Вернуться на главную страницу
Общество приходит самому себе на помощь. Часть 2
Некоторые проблемы классового общества столь опасны и абсурдны, что люди стремятся решать их уже сейчас. Одной из таких проблем является авторское право в современном его виде, которое превращается в инквизицию ХХI века. Против такого положения вещей и поднялось общество, породив движение Open Source. Его развитие и есть лучшее доказательство того что проекты, нацеленные на пользу всему обществу, жизнеспособны даже в условиях капитализма и классовости.
Началось это движение еще в те времена, когда в капиталистической компьютерной индустрии было всего два монополиста: американское государство и IBM. Следует отметить, правда, что IBM к развитию компьютерной отрасли подключилась много позже самого государства. Поэтому немного осветим роль американского государства в становлении сферы информационных технологий. Довольно долгое время все исследования в области информатики сосредотачивались в государственных университетах, и очень быстро были взяты под крыло военных ведомств стран-метрополий. Сразу сделаю оговорку: развитие информационных технологий в СССР и соц. лагеря мы рассматривать не будем, так как оно исходно не требовало ничего похожего на движение Open Source. Все программные системы и так были в руках одного собственника - государства, а потому проблемы авторского права и доступа к программам довольно легко снимались за счёт простых бюрократических согласований. Наши проблемы в области информационных технологий были связаны с непониманием и даже страхом комплексной автоматизации народного хозяйства, но это проблемы принципиально высшего уровня, чем сама доступность программных продуктов.
А мы вернемся к «западным» странам. После фундаментальных исследований Тьюринга и Чёрча, а также Поста была заложена прочная теоретическая база, позволявшая получить достаточное для практических задач определение алгоритма и его сложности. Однако они же и очертили некоторые границы применения вычислительной техники. Было четко показано, что только в рамках формальных систем описания алгоритмов, которые и поныне используются в практической и теоретической информатике нельзя разработать алгоритмы, проверяющие верность других алгоритмов. Одним из прикладных выводов вышеприведенного тезиса Черча-Тьюринга можно считать следующее: информационные технологии и информатика не могут быть полезны в отрыве от других областей науки и общественной деятельности. А это значит что однобокое формирование специалистов в области информатики без активной связи с другими отраслями знания для общества неэффективно.
Однако после того как была сформирована база для создания программ пора было уже создавать аппаратуру, способную их выполнять. А теперь подумайте, сколько проб и ошибок было на пути к современным машинам, сколько нужно было провести комплексных исследований в физике, химии, математике, чтобы получить первые работающие образцы компьютеров. И ведь никто не мог гарантировать успех начинания, рождавшаяся компьютерная техника не была известна широким массам, а потому опять же государство было основным заказчиком разработки первых вычислительных машин. Так как государство это для капитала всего лишь один из партнеров по обороту капитала, а наиболее сложные цепочки купли-продажи, ссуды и кредита возникают в области военной промышленности и армии, то неудивительно, что именно военные и стали главными кураторами нового направления науки и техники. По их заказу для ВМФ США было представлено два проекта архитектуры ЭВМ: пристонская (обычно ее называют фон-неймановской) и гарвадская. Первая стала стандартом для персональных машин, суперкомпьютеров, мейнфреймов (те самые знаменитые машины размером с комнату) и т. д. Гарвардская используется в некоторых видах систем автоматического управления производственным процессом.
Кроме возможностей у министерства обороны имелись и потребности в компьютерной технике. Например, на флоте приходилось рассчитывать многократно дифференциальные уравнения при разных значениях их параметров. Существующие методы их численного решения требуют довольно много расчётных операций, причём с многократным повторением. Вполне очевидно, что численная задача хорошо поддается алгоритмическому решению, а сам компьютер что тогда, что сейчас хорошо приспособлен как раз для выполнения жёстко фиксированного набора действий над числами. Инструмент и задача нашли друг друга. Здесь ещё нельзя не упомянуть, что прообраз компьютеров использовался все тем же А.Тьюрингом и группой в Блечли-парке для взлома Энигмы (немецкой шифровальной машины). Значит военное ведомство Британии, а позже США уже были неплохо знакомы с выгодами нового направления.
