Вернуться на главную страницу
Латинская Америка: год масштабных юбилеев и напряжённой борьбы. Часть первая
В этом году Латинская Америка отмечает ряд юбилеев - годовщин знаковых событий её истории, определивших весь ход развития мегарегиона и его теперешнее состояние. Все эти юбилеи проходят на фоне напряжённой политической борьбы и важных перемен - причём как раз и в тех странах тоже, с коими непосредственно связаны исторические события, чьи круглые даты приходятся на уходящий уже год.
500 лет назад, где-то в самом конце лета 1519 года, Эрнан Кортес (1485-1547) выступил в поход на покорение Мексики - государства ацтеков, - завершившийся взятием его столицы Теночтитлана 8 ноября и окончательным крушением его в 1521 году. Воинственные и алчные испанские конкистадоры столкнулись в Новом Свете с самобытными цивилизациями, совершенно непохожими на нашу, европейскую цивилизацию. В технико-экономическом отношении, однако, они были безнадёжно более отсталыми - что, по-видимому, заложено было в самих природных условиях бытия людей на континенте, в меньшем многообразии там культурных растений и животных, поддающихся одомашниванию. Так или иначе, «цивилизация пшеницы и коня» оказалась сильнее «цивилизации маиса и ламы» (или индюка - в Мексике).
Однако столь жестокое, сопровождавшееся истреблением миллионов людей и уничтожением бесценных культурных богатств, отрицание индейской цивилизации диалектически обернулось зарождением нового особенного, не менее самобытного мира - латиноамериканского, длительное время пребывавшего как бы на периферии мировой экономики и политики, но с начала текущего столетия обратившего на себя всеобщее внимание. «Пробуждение» Латинской Америки, избавление её от убогой роли «заднего двора Соединённых Штатов» Уго Чавес объявил «Боливарианской революцией» - по фамилии уроженца Каракаса Симона Болúвара (1783-1830).
200 лет назад, в декабре 1819 года, в венесуэльском городе Ангостура (ныне - Сьюдад-Боливар) была провозглашена республика, более известная под названием Великая Колумбия. В неё вошли современные Венесуэла, Колумбия, Панама и, чуть позже, Эквадор, а президентом её стал Боливар. Она просуществовала до 1831 года и канула в Лету одновременно со смертью самогό разочарованного Освободителя, так и не сумевшего создать сильное, объединённое южноамериканское государство - ибо слишком сильными оказались центробежные тенденции, обусловленные слабостью экономических связей бывших колоний, интересами местных креольских верхушек.
Боливар - весьма сложная, противоречивая личность; и некоторые присущие ему негативные личностные черты (властолюбие, склонность к внешним эффектам) проявляются и у иных его сегодняшних последователей. Боливар отстаивал прежде всего интересы своего креольско-помещичьего класса, хотя и провёл ограниченные социальные реформы. Освободительная война южноамериканских колоний 1810-26 годов шла в русле Великой французской революции и под влиянием французского Просвещения - а Боливар-то изрядную часть юности провёл в постреволюционном Париже! Символы Французской революции - такие, как олицетворяющая Свободу женщина во фригийском колпаке, - очень популярны повсюду в Южной Америке.
Кстати, а недавно я с удивлением узнал, что термин «боливарские страны» (т. е. страны, связанные происхождением с деятельностью Боливара, как то: «осколки» Великой Колумбии, Перу и Боливия) впервые появился в документах Коминтерна...
Далее, на днях, 16 ноября, свой 500-летний юбилей отпразднует столица Кубы Гавана. В этот день в 1519 году испанский конкистадор Диего Веласкес (не путать с великим живописцем!) заложил поселение Сан-Кристобаль-де-ла-Абана, ставшее впоследствии столицей страны. Гавана, однако, не является старейшим городом на Кубе - первым был основан, в 1512 году, город Баракоа близ Гуантанамо (к слову, в экспедиции Д. Веласкеса на завоевание острова участвовал и Кортес), а в 1514 году появился Сантьяго-да-Куба, до середины XVI века являвшийся центром колонии.
