Вернуться на главную страницу
Революция или профанация? (К 40-летию студенческих выступлений 1968 года)
В мае 1968 года, в Франции происходили события, о которых знают многие - студенческие акции протеста, которые переросли у большие демонстрации, забастовки, захват учебных учреждений и промышленных объектов.
Хронология событий выглядит следующим образом. Студенческая революция начиналась столкновением участников митинга, организованного студентами во главе с 23-летним немцем Даниэлем Кон-Бендитом на факультете социологии в пригороде Парижа Нантерре, с представителями полиции. После закрытия факультета все беспорядки переместились в Латинский квартал, в сердце Парижа, в здания Сорбонны. Дальше - больше. Ректор обратился за помощью к полиции, полиция ворвалась в аудитории, схватки между 2 тысячами студентов и полицейскими продолжались несколько часов, начались поджоги автомобилей, студенты построили несколько баррикад. В результате такой операции 596 студентов были арестованы, а Сорбонну закрыли, и полиция стала у входов. Но на следующий день студенческие демонстрации возобновились. И столкновения с полицией тоже. Еще 460 студентов были арестованы.
7 мая студенческие организации потребовали вывести полицию из Латинского квартала, освободить осужденных студентов и открыть факультеты в Париже и Нантерре. Обстановка особенно накалилась к 10 мая. Студенты соорудили около 60 баррикад. Над баррикадами появились черные и красные флаги. С другой стороны - несколько тысяч полицейских в ожидании приказа о штурме. Студенты вооружены «коктейлями Молотова» и булыжниками. Полицейские вооружены дубинками, большими пластиковыми щитами и газовыми гранатами. В 2 часа ночи поступил приказ. Побоище продолжалось пять часов. Итог - 367 раненых, из них 32 тяжело, 188 сожженных автомобилей.
Профсоюзы принимают решение провести 13 мая всеобщую 24-часовую забастовку протеста против действий властей. В шествии от площади Республики до площади Дэнфер-Рошро приняли участие более миллиона демонстрантов. Лозунги демонстрации: "Де Голля - в архив!" "Де Голля - в богадельню!" "Прощай, де Голль!" "Десять лет - этого достаточно!" Дойдя до Дэнфер-Рошро, демонстранты, как заранее было договорено, расходятся. Но группы студентов призывают идти дальше и взять штурмом Елисейский дворец. Профсоюзы их не поддерживают, и их представители расходятся. 14 мая полиция оставляет Сорбонну. Левые студенты обосновываются в аудиториях. Теперь здесь - "критический" ("свободный") университет. Дни и ночи напролёт идут митинги. Студенты требуют отмены экзаменов, обязательных программ и курсов. Волнения охватили провинцию. В Страсбурге, Нанте, Гренобле студенты тоже захватили аудитории. В то время в многие западноевропейские студенты увлекались лозунгами китайской «культурной революции». По примеру китайских хунвейбинов, они пытались заставлять профессоров прилюдно каяться в политических грехах.
В дополнение к университетам был захвачен театр "Одеон", где при участии интеллигенции Парижа происходили митинги, подобные тем, которые бурлили в Сорбонне. Президент де Голль 14 мая вылетел с визитом в Румынию. В тот же день рабочие оккупируют завод "Зюз авиасьён", а через два дня - заводы "Рено". Остановился транспорт, не работают телефонная связь радио и телевидение. Де Голль 18 мая возвращается во Францию. 24 мая он выступает по телевидению с речью, из которой ясно, что генерал не контролирует ситуацию. В тот же день в Париже состоялась новая грандиозная демонстрация.
По всей Франции рабочие захватывали фабрики, брали заложников, запирали ворота и начинали митинговать. Ошалевшие власти не знали, что делать. Но и протестующие не выдвигали отчетливых требований. Лозунги типа «Капитализм - дерьмо», «Капитализм нельзя лечить - его нужно уничтожить» выражали радикальный настрой тех, кто их выдвигал, но никак не могли служить программой действий. Еще меньше подходили на роль политической программы лозунги так называемой «сексуальной революции».