И только к годам 60-ым в ИТ начал приходить частный капитал. Но это были отнюдь не «гении гаражей» типа Возняка и Джобса. Эти господа на сцене появятся много позже, когда рынок информационных услуг станет неотъемлемой частью экономики. А пионерами этого рынка стали такие монополии как IBM и AT&T. Они родились задолго до первого компьютера ENIAC 1946 года. Для IBM и AT&T новый рынок стал ещё одним направлением, пусть и очень важным. Они сумели к тому времени скопить очень большие средства у себя, а потому могли позволить активно вкладываться в исследования, так как предыдущие государственные проекты показали крупным фирмам: это может быть перспективным направлением.
Как же так получилось, что компьютерную индустрию создавала не живительная сила капитала с его невидимыми руками, а вполне зримые усилия общества, организованного государством пусть и в интересах капитала? Ответ довольно прост: несопоставимость ресурсов капитала и общества. Бесспорно, что в буржуазном обществе главный дирижер - капитал и что капиталистический способ производства привел к гигантскому скачку производственных сил, но важно отметить что это не является достижением лишь одного капитала, ведь он всего лишь результат присвоения прибавочной стоимости, произведенной обществом. Кроме рабочей силы общество при капитализме имеет всегда еще дополнительно так называемую резервную армию, которая и позволяет капиталу всегда поправить свои дела, проводить локауты и прочие акции, направленные либо на повышение собственной прибыли, либо на борьбу с пролетариатом. С развитием всемирного рынка дополнительным резервом капиталистического общества стали колонии. Правда, сейчас они политически свободны, но экономически находятся всё в той же кабале «развитых» стран. Можно сказать, что рынок стал ещё сильнее чем во времена колоний. Страны, получили независимость от метрополий, но вместе с тем у них развивается капитализм, класс буржуазии, который для своего выживания обязан любыми путями получить прибыль от своих действий. Учитывая, что внутренний рынок сбыта развит во вчерашней колонии очень плохо, то главный потребитель продукции национальной буржуазии - за границей. А это значит, что в страну входит уже иностранный капитал, устанавливает свои порядки и т. д. Это связано с тем, что с одной стороны в мировом масштабе сейчас могут работать только крупные монополии. С другой стороны необходимость обновления средств производства и их неразвитость внутри страны приводит к тому, что иностранный капитал - единственное решение этой проблемы.
Подводя итог вышесказанному капитализм, опираясь на свой политический аппарат, организует общество как одну большую страховую кантору для любых своих действий, сколь разрушительными они ни были для общества. Буржуазное общество берёт на себя все риски неудач, которые могут постигнуть развивающиеся силы производства. Требование расширенного воспроизведения капитала (то есть ввода в действие новых средств производства, их совершенствование и развитие) заставляет буржуазию выделять часть общественного продукта на эти цели. Однако, обществу так же требуется воспроизводство многих своих фондов и структур. Понятно что капитал это должен допустить. Но на этих процессах можно зарабатывать, а кроме всего прочего и пускать эти средства при помощи государства и на те самые задачи расширенного воспроизводства. Учитывая сколь огромны резервы дешёвой рабочей силы, сколько можно урезать у различных общественных задач средств, получается, что государству и можно провести за счёт общества очень много экспериментов. Страховка таких экспериментов всегда обеспечена новой волной разоренных людей, новыми голодными годами, новыми безработными и т. д. Без такой страховки капитал бы никогда не смог столь мощно способствовать развитию производственных сил.