С 1982 года Старая Гавана входит в Список Всемирного культурного наследия ЮНЕСКО - и порядка 3 тыс. зданий в столице Кубы имеют историческое значение. Обветшалость построек Гаваны уже, можно сказать, сделалась притчей во языцех - но к юбилею в историческом центре её развернулись, наконец, крупномасштабные работы по реконструкции и обновлению. В частности, приведён в порядок Дворец генерал-капитанов (губернаторов Кубы в испанские времена) на Пласа-де-Армас, в котором размещается музей города. К 500-летию Гаваны должна быть завершена и реставрация Капитолия - помпезного здания, очень напоминающего тот Капитолий, что находится в Вашингтоне, но только превышающего его на целых четыре метра.
Гаванский Капитолий открылся в 1926 году - он был возведён в ту эпоху, когда кубинские элиты заглядывали в рот Дядюшке Сэму и по-холопски стремились быть «бόльшими (северо)американцами, чем сами американцы». До революции в здании располагался парламент, и теперь законодатели снова возвращаются туда.
Наконец, 1 ноября имела место ещё одна круглая памятная дата, связанная с человеком, чьё имя совершенно неизвестно в нашей стране, но, я полагаю, достойно упоминания: в этот день 100 лет назад погиб национальный герой Гаити Шарлемань Перальт (1886-1919). После оккупации страны американскими войсками в 1915 году он возглавил успешное, массовое вооружённое сопротивление захватчикам. В итоге, однако, Ш. Перальт, объявленный «главным гаитянским бандитом», был злодейски схвачен и расстрелян американской солдатнёй, - после чего, заметим, американцы продолжали хозяйничать в стране, оккупировав её, вплоть до 1934 года! Перальт стал весьма популярен в республике в последние десятилетия: его портрет с 90-х годов часто появляется на гаитянских монетах в ряду других национальных героев страны.
Гаити - страна с трагичнейшей историей. Она первой в Латинской Америке освободилась от колониального гнёта и стала первой в мире страной, где негры-рабы сами завоевали свободу и создали своё государство. Однако с первых же дней своей независимости Гаити погрузилась в политические дрязги и распри, сделалась жертвой амбиций вчерашних холопов, возомнивших себя императорами; и пошла нескончаемая череда госпереворотов, диктатур, иностранных интервенций. В итоге всего: нынешнее незавидное положение Гаити как самой нищей и отсталой во всех отношениях страны Западного полушария, ассоциируемой у всех нас с колдунами вуду и «тонтон-макутами», державшими в страхе забитое и суеверное население.
И всё-таки надежду на то, что в борьбе им удастся добиться национального и социального освобождения, гаитянцам дают примеры их подлинных героев, таких как «чёрный Спартак» Франсуа Туссен-Лувертюр (1743-1803) - конюх, бросивший вызов самому Наполеону, и не сложивший оружия перед армией США Ш. Перальт.
Противоречия и нынешний кризис Боливарианской революции
Война за независимость испанской Америки ещё не завершилась, когда в 1823 году президент США Джеймс Монро сформулировал в послании Конгрессу свою знаменитую доктрину, востребованную американской дипломатией и поныне. Суть её можно свести к утверждению: «Америка для американцев». Поначалу доктрина Монро имела определённое положительное значение: набиравшие понемногу силу Соединённые Штаты предупреждали старые колониальные европейские державы против вмешательства в дела молодых, неокрепших ещё американских государств.
Однако уже очень скоро указанная формула начала пониматься в Штатах как «Америка для североамериканцев», взявших на себя право хозяйничать там везде, как у себя дома. Предпосылки к такому положению создала сама освободительная война 1810-26 годов, которая не привела к возникновению единого и сильного государства и нисколько не покончила с помещичьими порядками, что обусловили консервацию экономической отсталости и всестороннюю зависимость от заграницы.
Социальные реформы Боливара были крайне ограниченными. Даже на отмену рабства он решился только в 1816 году - после краха первых двух Венесуэльских республик! Причём могильщиками Второй республики 1813-14 годов выступили простые скотоводы-«льянерос» - испанцы, воспользовавшись их жгучей ненавистью к помещикам-креолам, «настропалили» «льянерос» против борцов за независимость.
