Вернуться на главную страницу
О далекой машине и недалеком человеке
Сенсационное заявление главного конструктора Авто ВАЗа:
– От меня уже ничего не зависит. Они воспроизводят себя сами!
Спасайтесь, кто может!
Что мы знаем о машинах? Какую роль они играют в нашей жизни? Ну как же?! Без машин человек теряет в скорости, в силе, в производственных мощностях. Более того, без автоматики жизнь современного человека откатиться на столетия. То есть, люди не смогут работать, выращивать, производить, продавать и покупать. Точнее, они это все смогут делать, но настолько медленно и мало, что теперешнему “развращенному” сознанию покажется концом света! Конечно же, теории о жизни людей без машин - это удел фантастов, пускай даже научных. Действительность вынуждает развиваться передовые технологии, увеличивая темпа машинного роста. Каждая последующая конструкция с так называемым интеллектом или проблесками разума, должна быть в разы мощнее предыдущей. Если мы имеем двигатель, то он должен стать продуктивнее, если конвейер – быстрее, а если компьютер – то, естественно, умнее. И тут мы имеем реальную проблему, над которым бьются просветленные «лбы» передовой науки. А насколько умнее должен стать компьютер?
По «рассказам» кибернетиков, через десяток лет, наступит так называемая точка «сингулярности». Когда уровень мышления компьютера сравняется с уровнем «мышления человеческого мозга». Что же дальше? Машины смогут мыслить как люди и даже лучше их. Самообучающиеся компьютеры будут бесконечно развиваться. Возникает вопрос: смогут ли люди контролировать весь этот процесс, как изначально предполагалось? Или же стремление к саморазвитию машин приведет к выходу за рамки, на которые так надеются люди. Не станут ли люди преградой или же, того хуже, средством для достижения машинами своего собственного идеала...
Так как же будет выглядеть мир будущего? Как же сложатся отношения между людьми и машинами? Проблема состоит в том, нужно ли будет идеальным (по крайней мере, стремящимся к идеалу) машинам считаться с вовсе не идеальными людьми, которые всячески пытаются увильнуть от пути «умеренного» развития.
Страшные сценарии по порабощению мира машинами кажутся не далекими от правды. Не жалея сил, фантасты рисуют в своих произведениях всевозможные варианты развития машинного царства. В том или ином случае человеку отводится роль, как бы это не прискорбно звучало, раба. В лучшем случае, а именно такие зачастую описывают фантасты, люди борются за свое независимое существование. В некоторых произведениях даже идет речь о том, как люди отчаянно пытаются остаться человеками.
Поглядывая на все тех же фантастов, с их нерадужными картинами будущего, некоторые «ученые» создают стратегии обеспечения безопасности людей от «злых намерений» машин. Так зачастую суть действия оружия состоит в том, чтобы бить в самое больное место. Современные «ученые догадываются» лишь об одной слабости машин, компьютеров и роботов будущего – это их привязанность к электричеству. И предполагаемое решение проблемы с машинами - это разрушение ВСЕХ электрических схем с помощью мощного электрического удара (если у людей такая возможность будет, конечно). И это должно быть процедурой планетарного масштаба, иначе нет смысла стрелять в отдельных роботов. Нет, смысл, конечно, может, и есть, но это не будет средством для достижения изначальной цели. А по задумке вышеупомянутых «стратегов», использование такого оружия (назовем его – МЭР 2500 «мощный электрический разряд» и предположительный год его использования) сразу же вернет контроль над миром человеку. Да, бесспорно при ликвидации всяческих машин человек снова станет «главным». Но будет ли что контролировать? При уничтожении электрических, а вместе с тем и производственных, торговых и тому подобных систем (ведь именно к этому приводит наше единственное спасение – МЭР 2500) случится всемирный коллапс. Человечество отбросит себя в средневековье, если и не того дальше. Потому что у средневекового человека были все необходимые тому времени орудия труда. А в «нашем» будущем, когда люди останутся без помощи умных компьютеров, может быть об орудиях труда не машинного происхождения и заговорят, но вряд ли кто-то сумеет их сделать.
