Вернуться на главную страницу
Мудрость Ярослава Мудрого и архаизация сознания масс. К тысячелетию начала правления на Руси князя Ярослава Владимировича
Когда в обществе торжествует политическая реакция, в нём пробуждается необычайный интерес и любовь к его древнейшей истории. На смену низвергнутым недавним героям на площадях устанавливаются памятники царям и князьям, ханам и баям - и в их честь теперь называются улицы, и их портреты украшают дензнаки.
Историки, получив «социальный заказ», увлечённо изучают - или попросту выдумывают - давнюю историю, пытаясь докопаться до трипольских и шумерских глубин. Нация стремится доказать всему миру, что она - самая древняя на Земле; хотя ведь, по логике-то, лучше всегда быть молодым и свежим, а не старым, разве ж это не так? А ещё политики враждующих государств, бок о бок с историками, вступают в бесконечные и бесплодные споры с пеной у рта на предмет... ну, скажем, того, кого именно, какую страну и какой народ, крестил Владимир Святой в далёком 988 году.
В моду вдруг входит Средневековье: исторические реконструкции, рыцарские турниры, рунические надписи и все прочие аксессуары. Очень показательна мода на викингов: они представляются сегодня благородными витязями-берсеркерами, хотя в действительности викинги являлись банальными грабителями и насильниками.
«История любит мерзавцев», - остроумно заметил Алексей Толочко, видный украинский историк-медиевист, сын академика Петра Толочко (интервью, данное им Андрею Манчуку: http://liva.com.ua/istoriya-lyubit-merzavczev.html). В нужный момент они, «исторические мерзавцы», столь привлекательные для определённых слоёв и групп населения, мобилизуются государством на идеологическую службу.
Недаром на культе воинственных викингов были просто помешаны немецкие нацисты! Во второй половине XX века на Западе указанный культ поддерживался кинематографом, творчеством групп «хэви-метал-рока» и даже индустрией детской игрушки - и в этой моде по-своему теплилась идеология неофашизма, в те времена маргинализованного, но с недавних пор возрождённого и набирающего обороты по всей Европе - в ногу с увлечением скандинавскими воителями «пассионарного» юношества, что рвётся сражаться с врагами отчизны и ищет свой путь в Валгаллу.
И если в прошлом т. н. норманнская теория происхождения древнерусской государственности категорически отметалась у нас патриотами именно по мотиву её антипатриотизма, «низкопоклонства перед Западом», то сегодня о происхождении Киевской Руси от «варягов» патриоты говорят уже с нескрываемой гордостью. Вот и в вышедшем не так давно российском кинофильме «Викинг» смакуется во всех спецэффектах брутальная «викинговость» князя Владимира Святославича Великого!
В религиозной жизни, наряду с её общим оживлением, наблюдается ренессанс древнего язычества, как исконной и незапятнанной веры древнейшей нации, якобы дающей ей какие-то особенные жизненные силы (для борьбы с врагами, ясное дело!). Хотя все эти обряды неоязычников - это же всё чистой воды надувательство, ибо историческая наука весьма слабо представляет себе, как выглядели религиозные обряды древних славян, - так что волхвы неоязычества их попросту додумывают.
Короче, в нынешнюю кризисную историческую эпоху общество стремится к своим корням, и седая наша старина представляется некоторым гражданам таким себе идеалом: былинным временем, когда имели место «национальное единство» и справедливость, порядок и моральное благочестие, патриотическая стойкость в деле защиты родной земли - то есть всё то, чего людям, по-видимому, недостаёт сегодня.
Да, к этой идиллической картинке остаётся добавить ещё то, что в те славные времена люди физически трудились на свежем воздухе и питались натуральной и здоровой пищей - а значит, жили они, мол, долго и счастливо в гармонии больших и крепких патриархальных семей... В общем: равнение на наших великих пращуров!