Революция, объявленная У. Чавесом, выступает как продолжение и завершение того, чего не сумел осуществить 200 лет назад Боливар, - только в новых условиях и на новой социальной базе. Объективно она - не столько социалистическая, сколько обще-антиимпериалистическая, направленная на то, чтоб объединёнными усилиями освободиться от диктата Вашингтона и отстаивать свои собственные интересы. По социально-экономическому содержанию она столь же ограниченна (а в ряде стран, прошедших правление левоцентристов, - и непоследовательна) - подобно революции С. Боливара, в социальном плане являвшейся лишь тенью Французской революции.
Добиться же политических и социальных целей революции можно, только в полной мере овладевая экономическим базисом общества и планомерно расширяя его путём индустриализации и крупных государственных инвестиций в него. Если ж правительство сводит дело преимущественно к перераспределению общественного богатства в пользу неимущих классов, то возникает противоречие: между размахом социальных программ и отсутствием устойчивых источников их финансирования.
Ещё при жизни Чавеса мы констатировали: Венесуэла упустила исторический шанс (высочайшие тогда цены на нефть!), чтобы осуществить индустриализацию и построить крепкую, вполне самодостаточную экономику. Провалились, в общем-то, и программы развития её сельского хозяйства, призванные устранить критическую зависимость страны от импорта продовольствия. Последовавшее падение нефтяных, вообще - сырьевых цен, подорвало тот самый экономический базис социальных реформ в странах Латинской Америки, вызвав нынешний кризис - экономический и политический - Боливарианской революции и подтолкнув «правый контрповорот».
Тем не менее, социальные реформы заложили неслабый «запас прочности» - одна только программа строительства доступного жилья (порою - бесплатного) в Венесуэле, давшая достойный кров миллионам людей, чего стоит! В ходе недавних событий Венесуэла раскололась-то практически пополам: недовольному «среднему классу», вышедшему на майдан, противостояли ставшие при Чавесе чуток, но более зажиточными бедняки. И даже живописуемая гиперинфляция ударила практически только лишь по «среднему классу», не слишком затронув бедноту, поддерживаемую целым комплексом мероприятий продовольственного и иного вспомоществования.
Итак, очередной раунд противостояния власть чавистов выстояла - хотя, конечно же, главные бои ещё впереди. Прогнозы «аналитиков» о «падении со дня на день режима Мадуро» оказались из того же сериала «пророчеств», что и длящиеся десятилетиями обещания скорого краха социализма на Кубе и в КНДР. Изъян всех этих горе-политологов состоит в том, что предсказания свои они выстраивают не на анализе конкретной ситуации, соотношения сил и противоречий в обществе, - и не на понимании истории, культуры, образа жизни и строя мысли тех или иных народов, но на представлении о том, что «все люди везде одинаковы», имея повсюду одинаковые примитивно-шкурные интересы. Кубинец, венесуэлец, северный кореец, иранец им представляются тем же люмпенизированным украинским обывателем, мечтающим о «европейских кружевных трусиках». Но на самом деле у разных народов социальное поведение и системы ценностей разные - отчего и стандартизированные технологии майдана, с успехом обкатанные на Сербии, Грузии и Украине, проходят не везде.
Между прочим, первые признаки стабилизации положения Мадуро наметились ещё в конце 2017-го, когда на губернаторских выборах его партия взяла 18 кресел из 23-х. Стало очевидным, что хотя народ и недоволен наломавшими дров чавистами, к бездарной и безответственной оппозиции у него доверия ещё меньше. И не случайно, наверное, американцы вынуждены были сделать ставку на столь жалкую личность, как самозваный «временный президент» Хуан Гуайдо, скандально «пролетев» с ним!
В Боливии кризис «левого поворота» обнажили недавние выборы, на которых, правда, поначалу победил Эво Моралес - однако эта победа изначально была больше похожа на поражение. Моралес набрал 47 % голосов, при том, что былые выборы он выигрывал, сходу набирая 61 %! И теперь его «победные 0,5 %» сами по себе дали оппозиции повод не признать результат выборов (в Боливии для победы в первом туре достаточно получить 45 % при условии отрыва от соперника более чем в 10 %).
