое искусство. Для софиста в этом и заключается благочестие. Протагор утверждает: «Человек - мера всех вещей». А все учение софистов говорит о том, что этот человек - всего на всего индивид и ничего больше. То есть я для себя - мера всех вещей, а ты - для себя, а кто-то еще тоже для себя мера всех вещей. Сколько людей столько и мер. Каждый сам за себя, вот чем руководствуются софисты. Тем более, что каждый сам определяет, что есть добро, а что зло.
Против такого взгляда на мир выступили Сократ и Платон. Они справедливо считали его вредным для полиса. Как может быть сильным город, где каждый сам за себя, и никто не заботится об общем благе?.. И Платон ведет жестокую борьбу с индивидуалистическими взглядами на человека Демокрита и софистов, целью которой является уничтожение этих ложных и, главное, вредных для общества взглядов. Субъективизму софистов в понимании того, что есть мера всех вещей, он противопоставляет объективные, существующие, не зависящие от воли и сознания субъекта (индивида), идеи, которые определяют порядок в мире вещей - в нашем мире. Этическому учению, направленному на достижения блага для индивида, он противопоставляет идею общего Блага. «Так одна крайность - атомизм, в его проекции на социально-политическую проблематику, индивидуализм в этике, принцип безоговорочного суверенитета индивида, - вызывает и провоцирует другую, противоположную крайность - безоговорочно принимаемый принцип суверенитета полиса как целого, как всеобщего, как системы всеобщих норм, определяющих и мышление и поведение каждого «атома», каждого «индивида».[1.75]
Как утверждал Э.В. Ильенков, «главной «фактической» опорой Платона в его войне против атомизма и софистики остается, конечно, тот самый факт, который и тысячелетия спустя останется камнем преткновения для материализма (и для субъективного идеализма) и одновременно - почвой для идеализма объективного: это прежде всего - реальный факт господства общественного «целого» над индивидом.[1.77] Это замечание выдающегося советского философа немаловажно для понимания причины возникновения, роли и значения идеализма, начало которому положили Сократ и Платон. Оно, как развитие тезиса Карла Маркса о том, что деятельная сторона отношения человека к миру, в противоположность старому созерцательному материализму, развивалась идеализмом, но только абстрактно, так как идеализм, на самом деле, не знает действительной, чувственной деятельности как таковой[[4]].
Идеи Платона, подпадают под простое, но очень емкое Ленинское определение категорий, как миллионы и миллионы раз повторенных форм общественной деятельности [[5]]. Конечно, это еще не категории, о которых говорил Ленин, однако они - это первый шаг на пути к категориям Гегеля (к которым относилось вышеприведенное Ленинское определение). В системе Платона эти всеобщие формы деятельности приобрели самостоятельное существование, отдельное от мира вещей, порожденного миром идей из мертвой и нерасчлененной материи, и стали предметом познания. Реальные вещи - это лишь приблизительные копии или невзрачные тени идей. Например, есть красивая девушка, красивая статуя и красивая лошадь, но нет красоты самой по себе, а есть идея красоты. Как известно, по мнению Платона душа человека до его рождения пребывает в мире идей. Когда человек рождается, она забывает все, что там видела, а в процессе жизни и образования вспоминает вновь. Познание - это всегда познание идей (пусть даже и по средствам вещей). В диалоге «Политик» устами Чужеземца, от имени которого автор излагает свои собственные взгляды, говорится: «Ибо бестелесное - величайшее и самое прекрасное - ясно обнаруживается лишь с помощью объяснения, и только него...»[[6]] В этом же диалоге изложена основа миропонимания философа, состоящего в том, что космос был сотворен божеством (демиургом, отцом) из телесного хаоса. Демиург установил порядок и задал направление движения Космоса. «То, что мы называем небом и космосом, получило от своего родителя много счастливых свойств, но в то же время оно оказалось причастным телу: поэтому оно не могло не получить в удел перемен». [6] Космос движется, благодаря, божественной силе, которая, однако, иногда отпускает его и дает возможность двигаться самому. Божество здесь выступает как сверхидея - представитель мира идей, который, однако, явно антропоморфен, и имеет руки и другие части тела, такие же как у человека. Космос причастен и идее и хаосу (телесности в чистом виде), поэтому в нем нет ничего совпадающего с его идеей, при том, что все есть отражение ее. Это относится и к каждому отдельному человеку и к человеческому обществу в целом или государству (что для греков одно и то же). Поэтому есть более далекие от идеальной формы правления, и наиболее близкие к ней. Наиболее близкие те, где власть принадлежит немногим, но тем, кто освоил искусство пасти стада существ «двуногих» и «без перьев», заботясь о наивысшем Благе этих стад. И именно стад (обществ) в целом, а не об индивидах, их составляющих.
В «Государстве» [[7]] Платон, выводя рассуждения из идеи Справедливости, излагает свои представления об идеальном государстве, в котором бы в полной мере воплощалось Благо. Поэтому правители-философы для управления государством должны познать Благо, которого нет самого по себе на земле. Это - запредельная идея Блага, которая, как Солнце, освещает все вокруг и наделяет добродетелью. Идеальное государство соответствует природе человека - свойствам бессмертной человеческой души, и преобладанию тех или иных свойств у представителей трех разных сословий. Он сравнивает душу с колесницей с всадником и двумя лошадьми (черной и белой). Разумному началу (всаднику) присуща мудрость, яростному (белому коню) - храбрость, вожделеющему началу (черному коню) - умеренность. Идеальное государство состоит из трех сословий: земледельцы-ремесленники, стражи и правители (мудрецы-философы). Первое сословие состоит из людей, в душе которых преобладает вожделеющее начало. Если эти люди обладают добродетелью умеренности, то они достойные люди. Второе сословие - это люди-львы, защищающие город. Они должны быть храбрыми. Третье - правители-философы, выделяющиеся из стражей. Они должны быть мудрыми, познать идею Блага, любить свой город и, руководствоваться в своей деятельности Справедливостью и Благом. Все сословия должны следовать своему долгу и исполнять законы государства, в котором нет развращающей и ослабляющей частной собственности. Здесь все, включая жен и детей, общее, и все заботятся о процветании своего города.
