Вернуться на главную страницу
Фридрих Энгельс: грани личности (к 200-летию со дня рождения). Статья вторая: Поэт
Фридриха Энгельса отличали необычайная широта эрудиции и кругозора, титаническая работоспособность, истинно немецкая организованность. Карл Маркс дал своему другу такую характеристику: «Он - настоящая энциклопедия, способен работать во всякий час дня и ночи... быстро пишет и сообразителен как чёрт».
При этом, будучи на два с половиной года моложе Маркса, Энгельс выступил в печати гораздо раньше. Весною 1839 года Фридриху чуть больше восемнадцати лет, но он уже публикует в гамбургском журнале «Telegraph für Deutschland» такую значимую работу, как «Письма из Вупперталя». Даже в прославленную «Rheinische Zeitung» Маркс и Энгельс пришли практически одновременно - весной 1842 года.
Но самой первой публикацией Ф. Энгельса стало стихотворение - «Бедуины», напечатанное в газете «Bremisches Conversationsblatt», № 40 за 16 сентября 1838 года. В нём речь идёт о неких артистах-арабах, выступающих со своими песнями и танцами перед чопорной европейской публикой (как и сегодня развлекают туристов, демонстрируя им за доллары своё традиционное искусство, индейцы и папуасы!):
Пустыни гордые сыны
Вас забавлять пришли сюда;
И гордость их, и воля - сны,
Их не осталось и следа.
Они за деньги длинный ряд
Родимых плясок пляшут вам
Под песню-стон; но все молчат:
Молчание к лицу рабам.
Примечательно, что редакция газеты подменила последнюю строфу, смягчив концовку стихотворения. В оригинале у автора она звучала следующим образом:
О гости, вам не место тут,
Вернитесь на родной Восток!
Вас люди в фраках не поймут,
Им вашей песни строй далёк.
Но напечатано в газете было совсем другое, без «укола» в сторону западной цивилизации с её высокомерным бездушием богатых и знатных «людей во фраках»:
И после этого - позор -
За деньги пред толпой плясать!
У вас недаром тусклый взор,
И на устах лежит печать.
Здесь нужно сразу отметить, что сочинением стихов в молодости увлекался и Карл Маркс, и первой публикацией основоположника марксизма тоже были стихи - «Неистовые песни», напечатанные в начале 1841 года в одном берлинском журнале.
Вскоре после своего поэтического дебюта юный Фриц позволил себе шалость - «потроллил» нелюбимую им газету «Bremer Stadtbote» («Бременский городской вестник»). Фридрих послал туда - и он вскорости был опубликован! - стишок «К врагам», направленный якобы против недругов издания. А через некоторое время проказник выступил с «саморазоблачением», опубликовав в конкурирующей газете язвительный стих «"Городскому вестнику"»: «...Тебе моя насмешка поделом...».
Впрочем, в шутливом стихотворении «К врагам» финальная строфа вполне серьёзна - и чрезвычайно актуальна в нашу эпоху массового производства фейков:
Ибо правда правдой остаётся,
Слово правды - лжи сильней,
Будет так, как издавна ведётся -
«Правда силой победит своей!»
В предисловии к 41-му тому Сочинений Карла Маркса и Фридриха Энгельса поэтическому творчеству последнего даётся такая вот характеристика: «И хотя эти поэтические опыты носят подражательный характер, они наполнены глубоким политическим и философским содержанием». Разумеется, Ф. Энгельса никак нельзя трактовать как самостоятельного и крупного поэта, превознося его рифму, - однако поэзия юного Энгельса должна рассматриваться и оцениваться именно в контексте процесса формирования политических и философских взглядов великого учёного.
Пробовать перо Фридрих начал ещё в школьные годы - писал рассказы. Писал тайком - очевидно, боялся, что сие «пустое занятие» не встретит понимания у отца-бизнесмена. Как раз по этой причине, скрываясь от собственной же семьи, юноша публиковался либо анонимно, либо под псевдонимами (главный из них - Фридрих Освальд). Вынужденный после «отлучения от гимназии» трудиться в конторе, он искал удовлетворения в творчестве, посвящая ему часы досуга после нелюбимой работы, - и не только сочинял стихи (правда, стихами, написанными в Бремене, он редко оставался доволен, так что большинство их осталось неопубликованными), но и пробовал себя в драматургии. Так, в одном из писем к другу Энгельс приводит обширные фрагменты из трагикомедии «Неуязвимый Зигфрид», над которой работал.