Время проходит, рынок растет, развиваются различные частные компании, производящие программное обеспечение всё больше приходят на рынок. Однако, разработать крупный программный комплекс очень сложная задача. Ведь очень часто программа это результат многих научных исследований, экспериментов. Для проверки и коррекции уже написанных программ в крупных корпорациях существуют отдельные большие отделы, а работа тестировщика в США является очень важной и денежной, так как от надёжной работы информационных систем в напрямую зависит величина дохода их производителей. И опять в 60-70-ые годы программирование было ребенком, которое делало первые неумелые шаги из академических проектов в другие области деятельности. Оно часто спотыкалось и даже падало. Опять пришлось государству подстраховать бизнес. Так и родилось движение открытых исходных текстов (Open Source ).
Часть исследовательских проектов, проводимых университетами была важна многим компаниям и государству, а потому отдавалась в свободный доступ. Вполне понятно что в нашем нынешнем обществе, где капитал правит балл, отдать что-либо просто так это небезопасно. Ведь то, что никому не принадлежит, будет принадлежать наиболее сильному и ловкому. Очень хорошей иллюстрацией является положение проекта X11. Что это такое? Системы типа UNIX применяются довольно часто в промышленности, в науке, военными. UNIX долгое время был одной из самых распространенных систем. Правда, тогда увидеть компьютер у обычного домашнего пользователя мог только абсолютный фантаст! Время шло. Появлялось много разной аппаратуры и в частности видеокарт, мониторов. Именно для того чтобы UNIX системы могли работать с разным видео оборудованием и создавался проект X11. Его программы до сих пор присутствуют в различных операционных системах от Mac OS и до OpenVMS от фирмы Hewllet-Packaret. Какими же соображениями руководствовалась организация, которая занималась поддержкой этого проекта, ведь её действия и ход мысли являются очень ярким примером целого направления внутри Open Source движения. Предоставим слово для описания ситуации, свидетелю и непосредственному участнику Open Source движения Ричарду Столлману:
«Компьютерные компании, как правило, распространяют несвободные программы. Они хотели, чтобы разработчики свободных программ предоставляли свою работу для такого использования. Если бы они попросили об этом прямо, их бы подняли на смех. Но X Consortium, за спиной которого они укрылись, сумел представить это как бескорыстное предложение. "Присоединяйтесь к нам, отдавайте свою работу разработчикам несвободных программ",- говорили они, подразумевая, что это - форма благородного самопожертвования. "Присоединяйтесь к нам в завоевании популярности",- говорили они, подразумевая, что это вообще не жертва».
Однако на деле вот что из этого получается:
«Но дело не в самопожертвовании: отбрасывая защиту, которую дает авторское право и которая охраняет свободу всего сообщества, вы приносите в жертву больше, чем самих себя. Те, кто удовлетворил просьбе X Consortium, поставил будущее сообщества в зависимость от добропорядочности этой организации».
Авторское право эта такая система распространения свободных программ, которая жёстко требует предоставить любые производные продукты на базе программ авторского права на тех же условиях.
Родилась такая система распространения в лаборатории искусственного интеллекта Массачусетского Технологического Университета, который вместе с университетом Беркли является ветераном Open Source.
Основной герой нашего повествования Ричард Метью Столлман (известный как RMS) работал в той самой лаборатории ИИ, когда жизнь, совершенно никого не спрашивая, столкнула его с политикой не разглашения принятой в корпорациях, с отчуждением авторских прав в пользу заказчиков и т. д. Атмосфера внутри лаборатории была примерно такой: исследователи обменивались свободно идеями, если один из них использовал программу другого, то передача исходного текста и его модификация была ничем не примечательным делом. И жила такая коммуна по таким нормам, пока не сталкивалась с внешними заказчиками и поставщиками.
