Вернуться на главную страницу
Рецензия на вторую статью Петра Белло по истории Народной Польши
Третьего октября 2018 года, накануне очередной годовщины coup d'etat, основавшего действующий российский режим, Lenin Crew (Ленинский Экипаж)1, опубликовал вторую статью по истории Народной Польши, которую написал Piotr Biełło (польск. кир. Пётр Белло).
Скажем сразу, опубликованное произведение Белло как в оригинале, так и в переводе может служить поучительным примером того, как нужно писать исторические исследования. Если отталкиваться от неумеренных абстракций Бачинского, разобранных в специальных статьях товарища Загорского о книге «Україна irredenta», то должно показать теперь автора, реально преодолевшего недостатки методологии украинского политического мыслителя и создавшего современное материалистическое и предметное исследование сложного общественного организма.
Вспоминая отзыв к первой части
Сразу можно выделить улучшения в отношении недостатков первой части статьи. Во второй части безусловно довольно неплохо для запланированного объёма отражена дипломатическая жизнь Народной Польши. Также в этот раз Петром Белло коротко затронута теоретическая жизнь со стороны влияния на общую политику. Однако, следует заметить, что теоретическая жизнь взята не в качестве относительно выделенной сферы классовой борьбы и особого театра общественной борьбы, а преимущественно со стороны влияния на политическое противоборство. Это снова-таки значительный недостаток представленной работы. Тем фактом, что по существу разобран «тухлый триумвират» (Колаковский, Бауман, Шафф), товарищ Белло больше проявляет свою партийную позицию (принадлежность к партии мышления), чем раскрывает драматизм теоретической борьбы.
Самым большим недостатком работы Петра Белло является то, что теоретическая борьба 1960-х годов не раскрывается им с той стороны, которая позволяет проследить становление способа мышления, характерного самому товарищу Белло. Его представленная читателю выдающаяся работа в соответствии с собственной логикой не обнаруживает собственного основания в гомулковской Польше. Материалистический и диалектический взгляд на исторический процесс, который столь ярко демонстрирует товарищ Белло, между тем относительно прочно укореняется в польской жизни только в гомулковское время. Именно тогда в ходе почти десятилетней непрерывной «гомулковской чистки», которую столь драматически описал товарищ Белло, и сформировались основы его собственного взгляда в борьбе марксизма как против примитивизаций, приспособленных под отсталые условия берутовской Польши, так и против шатаний «пулавской фракции». Наконец, если говорить о теоретическом фронте борьбы за коммунизм, к гомулковской Польше относятся первые публикации Марека Яна Семека и попытка польско-немецко-чехословацкого сотрудничества в области материалистической диалектики. В некотором смысле эта молодость польского послевоенного марксизма остаётся до сих пор его вершиной. Это относится, главным образом, к глубине взгляда, которую требует развивающееся вглубь и вширь хозяйство. Относится это также и к широте международных связей тогдашней Польши во всех главных сферах классовой борьбы: в экономике, в политике и в теории. Эта широта вполне не восстановлена до сих пор даже в теории. Тем не менее, в области истории работы товарища Белло являются важным шагом в восстановлении способности польской исторической мысли способствовать выработке правильной революционной тактики.
В контексте сообщества польских историков. Заметки о способе мышления у товарища Белло
Со стороны своего оздоравливающего воздействия, по крайней мере на польскую историческую мысль, работы товарища Белло теперь намного превосходят работы известного историка Давида Якубовского2. Части очерков по истории Народной Польши заставляют вспомнить «Лаокоон» Лессинга по глубине партийности, по умелому проведению везде теснейшей связи с действительностью, по беспощадной партийной критике источников, пытающихся заслонить иллюзиями действующие механизмы исторического движения. Особым достоинством представленных работ товарища Белло является тонкий драматизм, снова заставляющий вспомнить работы Лессинга, и действительно исторический взгляд на поднимаемые проблемы. Несмотря на то, что товарищ Белло выходит к читателю с документальными, насколько возможно надёжными фактами, он умеет создать ощущение непредрешённости будущего и исторического выбора. Это очень ценное качество для историка, имеющее крайне важное значение при обращении к современной ситуации.
Партийное авторское стремление товарища Белло ясно проявляется в умелом подборе способов развить мышление читателя на известном материале так, чтобы в подобных рассмотренным ситуациях он принимал строго партийные решения, теснее связывающие его с законами движения общества, с объективной действительностью, а не с иллюзиями, пусть даже политически полезными в данной обстановке. Приняв такую строго партийную антипрагматическую установку за основу своего исторического взгляда, товарищ Белло должен был попасть в непростую ситуацию: своею чувственностью он должен был восстановить сознание типичных представителей главных слоёв польского общества берутовского и гомулкового времени. Притом это восстановление сознания должно было, при опоре на строгие документальные факты, иметь непосредственное приближение к нашей современной чувственности, ориентированной на борьбу за бесклассовое общество. То есть товарищ Белло предлагал быстро «прожить» эпоху вместе с типичным представителем какой-либо общественной группы и сделать вывод исходя из современных потребностей борьбы. Это тем более похвальный и нужный навык, что даже при хорошем знании истории автором, читатель не остаётся всегда в полной уверенности в отношении последующего хода событий даже если они ему известны3. Этот момент человеческой активности тонко и без пышных фраз всюду подчёркивается товарищем Белло не менее ясно и достойно, чем Лессингом в его драматических произведениях.
