Вернуться на главную страницу
Общество всеобщей проституции
Недавно моя знакомая посетила страны Северной Европы, которые у нас принято считать чуть ли не образцом благополучия. Но любое явление, в том числе и благополучие, двойственно. Да и отношение к благополучию, как и ко всему остальному, зависит от того, какой смысл вкладывают люди в это понятие. Надо признать, что в современном обществе усиленно культивируется мнение, что благополучие – это сытость, много гламурных шмоток, и дорогих игрушек типа мобилки, иномарки и т.д. Чтобы показать, оборотную сторону такого рода сытости, приведу фрагмент из ее рассказа.
«В Амстердаме неуемное женское любопытство заставило меня пройтись по их «знаменитой» улице Красных фонарей. Очень хотелось понять, чем отличается их «легальная» проституция от нашей «нелегальной». Ну, во-первых, это не улица, а целый квартал с площадью в центре и расходящимися от нее лучами улиц. На каждой из них одно к другому прилепились здания, а их первые этажи по обеим сторонам мостовой превращены в сплошную витрину, разделенную внутренними перегородками на кабинки. В каждой кабинке – по голой женщине, как говорится, на любой вкус: от безобразно худых до ужасающе толстых, от карлиц до «баскетболисток». Особи женского пола, как обезьяны в вольерах, ведут себя очень вольготно, как им вздумается. Одни танцуют. Другие, как механические куклы, постоянно, то снимают, то надевают на себя бикини. Третьи просто сидят, развалившись. Четвертые демонстративно поворачиваются к уныло бредущему мимо разношерстному стаду туристов задом. Пятые – почесываются и т.д. Говорят, что вечером в этих кабинках в качестве товара выставляются и особи мужского пола… Короче говоря, полная демократия и плюрализм.
Но самое интересное происходит, на мой взгляд, не здесь, а в центре на круглой площади. Там стоит контора, тоже поделенная на стеклянные отсеки. В каждом отсеке – прилично одетый и при галстуке клерк за компьютером. По его правую руку кассовое окно, над которым, как меню в кафе, висит прейскурант цен на услуги. Весь интимный процесс разделен в нем до мельчайших движений. Например, один поцелуй стоит что-то около Евро, объятие – чуть дороже, а эдакое прикосновение - не всем по карману.
Предположим, ты скучающий man, который уже осмотрел все витрины и выбрал то, что хотел бы снять в аренду. Теперь твой путь неминуемо лежит к одному из клерков конторы. Через кассовое окно ты должен членораздельно назвать ему те детали процесса, которые заказываешь, и, разумеется, указать в каком количестве они тебя интересуют. Каждый пункт твоего заказа клерк скрупулезно набирает на компьютере (налоговая полиция в Голландии очень сурова) и в случае сомнений переспрашивает: что, куда и сколько раз. И вот, наконец, под тарахтение кассового аппарата вылазит длинный чек, тебе его вручают, одновременно с этим по мобильной связи сообщая снятому тобой телу о том, что принят заказ. Ты идешь с чеком к нужной кабинке, и после предъявления его телу, оно нажимает нужную кнопку. Стеклянная витрина отворяется, и вы вместе с телом заходите за черную шторку в глубину кабинки, и там строго по чеку совершается акт купли-продажи. Все, как в обычном супермаркете, но ведь там покупаешь обычные продукты! А здесь ведь речь идет о живых людях!»
После всего увиденного моя знакомая утратила всякий интерес к Европе, хотя до этой поездки была ее ярой поклонницей.
Если это благополучие, то тогда мы все хуже обезьян, потому что у них удовлетворение естественного влечения происходит не через кассовый аппарат.
И дело здесь вовсе не в проституции самой по себе, а в том, что развитое товарное производство, превратило в товар абсолютно все, включая самого человека, предварительно расчленив его на множество функций и способностей, и за каждую из них назначив цену. Человек в условиях рыночной экономики – не человек вовсе, а определенная функция, в свою очередь, поделенная на множество подфункций.
Функция – рабочая сила: низкоквалифицированная, квалифицированная, высококвалифицированная – оценивается в зависимости от рыночной конъюнктуры.
Функция – интеллект: технический, гуманитарный, научный, журналистский и т.д. – оценивается в зависимости от потребностей и нужд правящей «элиты» и степени сговорчивости своего обладателя. Не все, например, согласны пороть антинаучную чушь в интересах упрочения института частной собственности. Интеллект таких несговорчивых продавцов в современном обществе, обычно, гроша ломаного не стоит, и может быть использован исключительно в целях его скорейшего разрушения.
Функция – чувственность: артисты, художники, поэты, музыканты – оценивается по критериям аналогичным оценке интеллекта.
Функция – физическое тело – его можно продавать оптом и в розницу по частям и по движениям согласно схеме, приведенной выше. Почему-то продажа этой функции вызывает у большинства людей наивысшее омерзение. Однако, по-моему, когда ученый муж с трибуны научной конференции пропагандирует религиозное мировоззрение или с умным видом рассказывает исторические бредни про то, что Иисус Христос был гуцулом по национальности, а украинский язык сложился в IV веке до н. э., - это ничем не лучше, а даже намного хуже физической проституции. Или, когда художник рисует картины под интерьер чьей-то, ну, очень богатой спальни; музыкант, исполнявший когда-то произведения Бетховена, лабает в кабаке «Мурку»; а деятели киноискусства причитают: «Ну, когда уже нас кто-нибудь купит!» - чем они все отличаются от тел, выставленных в витринах? – У них просто товар другой, требует иной рекламы, иной упаковки. Но суть та же – все они товар и подчинены неумолимым законам рынка. И ровно настолько, насколько женщины и мужчины, стоящие в витринах, никогда никого не смогут любить, и то, что должно приносить наслаждение, у большинства из них вызывает лишь отвращение, ровно настолько не смогут создать ничего путного ни ученые, ни художники, ни музыканты, лабающие что-то по заказу денежных мешков. И подобно физическим проституткам ничего, кроме отвращения, к своему ремеслу они испытывать не в состоянии. Они продают или сдают в наем свою способность к творчеству, подобно тому, как другие продают свою способность к любви. Проданный товар не принадлежит своему производителю и возврату не подлежит. Производителю принадлежат лишь вырученные за товар деньги, на которые можно купить другой товар.
Рабочий продает собственнику завода свою рабочую силу и создает изначально не принадлежащий ему продукт. Взамен этого он получает деньги на то, чтоб не сдохнуть с голоду и смочь на следующий день вновь продать хозяину свою рабочую силу, при помощи которой продолжит создавать ему продукт на продажу. Эта процедура повторяется изо дня в день, из года в год, превращая человека в придаток конвейера или станка, убивая его здоровье, чувства и мысли. Человек, проработавший долго в условиях глобального рыночного производства, напоминает выработанную шахту или деталь со стершейся резьбой. Пустота его сущности обычно равняется пустоте существования. А любая пустота, обычно, заливается водкой. Единственный выход из этого тотального опустошения - в борьбе против системы всеобщей проституции за построение нового не товарного общества, в котором человек действительно будет звучать гордо.