Итак, мы сталкиваемся с крайне интересным социально-культурологическим явлением: с архаизацией сознания немалых масс населения. Причём, что особенно любопытно, вся эта тяга и интерес к старине, идеализация её сочетаются не только с техническими достижениями современной, «цифровой» цивилизации, но и с т. н. «европейскими ценностями», с неолиберализмом в экономике, с толерантностью к секс-меньшинствам и т. п. - то есть с вещами, совершенно немыслимыми в Средние века и с ними, казалось бы, несовместимыми. В действительности же, обе тенденции порождены разгромом треть века тому назад всей прежней системы миропонимания, порождены политическими и экономическими реформами последних десятилетий - и в них обеих дезориентированное и опустошённое наше общество пытается найти себе идейную опору для дальнейшего существования и развития. В конечном же итоге, что путь назад, что путь «вперёд» оборачиваются беспомощным топтанием на месте.
Обе обозначенные нами тенденции, далее, так или иначе, направлены против мировоззрения советских времён, против прежних представлений об общественном прогрессе - и уже в силу этого они столь легко и непротиворечиво совмещаются как в обществе в целом, так и в отдельно взятом индивиде, испытывающем ненависть к «совку» и к «вате». А поскольку такой субъект обычно мнит из себя представителя «породы господ», что призвана повелевать «чернью», то и времена откровенного разделения общества на господ и холопов представляются ему «золотым веком»!
Однако очевидно и то, что архаизация, «поворот к старине», вызванный к жизни вполне объективными причинами, активно продвигается также сознательной работой официальной пропаганды, которая противопоставляет «светлую» историю нашей древности «мраку» истории XX столетия, - да и использует медиевистику для обоснования претензий и интересов теперешних элит. А уж с началом конфликта с восточным соседом фронт борьбы с ним открылся и на «территории Киевской Руси».
Сегодня у нас нашёлся хороший повод затронуть тему феномена архаизации сознания, проекции средневековой истории на сегодняшнее общественное сознание и идейную борьбу: тысячу лет назад, где-то в 1019 году, после четырёх лет яростных междоусобных схваток с братом Святополком Окаянным окончательно воссел на киевском столе князь Ярослав Владимирович Мудрый (ок. 978 или 980-1054).
Выдающийся - вне всяких сомнений, без тени иронии - исторический деятель, он одним уже своим прозвищем вызывает у нас благоговейный трепет. Правда, мало кто знает, что, хотя мудрость сего правителя прославляли уже летописцы, прозвище «Мудрый» за ним закрепила только официальная российская (sic!) историография второй половины XIX века, которая, надо полагать, оценивала его великокняжескую державную мудрость, исходя из каких-то своих идейно-политических соображений.
Его именем назван орден - одна из высших наград украинской державы, и Ярослав Мудрый, опять же, помещён на банкноте. Помнится, в конце 2000-х годов именно этот правитель Руси одержал победу в телепроекте «Великие украинцы». На него у нас равняются политики и к нему их приравнивают - забавно было слышать, как один политолог-блюдолиз как-то раз на телевизионном ток-шоу подобострастно сравнил с Ярославом Мудрым... на тот момент ещё президента Петра Порошенко!
Вправду, великий князь киевский Ярослав Владимирович Мудрый - одна из тех знаковых фигур, с которыми в наибольшей степени связано расхожее людское представление о той средневековой истории, которая вроде как являлась одним из наилучших периодов в летописи украинского народа и его государственности. И на неё, соответственно, следует, мол, опираться и равняться, выстраивая сегодняшнюю государственность. Надо думать, каждый украинский президент, включая и нового главу государства Владимира Зеленского, очень хотел бы остаться в истории нации «Мудрым». Пока что, однако, у всех президентов получается как-то не очень...
Поиски «национального единства» в далёком прошлом
Как ещё припоминается, где-то в начале 2000-х, при Кучме, улицы украшали бигборды, пропагандировавшие национальную «злагоду». На них был изображён кто-то из киевских князей (быть может, это и был Ярослав Мудрый - не помню), и смысл текста состоял в следующем: «когда мы были едиными, мы были сильными». То есть, внушали нам: было в те времена - а на княжение Ярослава пришёлся пик величия Древнерусского государства - некое прочное «национальное единство», на коем и зиждилась крепость государственности, существующей в интересах «всех нас», служащей источником благополучия для всех жителей страны. Но как только перестали «мы» тогда быть едиными, как начались распри, так всё это и рухнуло...
