Вернуться на главную страницу
К истории кибернетики в СССР. Очерк первый
Когда речь заходит о пресловутых "гонениях на кибернетику", которые, как будто бы имели место в СССР в середине 50-х годов, то обычно представляют дело таким образом, что в этом споре с одной стороны выступали философы, которые были тупоумными догматиками и преследовали передовую науку, потому, что она, мол, не соответствовала положениям марксизма, а с другой настоящие ученые, которые, рискуя чуть ли не жизнью, эту науку всячески развивали. Я даже не буду разбирать то, как представляли дело с кибернетикой писатели и журналисты эпохи перестройки, некоторые из которых умудрялись обвинять в преследованиях кибернетики секретаря ЦК ВКП(б) А.А. Жданова, умершего в 1948 году, то есть за несколько лет до описываемых событий и даже до появления самой науки кибернетики. Проанализируем более солидные источники.
Вот, например, как описывает ситуацию известный специалист в этой области Д.А. Поспелов.
"Если бы не активная наступательная позиция военных, поддержанная членами АН СССР, то идеологические концепции, охраняемые представителями консервативной философской элиты, задержали бы на много десятилетий развитие информатики, как это случилось с генетикой и другими неугодными придворной философии науками"[1].
Уже в одной этой фразе нагромождено столько недоразумений и недомолвок, что хватило бы разбираться на целую книгу. Обратим внимание только на несколько моментов, а именно:
1). Почему уважаемый ученый пишет о том, что могло бы быть задержано на много десятилетий развитие информатики, если речь идет о гонениях на кибернетику?
2). Что берется в качестве "эталона" развития кибернетики, по сравнению с которым отсчитывается "задержание развития". Если развитие ее на Западе, то действительно ли она там развивалась?
3). Если уважаемый ученый утверждает, что благодаря "активной наступательной позиции военных" "идеологические концепции" не задержали развитие кибернетики "на много десятилетий", то на какое именно время это развитие было задержано. А может, вообще не было задержано?
Мы даже не будем останавливаться на таких "мелочах", как вопросы о том, почему нигде не называются фамилии этих самых злых "представителей консервативной философской элиты", которые так преследовали кибернетику, и неужели и в самом деле они в СССР середины 50-х годов имели силу, большую, чем "военные" (среди них один зам. министра обороны СССР) и "члены Академии наук" (сие немного странноватое в устах известного остепенного ученого словосочетание вряд ли может означать нечто меньшее, чем член-корреспондет Академии наук СССР)?
Начнем с недоразумения №1, поскольку, если понять его причину, то вся история с "гонениями на кибернетику" получит совершенно иную окраску, чем та, к которой все так привыкли: то есть она перестанет быть простой "чернухой" и за ней обнаружится действительная проблема, проблема, не решенная в этой науке до этого времени.
Итак, зададимся вопросом: разве кибернетика и информатика - это одно и то же?
Вот как трактует этот вопрос В.М. Глушков в статье "Кибенетика" в Энциклопедии кибернетики:
"Поскольку появлявшиеся в то время статьи и книги по кибернетике не давали ответа на животрепещущие вопросы, поднятые практикой, большинство специалистов по ЦВМ и АСУ за рубежом стали скептически относиться к самой науке кибернетике"[2]
Речь идет о второй половине 50-х годов. Получается, что вина советских "преследователей кибернетики" состояла только в том, что они опередили своих западных коллег на пару лет. Притом, если в Советском Союзе спор между противниками и сторонниками кибернетики завершился в пользу кибернетики, то на Западе все было ровно наоборот: победили те, кто относился к кибернетике скептически, а точнее - полностью ее отрицали.
На этот счет есть интересный факт. В конце 50-х годов была предпринята попытка создать Международную федерацию кибернетики. Но она не увенчалась успехом. Не в последнюю очередь потому, что в ней не оказалось представителей от США и Великобритании.
