Вернуться на главную страницу
Корпоратив
Псалом 106: 40 (СП)
Всю ночь автобус стремительно ехал на запад. Черный лес за окнами сменялся селами, грустные маленькие домики перемежевывались с церквями и «маркетами». В центре Житомира на одном из зданий было две иллюминированных вывески: «Церковная литература» и «Ночной клуб». Все, наконец, угомонились, только у Сережи никак не получалось уснуть. Он настойчиво пытался понять, почему ему больше не нравится быть в пути. В детстве это было одним из самых ярких переживаний - велосипед, поле, вечно убегающий в запредельность горизонт. Сейчас каждая дорога - просто еще одна, и ничего существенного не ждет тебя впереди. «Впереди» исчезло как таковое, мир потерял саму идею направленности.
Был март 2008-го года, разгар кризиса и истерики, когда все офисные крысы притаились в ожидании страшного суда. Впрочем, руководство его компании не отличалось пессимизмом, что совсем не удивительно, ведь «играя» на фондовом рынке сложно не проникнуться чувством собственного всемогущества: ты обладаешь тайным знанием, позволяющим максимально эффективно иметь этот мир, творить его по своему образу и подобию. Руководствуясь таким вот божественным сарказмом, президент компании (любитель каббалы, между прочим) решил провести очередную корпоративную вечеринку именно сейчас.
Утром их привезли в Яремче и разместили в довольно дорогой и очень скучной гостинице. До шести можно было быть свободным, и Сережа решил немного прогуляться: он не был на западной Украине со второго класса, когда их школа организовала поездку в пионерский лагерь «Карпаты». Ничего интересного здесь не было: горы как горы, деревья как деревья. Хотелось встретить живого украинца-националиста, но и тут Сережу ждало разочарование: местное население разговаривало с москалями на их наречии, продавая им бусы и глинтвейн. Рядом с базаром стоял апатичный мужичок и предлагал «отдыхающим» прокатиться на столь же апатичной пожилой лошадке, у которой были добрые и во всем разочарованные глаза. Сережа не был националистом, вероятно именно поэтому ему было больно смотреть на свой народ, вынужденный, за неимением работы, развлекать всех, у кого есть деньги, на каком бы языке эти деньги не разговаривали.
Вечером его с сотрудниками собрали в ресторане. Играли музыканты - удивительно, но это возможно: играть Моцарта для улучшения пищеварения! Ели все много и жадно, стремясь не упустить один из тех редких моментов жизни, когда хоть что-то можно получить бесплатно. Руководство компании вело себя демократично - дескать, мы такие же люди, как и остальные, пьем, шутим, улыбаемся, и вообще все мы в компании - одна большая семья. По опыту Сережа знал, что как только корпоратив закончится, эти люди снова начнут подчеркивать свою исключительность и устало кивать в ответ на подобострастное «здравствуйте!» подчиненных.
Президент компании вышел, чтобы произнести тост. Все преданно смотрели ему в рот. Профессиональный экономист, миллионер, начавший свою карьеру с токаря, человек, жертвующий деньги на детские дома, хороший знакомый известных писателей и деятелей искусства - он пользовался всеобщим уважением. Его речь была несложной. «У наших конкурентов сейчас нет поводов для радости, а мы, как видите, замечательно отдыхаем все вместе. Наша компания работает давно, и на собственном опыте мы убедились, что кризисы заканчиваются - и тот, кто выжил, подымается на новый уровень...» От этих слов всем сразу стало тепло и уютно. Там, снаружи, все рушится, людей увольняют с работы, растет преступность и количество самоубийств, а мы пьем хорошее вино, едим, слушаем музыку... Подымаемся на новый уровень, одним словом. Наверное, именно так чувствуешь себя, когда принадлежишь к избранному богом народу.