Указанная нехитрая историко-идеологическая схема вроде бы подтверждается элементарными фактами: да, единая Киевская Русь являлась одним из сильнейших государств Европы, с которым считались все соседи, - зато после её распада, когда наступила раздроблённость, ослабевшая Русь сделалась добычей татаро-монголов.
Но дело-то в том, что и в момент наибольшего могущества Киевской Руси при князе Ярославе её единство - даже если взять только единство её правящего класса - было относительным и весьма неустойчивым, эфемерным. «Зародыши» будущего распада наметились ещё задолго до вокняжения Ярослава. Ещё в 969 году князь Святослав Игоревич, отправляясь в очередной раз воевать на Дунай, фактически поделил страну между своими сыновьями: старшего Ярополка он посадил в Киеве, Олега поставил княжить Древлянской землёй, а Владимира - в Великом Новгороде.
После гибели Святослава ставший великим князем киевским Ярополк затеял междоусобицу, убив Олега, - но в итоге он проиграл Владимиру и сам был убит.
Владимир, в свою очередь, разделил государство на уделы, поставив княжить в них своих сыновей. Ярославу позднее достался Новгород - и именно он незадолго до смерти отца (Владимир почил в бозе 15 июля 1015 года) выступил, как сказали б сейчас, сепаратистом, отказавшись выплачивать Киеву дань и вообще подчиняться «центру». Собственно, военный поход Владимира против его мятежного отпрыска не состоялся лишь по причине ухода из жизни занемогшего киевского властителя.
Здесь следует отметить, что Новгород уже к концу X века сделался заметным центром торговли, он развивал торговые связи с Западной Европой (в более позднее время он был тесно связан с Ганзой) - и в этих внешнеторговых ориентирах состояла экономическая подоплёка новгородского сепаратизма. Новгородские летописцы рано взялись развивать тезис о том, что именно их город, а не Киев, дал начало русской государственности, обосновывая этим претензии Новгорода на самостоятельность.
Так что события 1014 года были не просто внутрисемейными «разборками» - Ярослав, видимо, вполне осознанно стремился удовлетворить интересы местных кругов, опираясь на их поддержку. Его же личный интерес проистекал из того, что из 3000 гривен собираемой в Новгородской земле дани 2000 он был обязан отправлять в Киев, оставляя всего-навсего третью часть на содержание своей дружины и двора.
Кроме того, по всей видимости, ещё при жизни Владимира началась борьба за власть между его сыновьями. После кончины крестителя Руси, в 1015-19 годах, эта борьба вылилась в настоящую гражданскую войну, отягчённую ещё и иностранной интервенцией: против Ярослава на стороне Святополка Туровского (сына Ярополка, усыновлённого Владимиром) выступили его тесть - польский князь (впоследствии король) Болеслав I Храбрый из династии Пястов, а также печенеги. Как все знают, Святополк коварно убил братьев Бориса и Глеба, любимых сыновей Владимира, канонизированных и очень почитаемых православной церковью, - за что Святополк и удостоился позорящего прозвища Окаянный. Правда, в одной скандинавской саге утверждается, будто Бориса на самом деле приказал убить... «конунг Ярислейф»!
Должно быть, это лишь «иноземный наклёп», но вполне можно допустить, что так оно и было - а в таком случае и Святополк был не настолько уж Окаянным, и Ярослав не настолько благим! Нравы-то у всей феодальной знати, вообще, те ещё были! В беспощадной схватке за власть нет друзей и родственников, и братья друг другу - аки лютые волки. Как бы то ни было, братья Борис и Глеб были объявлены святыми лишь по прошествии 20-ти лет после смерти Ярослава, когда политическая обстановка потребовала от церкви идеологически обосновывать идею единства Руси - для чего, видимо, и была поднята та давняя история с вероломным Святополком. И естественно, что всю вину за совершённое давным-давно преступление тогдашние «идеологи» возложили на проигравшую сторону, выгораживая князя Ярослава.