Продолжим цитировать Глушкова. В следующем предложении он пишет:
"Что же касается новых научных методов и результатов, возникавших в связи с задачами и методами проектирования ЦВМ и АСУ, то их объединили в новую науку, получившую в США и Англии название "computer science" (наука об ЭВМ), во Франции "informatic". [3]
Другими словами, в ведущих западных странах кибернетика просто исчезла и на ее месте появилась совсем другая наука. Очень красноречивым подтверждением того, что никакой науки кибернетики на Западе не существовало, является, во-первых, то, что одно время не кто иной, как Глушков был главным советником Генерального секретаря ООН по кибернетике, и, что еще более важное, что именно ему предложили написать статью "Кибернетика" для "Британской энциклопедии". "Британика" была уже на то время совместным британско-американским предприятием. Согласно традиции этого издания статьи заказываются исключительно самым авторитетным специалистам в данной области. Но это еще не все. Нужно учесть, что дело было в годы "холодной войны", когда за приоритеты боролись не на жизнь, а на смерть. Можно не сомневаться в том, что не было тогда в Америке никакой кибернетики. Если бы там был хотя бы мало-мальски известный специалист в этой науке, статья была бы заказана именно ему, в крайнем случае, западноевропейцу.
Правда, у Глушкова в статье шло продолжение, из которого можно сделать вывод, что кибернетика на Западе "ушла не совсем".
Он пишет "Термин же кибернетика стали чаще употреблять в более узком смысле, понимая под этим в основном аналогии, существующие между машинами и живыми организмами и живыми организмами, и философские вопросы, возникающие в связи с социальными последствиями автоматизации. Лишь в самом конце 60-х годов наметились пути сближения между "кибернетиками" и "вычислителями".[4]
"Невооруженным глазом" видно, что этих два предложения не совсем соответствуют действительности. Ведь если никакой особой науки кибернетики, которую бы можно было поставить рядом с "computer sciece" и "informatic", на Западе не существовало, то и сближаться было особо нечему. Винера к этому времени уже не было, да и вообще в последние годы он просто перестал интересоваться этими вопросами, о чем сам Глушков прекрасно знал[5]. Был, конечно, У. Эшби, на книгу которого "Введение в кибернетику" ссылается в этой статье В.М. Глушков, но даже он был в первую очередь психиатром, и только наполовину кибернетиком.
В это время очень плодотворно уже работал Ст. Бир, но нет уверенности даже в том, что Глушков знал о его работах, поскольку ссылок на работы Бира у Глушкова найти пока нигде не удалось, хотя в самой "Энциклопедии кибернетики" редактором которой был Виктор Михайлович, такие ссылки есть.
А то, что Глушков ничего не знал о чилийском опыте Стаффорда Бира, почти не вызывает никакого сомнения. Если бы знал, то, несомненно, написал бы о Бире. Ведь "Киберсин" был своеобразным аналогом ОГАС (Общегосударственной автоматизированной системы управления экономикой), только в куда более скромных масштабах. Фактически деятельность Бира вообще, и "Киберсин" в частности и были тем единственным фактом "сближения вычислителей и кибернетиков" на Западе, о котором писал Глушков в своей статье. И Винер, и Эшби были, скорее "натурфилософами" от кибернетики, а АСУ ТП, которые успешно развивались в то время, как на Западе, так и у нас, к кибернетике имели весьма отдаленное отношение, о чем красноречиво свидетельствует и приведенная выше цитата из Глушкова.
В любом случае, всего этого мало, чтобы говорить о каком-то "сближении" кибернетиков и "вычислителей" на Западе.
