Вернуться на главную страницу
Рафаэль Санти - человек, победивший тьму средневековья
Обрушившаяся на человечество пандемия коронавируса вконец нарушила и всю его культурную жизнь. Так, в Италии не состоялась выставка, посвящённая 500-летию со дня смерти Рафаэля Санти (1483-1520) - дата эта приходится на 6 апреля.
Он прожил всего 37 лет, менее чем на год пережив своего старшего хорошего знакомца Леонардо да Винчи (1452-1519), чью памятную дату мы отмечали год тому назад. Умер Рафаэль в самом расцвете творческих сил - в общем-то, неожиданно для его друзей и учеников. Всего-навсего 37 лет жизни, но они были насыщены работой и творчеством, включая грандиозную роспись покоев - станц - Ватиканского дворца.
Конечно, Рафаэль не обладал той широтой и универсальностью, какой обладал Леонардо. Но, тем не менее, великий живописец Рафаэль оставил заметный след и в истории архитектуры - после ухода в мир иной своего земляка (родом из Урбино, что в Умбрии) Донато Браманте Рафаэль продолжил строительство собора святого Петра, разработав свой оригинальный проект величественного здания. Настоящий человек эпохи Возрождения, Рафаэль руководил археологическими изысканиями в Риме и реставрацией античных памятников. Наконец, он неплохо писал стихи.
А разработкой Рафаэля - дизайнера мы можем любоваться и сегодня - именно он ведь придумал форму, которую и поныне носит швейцарская гвардия Ватикана!
Имя Рафаэля сделалось символом изысканности и утончённости в искусстве, безупречного вкуса. Современники отмечали, что он обладал хорошими манерами, производил приятное впечатление на всех тех, с кем ему доводилось общаться.
Гением человека делают его время - и его окружение, то есть тот круг людей и предметов материальной и духовной культуры, у которых он набирается знаний, опыта, вдохновения. Рафаэль родился в семье неплохого живописца Джованни Санти - и у него получил первые уроки художественного мастерства. Помимо всего прочего, отец занимал пост советника по вопросам искусства у герцога Федериго де Монтефельтро - известного мецената и ценителя искусств. В его урбинском замке мальчик видел фрески Пьеро делла Франческа. После ранней смерти отца Рафаэль постигал секреты мастерства у выдающегося художника - Пьетро Перуджино.
Становление Рафаэля завершилось во Флоренции - в этой художественной столице Италии, где в то время творили Леонардо и Микеланджело Буонарроти. Как раз в тот момент, когда юноша прибыл во Флоренцию, там возле Палаццо Веккио был установлен «Давид» Микеланджело. Эта статуя произвела настолько глубокое впечатление на флорентинцев, что в городе на какое-то время стали летосчисление вести от «установки Давида»: «такого-то числа, месяца, года» от оного события!
Духовно-интеллектуальную атмосферу тогдашней Флоренции определяли горячие споры вокруг картонов фресок непримиримых антагонистов Леонардо и Микеланджело - эти фрески, изображающие ключевые моменты военной истории Флоренции, должны были украсить зал в Палаццо Веккио - здании правительства республики. И хотя эти работы не состоялись, замыслы Леонардо и Микеланджело, дошедшие до нас лишь в позднейших копиях, - замыслы, идейно столь разные, - восхищают как образцы батальной живописи, передачи сложных состояний человека.
Рафаэль многому научился у Леонардо - он стал под его влиянием серьёзно изучать анатомию, механику движений, но вовсе не стал его слепым подражателем!
Загадка, волнующая историков искусства: был ли Рафаэль лично знаком с Альбрехтом Дюрером (1471-1528), который в 1505 году, путешествуя по Италии, заезжал во Флоренцию. В любом случае, немецкий художник послал итальянскому коллеге в подарок свой рисунок, который Рафаэль хранил у себя как реликвию.
Мировая слава пришла к Рафаэлю в Риме, куда он перебрался в 1508 году, чтобы выполнять грандиозные заказы папы Юлия II (1443-1513, папа с 1503-го).
В бытность Юлия II понтификом Вечный город посетил в составе церковно-дипломатической миссии Мартин Лютер - аккурат ровесник Рафаэля (родился он в 1483 году на полгода позже живописца). Моральное падение, разложение римской курии, полное расхождение образа жизни высокопоставленных церковников с тем, что они проповедовали пастве, произвели на Лютера неизгладимое впечатление, и это, несомненно, подтолкнуло сурового немецкого монаха-августинца и богослова к его поистине революционному выступлению 1517 года, начавшему Реформацию.