Через некоторое время под влиянием Французской компартии и контролируемой ею конфедерации профсоюзов студенческие протесты были поддержаны забастовкой рабочих с требованиями повысить заработную плату, сократить рабочий день, улучшить условия труда. Бастовали 10 миллионов человек. Экономика страны забуксовала. В Париже остановилось метро. Аэропорты закрылись. У берегов Франции замерли на якорях танкеры и сухогрузы. Многие корабли подняли красные флаги. В больших городах ожидали голода. Туристы тысячами бежали из страны. На швейцарской границе выстроились очереди машин: французские буржуа перевозили наличность в швейцарские банки.
Французскую буржуазию спасли социалисты. Их лидер Франсуа Миттеран 28 мая огласил предложение о создании временного правительства во главе с Мендес-Франсом: Миттеран - президент, десять министров, включая коммунистов. Кандидатура Мендес-Франса была выдвинута потому, что он поддержал студентов-революционеров из Нантерра и Сорбонны. 29 мая де Голль исчезает, не явившись на заседание совета министров. Он почему-то оказывается в Германии, в Баден-Бадене, на базе французских оккупационных войск.
Но генерал оказался более хитрым, чем казалось. 30 мая он возвращается в Париж. Выступает по радио: "Я принял решение, я остаюсь". Напуганный баррикадами и черными флагами французский обыватель 23-30 июня голосует за правых. Голлисты приобрели дополнительные 97 мест и имеют теперь в национальном собрании 358 мандатов из 485.
Студенты убрали де Голля, но следующим президентом стал бывший премьер-министр де Голля - Жорж Помпиду. Ну а что же тогда говорить насчет капитализма? Ведь бунт имел антикапиталистическую направленность, но его разрешили вполне капиталистическим путем. Даже все радикальные требования трудящихся растворились в узко понимаемых соглашениях о зарплате и условиях труда. И больше ничего не смогли добиться. Такой вот реальный политический итог этой псевдо-революции.
Но зато вместе с «маем 68-го» появилось много новых научных концепций. Французский молодежный мятеж - стал идеалом и мечтой многих «прогрессивных» политических сил и политических деятелей разных стран, и есть таковым по нынешний день. «Французское революционное чудо» - превратилось в предмет моды, пример настоящей направленности вперед, настоящего прорыва.
Но остается только один вопрос - а насколько велик был этот прорыв? И что бы было, если бы тогда действительно прорвало?
Очень часто можно встретить мысль о том, что причины мятежа имели не экономический, а социально-психологический характер. Это, прежде всего, аргументируется тем, что в этот период в капиталистических странах Западного мира тогда был налицо экономический бум и экономических причин для недовольства не было.
В поддержку такой теории приводились и результаты социологических исследований, которые проводились в США в те годы, которые говорят о том, что лишь 18% студентов были согласны с тем, что деньги играют большую роль в жизни, и лишь 12% хотели стать бизнесменами, в то время как 79% - людьми творческих профессий: художниками, музыкантами, учителями, психологами, учеными, изобретателями, журналистами и революционерами.
И, кажется, что теперь стало предельно ясно, почему они все же бунтовали. Романтизм, молодежный максимализм, разрушенные идеалы...