Очевидно, что такого рода развития событий не «по душе» ни нам, ни машинам. Наверное, более выгодно будет уже сейчас начинать уничтожать всякого рода компьютерную технику и машины. И даже если мы переживем этот стресс, то боюсь, наши потомки нас не поймут и начнут заново строить зловещие машины. И кто тогда им объяснит, что это неправильно?
Но бросим шутки. Естественно, никто не собирается разрушать ни в чем неповинные машины. Мы же не луддиты нашего времени, которые в своих опасениях и бедах будут винить развивающиеся технологии. Более того, существующие экономические отношения никоим образом не позволят страху или желаниям людей ни на доллар отстать от графика. Ведь без машин упадет годами наращиваемый темп производства, «делания» денег ради самих же денег. Ну как же можно поставить интересы людей превыше «системных»? Можно и даже нужно, но не сейчас (при нынешнем состоянии вещей в обществе)!
«В том, что искусственный интеллект будет создан, ученые не сомневаются. Некоторые из них даже называют дату появления машинного разума – 2050 год. Расходятся футурологи лишь в том, какое значение в жизни людей будет играть разумная машина.
Оптимисты говорят: роботы, способные думать, станут ближайшими помощниками человека. Они позаботятся об инвалидах, выполнят опасную работу (вспомните знаменитый блокбастер “Робот-полицейский”) и будут трудиться в отраслях, где так называемый человеческий фактор является помехой (управление самолетами, тушение пожаров, работа на дне океана и в конце концов, война).
Но футурологи-пессимисты возражают: разумные существа, лишенные морали, физических умственных и психологических недостатков и способные к холодному расчету, быстро завоюют мир. Причем, не обязательно военным путем. Высокоорганизованные машины постепенно просто займут доминирующую позицию в обществе, став венцом эволюции.
А на “хомо сапиенс”машины будут поглядывать так, как мы на наших далеких предков – с легкой смесью удивления и самодовольства.
Картина, что и говорить, печальная. Но… прогресс не остановить. А потому будем верить футурологам-оптимистам. Собственно, ничего другого нам и не остается…»
(Журнал «ПЛАНЕТА ( Беларусь и мир)» январь 2007)
Хотя… почему не остается? Мы все еще можем использовать уже известный нам МЭР 2500! Да и, к слову, ни одно последующее звено эволюции еще не было создано непосредственно предыдущим. Видимо, по мнению футурологов, наступит эпоха передачи звания «венца творения» непосредственно через сотворение последующих венцов.
Давайте же, вернемся на рациональную почву! Речь идет о том, что и «ученые», и футурологи неправильно понимают процесс мышления, приписывая его мозгу как органу человека. И пытаясь воссоздать структуру этой части организма, вывести искусственный «мыслящий предмет». Конечно же, следуя такой логике, ничего не получится. «Ибо мыслит не мозг, а человек с помощью мозга…»(Э.В.Ильенков)
«…Для возникновения такой функции, как мышление, требуются еще кое-какие материальные предпосылки, кроме структурно приспособленного к тому мозга. В частности, это органы, обеспечивающие чувственно-предметный контакт этого мозга с вне его находящимся миром, что-нибудь вроде глаз, ушей, осязающих рук и других «внешних рецепторов» (Э.В.Ильенков)
Человек со своим «универсальным» мышлением «опережает» формально запрограммированную (или даже самопрограммирующуюся) машину не на сотни и не на тысячи лет, а навсегда. И, в правильном понимании, отношение человека и машины будет лишь субъект - объектным. Машина (в любой ее форме) – является орудием производства и его производной. (Конечно же, человек при капитализме тоже является всего лишь «говорящим орудием труда», но сейчас не об этом).
