О восприятии и перспективах событий на Донбассе (взгляд из Польши)

2014-05-23  Włodzimerz Podlipski Версия для печати

Развитие украинских событий меняет нашу жизнь. Изменяются пока мелочи, но эти изменения хорошо заметны и кажется их количество накапливается для качественного перехода. На днях обнаружил, что в списке моих новостных интересов помимо старого географического кода USR (Украинская Советская Социалистическая Республика) оказался новый - VRD. Вскоре немецкие товарищи пояснили, что этот новый код, которого не было в классификаторе СЭВ означает Донецкую Народную Республику (Volksrepublik Donezk), и был добавлен всем, кто интересуется новостями с Украины. Немного присмотревшись к трём новым буквам я перевёл взгляд на первый выбранный мной код новостного интереса: VRP (Volksrepublik Polen, Польская Народная Республика). Это маленькое неожиданное открытие внезапно обнажило страшную пропасть, которая отделяет Ненародную Польшу от далёких областей на Донце. В классификаторе немецких коммунистов две буквы VR обозначают для нас прошлое и никакому политическому безумцу не получится при нынешнем режиме сыграть на возвращение этих слов в название польского государства. Наоборот, в Донбассе местные буржуазные группировки активно заигрывают с массами и охотно позволяют себе такие шаги, которые чиновники Европейского Союза считают проявлениями крайнего популизма. В Донецке в двух буквах немецкого кода «VR» заложены надежды на будущее.

***

С самого начала боевых столкновений важно было попытаться классифицировать новый конфликт. К счастью, и польские, и немецкие коммунисты быстро пришли к выводу, что этот конфликт является частью кровавой цепи войн за советское наследство. Если захват ключевых точек Петрограда в наводнённой оружием стране привёл максимум к десяткам жертв, то отказ от начатого Великим Октябрём движения к преодолению товарности хозяйства уже породил сотни тысяч военных жертв и миллионы «мирных», но несомненных жертв товарности хозяйственного механизма. Во времена СЭВ существовала международная переписка, и примерно раз (а то и два-три раза) в год немалое число поляков получало письма из Венгрии, Чехии, Советского Союза и Германии. Не знаю (и не хочу знать), насколько это показательно, но недавно к одному из знакомых от корреспондентов из СССР пришло итоговое письмо за последние несколько лет, где сообщалось, что переписываться больше не с кем: из семьи в 6 человек (на 1988 г.) 4 умерли (на 2014 г.), а авторка письма отправлялась на заработки в то время как её сестра уже занимается этим не меньше 5 лет.

Ещё вспоминается наше невесёлое развлечение над XML классификатором территорий, когда предлагалось угадать, что стоит за неким трёх буквенным кодом. Если во времена СЭВ в классификаторе на корне СССР сидело 15 ветвей, то в современном классификаторе немецких коммунистов число ветвей приближается к 25. За каждой новой ветвью, за каждым разделением горы трупов. Я замечаю коды Нагорного Карабаха, Южной Осетии, Абхазии, Преднестровья, Крыма...

Возможно, кому-то покажется странным, что происходящий конфликт относится к войнам за советское наследство, поскольку всё наследство было распределено почти четверть века назад. Но чтобы разглядеть в советском наследстве причину войны, нужно лишь задать себе вопрос о том, являются ли решающие по влиянию и объёмам производства производительные силы на территории СССР вновь созданным основным капиталом или, может быть, они были созданы во времена, когда частная собственность не была узаконена? Каждому очевидцу известно, что уже инженерные системы уровня сложности трамвайной сети и выше на европейской территории СССР не получали последнюю четверть века почти никакого развития. Жилищное строительство в России соизмеримо с польскими показателями в отрасли. В России срок ожидания в жилищной очереди на государственное предоставление относится к ожидаемой средней продолжительности жизни не как величины разных порядков а как 1 к 2 или 1 к 1,5.