Однажды в лабораторию поступили новые принтеры и программы, которые ими управляли, были не слишком удобны с точки зрения пользователей. Естественно возникло желание изменить алгоритмы их работы, а для этого требовалось получить исходные тексты программ, чтобы на их основе собрать новые версии управляющих программ. Однако обращение к фирме-поставщику оборудования окончилось только тем, что она сослалась на то, что программы это её собственность и потому никаких исходников не дадут. От этой истории у Столлмана остался осадок, однако кардинальных выводов не последовало. Позже корпоративные порядки всё сильнее давили на место его работы и всё больше ограничивали свободу обмена информацией между людьми. Столлман же приходил к обратным выводам, что обмен информацией должен быть свободным для всех людей. И реальность с его убеждениями столкнулась тогда, когда в лаборатории были введены пароли для пользователей. Он решил с ними бороться методами, которые одобрил бы упомянутый Бжозовским в «P?omenie» Нечаев: взломал защитную систему, разослал пользователям их пароли и предложил заменить их пустыми. Учитывая, что большинство работников лаборатории и сами были не в восторге от новых жестких требований информационной безопасности, акция Столлмана, как сказали бы, в народной Польше «была горячо поддержана широкими массами трудящихся».
Однако жизнь преподала урок: через некоторое время новый порядок восторжествовал и даже в ещё более жёсткой форме чем до того. Оглядываясь из дня сегодняшнего, где вирусные эпидемии, промышленный шпионаж, использующий Интернет и компьютеры это норма жизни тогдашняя борьба Столлмана выглядит весьма наивной. Это борьба против щита на стороне снаряда в надежде на мир, но, как мы понимаем, чтобы победил мир надо снять противоречие «снаряд против щита», а не какую-то его отдельную часть.
Вся цепочка этих событий заставила нашего героя посмотреть глубже на причины, приводящие к такому наступлению на свободу слова и обмена информацией. Он вынужден был начать изучать явление авторского права и так называемой интеллектуальной собственности.
И здесь если проследить историю развития его взглядов, то сначала это были размышления и призывы к уточнению понятия интеллектуальная собственность, где он стремится показать, что информация имеет новые свойства по сравнению с обычными физическими предметами, правильней сказать что современные средства распространения информации меняют возможности работы с ней. В дальнейшем же взгляды Столлмана стали куда жестче по отношению к понятию интеллектуальной собственности. Он предложил полностью отказаться от этого термина. Вполне в духе Гегеля он обосновывает это так: термин интеллектуальная собственность не имеет четких границ, а там где нет чёткого разделения нельзя говорить о ясном познании, зато там можно говорить о произволе и введении в заблуждение. Выход он видит не в простом переименовании, так как он считает, что нельзя мыслить в тех категориях и понятиях, которые навязываются тем положением вещей, которое вы хотите изменить. Выход же с его точки зрения в отказе от политики ограничения распространения информации в интересах отдельного издателяавтора и в ущерб всему обществу. Он приходит к важным выводам:
1. Законы устанавливаются людьми, и они имеют свойство меняться;
2. Человеку важна выгода это так, но это не значит, что она должна быть направлена в ущерб другим;
3. В определении что плохо, а что хорошо мы должны исходить из того насколько это полезно обществу и людям, а не то насколько это согласуется с правом или иными нашими мнениями пусть и очень распространенными;
4. Людям в обществе свойственно сотрудничать для достижения общих целей и любые попытки блокады этого будут приводить к скрытым формам кооперации между людьми, к их борьбе за уничтожение мешающих им ограничений, что опять же социально вредно, так как заставляет людей тратить силы на разрушение, борьбу, а не на созидательный труд.