Итак, после междоусобной войны, шедшей с переменным успехом (в ходе неё Ярослав проиграл сражение польскому войску на реке Западный Буг; стольный град Киев пару раз переходил из рук в руки), в 1019-м Ярослав Владимирович всё-таки одержал окончательную победу над Святополком (тот бежал и вскорости погиб на чужбине) и на 35 лет занял киевский стол. На этом, однако, борьба не закончилась.
Сначала Ярославу пришлось повоевать с его племянником - полоцким князем Брячеславом. Война вроде была успешной, но, тем не менее, Полоцкое княжество так и осталось самостоятельным по отношению к Киеву. Гораздо более опасным соперником для Ярослава Мудрого оказался его брат Мстислав Храбрый, который правил Тмутараканским княжеством (располагалось оно на Таманском полуострове - и была эта «захолустная Тмутаракань» тогда процветающим крупным городом!).
В 1024 году князь Мстислав, незадолго до того покоривший касогов (адыгов), одолев в эпическом личном поединке их вождя Редедю, пошёл на Ярослава и побил его в битве у села Листвена, что на Черниговщине. По каким-то причинам, однако, Мстислав не стал претендовать на великокняжескую власть - он предложил брату поделить Русь по Днепру: на правобережье правил Ярослав, а вся власть на левом берегу принадлежала Мстиславу Храброму, сделавшему своей столицей Чернигов.
Таким образом, раздроблённость Руси была тогда официально, на договорной, юридической основе, закреплена - и это продолжалось вплоть до смерти Мстислава в 1036 году. Только с того момента была, наконец, восстановлена территориальная целостность государства Киевская Русь - не слишком надолго и прочно, однако.
Хромоногий правитель Киева скончался 20 февраля 1054 года. 1054-й - очень интересный год в истории человечества. Мало того, что в том году произошёл великий церковный раскол, оформивший раздельное существование католической и православной церквей. В июле 1054 года хронисты разных народов зафиксировали ещё и исключительное астрономическое событие - вспышку сверхновой звезды, на месте которой впоследствии образовалась Крабовидная туманность. Почти месяц сверхновая была видна на небе даже днём, равняясь блеском Венере! Должно быть, на наших суеверных предков сей небесный знак произвёл глубокое впечатление - и в их сознании необычайное природное явление было увязано с потрясениями в их общественно-политической жизни, было воспринято как дурное предзнаменование.
Умирая, Ярослав Мудрый, как говорит «Повесть временных лет», завещал сыновьям: «Если будете в ненависти жить, в распрях и ссорах, то погибнете сами и погубите землю отцов своих и дедов своих, которые добыли её трудом своим великим...». Пять сыновей поделили земли Киевской Руси; трое из них - Изяслав, Святослав и Всеволод - образовали своего рода триумвират, решавший все дела в стране. Но, как это и свойственно триумвиратам, в конце концов, когда осложнилась социально-политическая ситуация, он распался - и это вылилось в междоусобицу, борьбу братьев за власть в 1070-е годы, осложнённую снова польской интервенцией.
Но ведь это - раздроблённость - это есть вполне естественное положение дел для эпохи феодализма! В начале её формирующийся феодальный класс нуждается в сильной центральной власти для проведения процесса закрепощения крестьян, для подавления их сопротивления. Когда же власть феодалов на местах укрепляется, они начинают тяготиться «диктатом центра», добиваясь самостоятельности. А поскольку феодальное общество основывается на натуральном хозяйстве, то без наличия развитых внутренних связей не существует экономической почвы для существования крупных, единых государств - собранные военной силой, они внутренне непрочны.
Только лишь последующее развитие торговли, товарно-денежных отношений вызывает к жизни противоположную тенденцию: к централизации, к складыванию национальных государств. Указанные исторические тенденции общи и для Западной Европы, и для нас. Так что раздроблённость Древней Руси, имевшая трагическим последствием разгром её татаро-монгольскими ордами, не была результатом злого умысла или же глупости каких-то там князей, не послушавшихся заветов Ярослава и забывших про необходимость «единства»; - это был объективный и естественный процесс общественного развития. Соответственно, некорректно приводить сегодня нам в дидактических, так сказать, целях примеры «злагоды» и «национального единства» во времена Киевской Руси - которых тогда особо и не было-то! Вообще, тогдашнее и современное нам общества совершенно различны, их нельзя равнять!