«Машина, которая не служит в процессе труда, бесполезна. Кроме того, она подвергается разрушительному действию естественного обмена веществ. Железо ржавеет, дерево гниёт.» (К. Маркс)
В обществе не может существовать никакого отношения человек - машина. А есть только отношение человек - человек. (К примеру, отношение между тем, кто создал машину и тем, кто пользуется ею). Машина является общественной необходимостью, и лишь поэтому человек развивает такое направление в своей деятельности. А это никак не связано с желанием энтузиастов создать мыслящий интеллект (а если и связано, то косвенно), ведь на одном энтузиазме невозможно построить новый уровень общественных отношений, в который можно было бы включить и машину.
Для того чтобы машина включилась в общественные отношения и стала мыслящей (а именно таков логический порядок данных явлений), ей нужно пройти целый этап социализации, а необходимыми предпосылками для этого являются физические характеристики, аналогичные человеческим. То есть машине нужно иметь, уже на клеточном уровне, сходство с человеческим организмом. Тогда зачем же мы придумываем «колесо», если уже давно имеем прекрасный «велосипед», которому нужно всего лишь указать путь?! И вместо того, чтобы развивать самих себя, мы грезим о машинах, которые должны стать умнее нас, лучше нас, идеальнее нас, и выйти «на новый уровень развития цивилизации». Но на этот уровень способен выйти (и вынести все) лишь Человек.
Не сложно додуматься, что понимание того или иного уровня развития тоже формируется лишь в самой цивилизации, посредством превращения естественных форм природы в формы жизнедеятельности общества, в формы, приспособленные к проживанию человека. И чем более приспособленным (очеловеченным) является окружающий мир, тем более высоким считается уровень развития цивилизации. То есть, окружающий мир человека – есть не только природа естественная, а и природа очеловеченная. Все предметы и явления в этой среде очеловечиваются по средствам общественного труда и формируют некий «идеальный» мир – неотъемлемый атрибут человечества, который образуется в общественном сознании и отражается в голове отдельного индивида в меру его социализации. Такой мир и есть культурной составляющей, системой ценностей и морали человека. А отдельный индивид, с детства включенный в общественные отношения, в процессе осваивания общественных форм жизнедеятельности, приобретает этот мир идей и идеалов как нечто само собой разумеющееся.
Именно на этот аспект становления интеллектуального существа тщательно пытаются закрыть глаза специалисты в области создания «мыслящего предмета». Заблуждаясь в том, что машина может мыслить без чувственной составляющей этого процесса, они заблуждаются и в том, как называется процесс, который пытаются развить у машины. То, что компьютеры становятся мощнее, свидетельствует лишь об их возможности быстрее считать, вычислять и заниматься другими формальными действиями.
Человек по своей природе является диалектичным существом, и вся его общественная деятельность происходит именно по диалектическим законам. Это делает человека тем самым творцом и творением самого себя. Человек является продуктом общества, а общество продуктом его деятельности. Все изменения природы и самого человека вытекают из именно общественной необходимости. Формальная машина – есть лишь придатком к общественно-превращающей силе. Ни одно формально функционирующая вещь не может стать субъектом этих превращений, а будет лишь орудием, средством для достижения общественных целей. Это касается и отдельно взятого человека, если он закован в рамки узкой специализации. Да, в принципе, вся эта суматоха и не понимание роли и места машины в общественном процессе есть ни чем иным как следствием разделения труда. И этот вопрос снимается через универсализацию человека «узкого» к человеку в широком понимании этого слова. В соответствии с развитыми и развивающимися, в процессе все того же общественного труда, способностями человека, он должен не только пониматься, но и ставать тем целостным индивидом, «не оторванным» и неотъемлемым от общества существом.
«…человек тем более совершенен, чем более он полезен для широкого круга интересов общественных, государственных и всего человечества.» (Д.И. Менделеев)
При таких условиях вопрос об отношении человека и машины отойдет даже не на второй план, а он просто не будет ставиться. Когда человек сможет беспрепятственно развивать свои универсальные человеческие способности, вопрос об его отношении с чем-то менее многогранным и менее диалектичным, чем он сам, является «неприличным» и нецелесообразным.