Работой он, очевидно, опять же, остался недоволен. Письмо завершается так: «Куски, в которых изложено действие, я опустил, переписал лишь вступление и сатирические моменты. Это - самое последнее, что я написал, теперь надо перейти к королю Баварскому, но тут дело плохо. Вещь лишена законченности и завязки».
Из дошедших до нас стихов Энгельса самое раннее написано им в возрасте 13-ти лет. Это посвящение «Моему дедушке» - Бернхарду ван Хаару. Дедушка был филологом - и некоторое время занимал должность директора гимназии. И внучок особенно отмечает то, что дед привил ему интерес к и дал основательные познания в греческой мифологии («Ты рассказывал нам историй много красивых / О Керкионе, Тесее, об Аргусе также стооком, / О Минотавре, и об Ариадне, и об Эгее...»).
В «Рассказе о морских разбойниках» выражено сочувствие освободительной борьбе греков против турецкого владычества (действие происходит в 1820 году - за год до начала решительного восстания, которое и привело к независимости Эллады). Скажем прямо, написано произведение весьма шероховато, а местами даже коряво. Чего стоит хотя бы такое курьёзное предложение: «Рана была смертельна, но ещё можно надеяться на выздоровление»! Главным героем «Разбойников» является 16-летний юноша, мстящий за убийство его семьи, - и, надо полагать, 17-летний автор ставит себя на его место, по-юношески переживая азарт лихих абордажных схваток.
Ещё в детские годы у будущего революционера обозначился круг его героев. Это - борцы за правду и справедливость, против тирании и мракобесия: Ян Гус и Мартин Лютер, вожди Великой Французской революции. В 1839 году он пишет небольшое стихотворение, посвящённое 9-й годовщине Июльской революции во Франции, и выражает в нём уверенность в том, что «буря» доберётся и до Германии:
Но повеяла буря из Франции к нам, всколыхнулись народные массы,
И колеблется трон, как средь бури ладья, и дрожит в вашей длани держава.
Поэтически откликается он и на текущие общественно-политические события. В 1840 году состоялось перенесение останков Наполеона с острова Святой Елены в парижский Дом инвалидов, и Ф. Энгельс пишет стихотворение «Перенесение праха императора», опубликованное в «Telegraph für Deutschland», - отдавая в нём дань уважения величайшему полководцу. Слог соответствует масштабу этой личности:
Безлюдны улицы Парижа: к Сене
Всё населенье бурно потекло;
Сверкает солнце Франции, но тéни
Легли на гордое его чело.
Весёлые примолкли парижане, -
Их не прельщает новой славы пир;
К ним близится герой военной брани,
Европы бич и Франции кумир.
Прах императора, сереброглавой
Толпою ветеранов окружён,
К Парижу движется, увитый славой,
Под грохот пушек и под плеск знамён.
...
Где гвардия? Где генерал Домбровский,
Непобедимый вождь своих полков?
И где лихой Мюрат? Где Понятовский?
Где маршал Ней, храбрец из храбрецов?
...
Краса и цвет всей Франции - и старой,
И молодой - за гробом вслед идёт;
Всеобща скорбь - республиканец ярый,
И тот со всеми вместе слёзы льёт.
...
Спит император, смолкла литургия;
Покрыты мглой торжественных теней
Стоят колонны, словно часовые;
Храм - над усопшим богом мавзолей.
В ранние годы Ф. Энгельс был весьма религиозен - как-никак, воспитание он получил в буржуазной семье, державшейся строгого протестантского пиетизма. Это мистическое направление ставит религиозное чувство выше религиозных догм, оно отвергает рационализм и негативно относится даже к чтению нерелигиозных книг.
И вот в начале 1837 года Энгельсом написан самый настоящий религиозный гимн: молодой человек обращает все свои мысли и чувства к Нему - к Спасителю!
Спустись, о божий сын, Христос,
Я жду тебя в юдоли слёз,
О, унеси все беды!
Меня блаженством озари
В сиянии твоей зари,
Чтоб я тебя лишь ведал!
И душой владеет радость, сердцем - сладость, всем конец печалям,
Когда мы тебя, спаситель, хвалим.
Когда придёт последний миг,
Когда увижу смерти лик,
К тебе лишь полечу я;
Когда очей померкнет свет,
Когда исчезнет жизни след,
Пойду к тебе, ликуя.
И дух тебя восславит и не оставит хвалы великой -
Ведь ты его владыка.
...