Это можно назвать его базовыми принципами, однако он посчитал, что недостаточно просто продекларировать эти принципы, а их нужно отстаивать вполне конкретными делами. Потому он уходит из лаборатории ИИ в MIT, организует Фонд свободного программного обеспечения (FSF) и начинает создавать программы, которые гарантируют своим пользователям:
1)свободу запуска программы с любой целью;
2)свободу изучения того, как программа работает;
3)её модификации (предварительным условием для этого является доступ к исходному коду);
4)передачи программы другим пользователям
В 1983 году Столлман начал разработку операционной системы GNU, которая могла бы быть полной свободной заменой для несвободной ОС UNIX , которая была как Windows 70-ых и 80-ых годов. Проект стартовал в 1983 году. К 1989 году можно было говорить о первых весьма серьезных результатах, так как были реализованы свободные инструменты разработки программ, а так же системные инструменты, которые позволяли пользователю управлять своим компьютером и данными. Можно заметить, что сейчас набор утилит GNU в мире UNIX является весьма популярным инструментом, который заставляет закрытые аналоги весьма много совершенствоваться, чтобы не проиграть в конкурентной борьбе. Тогда же в 1989 год выходит лицензия GNU GPL v1, которая предлагала вышеуказанные 4 свободы, однако накладывает на пользователя важное ограничение: любая производная работа от программы под GNU GPL должна быть лицензирована под той же лицензией что и исходная программа. Это ограничение свободы одного человека ради интересов других людей. И оно вполне справедливо, ведь и в разработке ПО участвует прямо и косвенно все общество, а значит, оно должно защитить свои выгоды.
Совсем как коммунистам Столлману, довольно убежденному либералу, пришлось решать проблемы, которые решали и Маркс и Энгельс, а позже Ленин и другие строители СССР. Центральный его проблемой было: как привлечь людей к совместной разработке, где прибыльность для каждого в отдельности рискует быть 0? Эту проблему он уже частично решил тем, что в политике распространения программ поставил свои интересы не отделимыми от общественных, и предлагал другим свою модель. С другой стороны он активно разъяснял её, дополнял, отвечая на новые вызовы, вступал в дискуссии, причём и в тех сообществах, где на него смотрели как на врага народа. Ну и, конечно же, тем, что он сам многие необходимые вещи и разработал. Люди же которые к нему присоединились, увидели:
а) их труд выгоден и им, и другим;
б) участие многих людей в разработке и использовании программ, позволяло быстрее корректировать ошибки;
в) их не вынуждали отдать свои труды под давлением трудового соглашения, а они сами осознано приходили к такому решению.
Такую ситуацию, когда много разработчиков и пользователей являются активными помощниками в развитии программы, Эрик Раймонд назвал базаром. В противоположность классическому сценарию разработки программ, где есть мастера-программисты, подмастерья и остальные пользователи, которые вообще не особо допускаются к этому таинству, такой стиль разработки, где всё чётко, спланировано и закрыто Раймонд вслед за классиком управления программными проектами Ф. Бруксом назвал собором. А статью, где он показал живучесть и эффективность модели базара, он назвал «Собор и базар». Итоги его анализа подвигли фирму Mozilla Corp сделать свой браузер открытым, и мир получил браузер Mozilla Firefox. Главное что людей двигало на работу и развитие свободного программного обеспечения это:
1) понимание равноправной выгоды с остальными участниками;
2) возможность развивать свободное ПО в соответствии со своими потребностями;
3) для многих это возможность помочь другим, а так же защитить свои права.
Сейчас можно назвать очень много открытых программ (десятки тысяч), которые важны для очень многих групп людей (и для небольших). И нельзя сказать, что движение свободных программ затухает, оно живет и даже развивается! Оно как частный пример нам показывает, что в будущем коммунистическом обществе труд не должен быть просто ради всех, как это пытаются представить антикоммунисты и им сочувствующие или излишне пылкие коммунисты. Труд должен быть выгоден человеку и решать его конкретные проблемы. А коммунистическое общество должно построить такую систему производства и распределения общественных благ, которая бы труд человека, направленный на решение своих проблем делала бы общественно полезным. А с другой стороны система воспитания создавала бы человека, для которого труд общественно вредный был бы неприемлем, но и принесение своих интересов в жертву обществу было бы столь же противоестественно.