Однако обывательскому сознанию чужд историзм, оно склонно полагать, будто бы «люди во все времена одинаковы», - чем и пользуется официальная пропаганда!
Вся «Правда Ярослава»
Точно так же, как в век Ярослава Мудрого и его наследников не существовало единства в верхах, не могло быть в то время и никакого «национального единства» в смысле единения «верхов и низов» - князей-«олигархов» с простым трудящимся людом. О социально-экономической жизни той поры непросто судить: летописцы не сильно интересовались жизнью народных масс - для них история представлялась историей деяний князей, чередою войн, мятежей и тому подобных эпизодов. Зато в руках учёных имеется такой важнейший исторический источник, как «Русская правда» - не только замечательный памятник средневекового права, но и документ, в котором отразились социально-экономические отношения тогдашнего общества.
«Русская правда» составлялась на протяжении XI - XII веков; её наиболее ранними «пластами» являются «Правда Ярослава» и «Правда Ярославичей» (то бишь сыновей Ярослава). Учёные отследили эволюцию правовых установлений, которая отражала развитие общественных отношений. В «Правде Ярослава» сохраняются ещё, пусть и с ограничениями, институты родового общества (кровная месть) и нет ещё норм, чётко защищающих феодальное землевладение. Закрепощение свободных прежде общинников, формирование различных категорий зависимого населения (смерды, зáкупы, холопы) более отчётливо проявляются в «Правде Ярославичей» и, наконец, в наиболее поздних «слоях» «Правды», относящихся к XII столетию. Законы того времени и утвердили бесправие холопов. Древнерусское общество, вообще, состояло из людей, имевших различный правовой статус, имевших по закону разные права и повинности. Так, за убийство княжеского тиуна (управляющего) «Русская правда» устанавливала штраф в 80 гривен, тогда как за убийство смерда - всего 5. То было общество социального и правового неравенства людей, угнетения одних людей другими - так о каком же «национальном единстве» могла тогда идти речь? Откуда было взяться на Руси «злагоде»? И кому выгодно выискивать её там сегодня?
«Правда Ярославичей» была написана после крупного Киевского восстания 1068 года. Оно стало реакцией на усиление феодальной эксплуатации, а поводом к нему стало поражение князей от половцев. Киевляне обратились к князю Изяславу, чтобы тот дал им оружие и коней для продолжения борьбы, однако тот, боясь народа, отказал им. После чего горожане разгромили дворы знати и прогнали князя. Подавить восстание Изяслав Ярославич смог лишь с помощью польского войска, и восстание народа подвигло Ярославичей внести в «Русскую правду» юридические положения, усиливавшие наказания за покушение на феодальную собственность князей и бояр.
Ярослав стремился укрепить государство Киевская Русь - и он сумел на какое-то время выстроить единую, могучую державу. Но, проводя политику утверждения феодальных отношений - в т. ч. и закрепляя складывавшиеся отношения в законах, юридически, - он тем самым, того не желая, подготовлял последующий её распад.
Украинец или русский?
Вся биография Ярослава Мудрого показывает бессмысленность этого вопроса, который возникнуть может только в воспалённых националистических мозгах.
Сын полоцкой княжны Рогнеды, он значительную часть своей жизни провёл в Великом Новгороде - фактически родном для него городе. Место, где находился его дворец, известно там как Ярославово дворище - на нём в своё время собирались веча. На новгородское ополчение, да ещё на варяжскую дружину, опирался Ярослав в ходе междоусобиц; в городе на Волхове он находил себе прибежище, когда терпел поражения. Более того, Новгород оставался его резиденцией вплоть до самой смерти Мстислава в 1036-м и восстановления территориального единства Киевской Руси.
