Вернуться на главную страницу
О титанах прошлого: Дэвид Рикардо
Совсем недавно (7 апреля) мы отметили 250-летие со дня рождения Шарля Фурье, и вот подошла ещё одна памятная дата - 250 лет со дня рождения Дэвида Рикардо (19 апреля). Мы сегодня не станем обстоятельно останавливаться на идейно-теоретическом наследии великого английского экономиста. Тем более что в следующем году нас ждёт целая череда грандиозных дат из истории политэкономии, включая 200-летие со дня смерти Д. Рикардо, и у нас есть задумка объявить 2023 год Годом истории классической политической экономии, отметив его серией статей.
Однако совсем пройти мимо нынешней даты никак нельзя - настолько велика, масштабна личность Дэвида Рикардо. Он, как и его предшественник - Адам Смит, - принадлежал к той генерации буржуазии, которая на тот момент времени была ещё прогрессивным классом, способным рождать и рождавшим действительных титанов научной мысли. Д. Рикардо не обладал той широтой и энциклопедичностью знаний, какой обладал А. Смит, - Рикардо, в частности, не проявлял интереса к истории и литературе. Тем не менее он не ограничивал себя только экономикой и политикой, с увлечением изучал математику и естественные науки, а предметом особой гордости экономиста была собранная им коллекция минералов. Прекрасно подготовленный строгий математический ум служил ему важнейшим инструментом исследований.
Будучи человеком «абсолютно практическим» - успешнейший финансист из Сити, биржевой спекулянт, сколотивший немалое состояние! - Рикардо углубился в вопросы экономической теории, в итоге, под конец жизни, «завязав» с бизнесом ради науки. Но экономические исследования, в свою очередь, стали основой для его практической, общественно-политической деятельности - Д. Рикардо избирался в парламент, где отстаивал свободу торговли и выступал в защиту свободы слова и собраний, проявив себя последовательным сторонником буржуазной демократии.
Он был равнодушен к религии, а возможно, и вовсе был атеистом. Женитьба на христианке привела к изгнанию его из иудейской общины, и молодой биржевик, дабы сберечь буржуазную благопристойность, примкнул к унитарианцам, наиболее свободомыслящей из протестантских сект, служившей «прибежищем» для деистов и атеистов. Унитарианцами, как известно, являлись Исаак Ньютон и Джозеф Пристли.
Биографы отмечают, что Дэвид Рикардо был человеком доброжелательным и приятным в общении. Он вёл переписку с крупнейшими экономистами своей эпохи, и из собраний в его доме возник лондонский клуб политэкономов, душой которого и являлся Д. Рикардо. Показательна его многолетняя дружба с Томасом Мальтусом - хотя в вопросах науки Рикардо зачастую выступал оппонентом своего приятеля.
На фоне таких великих буржуазных людей, как Уильям Петти и Анн Тюрго, Адам Смит и Дэвид Рикардо, отчётливо видна деградация современной буржуазной политической и, с позволения будет сказать, интеллектуальной элиты, её невежество и узость кругозора, убогость её мышления, сочетающиеся с тупой агрессивностью, отсутствием каких-либо нравственных сдержек в поступках всех этих господ. Интеллектуальный упадок буржуазной элиты, буржуазной интеллигенции служит доказательством общего упадка буржуазного мироустройства, свидетельством бесперспективности этого строя.
Дэвид Рикардо представляет вершину развития буржуазной классической политэкономии, за которой дальнейшее положительное развитие этой науки стало невозможным. Дальнейшее развитие политической экономии могло осуществляться лишь на основе критики - критического усвоения - трудовой теории стоимости А. Смита - Д. Рикардо, чем и занялся в 1840-х годах Карл Маркс. Учение Рикардо, без сомнений, оказало наибольшее влияние на Маркса-экономиста, так что киевский профессор Николай Зибер, давший одну из первых рецензий на «Капитал», отчасти правильно назвал Маркса рикардианцем. Отчасти - потому что Зибер так и не понял принципиальное отличие экономического учения Карла Маркса от рикардианства.
Плодотворность экономической теории Рикардо, потенциал её дальнейшего развития как раз и заложены были в её противоречивости, обусловленной тем, что английский мыслитель был исторически ограничен как идеолог буржуазии. Именно разрешение всех этих противоречий позволяло в дальнейшем, по мере развития капиталистического производства и рабочего движения, находить верные решения проблем, поставленных, но так и не решённых Адамом Смитом и Дэвидом Рикардо.
Величайшая заслуга Рикардо состояла в том, что он первым из экономистов пришёл к выводу о том, что интересы капиталистов и рабочих противоположны - чем больше прибыль первых, тем меньше зарплаты вторых, и наоборот. Рикардо, однако, будучи буржуазным идеологом, отступил от этого положения назад: он стал утверждать, что такое положение всё равно «естественно и неустранимо». Однако за тезис Рикардо об объективной противоположности интересов капитала и наёмного труда «ухватились» ранние английские социалисты, пытавшиеся делать из учения Дэвида Рикардо революционные выводы. А уже в XX столетии на Западе возникло неорикардианство - течение в целом социал-реформистское, но по многим пунктам примыкавшее, так или иначе, к марксизму, ведшее с ним конструктивный диалог.
Ограниченность Рикардо проявилась и в том, что он категорически отрицал возможность кризисов перепроизводства, вступив по этому вопросу в полемику с французским мелкобуржуазным экономистом Сисмонди. Сисмонди вышел из спора с Рикардо победителем - хотя он и обосновывал возможность кризисов неверными посылками. Ирония судьбы в том, что Д. Рикардо не дожил всего полтора года до первого в истории экономического кризиса 1825 года, ударившего по Англии!
Даже самый глубокий из всех буржуазных экономистов оказался неспособен предсказать кризис - а что уж тогда говорить о современной вульгарной буржуазной экономической науке, регулярно проваливающейся во всех своих предсказаниях, не сумевшей предвидеть кризисы 2008 и 2020 годов и совершенно неспособной дать какие-либо решения усугубляющихся проблем! Буржуазная наука мертва - давно пора понять это и перестать, наконец, следовать рецептам самодовольных её «гуру».
Но буржуазная наука - та, что создана была в эпоху прогрессивной, а порой и революционной буржуазии, - оставила нам колоссальное, блестящее теоретическое наследие, от которого нельзя отказываться, которое нужно внимательно изучать и на основе которого надобно развивать науку будущего. Д. Рикардо относится к тем мыслителям, у которых даже заблуждения были гениальны; и сегодня мы должны вспоминать не ошибки и недостатки «мудреца из Сити», а его достижения в науке, воздавая должное масштабности личности одного из создателей политэкономии.