Раньше у Сережи было гораздо больше времени, чем сейчас, и он прочел много разных книг. Одной из них был мистический рассказ Эдгара По «Маска красной смерти», где описывалось, как беззаботные аристократы закрылись во дворце во время страшной эпидемии и устроили бал-маскарад. И вот, среди них появляется «некто» в маске, имитирующей симптомы той болезни, которая поражает тысячи людей на улице. Даже эти прожженные циники отступают перед столь глубоким презрением ко всему человеческому, и отшатываются от маски в ужасе. Но бояться поздно: все они заражены и сейчас умрут...
Пока что было только противно. Стыдно стало чуть позже, когда показывали юмористические слайды. Шутка заключалась в том, чтоб комично проиллюстрировать события из «кризисной» жизни фондового рынка в целом и компании в частности. На большинстве картинок были изображены люди «третьего мира»: улыбающийся беззубый мулат в кепке «Microsoft», голодные африканцы с копьями, женщины с толстыми задницами, пропалывающие поле... Все это сопровождалось комментариями типа: «департамент пенсионных фондов ищет новые подходы к клиенту» и так далее. Все смеялись, а Сережа был из бедной семьи. Как раз сейчас ему вспоминалась одна богомольная женщина, дворник из посольства Румынии, приютившая его однажды в подвале: была зима, а идти было совсем некуда... У нее тоже толстая задница, трое детей и грубые мужские руки. Она часто приносила ему завернутые в белое полотенце пироги, от которых пахло домом, а когда Сережа все-таки окончил свой институт и попал на эту чертову работу, деньги отказалась брать наотрез.
Нужно было встать. Бывают иногда такие моменты жизни, когда просто сидеть и молчать - самое страшное преступление. Спиной своей он чувствовал её взгляд - втоптанной в ночь безликой массы «не личностей», и в её жалком невежестве виделись ему далекие очертания самой высокой истины. Он задержался всего на минуту, чтоб подумать, как будет жить дальше, как платить за квартиру и заочную аспирантуру, и как вообще стать «нормальным человеком» в этом - единственно возможном - мире. Одна минута на размышления - неужели это так много? И, тем не менее, дым рассеялся, и все исчезло - черные рабочие руки и родные лица спившихся ребят из провинциального городка - остались только скрипки, легкое головокружение опьянения и размалеванные проститутки в красивых вечерних платьях. Некоторые вещи надо делать необдуманно.
Начали танцевать, и можно было выйти на улицу покурить. На крыльце уже стояла «девочка с ресепшина» системы «Оксана», и, грациозно сжимая пальчиками тонкую «женскую» сигарету, нервно втягивала в себя едкий дым. Оксанка была девочка хорошая, только очень-очень злая. Тоже из провинции, она флиртовала со всеми, кто хоть как-то мог ей пригодиться - это был ее способ самозащиты. Вот и сейчас она медленно подняла на него два зеленых омута своих глаз. « Я знаю, что тебе на самом деле надо...» - говорил ее хорошо поставленный взгляд. Больше всего на свете Сереже сейчас хотелось перестать существовать, но для этого были гораздо менее примитивные средства, чем могла предложить Оксана. «Смотри, не простудись», - хитро сказала она ему вслед.
Уже стемнело, прозрачное по-зимнему небо покрылось болезненной сыпью звезд. Где-то внизу шумела горная река, притягательная в своей недоступности. Сережу вдруг потянуло подняться - если не новый уровень, то хотя бы немножко выше, чтоб стать чуть ближе к небу. Он стал взбираться на ближайшую гору, и этот полностью иррациональный поступок снова пробудил воспоминания о детстве, когда можно было делать то, что хочется, не высчитывая перед этим цену. Что-то неуловимо-мистическое было в этой горе, возможно, раньше здесь приносили человеческие жертвы идолам. Тени забытых идолопоклонников, оживая, уводили за собой в черную чащу леса. Верните мне мою душу, - неожиданно для самого себя прошептал он в темноту, но она, как известно, редко отвечает на молитвы.