Переходя к диалектическим категориям, заметим, что приделка к газопроводу «Дружба» информационной системы, обеспечивающей его капиталистическое использование, это что угодно, но вовсе не то, что Маркс и Гегель понимали под «снятием». Официальная статистика России признаёт, что более 75% основных фондов изношены. Между тем в «Науке Логики» «снятие» связано с удержанием, следовательно, в экономическом смысле со своевременным и даже ускоряющимся восполнением основного капитала на основании нового органического строения, которое, как и познание, продвигается различением. Никакого удержания и восполнения нет не только в России, но и в Польше и на территории ГДР. Тенденция к ликвидации конкурентов со стороны сильнейших игроков мирового рынка неумолима. Предприятия в странах, входивших в СЭВ, подавляются зачастую не потому, что они неэффективны, а потому, что они могут оказывать давление на мировой рынок. Следовательно, экономическая основа конфликта иная чем в случае участия пролетариата в народной революции 1905 года. Речь не идёт о наступлении экономически более передового способа организации труда и всей жизни в виде промышленности, организованной государственно-капиталистическим, а затем и нетоварным способом. Но самым удивительным образом - это вовсе не значит что проблема нетоварной организации хозяйства неактуальна для массовых движений Донбасса. Признаки её актуальности можно заметить и среди имеющейся идеологической формы движения, среди его ложного сознания.

Самосознание массового движения Донбасса достаточно быстро развернуло очень длинную цепь категориальных различений от простого признания факта своего существования. Уже несомненны не только становление, но и наличное бытие, свойство и даже граница причём уже в почти политическом выражении этого понятия. Массовое движение на Донбассе знает свою конечность и определяет для-себя-бытие. Политические круги ищут «бытие-для-иного». Массы уже воспринимают своё количество и походят близко к осознанию своей меры после понимания количественного отношения.

Совсем плохо обстоит дело, если мы попытаемся двинуться по «Науке Логики» дальше. Массы не понимают ни своей специфицирующей меры, ни реальной меры. Без этого не может происходить переход в сущность, следовательно, теоретически дело ведётся с точки зрения идеологии, ложного сознания, видимости, а не сущности. По меланхолическому замечанию одного немецкого коммуниста для этого вывода вовсе не нужно было обязательно воспроизводить половину всего разворачивания понятий из «Науки Логики».

Нельзя сказать, чтобы польские или немецкие коммунисты выдвинули предметно-истинное понимание хотя бы специфицирующей меры массового движения на Донбассе. Но определённый прогресс в осознании событий налицо. Я постараюсь воспроизвести ниже историческое разворачивание некоторых важных для осознания донецких событий полемик.

Отправной точкой для разворачивания аналогий для многих западноевропейских коммунистов послужили известные события на Болотной площади в Москве. Если кто помнит, то они были в основном враждебно встречены в международном коммунистическом движении. Отмечалось как недействительность направленности этих событий против господствующей группы российской буржуазии, так и недействительность их общественной базы. Как проявление заведомо безрезультатной протестно-активистской деятельности эти события были осуждены не только коммунистами в Европе, но и трудящимся большинством России, которое увидело в его участниках в основном «тупых москвичей». За этим сдержанным нейтралитетом трудящихся России против господствующей и против оппозиционной группировок буржуазного класса с восхищением следили в Европе. Самые оптимистичные товарищи прогнозировали возможность выделения массового классового сознания у отдельных групп трудящихся России. Волна восторгов по поводу аннексии Крыма быстро вытравила эти ожидания, и те немецкие коммунисты, которые провозгласили, что нейтралитет российских трудящихся в событиях 6 мая является показателем их зрелости, «сели в лужу».

Но эти настроения ещё были действительны, когда начался Майдан, и потому он почти не получил симпатий у европейских коммунистов. Оппортунисты конечно вовсю обращались к принципам субъективного вменения и намерениям майдановцев, которые действительно были (и во многом остаются) весьма симпатичны и исторически прогрессивны. Но сторонники ленинизма с твёрдой спинозистской позиции требовали «не плакать и не смеяться, а понимать». И даже горячие сторонники майдановцев постепенно признавали, что объективно из лучших намерений ничего хорошего не выходит не выйдет и выйти не может. Такой был специфический урок материалистического понимания предыстории. Мне вспоминаются очень близкие к ленинскому пониманию исторической деятельности масс слова Добролюбова из одного критического разбора, что важно не то, что хотел сказать писатель в своём произведении, а то, что сказалось. Если бы дело сводилось только к желаниям, то ни «болотники», ни «майданники» не получили бы такого дружного неприятия в европейском коммунизме. Если бы дело вообще могло ограничиваться только желаниями, то материалистическое понимание предыстории было бы излишне. Но в том то и дело, что по словам Маркса видимость и сущность непосредственно не совпадают и потому требуется наука, которая со стороны объективности действия своих законов в изучаемой области действительности отражает то, что может восприниматься как жестокость исторического процесса.