Расцвету я новым цветом!
Ты приходил нам на спасенье,
От смерти нёс освобожденье,
Ты зло сразил, ты счастья страж.
Сойдёшь теперь на землю - значит,
Теперь всё станет здесь иначе,
Ты каждому своё воздашь.
От религии Ф. Энгельс освобождался в процессе продолжительной и тяжёлой внутренней борьбы, внимательно изучая разнообразную литературу, включая и саму Библию. В этой его эволюции значительную роль сыграла известная работа Давида Фридриха Штрауса (1808-74) «Жизнь Иисуса» (1835), положившая, собственно, начало младогегельянству, а заодно и исторической школе в библеистике. В этой книге основатель христианства трактуется как обыкновенный человек, выдающийся, но лишённый божественной сущности, - уже впоследствии его фигура подверглась мифологизации! Не отрицая историчности Иисуса Христа, Д. Штраус показывает недостоверность новозаветных сведений о нём и сотворённых им чудесах. Молодой Энгельс был настолько восхищён книгой «Жизнь Иисуса», что даже называл себя «восторженным штраусианцем»! В том же 1839 году он, следом за Д. Штраусом, обращается и к Гегелю, к его, как он выразился, «беспокойной диалектике» (Маркс открыл для себя гегелевскую философию двумя годами ранее, когда он обучался в Берлинском университете и весной квартировал за городом, в предместье Штралов).
Следующий важный этап в движении Энгельса к последовательному атеизму: «Сущность христианства» Людвига Фейербаха (1841). «Надо было пережить освободительное действие этой книги, чтобы составить себе представление об этом. Воодушевление было всеобщим: все мы стали сразу фейербахианцами», - вспоминал Энгельс. Можно припомнить одну тогдашнюю карикатуру: Бруно Бауэр, сидя верхом на страусе (фамилия Strauß!), загоняет в огненный ручей (по-немецки: Feuerbach!) символы христианства - орла, льва, быка и ангела (указанные существа - атрибуты четырёх евангелистов; - в этом: пережиток тотемизма в христианстве).
Процесс отхода юного Энгельса от религии хорошо просматривается по его многочисленным и достаточно откровенным письмам к бывшим одноклассникам, братьям-близнецам Вильгельму и Фридриху Греберам (поразительно то, что у всех троих годы жизни одинаковы: 1820-95). Особой, скажем так, пикантности данной переписке придаёт то обстоятельство, что оба Гребера стали во взрослой жизни... пасторами! В письме к Фридриху Греберу Энгельс приходит к выводу, идущему вразрез с религией, с приверженностью ко всему тому, что должно приниматься на веру: «то, что отвергает наука... то не должно больше существовать в жизни».
Летом 1842 года - проходя воинскую службу в Берлине, посещая Берлинский университет и сражаясь там против реакционной философии позднего Шеллинга, - Фридрих Энгельс при соучастии своего одногодка, младшего брата Бруно Бауэра Эдгара сочинил богоборческую пародийно-сатирическую поэму «Библии чудесное избавление от дерзкого покушения, или Торжество веры». Поводом к её написанию стало увольнение видного младогегельянца Бруно Бауэра (1809-82) из Боннского университета - в начале 1840-х в Пруссии поднялась очередная волна реакции, от которой пострадали многие передовые интеллектуалы; из-за этого же пошли прахом планы новоиспечённого доктора философии Маркса занять кафедру там же, в Бонне.
В поэме в фантастической форме - с притворным поношением «безбожников» - показана борьба младогегельянцев против ортодоксального богословия и, вообще, идеологической реакции. Энгельс даёт шутливо-острые портреты своих соратников по кружку «Свободных». Вот, к примеру, как изображены Бруно Бауэр и Фейербах:
Уже был Бруно там; в припадке исступленья
Он машет в воздухе листом того труда,
Которым библию сметает навсегда.
Зелёным сюртуком на тощенькой фигуре
Он выдаёт своё родство с семьёю фурий.
...
Он сам - что целый стан безбожных и бесстыдных,
Что целый кладезь дум и замыслов ехидных,
И вечно с подлою хулою на устах;
То Людвиг - господи, помилуй! - Фейербах.
Бесшумно двигаясь, скользит он над землёю,
Как жуткий метеор, что брошен силой злою.