Но есть еще и другая сторона медали. Упоминаемый выше экономический бум капиталистических государств Европы, который был результатом перенесением конвейерных технологий, развитых в США еще в 20-х годах, и который никак не мог влиять на формирование молодежной революционности - на самом деле стал «могильщиком творческих профессий» и настоящей личности. Ведь теперь процесс обучения студентов, как работников будущего, имел все шансы превратиться в подготовку кадров для наполнения рынка «конвейерного производства». А конвейер имеет свои законы функционирования, от которых никуда не деться, и которые никак не отменить. Причем принцип работы за конвейером ничего творческого не несет, творчеством возле конвейера даже и не пахнет. Для студента - это, прежде всего, означало, что если раньше после окончания учебного учреждения ему была гарантирована должность, которая имеет большое значение и ценится обществом, то теперь он, даже в роли хорошего инженера, становился заурядным наемным работником, чей труд оказывался организован часто тем же конвейерным способом, что и труд рабочего, а заработная плата и сам стиль жизни и вовсе переставал отличаться от такового у квалифицированного рабочего, часто даже уступая ему.
Можно было, конечно, как это позже и случилось, провозгласить этот вновь сформированный «новый пролетариат» представителями «среднего класса», но присвоение такого «достойного» статуса, конечно же, никак не освобождало представителей «среднего класса» от проблем трудоустройства или защиты своих экономических интересов. Вот слова нантерского социолога Алена Турэна, относящиеся к тому периоду: «...Студенческая толпа, такая же плотная и безликая как рабочая масса, несет свои требования, выдвигает своих лидеров и дышит сознанием своей растущей силы». Добавьте сюда еще и проблему безработицы, связанную с периодом послевоенного «бэби-бума», и вы увидите, что в 1968 году половина безработных была моложе 25 лет. (Во Франции 1960 до 1968 года на 70% увеличилось количество безработных, это более 500 тысяч человек, а по данным профсоюзов - 700 тысяч).
Таким образом, глубинной причиной «революции» 1968 года были структурные изменения капиталистического производства, приводившие к огромным сдвигам в социальной структуре общества. И участники бунтов это чувствовали.
Именно капитализм был объявлен врагом номер один молодых бунтарей, которых назвали «новыми левыми», хотя действительно левых идей у них было не так уж и много и апеллировали они, скорее, к «общечеловеческим ценностям», то есть к принципам все той же буржуазной морали, хотя отвергали ее тогдашнюю практику.
Труды представителей франкфуртской школы, несколько фраз Маркса об отчуждении и огромнейший эклектический набор фраз и лозунгов от «Освобождение человечества будет всеобщим, либо его не будет!» до «Кури что хочешь - хоть анашу». Причем даже в творчестве Маркса бунтари искали только одно - нравственное обоснование собственного бунтарства, которое проявлялось только в относительно отрицательном отношении к буржуазности, власти капитализма. Нравилась им в марксизме и теория насильственного свержения существующего строя. Особенно привлекательной в марксизме им казалась идея слияния теории и практики. Но понимали ее они по-своему. Бунтари просто не хотели ждать и сидеть на месте, они хотели действовать, и действовать немедленно. Постепенно идея практики переросла в простую пропагандистскую формулу, которую предложил Сартр, "сначала действовать - потом думать!". Конечно, ничего общего с марксизмом такая идеология уже не имела.
Лидер крупнейшей американской организации "новых левых" - Студенты за демократическое общество (СДО) - Том Хейден так описывал "новых левых": "Это - сообщество бунтарей, у которых общие радикальные ценности, похожий внешний вид и которые ищут самостоятельную опору власти. Их цель - преобразование общества под руководством самых маргинальных и самых "неграмотных".
Оправдать свою неграмотность можно было только одним путем - утверждением того, что «Весь мир лжет», что он насквозь отчужденный и извращенный, поэтому и критика существующей культуры сплошь и рядом переросла в критику культуры как таковой. Получалось, что буржуазность - это и есть сама культура, а бесправное положение индивида - носителя культуры, связывается с концом культуры. В такой трактовке западноевропейская культура выступает как источник пороков позднекапиталистического общества. Во имя истины, добра, красоты она подавляет человека и все природное в человеке.
Правда, встал вопрос, а во имя чего тогда должна вершиться революция и что значит лозунг защиты «всех человеческих чувств и свойств» (Маркс), если эти чувства и свойства для человека чужды и внешне навязаны?