Вспоминается полемика немецких коммунистов, когда один из них новость о жёсткой расправе со случайными «болотниками» прокомментировал в том духе, что теперь они «получат урок практического материализма и будут соизмерять силы в остром классовом конфликте». В ответ было выслано обвинение, что автор как Фейербах хочет участвовать только в той революции которая победит, а таких может не хватить на его жизненный век. Автор комментария не растерялся и завершил полемику так, что «хотя победоносных революций на наш век может и не хватить, оставаться человеком и распространять современное диалектическое мышление не смогут помешать пожалуй никакие политические обстоятельства».

Нейтрально и в молчании, переходящем в молчаливое одобрение восприняли европейские коммунисты новость о попытках подавления майдана. Это было очень большой ошибкой, поскольку, в отличие от московских событий, никто из организаторов не собирался прекращать майданные акции.

Все эти полемики шли на фоне давнего политического спора идущего с момента политического краха коммунизма. Одна сторона считает, что коммунистическая политика вполне возможна и что на неё должны быть обращены все силы, другая считает что нужно собрать достаточное научное ядро, чтобы оно могло привести в движение достаточно развитое массовое движение. Не самые плохие люди уходят в политику и всегда с заранее известным результатом. Один знакомый говорит, что «будет хуже, если они не будут уходить, ведь когда то их уход в политику закончится успехом». Другой вспоминает, что такие одиозные фигуры буржуазной политики как Йошка Фишер и Жозе Баррозу тоже были коммунистами, ушедшими в политику и наплевавшими этим на необходимость приобретения диалектической культуры мышления. Вспоминается ещё несколько знакомых, один из которых действует в католической организации, а другой в националистической. Оба считают, что в рамках этих организаций трудящиеся преследуют свои интересы, хотя и в ложной форме. Тем самым эти люди «держат связь с массами». Правда вырывать людей из объятий идеологии у них не очень получается, хотя «националист» и хорошо владеет сократическим диалогом. Для себя я объясняю это тем, что католические и националистические общества это вовсе не массовые организации трудящихся, и, следовательно, трудная борьба внутри них имеет меньшее значение, меньшую вероятность успеха и меньший охват масс, чем поддержание диалектической мысли вне таких сообществ. Поэтому знакомый возмущается тем, «как просто трактовать немецкие книги. Имей только широту взгляда, поддержанное классовой позицией чувство истины, немного свободного времени и дело сделано. Это не то, что эмансипировать польского националиста в человека. Тут нужно время, терпение и такт.» А меня, наоборот, возмущает то, как беззаботно можно оставлять прояснение для себя важнейших вопросов на «потом», когда массам уже будет некогда разбираться и нужно будет иметь усвоенный истинный метод общественного преобразования.