На тот момент Энгельс ещё не знаком лично с Карлом Марксом (впервые они увидятся осенью, в ноябре, в редакции «Рейнской газеты» - причём первая встреча будет прохладной и останется без последствий), но, видимо, слава того уже летит по Германии. Энгельс точно подмечает его революционную страстность, неистовость:
Кто мчится вслед за ним [за Бруно Бауэром - К. Д.], как ураган степной?
То Трира чёрный сын с неистовой душой.
Он не идёт, - бежит, нет, катится лавиной,
Отвагой дерзостной сверкает взор орлиный,
А руки он простёр взволнованно вперёд,
Как бы желая вниз обрушить неба свод.
Сжимая кулаки, силач неутомимый
Всё время мечется, как бесом одержимый!
«Чёрный сын» - как известно, у Маркса была смуглая кожа, за что он получил прозвище Мавр. В поэме Энгельс называет его также в шутку «из Трира чудище»!
Себя автор поэмы тоже не забыл, подчёркивая свой «крайний радикализм»:
А тот, кто всех левей, чьи брюки цвета перца
И в чьей груди проперченное сердце,
Тот длинноногий кто? То Освальд - монтаньяр!
Всегда он и везде непримирим и яр.
Он виртуоз в одном: в игре на гильотине,
И лишь к единственной привержен каватине,
К той именно, где есть один рефрен:
Formez vos bataillons! aux armes, citoyens!
[«К оружью, граждане! Сплотитесь в батальоны!» («Марсельеза»)]
А вот коротенький портрет Макса Штирнера, основоположника анархизма:
Вот Штирнер, лютый враг стеснительных условий.
Он нынче пиво пьёт, а завтра крикнет: Крови!
Лишь взвизгнет кто-нибудь своё: à bas les rois [долой королей!],
Уж он тотчас ввернёт: à bas aussi les lois! [долой также и законы!]
Богословам Энгельс даёт такую сатирическую характеристику - вложив эти слова в уста Бруно Бауэра, в которого в этот момент вроде как вселился «нечистый»:
«Не поддавайтесь же коварным богословам,
Всегда вас обмануть и провести готовым.
Значенье слов простых им любо извращать
И, крадучись, бродить во тьме ночной, как тать.
Между собой они всегда в жестокой драке,
За букву каждую грызутся, как собаки;
Их деятельность - ложь, их проповедь - обман,
Дурной софистикой насыщенный туман. ...»
Весьма забавна сценка бунта в аду против «лукавого» (обратите внимание, кого из выдающихся людей автор помещает в ад - неплохая компания, не так ли?!):
Пока бесчинствовал на небе враг господний,
Волненье вспыхнуло внезапно в преисподней;
Мятежным пламенем охвачена она;
Несутся возгласы: «Явись к нам, сатана!»
Толпу мятежников сам Гегель возглавляет,
Вольтер над головой дубиной потрясает,
Дантон безумствует, и Эдельман орёт,
Наполеон, как встарь, командует: «Вперёд!»
[Иоганн Христиан Эдельман - немецкий богослов-вольнодумец XVIII века.]
Между прочим, в упомянутой выше трагикомедии про Зигфрида - а писалась она в год знакомства Энгельса с философией Гегеля - встречается презабавнейшее выражение «безбожнейший гегелёнок»! Видимо, автор таким манером насмехается над реакционерами, и Гегеля записавшими в атеисты. Был, например, такой историк и публицист Генрих Лео (высмеянный в поэме Энгельса как «Лев») - он в своей книге обозвал младогегельянцев «гегелингами», и словечко сие пошло в оборот...
В тот период, когда Энгельс писал «Торжество веры», уже обозначились его расхождения с младогегельянцами. Для него очевидным уже был один из главных недостатков данного течения: полное отсутствие у левых гегельянцев практического действия - революционность их только на словах! И бессилие их отражено в поэме, у которой весьма неожиданный финал. В тот момент, когда «кощунственная рать», на подмогу коей из преисподней восстали Гегель, Вольтер и K˚, уже, казалось бы, разбила всю «набожную рать», доктор Бауэр откуда-то сверху получает приказ о его увольнении... и безропотно подчиняется ему! Заканчивается эпическая битва тем, что вся эта «лево-радикальная» братия в смятении и ужасе обращается в бегство!
...и Бауэр, поражённый
Внезапным ужасом, глядит на этот лист,
Глядит и весь дрожит, проклятый атеист.
Нерукотворный лист спускается всё ниже,
У Бауэра на лбу пот выступил. Гляди же!
Он поднял лист, прочёл и шепчет, сам не свой:
«В отставку!» Злая рать [атеистов - К. Д.], услышав это, вой
Безумный подняла и с криками «В отставку!»