А до Новгорода Ярослав правил Ростовом Великим. Ярославом был основан российский город Ярославль - по преданию, на том месте князь зарубил секирой в схватке медведя, отчего на гербе Ярославля и изображён медведь с секирой. Кроме того, князь основал ныне находящийся в Польше Ярóслав и ныне эстонский Тарту (в древности - Юрьев; Георгий, Юрий - имя Ярослава, данное ему при крещении).
При всём при этом Ярослав Владимирович Мудрый - киевский князь!
Нынешние поборники «евроинтеграции» Украины наверняка могут усмотреть в политике Ярослава Мудрого зачатки означенного курса. В самом деле, Ярослав был женат на Ингигерде (имя в христианстве - Ирина) - дочери шведского короля Олафа Шётконунга, а дочерей своих выдал замуж за правителей Венгрии, Норвегии и Франции (прославленная «Анна Ярославна, королева Франции»). При его дворе находили приют политические беженцы из Европы - из Норвегии (один изгнанный оттуда король - Олаф II Святой и два будущих), Польши и даже из далёкой Англии!
Но это, конечно, была никакая не «евроинтеграция» - речь шла разве лишь об интеграции феодальной знати в рамках обычной в ту пору практики династических браков. В действительности же, в тот исторический период - после распада империи Карла Великого, этого первого в истории «проекта единой Европы», - в Старом Свете, напротив, происходила полная дезинтеграция, коснувшаяся вскоре и Руси.
Наши «европейские друзья» активно ходили на нас войной - как упомянутый Болеслав I, который, говоря словами статьи о Ярославе из «Брокгауза и Ефрона», «рад был случаю вызвать смуту на Руси и ослабить её; вместе с поляками пришли ещё дружины немцев, венгров и печенегов». В 1018 году поляки, приведя к власти на своих копьях Святополка, захватили Киев, но грабежами и насилиями настроили против себя горожан настолько, что поднялось восстание. В итоге интервенты были вынуждены убраться восвояси, по пути, однако захватив Червенские города, что на западном берегу Буга. Лишь в 1031 году совместным походом Ярослав и Мстислав вернули оные земли. Примерно в тот же период Ярослав завладел и городом Белз.
Братья наши поляки, вообще, проводили в те столетия крайне неприглядную политику. Столкнувшись с германской агрессией и отстаивая свою независимость, Польша должна была бы полностью сосредоточиться на защите западных рубежей, ища союза с остальными славянскими народами. Но вместо этого польские князья и короли развивали экспансию на восток, неоднократно вмешиваясь в киевские дела. Результат известен: уже тогда Польша утратила Лужицу, а впоследствии и Поморье, что открыло ворота для «Drang nach Osten» в землю пруссов и далее в Прибалтику.
В свете сегодняшнего дня примечательна церковная политика князя Ярослава. В 1051 году он добился того, чтобы киевским митрополитом был впервые избран не приезжий грек, а человек из своих, из русских - Иларион. В этом проявлялось его стремление избавиться от церковного диктата Константинополя. Кстати, незадолго до того, в 1043 году, Ярослав Мудрый организовал последний в истории военный поход русичей на Царьград - и я бы эти два события связал «политической ниточкой».
Получается, Ярослав Мудрый всеми политическими, идеологическими и даже военными средствами выводил киевскую церковь из-под власти могущественного тогда ещё константинопольского патриарха, - а сегодня «наследники Ярослава» отдались во власть патриарха, который не представляет более никакой реальной силы, является фигурой чисто символической и, по сути, сам сделался марионеткой!
Истинная мудрость - в книгах!
С нашей сегодняшней точки зрения, мудрость князя Ярослава состоит прежде всего в том, что при нём, благодаря его политике, начался культурный подъём Руси: в Киеве были построены и богато украшены Софийский собор и Золотые ворота, организована легендарная библиотека Ярослава Мудрого. Наши предки - не чета нам, увы, - любили и ценили книги. Книжная мудрость шла на Русь от греков, из Византии, а в Киеве закипела грандиозная работа по переводу книг с греческого и иных иноземных языков на древнерусский язык - и по переписыванию фолиантов.