Осмысливая положительный результат товарищей при работе в тех же националистических организациях, я удивляюсь искренности их удивления, когда они обнаруживают, что например польские националисты не все кинокефалы и даже наоборот, что среди них нет кинокефалов. Не удивляет меня и призыв какого-то российского коммуниста агитировать в среде «болотников». Я даже гарантирую ему, что он скорее всего сможет добиться незначительного положительного результата и точно не обнаружит среди «болотников» кинокефалов. Совсем не удивительно и то, что один украинский коммунист, отправившийся агитировать на киевский майдан, смог найти там взаимопонимание с боевиками, а, например, главным расхождением оказалось вовсе не раскалывающее коммунистическое движение признание необходимости диктатуры пролетариата как этапа ликвидации классового деления. Главное расхождение состоит всего лишь в оценке исторической роли Сталина... Это может кого-то удивить, но, признаться, я и вовсе не ожидал на «майданных»/«болотных» событиях присутствия кинокефлов, и потому немного удивлён, что их отсутствие преподносится как великое открытие. Мне бы хотелось чтобы неуспешные, а особенно успешные агитаторы «болотников» и «майданников» призадумались не над тем, что среди их оппонентов не оказалось кинокефалов, а над тем, что даже добросовестно поддерживая диктатуру пролетариата и даже в общих чертах верно понимая, что это такое, можно действовать так, что объективный результат таких действий будет прямо обратен ожиданиям. И это относится не только к «болотникам» и «майданникам», которых агитируют наши товарищи, но и к самим этим товарищам, а ещё больше к тебе уважаемый читатель, и ко мне. Иными словами действенный принцип материалистического монизма очень любит самое субъективистское по форме начало, когда каждый начинает повышать предметную истинность своих практических методов с себя.

***

Начало донецких событий европейские коммунисты почти выпустили из внимания. Польская и немецкая буржуазная печать попыталась вызвать примерно такую же реакцию, которую она совсем не хотела получать в отношении «болотных» и «майданных» событий. Основание этого тоже лежало в субъективной сфере, а именно в том факте, что требования в Донецке и на киевском «майдане» мало чем отличаются. Это хороший факт для политической агитации на Украине, но не для историографического осмысления в рамках материалистического понимания классовой предыстории человечества.

Иными словами, форма нормальной классовой пролетарской реакции на минские (2010), московские (2012) и киевские события в отношении донецких событий поменяла содержание на противоположное. К счастью, немецкие коммунисты задействовали свои источники на месте действия. Первое облегчение понимания наступило после того как сообщили, что хотя массовые действия на Донбассе происходят под идеологическим влиянием, нельзя сказать, что там «сильно намоскалено», как это сообщалось в отношении Крыма. Когда российская буржуазия стала давить на политические круги ДНР с целью перенести референдум, европейские коммунисты за несколько дней почти потеряли всякую ранее проявленную настороженность в отношении массового движения на Донбассе. Важную роль сыграли сообщения о том, что классовая основа этого движения как небо от земли отличается от основы «майданных», «болотных» и более ранних минских событий. Уже сейчас враждебности к движению на Донбассе в европейских коммунистических кругах почти нет. К счастью, у большинства хватает мыслей чтобы не раздувать слона из участия монархических группировок в боевых столкновениях. Никто бы не отказался, если бы эти люди погибли ради демократизации например Чехии или Германии. Кажется, что в этой форме очень многие готовы признать, что объективный результат действий может очень далеко отстоять от субъективных намерений. Участников российских монархических группировок никому в западной Европе не жалко, но и отказываться от их грязной работы никто бы не стал. Один товарищ заметил, что пару десятков российских монархистов не на ключевых постах не могут испоганить многотысячное движение масс или оказать на него какое то чрезмерное влияние.

В основном европейские коммунистические круги понимают, что классовая база новых государственных образований существенно отличается от той, которая составляет основу приднестровской, абхазской или южноосетинской государственности. Поэтому ожидается, что лицо тех буржуазных группировок, которые осуществят свой интерес через новые государственные образования будет сильно отличатся от лица тех, которые осуществляют свои интересы через приднестровскую государственность. Насколько сильно будет это отличие и в чём именно будет состоять большая прогрессивность господствующей в ДНР буржуазии, этого пока европейские коммунисты не знают. Думаю, что этого в основных чертах не знают и товарищи на Украине. Здесь мы переходим в область будущего. Не хочется верить, что вся прогрессивность ДНР будет состоять только в том, что она окажется в числе преданных нынешним российским режимом наций рядом с Афганистаном, Ливией, Сирией и многими другими. Тем не менее, немецкие коммунисты по субъективным причинам охотно верят в этот вариант развития событий. Ходят мрачные шутки, что сейчас не 1990 год, и предательством с российской стороны никого уже не удивишь. Польские коммунисты тоже хорошо помнят, что в своё время при борьбе с позитивистами польским ленинцам почти не на кого было опереться в Советском Союзе. Лишь единицы, вроде Ильенкова и Канарского, возвышали свой голос в защиту диалектического материалистического мышления и отваживались поддержать борьбу против сторонников Карнаппа и Поппера. Несмешная современная шутка: если раньше «товарищи с востока» позволяли, чтобы польские позитивисты делали, что хотят, с польскими коммунистами в теории, то почему сейчас «товарищи с востока» не позволят чтобы с трудящимися Донбасса делали, что угодно, на практике?