Вниз понеслась стремглав, создав на небе давку.
В тогдашней Германии художественная литература являлась важнейшей сферой идеологической борьбы, служа - в исполнении прогрессивных художников слова - средством подготовки приближавшейся революции. Поэтому становление революционера не могло не происходить без основательного ознакомления с этим ценнейшим достоянием германской нации. К. Маркс и Ф. Энгельс - в такой же мере продукты немецкой литературы, как и немецкой классической философии.
(Точно так же и русские революционеры конца XIX века вырастали на русской литературе - от Пушкина и Гоголя до Чернышевского и Салтыкова-Щедрина!)
Революционный заряд немецкой литературы того времени выражает самое название бунтарского литературного движения «Буря и натиск» - по названию драмы Фридриха Максимилиана Клингера 1776 года. Из этого течения, идеологом коего выступал Иоганн Гердер (1744-1803), так или иначе, вышли и Гёте, и Шиллер.
Иоганна Вольфганга Гёте (1749-1832) Ф. Энгельс назвал «величайшим из немцев». «Деяние - начало бытия» - в этой гётевской формуле звучит не только призыв к активной деятельности, но и как бы сжатая формулировка материализма в понимании общества. На бой против сил зла зовут знаменитые строки из «Фауста»: «Лишь тот достоин жизни и свободы, / Кто каждый день за них идёт на бой!»
Ненавистью к деспотизму, к власти князей проникнуто творчество Фридриха Шиллера (1759-1805). Революционную пьесу «Разбойники» он вообще сопроводил дерзким эпиграфом: «Против тиранов». «Разбойник» Карл фон Моор, на самом-то деле, - борец за свободу своей родины. Но он одинок, его не поддерживает народ, и оттого бунт фон Моора обречён на провал... Зато уже восставший народ становится главным действующим лицом в поздней драме Ф. Шиллера «Вильгельм Телль».
Республиканец по своим убеждениям, Шиллер, как это нередко случается с мастерами искусства, оказался непоследовательным в отношении к революции. 1789 год он воспринял с воодушевлением, но, придя в ужас от якобинского террора, стал порицать революцию. Причём в этот самый момент Конвент присвоил великому немецкому драматургу почётное звание гражданина Французской республики!
Совсем иным был путь у другого выдающегося писателя, оказавшего немалое влияние на Карла Маркса, - у Адельберта фон Шамиссо (1781-1838). Француз по происхождению, дворянин - когда он был ещё ребёнком, его семья эмигрировала в Германию, спасаясь от революционного террора. Несмотря на это, Шамиссо вырос убеждённым сторонником французского Просвещения и Великой Французской революции - что и нашло выражение в его литературном творчестве. Как учёный-натуралист, совершил кругосветное путешествие на русском судне; проявлял интерес к жизни России и в одной из своих поэм он с сочувствием высказался о декабристах.
В гимназическом выпускном свидетельстве Фридриха Энгельса отмечено, что он «проявил похвальный интерес к истории немецкой национальной литературы и к чтению немецких классиков». В самом деле, молодой человек много читает как классиков (Гёте, Шиллер и др.), так и современных ему писателей - один из них, Карл Гуцков, кстати, как раз был редактором журнала «Telegraph für Deutschland».
Хорошо освоил Энгельс и - говоря его словами - «всю мировую литературу».
Любимыми литературными героями у него в юности были Вильгельм Телль, Зигфрид и Фауст. Любимых персонажей перечисляет он в стихотворении 1836 года:
...Вот храбрый Телль - стрелок;
Вот Зигфрид, что дракона
В бою осилить смог.
А вот и гордый Фауст,
Ахилл идёт вперёд,
Готфрид Бульонский славный
В бой рыцарей зовёт.
А вот - не смейтесь, братья -
И Дон-Кихот герой
На скакуне отважном
Везде вступает в бой.
[Готфрид Бульонский - герцог Нижней Лотарингии, один из руководителей первого крестового похода 1096-99 годов и первый правитель Иерусалимского королевства; позднее был воспет в рыцарских романах и поэтами-трубадурами.]
Уже в ранней своей публицистике Ф. Энгельс проявил себя как талантливый литературный критик и литературовед. Его владение материалом, его знакомство со всем более-менее значительным, что имелось в тогдашней литературе, поражает! Как поражает и самостоятельность суждений совсем молодого ещё человека.