Очень интересно наблюдать за развитием крупной компании Red Hat, которая, конечно же, в первую очередь, - капиталистическая структура. Но то, что она делает свой бизнес на основе открытых решений накладывает на неё свой отпечаток. С одной стороны очень многие её разработки возвращаются сообществу, а с другой стороны, она сама активно использует ресурсы сообщества для доработки, устранения ошибок в проектах. Более того Red Hat часто участвует в защите тех или иных открытых проектов так как это самым явным образом касается и её интересов. Так же можно отметить, что и другие компании делают немалый вклад в развитие свободных проектов.
Есть в открытом движении и совершенно очевидные проблемы. Многие даже интересные проекты не могут полноценно развиваться, так как не хватает ресурсов. Для многих проектов нужно было бы участие крупных средств или, во всяком случае, большого числа энтузиастов, а этого то и не хватает. С другой стороны добровольность участия в проектах приводит к тому, что не нужные проекты умирают довольно быстро. Нихка распространенность информации о движении за свободные программы и его идеологии, здесь опять же можно указать на два основания:
1) само нынешнее общество «профессионального» кретинизма не поощряет человека выходить за границы своего мирка.
2) у противников идей Столлмана есть мощные информационные ресурсы, которые не имеет фонд FSF и другие его сторонники.
Но эти проблемы указывают и на то, что духовная составляющая облика человека не менее важна для победы идей Столлмана чем социально-экономические. Столлман в силу условий своей жизни и взглядов не увидел очень важного: за формированием государства, прав человека и даже его психологией стоят производственные отношения. И именно от того сумеем ли мы их гармонизировать зависит то, будет ли информация и знание свободным. С точки зрения социалиста, либерала - всех тех, кто не видит жизни после государства: Столлман это вершина, так как он обернул закон против его же авторов, он же провозгласил цель, что его принципы должны лежать в основе законов об АП. Это прогрессивные требования, но недостаточные, так как нельзя гармонизировать надстройку не гармонизировав базис.
Битва, которая сейчас разворачивается за Интернет как площадку обмена информацией очень интересна с нескольких точек зрения. Появление законов в области авторского права таких как DCMA, NET Act, CTEA и др. все острее ставит вопрос о том, сохранится ли у нас Право читать? Ведь то, что сейчас происходит вокруг борьбы за копирайт, напоминает формирование системы концлагерей.
Самым свежим примером является законопроекты PIPA и SOPA. Не вдаваясь в юридические и технические детали, кратко их можно охарактеризовать так: эти законы разрешают внесудебное применение технических средств блокирования доступа к сайтам, которые только заподозрены в нелегальном распространении информации, защищенной копирайтом. Кроме того они прямым образом налагают ответственность, вплоть до тюремного срока на провайдеров, фирмы, оказывающие услуги по предоставлению оборудования для интернет-сайтов и поисковые системы, если они откажутся от блокирования «плохих» сайтов. К слову сказать, в интернете уже были описаны случаи, когда Минюст США закрывал сайты без решения суда за неблагонадежность. Крупными звукозаписывающими и компьютерными корпорациями поощряется доносительство, проводятся своеобразные карательные акции на предприятиях, где главная цель уличить человека в использовании пиратского программного обеспечения. Многие либералы, правозащитники уже обращают внимание на то, что те нормы, которые проталкивают эти законы, нарушают основополагающие принципы Конституции США. Но все это остается без внимания законодательных властей США. Протесты интернет-общественности мало влияли на ситуацию, но, в конце концов, рассмотрение закона SOPA и PIPA было отложено на год. Причиной этого стало то, что к протестующим голосам добавились те кто в ИТ индустрии весьма значимы: Google, eBay и некоторые другие. Их интерес нарушен в том, что борьба с пиратскими сайтами это снижение доходности рекламы, построенной вокруг поисковых запросов. Более того, те кто борется с правовой системой копирайта вынуждены очень