Есть предположение, что это предложение было не более чем "военной хитростью" Глушкова. Зная о тайном преклонении тогдашнего советского руководства и научной интеллигенции перед Западом, ссылкой на западный опыт он хотел расшевелить всю эту публику, чтобы она активней занимались вопросами кибернетики. Технология такого рода невинных провокаций у Глушкова к этому времени была хорошо разработана. Так в 1970 году он выдвинул идею "программно-технического комплекса", направленную на то, чтобы не делать управляющие машины для каждого производственного процесса отдельно, а проектировать машины и программное обеспечение по классам в чем-то сходных технологических процессов с последующей их специализацией к конкретным объектам. У нас эту идею встретили в штыки. Мол, у американцев ничего подобного нет, значит, и мы делать не будем. Тогда Глушков во время своей поездки в Финляндию встретился с представителями одной шведской компьютерной фирмы, попросил их перевести термин "программно-технический комплекс" на шведский язык, употребить его в каком-то своем документе. Оттиск этого документа Глушков взял с собой, показал в Москве. Как только увидели, что такая идея уже есть не только в Америке, но даже в Швеции, немедленно засуетились и приняли решение, что нужно немедленно догонять.[6]
Итак, с первыми двумя проблемами мы разобрались и получили ответы:
1). Информатика и кибернетика являются разными науками, поэтому "гонения" на одну из них вряд ли могли сказаться на развитии другой.
2). Если в Советском Союзе в споре между кибернетиками и их "гонителями" (дальше мы подробно разберем, кто на самом деле был "гонителями", а кто "кибернетиками") безоговорочную и "сокрушительную" победу одержали кибернетики, то на Западе к концу 50-х годов практически полностью исчезла не только наука кибернетика, но даже слово "кибернетика" перестало употребляться для обозначения наук, связанных с вычислительной техникой.
3). Что касается ответа на третий вопрос, то он во многом уже очевиден: что никакого "задержания развития кибернетики в СССР" не только на многие десятилетия, но даже на один год не могло быть, хотя бы потому, что на Западе эта наука не развивалась вообще, поэтому и сравнивать было не с чем. А что касается собственного развития кибернетики в СССР, то на этом вопросе мы еще остановимся.
Сейчас же вернемся к разбору четвертого вопроса, то есть, к обстоятельствам и участникам самого спора между "кибернетиками" и "философами".
Сначала о "философах". Обычно говоря, что против кибернетики выступали философы, подтверждают это тем, в "Философском словаре" 1954 года была опубликована статья "Кибернетика", в которой последняя называлась "лженаукой". Но это ведь еще не значит, что писали ее именно философы.
Из "достоверных источников, пожелавших остаться неизвестными" мне стало известно, что статья эта была написана Е.А. Шкабарой, заместительницей главного конструктора первой советской вычислительной машины С. А. Лебедева. По словам этого же "источника", она предложила подписать ее своему шефу и дала ей ход. Так эта статья, будто бы, появилась. Я, на свой страх и риск, включил эту историю в статью "Кибернетика возвращается", которая была опубликована, в том числе, и на нескольких интенет-сайтах. Пока опровержений не поступало. Разумеется, что это не может служить доказательством того, что версия отвечает действительности, ведь мало кто читал мою статью из тех людей, которые могут опровергнуть эту версию. Но мне представился случай озвучить ее на одном почтенном собрании (4-й Международный форум, посвященный проблемам иммортализма, который походил 12 сентября в Киеве), в котором принимал участие З.Л. Рабинович - один из создателей первого советского компьютера, близко знавший как Е.Шкабару, так и Лебедева, и тоже говоривший о "гонениях на кибернетику" со стороны философов (у советских кибернетиков это ритуал такой - везде, по делу и не по делу, вспоминать об этих гонениях). Но когда я рассказал эту историю со злополучной статьей, подкрепив ее одной весьма солидной ссылкой, патриарх советской кибернетики не смог ничего возразить.
А ссылка была вот какая:
"Что касается истории развития кибернетики, то стоит все договаривать: немалый вклад в критику кибернетики сделали сами специалисты в области авиатехники и вычислительной техники. Почему так случилось? Из-за недостаточного уровня философской подготовки и философского мышления! Люди недооценивали то, что сами создали".[7]
Правды ради, нужно сказать, что Виктор Михайлович сделал это признание под некоторым давлением. Разговор был на круглом столе, отчетом о котором и являлась публикация в журнале. Глушков мельком, как само собой разумеется, высказал привычное обвинение в адрес философов, что они, мол, были неправы в отношении кибернетики. Но один из участников круглого стола, на то время директор Института философии АН УССР, П.В. Копнин, вместо того, чтобы согласиться и ритуально покаяться, как это всегда делали в таких случаях советские философы, вдруг заявил, что на самом деле, все было не совсем так, что вовсе не философы были инициаторами выступлений против кибернетики. И вот в ответ на это возражение и позвучала процитированная мысль В.М. Глушкова.