В статье 1839 года «Немецкие народные книги» Энгельс даёт в целом высокую оценку произведениям народного литературного творчества о Зигфриде, Фаусте, Уленшпигеле, Агасфере (Вечном Жиде) и проч. - и показывает важную роль таких книг для воспитания народа. Статью он начинает так: «Разве не является большой похвалой для книги то, что она - народная книга, немецкая народная книга? Однако именно поэтому мы вправе желать большего от подобной книги, именно поэтому она должна удовлетворять всем разумным требованиям и быть во всех отношениях безукоризненной». Крайне важно то, как обрабатывается и излагается этот народный материал, - Энгельс выступает против поползновений реакционеров, реакционных литераторов вроде Людвига Тика и Гвидо Гёрреса фальсифицировать и использовать народное творчество в интересах господствующих классов страны.
«Необычайной поэтической прелестью, - заканчивает свою статью Энгельс, - обладают для меня эти старые народные книги, с их старинной речью, с их опечатками и плохими гравюрами. Они уносят меня от наших запутанных современных "порядков, неурядиц и утончённых взаимоотношений" в мир, который гораздо ближе к природе. Но об этом здесь не может быть и речи. Главный аргумент Тика заключался именно в этой поэтической прелести, но что значит авторитет Тика, Гёрреса и всех прочих романтиков, когда разум говорит против него и когда дело идёт о немецком народе?» Речь, стало быть, идёт здесь о том, что приобщение народа к его поэтическому достоянию должно служить не тому, чтоб отвлекать простой народ от актуальных проблем и погружать его в мир иллюзий, но наоборот, пробуждать в нём энергию и волю к борьбе. В статье, критикуя неудачные примеры обработки народных сказаний отдельными писателями, автор высказывает свою точку зрения: что лучше всего с этим делом справились бы братья Гримм.
По мере приближения революции в Германии в её литературе усиливается, становясь острее и «злее», поэзия соответствующего направления. Причём молодые Маркс и Энгельс имели к этому процессу прямое и непосредственное отношение.
Генрих Гейне (1797-1856) - крупнейший поэт немецкой революционной демократии, поэт-публицист и поэт-философ. Именно Гейне, к слову, первым указал на революционный момент, содержащийся в классической немецкой философии, прежде всего - в гегелевской диалектике. В Париже в 1843-44 годах Маркс и Гейне подружились - несмотря на значительную разницу в возрасте. Они, кстати, не знали, что являлись дальними родственниками, - впоследствии биографы выяснили, что у этих двух великих людей имелись общие предки (где-то в четвёртом-пятом колене).
Своё главное и самое боевое произведение - поэму «Германия. Зимняя сказка» (1844) - Гейне написал как раз в период тесного общения с Карлом Марксом и под влиянием его революционных - и на тот момент уже во многом коммунистических идей. Это нашло выражение в строках Гейне: «И пусть ленивое брюхо кормить / Не будут прилежные руки». Откликнулся он и на восстание силезских ткачей 1844 года.
Поэт Георг Гервег (1817-75), лично знакомый с Марксом, сотрудничал у него в «Rheinische Zeitung». Обращаясь к читателю, он ставит вопрос ребром: «Ты раб иль гражданин? Подумай и решись». Стихотворение, откуда это взято, называется «Партия» - стало быть, Г. Гервег своеобразно предвосхитил то, что впоследствии будет названо партийностью литературы, партийностью искусства и философии.
С Георгом Веертом (1822-56) Ф. Энгельс познакомился ещё на родине, в Бармене, однако близко они подружились в Манчестере - коммерсант Веерт жил по соседству, в Бредфорде. В одном из стихов он даже воспел красоту и темперамент ирландки Мэри Бёрнс - возлюбленной Энгельса. Под влиянием последнего Веерт выступил первым немецким пролетарским поэтом, который писал о борьбе бедных против богачей, шахтёров против шахтовладельцев. В стихотворении «Литейщик пушек» он пророчит революцию - когда рабочие возьмут в руки оружие, которое они в настоящее время создают своим трудом для классовых врагов: «...настанет час / Грозы и битв суровых, / Когда ударим против вас из десятидюймовых!»
