Вернуться на главную страницу
Коллектив или команда?
Приехали. Дошли до ручки. Противоречие, дремавшее до поры до времени в уютной колыбели капиталистического общества, окрепло, оскалило клыки, и теперь управленцы вынуждены глотать валерьянку, наспех лепить тренинги, мотивационные программы, формировать химеры корпоративной культуры, ну, или паковать чемоданы на Гоа, если успели заработать на авиаперелет.
Холеный и лелеемый человеко-конвейер во всех отраслях человеческой деятельности начал кряхтеть ржавеющими шестеренками и сбоить. Как ни пытались владельцы средств производства — от директора свечного заводика в Бердичеве до управляющих транснациональных корпораций — всеми силами свести работников до уровня максимально ограниченной функции, им это не удалось по одной простой причине: машины в качестве функций работают все равно эффективнее. Но изыми из процесса производства людей — и рынок автоматически лишится платежеспособного спроса (если повсюду работают машины, которым не нужна зарплата, то кто же тогда будет платить за товары?). Прогресс, чихнув и выругавшись, затормозил, перейдя от качества — к количеству, от развития производства — к совершенствованию воспроизводства (в лучшем случае), либо к разукрашиванию упаковок (в большинстве своем).
Постепенно рассыпалась в тлен ставшая привычкой формула «ибо нефиг»: ибо нефиг общаться не по теме, ибо нефиг делать, что не положено, ибо нефиг жить иначе... Просто потому, что искорка «рабы — не мы» неугасимо тлела где-то в общественном сознании, разгораясь периодически то здесь, то там. Потому что все сильнее скручиваемая предысторией социальная пружина непременно должна выпрямиться — и это непреложный закон, как бы не пытались его «закрыть» насовсем или стыдливо задрапировать либерастической пеленой.
Своеобразные попытки расширить Паноптикон Бентама по-капиталистически на все левиафаново общество привели к тому, что все эти наши чиновники, менеджеры, супервайзеры и прочие «-еры» взглянули с высоты своих обтянутых кожей кресел вниз, где копошились превозносимые ими «свободные независимые индивиды» и ужаснулись: да вот же он, Томас Гоббс, спасибо, что живой. И страшно вдруг стало за собственную шкуру: слишком это было похоже на крах. Медленный, конечно, тщательно скрываемый от самих себя, но крах. И тогда маятник качнулся в другую сторону — от Тейлора — к «школе человеческих отношений» и иже с ними. К тому же, жил и здравствовал тред-юнионизм. А еще — буквально 20 лет назад — существовал реальный альтернативный путь развития, а не обесчеловечивания - и с этим тоже нужно было что-то делать.
Но все это копошение — лишь внешнее проявление одного из лежащих в основании капиталистического общества противоречий — между «индивидностью» включенности человека в производственные отношения и неизбежной необходимостью кооперации, координации, объединения и т.д. для достижения целей. В доведенной до конца логике рассуждения — противоречие между общественным характером производства и частным характером присвоения.
В конечном итоге, комфортная форма нашлась и звучала она так: команда, как превращенная форма коллектива. Рецепт прост: берем n-ное количество людей исходя из их функциональной пригодности (тешащие себя иллюзией про «подбор психологически совместимых кандидатов», не забудьте сделать еще один логический шаг: психологические качества здесь тоже утилитарно-функциональны), присваиваем ей название, наиболее соответствующее ситуации, назначаем внешнюю чуждую цель (здесь вам любой бизнес-тренер скажет: нужно приложить все усилия, чтобы люди приняли ее как свою собственную, иначе дела не будет), проводим по инструкции некоторые мероприятия по тимбилдингу — вуаля. Производственная единица, со всеми вытекающими последствиями вроде мотивации, конкуренции, синергии — готова. Стали ли эти люди близки друг другу? Маловероятно. Установились ли между ними человеческие, а не суррогатно-производительные отношения? Еще менее вероятно. Но это и не важно. Главное — что цель (а любая цель нынешнего производства — это получение прибыли) достигнута. Теперь можно и напиться на корпоративе, шатаясь, подойти и пожать руку коллеге, не преминув стрельнуть у него сигарету, ну а может, если повезет, справить нехитрый праздник плоти в подсобке с Анжеликой Альбертовной в ознаменование завершения проекта, над которым вы вместе работали.
Коллектив же для капиталистического общества — избыточен и не нужен, как избыточны и не нужны подлинные человеческие отношения. Он чересчур человечен. Слишком нефункционален. Коллектив объединяет людей не только в общей цели и в общем труде, но и в общей организации этого труда. И общая цель здесь — не случайное совпадение частных целей, как в вагоне трамвая или в театре, не внешняя отчужденная (именно «отчужденная», здесь это слово сказано неслучайно) цель, а именно цель всего коллектива, имеющая основанием его сущность. По поводу «внешности» целей команды стоит отметить вот что: отношение общей и частной цели в коллективе не есть отношение противоположностей (общая цель команды является лишь средством достижения частных целей ее участников: в упрощенном виде — зарплаты, в более сложном — самореализации и т.п.), а только диалектическое отношение «общественного» и «частного» в их единстве и взаимопроникновении. Достижение целей коллектива, общий труд, долг и честь коллектива не могут стать игрой случайных капризов отдельных людей или сложности обстоятельств. Коллектив — не толпа, которую можно разогнать водометами и не команда, ценой которой есть цена бумаги и чернил, потраченных на приказ о ее расформировании. Поэтому на вопрос, вынесенный в заголовок ответить можно так. Реальность? Команда. Действительность? Коллектив.