наглядно показывать заинтересованные стороны. Например, Лоуренс Лессинг, автор системы Common Creatives (Творческие общины), которая стала основой для распространения информации в Википедии, прямо утверждает, приводя ссылки на различные источники, что тот свод законов, который нынче регулирует авторское право, написан в интересах крупных корпораций. Первый же закон, касавшийся именно электронного распространения информации датируется 1977 годом. И Столлман, и Лессинг прямо указывают на организации, заинтересованные в таком положении вещей: Microsoft, RIAA и некоторые другие. RIAA это союз звукозаписывающих корпораций. Многие обвиняют RIAA в несправедливости законов, которые они лоббируют, и более того, выводят на этой основе требование не наказывать за пиратскую деятельность. Но вот здесь немного задержимся. С нашей точки зрения, точки зрения потребителя, просто возмутительно что цены так высоки, лицензионные соглашения просто кабальны и т. д. А с точки зрения корпораций возмутительно что прибыль могла бы быть куда большей, если бы не торренты и иные формы пиратства и т. д. Более того цель фирмы это - прибыль при чём максимальная. И это не плод больной фантазии злобного менеджмента империй зла, а логика капитала, который требует расширенного воспроизводства. Он же вполне бездушен хоть и является итогом деятельности самого человека. Поэтому то, что выгодно нам мы называем моральным, а то, что выгодно производителю, но невыгодно нам мы называем несправедливым, аморальным. Но в этом случае в первую очередь аморальными нам придется признать самих себя, так как мы составная часть капиталистического способа производства. Он не может существовать без потребителя, а это значит что мы его фундамент наравне с производителем. Для того чтобы сломить такой порядок вещей нужно сломить всю систему общественного производства благ и частного их присвоения. И опираться в этом деле только на закон, который является лишь отражением интересов господствующего класса наивно. Если вполне законные правительства, избранные народом, гибнут от штыков армии, финансируемой международной буржуазией, что мы увидели в Чили, а нацисты вопреки решениям Международного нюрнбергского трибунала были членами государственного аппарата ФРГ , бизнесменами в США и т. д., то наивно полагать, что добиться победы над копирайтом, а значит крупными корпорациями можно в правовом поле и только в нем.
Уповать на мелкий капитал, как спаситель старых добрых традиций совершенно неразумно, так как крупный капитал победил его в борьбе и при чем весьма жестокой. А, кроме того, укрупнение производства это - единственное, на что может рассчитывать капитал для собственного выживания, многие современные технологические процессы просто невозможны под руководством мелкого буржуа. Представьте себе, например тот же Google, который имеет десятки дата-центров (оборудования для предоставления услуг) по всему миру и проводящие проекты, которые сопоставимы по бюджетам с финансами стран третьего мира, разбитым на мелкие кусочки, правда, забавно? Более того, сколько уже было связано скандалов с качеством продукции мелкого производителя и не перечесть, так как ухудшение качества это резерв его выживания, но и крупные немногим лучше, для них это резерв новой прибыли.
Главное для нас в капитализме то, что основанный на отчуждении результатов труда всего общества он не может эффективно решать задачи, которые ставит общество перед народным хозяйством, он не может быть целостным в решении общественных задач. Его губят новые технологии, которые он порождает: корпорация RCA 20 лет всеми силами подавляла развитие FM-радио, довела его изобретателя до самоубийства в 1954 году, а всё объяснялось тем, что FM-радио делало не нужным массовые сети АМ-радио, которое по всем параметрам было хуже новой технологии, но было основой для прибыли RCA. Меж тем изобретатель FM-радио был сотрудником той самой корпорации RCA.
Поддерживая прогрессивную деятельность таких организаций как Википедия, фонда FSF, причём желательно не только на словах, но и на деле, мы должны ставить вопрос шире, чем они: о преодолении того общественного и главное экономического строя, который создал современный копирайт.