Эту статью я нашел уже после того, как мне рассказали историю со Шкабарой. К сожалению, до этого времени я даже не могу предположить, кого имел в виду Глушков под "специалистами в области авиатехники". Впрочем, что касается Е.А. Шкабары, то я предполагаю, что она была не столько автором, сколько инициатором этой статьи, в том смысле, что помогал оформить ее мысли какой-то философ, но это только мое предположение, да и вряд ли имеет значение, кто оформлял. Важно, кто инициировал и направлял.
Впрочем, тот факт, что инициаторами нападок на кибернетику были не философы, очень легко подтверждается и другими источниками. Для надежности буду ссылаться на ту же самую статью Поспелова, которую мы сейчас анализируем.
Он пишет "В унисон с этим определением (что кибернетика - это форма современного механицизма - В.П.) звучат тексты рефератов статей по кибернетике, которые в эти годы публикуются в реферативном журнале "Математика".[8]
Или вот такое место: "Нельзя было ставить под удар начинание, которое и так было встречено в штыки частью философов и, к сожалению, математиков и физиков, которым кибернетика казалась пристанищем не слишком хороших специалистов, занимающихся добыванием научного авторитета на основе "легковесных" результатов..."[9]
Интересно проанализировать появившуюся еще в 1953 году в журнале "Вопросы философии" статью "Кому служит кибернетика",[10] предшествующую более известной статье в "Философском словаре" и, видимо, явившейся ее основой. Та часть ее, которая посвящена собственно кибернетике, имеет следующую структуру:
1) описание огромного значения, которое имеет применение вычислительных машин для науки, техники и промышленности;
2) сетования (со ссылками на американских ученых) на то, что в США ЭВМ используются в основном, военным ведомством;
3) критика претензий кибернетиков на то, что машина представляет собой аналог человеческого мозга и что разница между мозгом и ЭВМ исключительно количественная, что "мозг - это гигантская вычислительная машина, содержащая 15 миллиардов клеток вместо 23 тыс. радиоламп, имеющихся в самой крупной из доныне сконструированных вычислительных машин. Эта часть была самой крупной и занимала полстатьи. Самое интересное, что критика эта производилась не с позиций философии, а исключительно с позиций учения Павлова о нервной системе. На Павлова в статье имеется 13 ссылок, в то время как из философов там упоминается только Лейбниц, которому почему-то приписали изобретение первого арифмометра, да Ламетри, как представитель механицизма. Один раз упоминается Маркс, но не в связи с разбираемым вопросом.
Характерно, что автор статьи не подписался собственным именем, а скрылся под псевдонимом "Материалист". Д.А. Поспелов объясняет это тем, что автор статьи "по-видимому, чувствовал некоторый страх". Но это объяснение лишено всякой логики. Если это был один из, как выразился сам Д.А. Поспелов, "придворных философов", то кого же он боялся? Неужели сторонники кибернетики тогда были страшнее, чем власть?
Есть предположение, что причина того, что автор выступил под псевдонимом, была другая. Она состояла в том, что автор (или авторы) не хотел портить отношения с коллегами. Другими словами, что это был не философ. Даже самый поверхностный сравнительный анализ статей "Кому служит кибернетика" из "Вопросов философии" и статьи "Кибернетика" из философского словаря показывает, что это очень родственные тексты, статья из словаря фактически просто сжато пересказывает журнальную. Так что вполне возможно, что они принадлежат перу одного и того же автора.