***

Для всех, кто интересуется политическими вопросами в пока ещё мирной Польше, достаточно важно разобраться в том, как именно и чьими усилиями раскручивается спираль убийств на Украине. Ещё не известно, к счастью или к сожалению, но жертвы майданных событий не были убиты ни по наущению польской буржуазии, ни польскими руками. Конечно, правительство Польской Ненародной Республики делало всё возможное, чтобы дестабилизировать ситуацию в соседней стране и не остановилось бы перед необходимостью эксцитативных убийств. Неоднократно, к изумлению польских нацистов, кричащих о волынской резне, официальные лица поддерживали официальные пробандеровские круги на Украине. В качестве моральной компенсации за это сотрудничество польская буржуазия получала такие недействительные уступки как возможность восстановить мемориал польских солдат, погибших при защите Львова от украинских войск. Но даже эта недействительная возможность была согласована на высшем уровне.

Немецкие коммунисты в настоящий момент соревнуются с источниками из полуразгромленного в США движения «Занимай» за право вскрыть по отношению к расстрелам на майдане наиболее позорную роль отечественных буржуазных кругов. Пока что более убедительны американские источники, хотя ясно, что оборванные жизни также ложатся тенью и на немецкий капитал.

Прямое упоминание аннексии Крыма в контексте раскручивания спирали убийств не совсем верно. Если против формы аннексии (когда дело прошло без убийств) не выражали никакого негодования даже последовательно буржуазные политические круги Польши, то от Одры до Буга не нашлось тех, кто принял бы её содержание. В соответствии с ленинской позицией сторонники бесклассового общества в России должны безусловно и без оговорок признавать право Крыма на самоопределение в любой момент в будущем, а не радоваться аннексии. Наоборот, свобода агитации за присоединение к России должна оставаться только у социалистических и коммунистических кругов Крыма. В реальности в России дружно радовались империалистическому захвату, а крымские оппортунисты выражали озабоченность неприятными последствиями присоединения. Немецкие коммунисты делают из этого вывод, что родина ленинизма становится потому гарантом европейской реакции и важнейшим врагом немецкого коммунизма после немецко-французской и американской буржуазии. Но к раскручиванию спирали убийств крымская агрессия прямого отношения не имеет. Зато её косвенное значение огромно. Именно аннексия Крыма привела социал-националистические круги на Украине к тому положению, когда они получили широкую поддержку в том числе в российскоязычных регионах и обрели политический вес, достаточный для безнаказанных в данных условиях убийств.

Если возвращаться к одесским событиям и ставить вопрос о виноватых, то в буквальном смысле[1] это конечно чиновники «правопорядка», спровоцировавшие столкновение. В аллегорическом смысле - это, конечно, оживившиеся националистические круги, в моральном смысле - это, конечно, российский империализм, бросивший украинцев в объятия националистов, а в анагоническом смысле виновата, конечно, частная собственность на средства производства. В рамках правовой системы СССР подобные события были бы немыслимы.

Если в качестве факторов, якобы способствовавших одесским событиям, и есть такие, о которых неуместно говорить, то это субъективная позиция той части жертв, которые относились к сторонникам федерализации. Рассуждения отдельных «сверхкоммунистических» элементов о том, что если бы эти люди эффективнее боролись против частной собственности, то они были бы живы, хотя и убедительны с точки зрения мотивации, страдают той привычной для нашего времени сверхабстрактностью, что не могут соответствовать действительности.