Антагонисты по духу своему, отцы-идеологи протестантизма и могучие титаны Возрождения сделали каждый по-своему одно общее дело: они нанесли решающий, смертельный удар по средневековью, его мироощущению, проторив тем самым путь к утверждению нового, буржуазного общества. А то, что Рафаэль и художники его круга создавали своё новое, светлое, жизнеутверждающее искусство на деньги самой католической церкви, освящавшей замшелые старые порядки, - в этом не только замечательная ирония истории, но и поучительный пример того, как можно и нужно использовать материально-финансовые ресурсы врага на своё прогрессивное дело!
Философия в живописи и живопись в философии
Моё любимое произведение Рафаэля Санти - конечно же, фреска «Афинская школа». Ренессанс возродил интерес к античной философии - сначала к идеализму Платона, а затем и к материализму Эпикура (вернее-то, поначалу, скорее лишь к его гедонизму - к воспеванию телесных утех, наслаждений в противовес средневеково-монашескому аскетизму). В 1438 году Медичи основали во Флоренции Академию, как бы возродив этим платоновскую Академию, закрытую Юстинианом в 529 году.
Дав широчайшую панораму всей древнегреческой (и не только) философии, Рафаэль в центр своей композиции поставил идейный конфликт учителя и ученика - Платона и Аристотеля; вспомним знаменитое: «Платон мне друг, но истина - ещё больший друг!» Это - гениальное композиционное решение, в котором «схвачена» суть борьбы в философии, что издревле движет её вперёд: борьба идеалистического и материалистического направлений в ней - по основному вопросу философии.
Разумеется, Аристотеля нельзя считать философом-материалистом, однако в противовес последовательному, «чистому» идеализму Платона в его философии всё же присутствует заметная материалистическая тенденция, которая, собственно-то, и нашла выражение в споре Аристотеля с Платоном. Кроме того, Аристотель сошёл с линии Сократа - Платона, «зацикленных» на проблемах самопознания человека, и снова обратился к изучению природы, окружающего материального мира, по праву считаясь основоположником зоологии, минералогии и других естественных наук.
Отношение к Платону и Аристотелю неоднократно диаметрально менялось в ходе дальнейшего развития европейской мысли. Вероучение христианской церкви проходило своё становление во взаимодействии с, в общем-то, конкурировавшим с ним неоплатонизмом начала нашей эры. Но уже Августин Блаженный (354-430) стал использовать неоплатонизм для обоснования христианских догматов, в частности - догмата о Троице. Зато в Средние века католические теологи берут на вооружение теперь уже усвоенного через арабскую философию Аристотеля - выхолощенного, догматизированного, освящённого авторитетом церкви. Что, впрочем, не мешало использовать аристотелизм и «еретикам», подрывавшим исподволь официальное мировоззрение, - линия, идущая от арабского мыслителя Ибн Рушда (Аверроэса).
И вот философия итальянского Возрождения восстаёт против схоластического Аристотеля, обращаясь снова к Платону. И не случайно, наверное, Рафаэль пишет своего Платона со старого, бесконечно мудрого и глубокого Леонардо - видимо, в споре Платона с Аристотелем симпатии автора фрески больше на стороне первого!
Образы окружающих главных мыслителей Греции как бы «философов второго эшелона» тоже замечательны. Отшельник и «мизантроп» Диоген, с фонариком в руке искавший человека в толпе людской, пребывает в одиночестве, возлежа на ступенях.
Гераклит Эфесский - тот, который учил, что «всё течёт, всё меняется», всё в мире возникает из огня и в огонь возвращается, - имеет черты портретного сходства с Микеланджело Буонарроти - могучим, страстным, мятежным, даже брутальным и «демоническим». Гераклит - имевший за сложность изложения своих идей прозвище Тёмный - изображён глубоко задумавшимся над тем, что он пишет. Рядом Пифагор погружён в толстый фолиант - погружён в свой мир чисел. А через плечо в его книгу заглядывает тот самый Аверроэс. У жизнелюбца Эпикура на голове венок Вакха.
Сократ обращается к - предположительно - Ксенофонту. Историк Ксенофонт также являлся учеником Сократа, и он оставил воспоминания о наставнике, которые считаются вторым по значимости источником сведений о великом мыслителе после Диалогов Платона. Евклид (по другому толкованию - Архимед) что-то страстно объясняет внимательно слушающим его ученикам. Тут же - Клавдий Птолемей, основоположник и крупнейший представитель геоцентрической системы мира.