Причём Боливия-то, в отличие от задыхающейся Венесуэлы, - экономически весьма благополучная страна, и такой её сделал Моралес. За последние десять лет среднегодовые темпы роста ВВП составляют 4,8 % (хотя и несколько замедлились в последнее время). Безработица в начале 2000-х годов, до прихода Моралеса, скакала в диапазоне от 15 % до почти 30 %, а в последние годы стабилизировалась на уровне 4 %. Уровень бедности в Боливии с 19,3 % в 2005 году понижен до 5,8 % в 2017-м.
Некоторые обозреватели видят причину произошедшего в том, что «народ устал от Моралеса». Разумеется, это очень упрощённый взгляд, но в нём содержится доля истины: Моралес избрался в четвёртый раз, невзирая на то, что референдум запретил ему это делать. Получается, что некоторые левые президенты, избираясь всеми правдами и неправдами по третьему и даже четвёртому кругу, поступают по внешней форме так же, как это делали правые диктаторы недавнего прошлого, - и это, видимо, вызывает неприятные ассоциации и отторжение у избирателей, даже у тех, кто вполне поддерживает нынешний социально-экономический курс. Зачем же было Эво Моралесу самому провоцировать вспыхнувший затем против него бунт?
Левые режимы Латинской Америки слишком «завязаны» на харизматичности своих лидеров, и когда такой лидер или уходит из жизни, или не может более идти на выборы, - вот тогда и возникают проблемы с «транзитом власти», с поддержанием популярности движения в массах. Всё это тем более удивительно, что левые партии континента опираются на массовые низовые движения, которые, по идее, и должны были бы постоянно выдвигать из своих рядов новых ярких лидеров, обеспечивая не только обновление «эшелонов власти», но и живую, прочную связь власти с народом!
Серьёзные проблемы с преемственностью власти - в условиях ограниченности экономических преобразований и сохранения буржуазного государственного аппарата - лучше всего высветила, без сомнения, история с президентом Морено в Эквадоре. Когда в 2017 году тогда ещё «левый» Ленин Морено со скрипом выиграл выборы - в обстановке начавшегося уже кризиса «левого поворота» и нараставшего недовольства эквадорцев их правительством - мы в статье «Год 17-й: и снова Ленин побеждает!» осторожненько так отмечали: «Так что в любом случае новоизбранному президенту придётся осмыслять ситуацию, делать выводы и вносить коррективы в проводимую политику». К компромиссам его толкала логика развития ситуации.
Мы, однако, и предположить не могли, что Ленин Морено скатится к прямому и откровенному предательству! В такое время живём, господа: даже Ленин сегодня - и тот фальшивый!!! Однако ведь такой «разворот на 180 градусов» совершила вся в целом государственная машина, сохранённая без основательной «переборки» при прежнем президенте-социалисте. Уже при нём произошёл вопиющий мятеж части полицейских, но и после него сломать военно-полицейский аппарат не удосужились, - и неудивительно, что нынче «силовики» с наслаждением лупят народ дубинками!
Взрывы народного гнева против «мер жёсткой экономии» и сотрудничества с МВФ для Эквадора не в диковинку. Приходу к власти в 2006 году Рафаэля Корреа предшествовали сразу два народных восстания. В начале 2000-го тогдашний глава государства упразднил национальную валюту сукре и ввёл в официальный оборот доллар, однако народ этого не оценил и прогнал президента-«баксофила». Впрочем, никто из его преемников национальную валюту - ключевой инструмент проведения независимой экономической политики - так и не восстановил. А как можно такую политику осуществлять, ежели денежное обращение напрямую зависит от притока в страну валюты, а он, в свою очередь, зависит от колебаний цен на нефть и бананы?