Георг Веерт состоял в «Союзе коммунистов» и являлся одним из редакторов «Neue Rheinische Zeitung». Там же сотрудничал и Фердинанд Фрейлиграт (1810-76). На первой полосе знаменитого прощального номера газеты (от 19 мая 1849 года), напечатанного красной краской, было помещено его боевое стихотворение: «В усмешке презренья к врагам затая / И крепко сжимая шпагу, / "Восстанье!" - кричала пред смертью я [газета - К. Д.], / Не сломили мою отвагу...». В своей поэзии Фрейлиграт прославлял героизм сражающегося на баррикадах революции пролетариата разных наций, клеймил буржуазию за её трусость - однако поражение революции 1848 года привело его, как, увы, и многих других, к отходу от борьбы...
«Рейнская газета» писала незадолго до революции, отмечая указанную выше тенденцию к усилению революционности поэзии: «Одна ласточка не делает весны, но столько певцов, которые одновременно выступают и, не сговариваясь, поют на один мотив, - явный признак перемены погоды». Литература - и вообще искусство - служит важным барометром общественных настроений, указывая на приход «бури».
Поэзия молодого Энгельса связана и с его увлечением филологией, языками. Стихи ведь он писал отнюдь не только на немецком, но и на древнегреческом языке!
На торжественном собрании в Эльберфельдской гимназии 15 сентября 1837 года Энгельс прочитал стихотворение «Поединок Этеокла и Полиника», написанное им по мотивам греческого мифа, изложенного в трагедии Эсхила «Семеро против Фив». Произведение, стилизованное под гомеровский эпос, обнаруживает тонкое знание автором нюансов мифологии эллинов (вспомним про влияние дедушки!). А о прекрасном знании юношей греческого языка свидетельствуют такие утончённые словесно-поэтические фигуры, как «воин могучий и дерзкоотважный», «царя меднолатных аргивян», «поразит длиннолезвенной медью», «среброкованный меч».
Выпускное гимназическое свидетельство Фридриха Энгельса отмечало: «...в особенности же [он] научился хорошо переводить как сочинения сравнительно лёгких греческих прозаиков, так и произведения Гомера и Еврипида, и сумел хорошо понять и воспроизвести ход мыслей в одном из диалогов Платона». Бывали ж времена: молодые люди способны были осилить Платона, да ещё и в оригинале, - книжки серьёзные они читали, а не сидели безвылазно в «чатах» и «месенджерах»!
Блестяще владея иностранными языками, пробовал себя Энгельс и в области литературно-поэтического перевода. Известно, что он переводил с английского языка произведения обожаемого им Перси Шелли - и даже пытался опубликовать эти переводы, но только ему, к сожалению, не удалось договориться с издателями.
Слова Шелли «День завтрашний придёт!» [«To-morrow comes!»] Энгельс взял в качестве эпиграфа к своему стихотворению «Вечер», в котором аллегорически выражена уверенность в победе свободы в Германии. Начинается же стихотворение симпатичной, как на мой вкус, лирической зарисовкой картины вечерней природы:
Сижу в саду, - склонившегося дня
Светило кануло внезапно в волны,
И пляшут в облаках, веселья полны,
Златые брызги алого огня.
Цветы уныло опустили взоры,
Дневных лучей весёлый свет погас,
Лишь меж дерев поют в вечерний час
Беспечных птиц приветливые хоры.
На гребне вод недвижны пароходы,
Проплывшие широкий океан;
Колебля мост и уходя в туман,
Усталые влачатся пешеходы.
В бокале бродит пенистый напиток,
Передо мной - творенья Кальдерона;
И я, как бражник, чую сил избыток,
Вина и слова мощью опьянённый.
Заявляет в этом произведении Энгельс-поэт и своё вольнолюбивое кредо:
Да, я одна из этих смелых птах,
Плывущих в море вольного эфира;
Пусть воробьём я буду в их глазах,
Я лучше буду воробьём для мира,
Чем заключённым в клетку соловьём,
Для развлеченья взятым в барский дом.
Кое-что из переведённого Энгельсом, однако, всё-таки было опубликовано. В 1840 году был выпущен «Альбом Гутенберга» (вероятно, в рамках празднования 400-летия изобретения книгопечатания) - а в нём помещён выполненный Энгельсом перевод стихотворения испанского поэта, просветителя и политического деятеля Мануэля Хосе Кинтаны (1772-1857) «На изобретение книгопечатания». В этом произведении прославлен вклад первопечатника в дело распространения свободы.
В путевых заметках «Скитания по Ломбардии» (в мае 1841 года Ф. Энгельс, сопровождая отца, совершил поездку через Швейцарию в Милан) приведён перевод на немецкий 261-го сонета Петрарки - и вероятно, он выполнен самим Энгельсом.