В противоположность этому идеалу, на земле существуют несовершенные формы правления, связанные с ослаблением или отсутствием тех или иных добродетелей: тимократия (государственное устройство Спарты), олигархия, демократия и тирания. По сравнению с идеальным государством эти формы правления - последовательные шаги на пути к его вырождению. Тимократия, в которой развивается страсть к богатству, вырождается в олигархию, с ее духом наживы и индивидуализмом, где отдельный индивид уже не есть органичной частью общества. Олигархия становится демократией с ее несправедливостью, заключающейся в уравнивании людей, в которых преобладают разные части души, и в том, что правление находится в руках толпы, не владеющей искусством управлять. В результате, к власти приходит тиран и устанавливается наихудшая (в понимании Платона, наименее справедливая) форма правления.
В учении Платона и Сократа, которые невозможно разделить, человек - это не только и не столько индивид, сколько все общество в целом. Напротив, каждый индивид настолько человек, настолько он заботится об этом целом и действует для его Блага, насколько его положение в обществе отвечает склонностям его души, то есть, насколько он как часть соответствует целому. Платон в своем положении об идеях в целом, и об идее человека в частности, а также в специальных рассуждениях посвященных общественным вопросам, впервые четко и ясно выдвигает идею, которую, наиболее полно развили немецкие классики Георг Вильгельм Фридрих Гегель и Людвиг Фейербах, усматривающие сущность человека не в индивиде, а во всем роде человеческом. От их идей отталкивался Карл Маркс, заложивший идейную и методологическую основу настоящей науки о человеке.
Но платоновская идея человека подверглась справедливой критике практически сразу, после ее возникновения. Его ученик Аристотель утверждал, что удвоение мира на мир вещей и мир идей не имеет смысла. Он указывает на то, что теория Платона опирается на положение все того же Демокрита о том, что чувственные вещи постоянно меняются. Платон же, принимая это положение, пытается найти неизменную сущность вещей, но поскольку предметы чувственного восприятия постоянно меняются, ее нужно искать не в них. Аристотель выдвигает против взглядов своего учителя следующие аргументы: во-первых, для познания чувственных вещей теория об идеях не имеет смысла, поскольку мы все равно познаем их, а не идеи. Общее, которое содержится в идеях, есть и в реальных вещах, значит это общее - одно и то же. Следовательно - есть мир идей или его нет, для познания роли не играет. Во-вторых, для существования чувственных вещей идеи тоже не имеют никакого значения, так как они находятся не в них, а в каком-то другом мире.
Аристотель так же рассматривал отношение платоновских идей между собой и к реальным вещам. Это давало широкие возможности критики теории Платона за то, что отдельные положения этой теории противоречат друг другу. Поскольку общее, которое есть в вещах, по Платону не находиться в них самих, а образует самостоятельный мир, значит, предполагает Аристотель, между каждой отдельной вещью и идеей этой вещи тоже должно существовать что-то общее. Если это общее - идеи (а по Платону идеи и есть общее), то мы имеем дело уже не с двумя, а с тремя мирами, где один - мир вещей, а два других - миры идей, но между всеми этими мирами тоже должно бить что-то общее... И так далее... Такое доказательство получило название доказательства третьего человека.
Теория Платона также не может объяснить, почему вещи появляются и исчезают, одни сменяются другими. Ведь идеи - их сущности - неизменны. Аристотель, считает, что основой учения об идеях есть отделение общего от единичных вещей, а на самом деле оно существует в них самих. Как учение пифагорейцев о числах, как о самостоятельных сущностях, так и платоновские идеи, Аристотель считал всего-навсего мысленной абстракцией от вещей, рассмотрением их с той или с другой стороны. Однако, эта сторона, во-первых, не что иное, как свойство вещей, а не что-то отдельное, а, во-вторых, не охватывает все вещи во всем многообразии их свойств. Аристотелевские аргументы против платоновского объективного идеализма, как видите, были вполне материалистическими.
[1] Асмус В.Ф. Античная философия. изд. 3. М., 1998. 400 с.
[2] Ильенков Э.В.Философия и культура. - Москва, 1991
[3] Платон. Горгий /Перевод С.П.Маркиша. Платон. Собр. соч. в 3-х томах. Том 1. М.: "Мысль", 1968
[4] К.Маркс. Тезисы о Фейербахе//К. Маркса и Ф. Энгельса, изд. 2, т. 3, стр. 1-4
[5] В.И.Ленин Философские тетради //В.И.Ленин ПСС,5-е изд. т. 29.-М. : Политиздат -1973. -782 с
[6] Платон. Политик /Перевод С.Я.Шейнман-Топштейн //Платон. Законы. М.: "Мысль", 1999
[7] Платон. Государство /Перевод А.Н.Егунова// Платон. Соб. соч. в 3-х тт. Т.3 (1). М., 1971