Свою возлюбленную Рафаэль представил в образе Гипатии - знаменитой учёной женщины, представительницы неоплатонизма, зверски убитой фанатиками-христианами. Не забыл Рафаэль и себя - он занимает скромное место на правом краю картины, изображая прославленного живописца античной Греции - Апеллеса.
В традициях того времени Рафаэль изображает современных ему людей рядом с великими мужами прошлого - и это по-своему выражало связь времён. Интересно и то, что на некоторых фресках из ватиканских станц живописец помещает людей, которые как бы «тематически» не подходят сюда. Так, на фреске «Диспут» рядом с богословами присутствуют Данте - любимый поэт Рафаэля и фра Анджелико - монах-художник, видный мастер Раннего Возрождения. Там же Рафаэль изобразил неистового доминиканца Джироламо Савонаролу - пламенного обличителя роскоши и «дурных нравов» знати, взявшего на какое-то время власть во Флоренции, но в итоге казнённого за «ересь». Эта противоречивая фигура, несомненно, необходима была для передачи всей полноты идейной борьбы в преддверии Реформации.
Во времена Леонардо и Рафаэля философия и искусство были неразрывно связаны друг с другом, они сообща несли заряд тех идей, которые меняли общество. И любое из творений великих мастеров Возрождения - кладезь для философов.
Культуру... из масс долой!
Готовясь к написанию этой статьи, я поднял с полки книгу-альбом: «Рафаель» - первую книгу из серии «Майстри світового мистецтва», изданную в Киеве в 1990 году. Она двуязычная, со вступительной статьёй профессора П. А. Белецкого, и, как указано в аннотации, «издание рассчитано на школьников, студентов и широкий круг любителей изобразительного искусства». Прекрасное, я бы сказал - изысканно оформленное, издание - с 80-тью репродукциями работ Рафаэля, напечатанное на отличной мелованной бумаге; и стоила эта книга совсем недорого - всего 4 рубля.
Сегодня что-нибудь похожее стоило б, наверное, не одну сотню гривен - так, в четверть, а то и в треть минимальной пенсии! А тогда прекрасная книга о Рафаэле была вполне по карману «широкому кругу любителей». Однако больше всего меня поразил тираж издания - 50000 экземпляров! В наше время хорошие, умные книги издаются тиражами, дай боже, хотя б в тысчонку штук, а тогда, при «мрачном и бесчеловечном режиме», такие издания предназначались для массового читателя, для юношества в первую голову, - книги были призваны нести культуру в массы!
Не знаю, однако, была ли начатая Рафаэлем в 1990 году серия продолжена - ведь уже вскоре подлинная культура в нашей стране потеряет всякую общественную ценность и значимость, заменившись культом вещей, «дорогих тачек», заменившись телевизионной «жвачкой», низкопробной макулатурой и кривляньем людей, по недоразумению называемых художниками и артистами. В итоге мы всё чаще видим, как возле мусорных баков валяются выброшенные старые добрые книжки - какие-то из них «декоммунизированы», а какие-то, по-видимому, стали попросту никому не нужными после смерти их старых, из того ещё поколения, хозяев - и молодёжь избавляется от этого ненужного наследства, лишь «захламляющего недвижимость».
Упадок книжности в нашей стране - да и во всём мире, наверное! - проявляется и во время пресловутого карантина. Постсоветские страны столкнулись с весьма примечательным явлением: когда власти объявили в целях самоизоляции граждан выходные, многие люди рванули большими шумными компаниями «на шашлычок».
В этом - проявление не только легкомысленности и безответственности людей, но и упадка культуры населения. Всякий нормальный человек - нормальный в моём субъективном понимании! - использовал бы вынужденное заточение для чтения книг, для самообразования и культурно-интеллектуального развития. Но поскольку многие «современные» люди вообще ничего не читают и даже потребности в чтении не имеют, они и обратились к куда более привычным для них формам досуга - к застолью в тёпленькой компании под водочку да разговоры ни о чём! Боюсь, очень многим людям в той ситуации, что сложилась, действительно дома нечем заняться!
Это к вопросу о важности и необходимости сокращения рабочего дня - ради соответствующего увеличения свободного времени людей. Вроде бы безусловно благое дело - но в существующем обществе, при принятой в нём системе ценностей оно не принесёт обществу никакой пользы. Ибо люди в большинстве своём стали бы использовать лишние свободные часы не для гармоничного развития личности и не для активного участия в общественной жизни, а всё для того же, привычного: для шопинга, сидения в пивнушках и бесконечного, бесцельного зависания в соцсетях.