Но поэзия - лишь одна из сторон артистической души Фридриха Энгельса.
В письмах и ученических тетрадях Энгельса встречается огромное количество рисунков карандашом: портреты и автопортреты, исторические пейзажи, зарисовки сценок из жизни, карикатуры. Вряд ли можно назвать их произведениями искусства - рисунки выполнены бегло, но достаточно твёрдой рукой, а главное то, что в них выражены индивидуальность автора и его умение видеть мир, подмечая какие-то важные стороны жизни и харáктерные черты тех или иных встреченных им людей. Рисование преподавалось в гимназии - как и пение. И вот в тетрадке по истории любознательный гимназист Энгельс изображает египетские пирамиды и сфинкса.
В молодости Энгельс, между прочим, и музыку писать пытался! «Однако это чрезвычайно трудно: такты, диезы и аккорды доставляют много хлопот», - как-то признаётся он в письме к младшей сестре Марии, с которой Фридрих был очень близок. В письмах к ней и Греберам встречаются ноты созданных им произведений. Так, в 1839 году Фридрих сочиняет лютеранский хорал - да, он всё ещё религиозен!
Любовь к музыке была привита в семье. В числе любимых композиторов: Бах, Гендель, Глюк. Энгельсу чрезвычайно понравилась «Волшебная флейта» Моцарта, а особенный восторг у него вызвала пятая симфония Бетховена: «Вот эта симфония была вчера вечером! Если ты не знаешь этой великолепной вещи, то ты в своей жизни ничего не слышала». Живя в Берлине, где он отбывал воинскую повинность, Ф. Энгельс часто посещал театры и концертные залы; там он услышал игру Ференца Листа. Кстати, в тот период своей жизни он отправлял в газету «Rheinische Zeitung» преимущественно как раз корреспонденции о культурной жизни столицы Пруссии.
Летом 1842 года, однако, Энгельс-Освальд - публицист, уже завоевавший признание у читателей, - принимает решение на время прекратить литературную деятельность, дабы учиться. В письме к младогегельянцу и издателю Арнольду Руге он так объясняет это решение: «Я принял решение на некоторое время совершенно отказаться от литературной деятельности и вместо этого побольше учиться. Причины этого решения очевидны. Я молод и самоучка в философии. У меня достаточно знаний для того, чтобы составить себе определённое убеждение и, в случае надобности, отстаивать его, но недостаточно, чтобы делать это действительно с успехом. ...считаю теперь своим долгом путём научных занятий, которые я продолжаю с ещё бóльшим наслаждением, всё более усваивать и то, что человеку не даётся от рождения». В этом - весь Энгельс: он основателен во всём и до конца, он просто не может позволить себя «ни на грамм» дилетантства!
На этом завершился первый, самый ранний, юношеский период литературной деятельности Ф. Энгельса, когда боевая публицистика сочеталась у него с поэзией. Скоро на страницах газет и книг выступит зрелый Энгельс. Поэзия кончилась, но...
Это нормально и правильно, когда юноша пишет стихи - пусть даже коряво и нескладно, но, если в стихах проявляются искренние чувства и устремления, опыты в поэзии не пройдут даром: они с большой вероятностью могут воплотиться в личности благородной и неравнодушной, способной к высоким и бескорыстным поступкам.
«Деятельность, жизнь, юношеское мужество - вот в чём истинный смысл!» - написал Энгельс в письме накануне 20-летия. Это отношение к жизни он сохранит на всю оставшуюся жизнь, несмотря на её непростые перипетии и разочарования.
Про времена революции 1848-49 годов, а точнее - про начало 1849 года Ф. Энгельс вспоминал: «Это было революционное время, а в такое время работать в ежедневной печати - наслаждение. Воочию видишь действие каждого слова: видишь, как статьи буквально бьют, словно гранаты, и как взрывается выпущенный снаряд». Так никогда не сказал бы проплаченный писака, который не сражается, а рутинно выполняет свою работу. Так может сказать только человек, для которого борьба за его идеалы и является действительным смыслом всей его жизни.
Значит, нужные книги он в детстве читал. Значит, искренние стихи он писал в юности. Тот поэтический заряд, который был приобретён им в молодости, сберёгся в Энгельсе - зрелом революционере, соединившись с книжной учёностью и опытом.
По ссылке вы нйдете мультфильм, созданный на основе рисунков Фридрихы Энгельса https://www.youtube.com/watch?v=SA6EXoomwPQ&feature=emb_logo