Теперь насчет "придворности". Сам Д.А. Поспелов пишет, что "практические задачи требовали не прекращения работ в области кибернетики, а расширения и активизации этих исследований. Это понимали даже партийные чиновники из оборонного отдела ЦК ВКП(б) и отдела науки того же всесильного ведомства"[11]. Получается, что "при дворе", то есть в ЦК КПСС на этот вопрос было, как минимум, два мнения, притом победило мнение сторонников кибернетики. А.И. Китовым (он был на то время ведущим специалистом в области применения вычислительной техники в военной области), профессором А.А.Ляпуновым и знаменитым академиком С.Л. Соболевым был написан ответ на статью "Материалиста". Этот ответ был одобрен в ЦК, но авторам было предложено "заручиться поддержкой их точки зрения на кибернетику среди научной общественности страны"[12]
Была организована серия выступлений в академических институтах и вузах с целью пропаганды кибернетики. Сохранилась стенограмма обсуждения одного из таких докладов, который был зачитан 24 июня 1954 года на методологическом семинаре в Энергетическом институте[13] В это время именно Энергетический институт был ведущей организацией в деле конструирования электронно вычислительных машин.
Очень характерно, что оппонировали Ляпунову или отнеслись к его докладу настороженно именно специалисты этого института. Что касается приглашенного из института философии Н.Ф. Овчинникова, то он оказался едва ли не большим сторонником кибернетики, чем сам Ляпунов.
Надо сказать, что Ляпунов в то время еще был весьма осторожен и делал весьма разумные оговорки, когда речь заходила о весьма специфических философских вопросах, таких как вопрос о природе общества и мышления. Это чуть позже, когда победа "кибернетиков" станет очевидной, сторонники кибернетики "пойдут в разнос". Появятся заявления типа того, которое сделал академик Колмогоров, который заявил, что "на других планетах нам может встретиться разумная жизнь в виде размазанной по камню плесени". Таково было представление о природе мышления даже у самых лучших представителей кибернетики.
Неправы были в споре и те, и другие. Видимо, правильно говорил Глушков, что дело было в недостаточности "уровня философской подготовки и философского мышления в непонимании философии". Но это замечание нужно отнести не только к "вычислителям", но в равной мере и к "кибернетикам", и главное, к тогдашним философам, которые так и не сумели выступить как самостоятельная сила, а лишь метались между двумя борющимися партиями технарей, ни одна из которых не понимала и в принципе не могла ничего понимать в предмете спора. Ведь сущность спора была вовсе не техническая. Никто из спорящих не отрицал, что вычислительную технику нужно развивать. Спорили о природе мышления - о том, можно ли средствами математики смоделировать человеческое сознание. Для того, чтобы решить этот вопрос, нужно было как минимум понимать, что такое человек и что такое мышление. Для этого недостаточно было быть даже просто хорошим философом, для этого нужно было быть еще и марксистом. Понимать, что структуру человеческого мышления нужно искать не в его мозге, а в структуре общественных отношений. Соответственно, моделировать нужно не мозг, не тело человека, а моделировать нужно человеческие отношения по поводу производства и распределения, те отношения, продуктом которых и является человек.
Но увы, философы очнутся лишь 10-15 лет спустя, когда "опустятся сумерки", когда не только победит кибернетика, но когда в самой кибернетике победит то направление, которое акад. Дородницын предложил именовать "Сibernetiks talkativ", то есть "трепотливой" кибернетикой, в отличие от "Сibernetiks active".
____________________________
[1] Очерки истории информатики в России. Новосибирск. 1998. С 10.
[2] Энциклопедия кибернетики. К. 1974. С. 440.
[5] В.М. Глушков. Пионер кибернетики. К. 2003. С. 210.
[7] Фiлософiя + фiзика // Вiтчизна. - № 3. 1963. - С. 171-179. - Сoавт.: Ахiезер О., Копнін П. В.
[8] Очерки информатики в России. Новосибирск. 1998 г. с. 13.
[9] Очерки информатики в России. Новосибирск. 1998 г. с. 22.
[10] "Вопросы философии", 1953, №5, с. 210-219.
[11] Очерки информатики в России. Новосибирск. 1998 г. с. 12.