Ясное дело, существующее ныне государство менее всего заинтересовано как в гармоническом развитии личностей, так и, тем более, в активном участии людей в жизни общества. Потому-то оно и не оказывает содействия выпуску действительно умных, достойных книжек. И если даже государственные мужи ратуют за развитие культуры, законы какие-то принимают, речь на самом деле идёт о чём-то другом.
Вот и президент Владимир Зеленский, обращаясь к посаженным на карантин согражданам, порекомендовал им, помимо «решения демографической проблемы», виртуально посещать очень сомнительные музеи и читать крайне неоднозначных украинских авторов. А ведь мог бы лидер нации вспомнить тех величайших гениев человечества, чьи большие юбилеи отмечаются в текущем году: Рафаэля, Гегеля, Бетховена. Впрочем, кто сегодня будет читать Гегеля? Что же касается Бетховена, то при упоминании о нём я всегда вспоминаю старый, перестроечной поры анекдот:
Молодого человека спрашивают:
- Ты слушал когда-нибудь музыку, которую написал Бетховен?
- Не-е-ет... Я все рок-группы знаю: «Пинк Флойд» знаю, «Дип Пёрпл» знаю, «Юрайя Хип» знаю. Но такую группу - «Бит Ховен» - слышу впервые!
Боюсь, значительная масса сегодняшней молодёжи и классики рока не знает, так что «Дип Пёрпл» для них ровно такой же пустой звук, как и «Бит Ховен»!
А ещё бы мог президент посоветовать родителям, чтоб почитали на карантине детям сказки Джанни Родари, которому в этом году исполнилось бы 100 лет. Хотя его «Приключения Чиполлино» по нынешним меркам - опасная коммунистическая пропаганда, которую следовало бы запретить да из всех детских библиотек изъять!
Раз уж на то пошло, раз уж надобно национальную культуру продвигать, мог бы глава государства вспомнить о приближающемся - в следующем году - юбилее Леси Украинки. Но к классикам украинской литературы в нашей стране отношение особое: их «знают в лицо», им поклоняются как идолам, не читая их и стараясь не вникать в те общественно-политические идеи, которые оные классики выражали.
Классика - украинская, русская, да какая угодно - тоже опасна и неугодна, так как несёт заряд гуманизма, критического восприятия действительности, требований социальной справедливости, неприятия всего, что олицетворяет нынешняя власть.
Но тьма средневековья не вечна!
У Рафаэля Санти тяга человека к знаниям своеобразно выражена в его ранней «Мадонне Конестабиле». Богоматерь с божественным младенцем на коленях читает книгу, а маленький Иисус с интересом вглядывается в книжку, будто бы понимает, что там написано! Жизнь титанов Возрождения и пришлась-то на тот период, когда развитие получило книгопечатание, когда знания действительно пошли в массы!
Светлое искусство Рафаэля Санти и других гениев Ренессанса разогнало тьму средневековья, но в наше время средневековье снова возвращается - что особенно проявляется на Украине, охваченной мракобесием. Многие атрибуты Тёмных веков у нас нынче налицо: судилища инквизиции над неугодными, гонения на «недостаточно патриотичных» «еретиков», «индексы запрещённых книг». Государством издаются законы, требующие под страхом штрафов и тюремного заключения придерживаться определённых «неоспоримых истин» и не пропагандировать учения, объявленные «ересью». Книги прилюдно уже горели - как, собственно, и люди тоже... Поступило даже предложение - да не от кого-нибудь, а от директора Украинского института книги! - выбросить из библиотек страны скопом все книги, изданные до 1991 года.
А уж по части нетерпимости т. н. «общества» к инакомыслию Украина XXI столетия могла бы послужить образцом для Европы эпохи «ведовских процессов»!
Даже нынешняя пандемия выглядит как реминисценция чумных и оспенных эпидемий прошлого, знаменующих наступление, как говорят, Нового Средневековья!
Но хочется верить, что Знание и Культура снова победят средневековый мрак. Искусство Рафаэля ведь побеждало тьму и много спустя после ухода художника из жизни. Его величайший шедевр, оказавшийся в Дрездене, - «Сикстинская мадонна» - оказался сильней и людоедского фашистского режима в Германии, и варварства англо-американских «цивилизаторов», уничтоживших аккурат в день любви, в День святого Валентина, Дрезден! Картину Рафаэля спасли советский солдат и советский реставратор - чтобы затем вернуть её на место «прописки» вопреки общепринятой в этом мире практике отнимать культурные ценности у побеждённых на войне...
2000