Очень рано - ещё во времена Ярослава Мудрого - помимо привозных книг, начали появляться на Руси и собственные сочинения разнообразного характера.
Нас, в рамках тематики данной статьи, должен особо заинтересовать вопрос о зарождении в Киевском государстве своей политической мысли. Складывавшееся феодальное государство требовало и соответствующей идеологической опоры - в которой, в духе той поры, зачатки политической мысли переплетались с религией.
Несомненно, что на развитие политических представлений элиты Киевского государства должны были оказать большое влияние произведения Константина VII Багрянородного (905-959, император Византии с 913 года), учёного правителя, современника княгини Ольги, имевшего встречу с ней. В особенности же - его труд «Об управлении империей». Помимо сугубо практических советов по управлению государством, Константин формулировал принципы власти императора и отстаивал идею избранности царя среди его подданных. Он обосновывал право империи ромеев - наследников Рима - править миром, и здесь мы явно встречаем исторические корни московской доктрины «Третьего Рима», идеи преемственности имперских держав.
Дебютом же отечественной философско-политической мысли стало «Слово о законе и благодати» Илариона - того самого, первого митрополита киевского из русских, но на момент написания «Слова» ещё священника в церкви села Берестова - загородной резиденции киевских князей. Иларион - деятель, близкий к Ярославу, - характеризуется в летописях как человек исключительной учёности; и анализ его «Слова» привёл учёных к выводу о том, что Иларион был хорошо знаком с трудами Платона и Аристотеля. Его творение также отличает изысканность языка, стиля.
Политические идеи, глубокое осмысление истории славянства и всесторонний анализ действительности у Илариона выражаются через религиозные, христианские представления и образы: закон и благодать у него противопоставляются как Старый и Новый Заветы - и, естественно, что «благодать» ставится выше «закона». Ключевой идеей «Слова» выступает идея независимости Киевской Руси, державного величия её и равноправия в семье европейских народов, куда Русь вступила благодаря принятию христианства при Владимире и утверждению его при Ярославе. «Ибо не в худой и неведомой земле владычествовали [князья], но в Русской, что ведома и слышима всеми четырьмя концами земли», - с гордостью заявляет автор «Слова». Он осуждает религиозную, политическую и культурную экспансию Византии - и, таким образом, означенное произведение можно рассматривать как идеологическую подготовку к тому церковному акту 1051 года, когда избрание Илариона митрополитом явилось знаком освобождения Руси от церковного и политического диктата Константинополя.
Закрепить правовую самостоятельность русской церкви призван был также Церковный устав Ярослава Мудрого, одним из основных составителей которого являлся, опять же, Иларион. Правда, после кончины князя Иларион был смещён и заменён присланным вновь из Константинополя греком - Ефремом; Иларион после этого удалился в Киево-Печерский монастырь, где и окончил свой земной путь.
Идеология и мифология «национального нарратива»
В упомянутом выше интервью Алексей Толочко говорит про «национальный нарратив», которым пронизана сегодняшняя украинская историческая наука: «Ведь в чём состоит смысл национального нарратива? Во многом в том, что он создаёт образ врага. Национальный нарратив - это всегда воспитание идентичности на противопоставлении кому-то. Для этого нужен образ врага, для этого с врагом надо бороться - поэтому национальные истории всегда такие воинственные: они о походах, о битвах, о великих деятелях. Ну и, конечно, о тех неприятностях, которые доставлял нам этот враг». Иными словами, история представляется лишь как совокупность великих национальных трагедий (которые возбуждают в народе ненависть к врагам) и славных побед (вдохновляющих народ на борьбу с врагами).
И дело не только в том, что такое понимание истории легко ведёт к созданию и поддержанию исторических мифов. Понимание истории в русле «национального нарратива», связанное с идеализацией «давних времён» и их деятелей и служащее архаизации сознания, - очень примитивное понимание истории. Ведь смысл изучения истории состоит в том, чтобы понимать закономерности развития общества, - чему взгляд на историю как простую совокупность событий и «великих людей» мешает.
2000