Ответ на этот вопрос услужливо предложил экзистенциализм. Революция должна вершиться во имя человеческой экзистенции - только с этой позиции (позиции «человека не от мира сего») и можно преобразовать весь этот «отчужденный» мир, который лишен всякого общечеловеческого содержания. Ведь единственным «подлинным» свойством в человеке есть, - как пишет в замечательной книге «Эстетика нигилизма» Ю.Н. Давыдов, его «нерефлектированый спонтанный акт - эк-стазис, выход за свои собственные пределы, - словом, выход из себя». Именно такая новая основа и новая цель человеческого существования была открыта «новыми левыми». И теперь там, где раньше говорили «а», новоспеченые бунтари отвечали просто - «минус а». Долой «капиталистов знания» и «капиталистов таланта», прочь культуру и все общественные стереотипы, нет конформизму и уступкам, «Ведь бунт - дело правое!».
Лидер западногерманских "новых левых" Руди Дучке заявлял: «...нас объединяет не ... теория, а экзистенциальное отвращение к обществу»
«Мы хотим перевернуть старый мир вверх тормашками, разнести его в щепы, создать хаос, сплошную неразбериху и чем больше неразберихи, тем лучше" - такие признания можно было прочитать в это время в журнале французских маоистов "Хунцы".
Согласно логике «новых левых» главное условие спасения человека есть полное отрицание и уничтожение культуры. Но разве не именно она является основой для того, чтобы человек становился человеком? Причиной такой очень глупой направленности протеста послужило превращение борьбы против «аристократии крови и духа», борьбы против причин человеческого отчуждения и существования неравноправного доступа ко всем сокровищам духовной культуры (как цели «нового левого» движения) в борьбу против самого предмета различия между представителями «культурных» и «не культурных», т.е. бунта против самой культуры. Но кому нужно спасение от культуры? Бескультурные итак уже давно (всегда были) «спасены» от нее, а «культурные» на самом деле оказались некультурными.
Сложившаяся система разделения общественного труда формирует необходимую ей, при чем только ей, пропорцию человеческих умений и способностей в обществе. Обеспечение этой пропорциональности для сферы производства вещей идет путем формирования соответствующей системы производства людей (сферы воспитания и образования). Весь процесс производства человека предстает как строгая дозировка необходимыми знаниями для обеспечения отдельных производственных функций, развитие лишь узкоспециализированной способности человеческого тела. В настоящее время при образовании человека уже никто «факелов не зажигает», а только «наполняют сосуды», да и то только на дне, да и то, только по капле (культуры). Ведь куда более эффективно формировать, пользуясь выражениями Э.В. Ильенкова, «Глазеющие Глаза» и «Вынюхивающие Носы», а Человек - это очень дорого и невыгодно. Именно с этим и столкнулись французские студенты.
И это - главный принцип реального производства людей, требуемый сложившейся при капитализме системой производства материальной жизни, а, следовательно, и принцип современного отношения человека к человеку. Именно здесь и нужно искать причины отчуждения человека от культуры. И не борьба против культуры, а превращение всех достижений человеческой культуры в достояние каждого отдельного индивида и есть основой формирования настоящей личности. И вовсе никак иначе. И настоящим методом борьбы за Человека есть вовсе не отвержение культуры, а преобразование системы общественных отношений между людьми в такую, при которой каждый сможет иметь к доступ к ее сокровищам. Все иные пути ведут не от капитализма, а обратно к нему.
Ведь не зря, даже большинство самых яростных любителей идеи бунтарства и отрицания культуры, в том числе и лидеры парижского «Красного мая», как только смогли получить от капиталистической культуры хоть маленький ее кусочек, сразу же забывали о своих разных «нерефлектированых состояниях» и мирно отсиживали остаток всей своей жизни в кожаных креслах дорогих кабинетов...