Эквадор встал на распутье. Ренегат Морено и его поправевшая партия - это уже «отыгранная карта», годная лишь как одноразовый инструмент реализации воли МВФ и США. Левые сильно фрагментированы: корреисты и индейские организации не очень любят друг друга. Возможно теперь усиление крайне правых, чьих оплотом традиционно является Гуаякиль - экономическая столица и самый «белый» город страны, куда бежал во время напугавших его беспорядков из Кито Ленин Морено.
При этом даже слабо организованное выступление народа в Эквадоре «выбило из власти» бόльшие экономические уступки, чем импотентное движение «жёлтых жилетов». Это говорит об огромном потенциале социальных движений в Латинской Америке, способном обратить «правый контрповорот» в ещё более радикальный «левый поворот», который может затронуть и «правые» страны, вроде Колумбии.
Путь к миру труден не только на Донбассе
Чтобы подчеркнуть «ужас, творящийся нынче в Венесуэле», соответствующие «пропагандисты» очень любят приводить цифры - сколько венесуэльцев, «спасаясь от нищеты и голода», бежало в соседнюю Колумбию. Забывают, правда, добавить, что едва ли не большее число колумбийцев проживает в Венесуэле. И подались они жить к соседям по тем же самым причинам: спасаясь от нищеты, войны и насилия...
А насилие в Колумбии творится куда более масштабное, чем в Венесуэле: за последние годы там погибли сотни социальных активистов - жертвами становятся люди, отстаивающие права индейцев, собственность крестьян на землю, или же те, кто выступают против произвола горнодобывающих корпораций. По неполным данным ООН, в одном лишь 2017-м боевики «парамилитарес» убили 121 активиста!
В 2016 году заключение мира между правительством и Революционными вооружёнными силами Колумбии (РВСК), остановившее полувековую гражданскую войну, было отмечено Нобелевской премией мира. Правда, Нобелевский комитет в очередной раз проявил свою ангажированность: премии была удостоена только одна сторона - тогдашний президент Колумбии Хуан Мануэль Сантос, но не вторая сторона - РВСК и не посредник на трудных переговорах - Куба. Хотя, например, в 1994-м «нобелевку» получили и Шимон Перес с Ицхаком Рабином, и Ясир Арафат.
Но беда в том, что соглашение выполняется плохо. Не проводится земельная реформа, предусмотренная договорённостями, - а для Колумбии это крайне больной вопрос: в стране 0,5 % собственников-латифундистов владеют половиной земли!
Бойцы РВСК получили амнистию и право вести легальную политическую деятельность. Однако за три года, прошедших после заключения мира, убиты 150 бывших партизан и 50 их родственников - впрочем, во время аналогичной попытки достичь мира в конце 80-х за пять лет было убито 5000 бывших повстанцев! Власти, по сути дела, покрывают убийц, не ведя расследования и не выдавая ордера на их арест. Хуже того, правящая партия во главе с президентом Иваном Дуке ставит вопрос о пересмотре и отмене соглашения с РВСК, толкая страну к новой войне.
В обстановке террора и психоза в СМИ затягиваются переговоры с ещё одной левой повстанческой группировкой - Армией национального освобождения. Она критикует товарищей из РВСК за проявленную ими в 2016 году поспешность при подписании мирного соглашения. Между тем, в рядах бывшей РВСК произошёл раскол: видные командиры Иван Маркес и Хесус Сантрич заявили, что со своими сторонниками возобновляют вооружённую борьбу. Безответственная власть, которую поддержал госсекретарь США М. Помпео, привычно обвинила во всём... Мадуро!
Доверие - это важнейший «капитал» государства, который нарабатывается строжайшим и непредвзятым исполнением законов, неукоснительным следованием международным договорам и обязательствам в отношении собственных граждан (в т. ч. финансовым, включая возврат вкладов в госбанк и в облигации займов!). Если же - ну... как в случае Колумбии, да! - государство не хочет или не может пресечь деятельность «парамилитарес», нарушающих монополию государства на насилие; или же оно, не желая выполнять договорённости, норовит «отыграть назад» и юлит с трактовками пунктов соглашения, - доверия к такому государству мало. И вряд ли кто-то из инсургентов в здравом уме согласится сдать такому государству оружие, ради того чтобы вернуться в правовое поле и мирный политический процесс.
2000