***

Каков реальный результат украинских событий? Массы приходят в движение. В новых государственных образованиях классовые пролетарские движения не встретят такого противодействия, которое они получили в Западном Казахстане. При этом условия Донбасса предполагают, что реальные проблемы могут быть решены куда более решительным и глубоким развитием субъектности, чем в Западном Казахстане. Специальная категория для описания главного завоевания трудящихся былого украинского юго-востока присутствует в идеях czu-czhe. Это самостоятельность народных масс (자주). Трудно удержаться и от дальнейшего сопоставления. Увы, оно не приводит нас к обнадёживающим выводам. В идеях чучхе важное место занимает хозяйственная самостоятельность (자립). Это уже наводит нас на весьма неприятные мысли. Действительно, в мировом империалистическом переделе ДНР и ЛНР по своим экономическим показателям не смогут ничего большего, кроме как быть марионетками российского империализма. Это особенно выразительно, если мы вспомним такой принцип как сонгун, приоритет военного дела (자위). В военном отношении новые народные республики целиком зависят от своего антинародного восточного соседа. Зависят даже больше, чем немецкий империализм от американского в рамках НАТО. Следовательно, подлинное значение народных республик может быть не объективно-всеобщим, а субъективно-всеобщим. Пробуждение широчайших масс к активности - вот важнейший результат украинских событий, который в десятилетней перспективе может сделать из контрреволюционных народов в центре Европы - центр революционной Европы.

Оголтелый промосковский шовинизм несомненно является для Донбасса только формой, только ложным сознанием. Он исключительно выгоден российской буржуазии тем, что останавливает субъектность на государственной границе. Но эта остановка, конечно, совсем недолгая. Как сообщает немецкий источник, «имея возможность съездить оттуда в Ростовскую область, я опытным взглядом экономиста не обнаружил никаких базовых отличий ситуации». Мне остаётся добавить, что если рассматривать «Воспитать воспитателя» как обвинительный акт механизму воспроизводства личностей, проявивших себя в Одессе, то все условия воспроизводства таких личностей действуют и в России. Отсюда я делаю вывод, что события в ближайшее время перейдут в Россию. Административное устройство России с её многочисленными республиками куда больше, чем устройство Украины способствует сепаратистко-административной пляске. В федерацию не только удобнее принимать, из неё проще выходить. Таково единство противоположностей, образующее свойство федеративности.

Если взять в расчёт возможность аннексии (не важно - добровольной или нет) народных республик, то вместе с попаданием Крыма в Россию это означает, что в Россию попадает тяжёлый груз проблем, которые не будет решены. А с тем, что накопившиеся проблемы не решаются в рамках капитализма, согласны даже известные мне представители сельского населения с Волыни. Они ни в шутках, ни всерьёз не видят другой альтернативы своему ужасному положению, кроме коллективизации, хотя очень далеки от практических шагов в её сторону. И если мы согласны, что с точки зрения интересов трудящихся масс дело почти не улучшится, то новые территории окажут революционизирующее воздействие на Россию и в том случае, если положение трудящихся там немного улучшится и, тем более, в том случае, если оно там останется как было.

Волна патриотизма в России не может держаться годами. Мы помним, что в условиях мировой войны лишь первые 2,5 года после августа 1914 эта идеология была господствующей, а затем понимание того, что проблемы никуда не делись и усилились, направило настроения масс в сторону практического материализма. Когда это произойдёт в России, через прозрачные границы в неё попадут и донбасские мысли, очищенные к тому времени от формы промосковского шовинизма. Что будет дальше, нам пока неизвестно. Ситуация меняется слишком быстро. Можно предположить что и в России повторятся бессмысленные жертвы и фашистские путчи. Власть может захватить местная «Батькивщина», а коммунизм-агитирующий-болотников ждёт очередной, но на этот раз окончательный политический крах. Это поражение необходимо для того, чтобы в России смог победить простой и хорошо знакомый нам классический ленинизм. Пожалуй, только он и сможет поставить нацию Чернышевского, Ленина и Ильенкова, на нетоварные рельсы, чем и поможет вместе с немецкой революцией также и нашему небольшому, но трудному делу коммунистического преобразования Польши.

[1] Четыре уровня смысла: буквальный - аллегорический - моральный - анагонический могут быть известны читателю по средневековой литературе.

экономика культура политика