Безусловно заслуживает одобрения как уместно подобранная товарищем Белло библиография, так и фильмография. Это список, по-настоящему ёмко воспроизводящий исторический колорит. Как автора, работающего на два территориальных театра классовой борьбы, работы товарища Белло заставляют меня глубже проникнуть в суть той исторической ответственности, которую накладывают на публициста события польской истории. Надеюсь, что в близком смысле, в смысле понимания Другого4 (как понятия у Семека и Фихте) его статьи будут иметь значение и для товарищей по восточный берег Буга.
Кириллизация в переводах работ товарища Белло
Из существенных недостатков публикации товарища Белло могу (как переводчик) выделить нестабильную кириллизацию польских имён собственных. Здесь переводчик работ товарища Белло проявляет колебания между, с одной стороны, правилами белорусской лацінкі (которые в общем удачно переводят в великорусскую фонетику польское написание на основании давнего языкового сходства) и, с другой стороны, украинизации, притом нередко традиционной, польских имён собственных. Например, имело место чередование нормальной фонетизации и украинского написания Тэпихт/Тепихт. Ряд мест и вовсе ориентированы на польскую кириллицу в одном из вариантов. Теперь эта редкая система используется лишь в узких филологических сферах. К счастью, она так и не стала официальной в Съездовской Польше, так же, как латынь не стала официальной для языков русской группы. Нестабильная кириллизация сильно портит впечатление от перевода работы товарища Белло, поскольку создаёт массу проблем в случае автоматического белорусского или украинского перевода, который было небесполезно просмотреть даже при наличии польского оригинала5. Если в данном случае эти переводы имели вспомогательное значение, то это может быть не так в другой раз. Ведь нередко бывает, что в Польше не все готовы ждать доступности оригинала и удовлетворяются автоматическим переводом на близкие языки. А польско-российского качественного автоматического перевода до сих пор не существует.
Какую систему кириллизации предпочитать? Судя по моему опыту, включая сюда нотариальные переводы, для великороссов обычно удачно подходит белорусская система, с частичной ориентацией на юсовицу (например, Щецин вместо Шчэцын, юсы для носовых польских звуков). Исходя из возможности содействовать публикациям полезных работ как к востоку так и к западу от Буга, я выражаю готовность консультировать в отношении переводов как товарища Белло, так и других авторов.
Заметки о знании российской истории
Товарищ Белло не относится к числу людей, хорошо осведомлённых в российской истории. Историю Советского Союза он явно знает не ниже уровня польской википедии, который нередко превосходит на порядки популярные бытовые знания по этому поводу. Совершенно недвусмысленно в связи с оценкой деятельности Казимежа Мияля товарищ Белло указывает читателю на доступ к картотеке (ныне, базе данных), которую имеют наши товарищи за Одрой. Вот это указание:
„Jego analiza rzeczywistości była daleka od dialektycznej (z trudem można by ją nawet podciągnąć pod maoizm), a bardziej zbliżona do współczesnych rosyjskich „nostalgików" - działaczy typu Niny Andriejewej i Anpiłowa."
«Совокупность его взглядов и метод анализа действительности были далеки не только от «классического» маоизма, но и от марксизма вообще, более напоминали риторику некоторых постсоветских левых деятелей России, вроде Нины Андреевой или Виктора Анпилова».
Обратившись туда же, куда обратился товарищ Белло и сверив впечатления после прочтения некоторых произведений Мияля, не могу не отметить, что история российского политического коммунизма не раз и не два вызывала известный эффект «уже было». Несмотря на то, что немецкие товарищи не могут проблематизировать деятельность Нины Андреевой более, чем непригодной для познания и изменения общественных процессов методологией, в отношении господина Анпилова немецкие и чешские товарищи имеют длинный «вопросительный перечень». Помимо удивительно чувствительного, едва не экстрасенсорного, отсутствия во время наиболее острых моментов столкновений в 1989-1994 годах, к господину Анпилову имеются вопросы о поддержке на официальных российских выборах, которую он требовал в пользу какой-то организации, стоящей за безусловное господство всех развитых видов частной собственности. Именно поэтому в Праге сторонники Анпилова или те, кто себя выдавал за таких сторонников, нашли в своё время крайне недружелюбный приём. Если в отношении Андреевой товарищам с нашей стороны Буга неизвестны совсем уж явные факты странного поведения, то окружение Анпилова «измазано» весьма жирно. В отнесении к товарищу Миялю история как Андреевой, так и Анпилова выглядит как фарс без всякого элемента трагичности. А ведь история реально влиятельного в политической области Мияля не лишена была в своём начале трагического оттенка в античном смысле противостояния непреодолимым расчеловечивающим силам. Сейчас, конечно, видно, что его «выход» это никакой не выход, а тупик. Да и кто мог знать в 1960-х годах, что подлинный выход из безмыслия гомулковской Польши нашёл совсем другой человек - политически деморализованный «одинокий марксист» Марек Ян Семек, которому было тогда чуть больше двадцати лет?
В российском переводе тезис товарища Белло был, как минимум, дважды цензурирован под читателя: «Современный российские «ностальгики»» стали «постсоветскими левыми деятелями России». «Более приближена к ...» превратилось в «более напоминали риторику <...> Нины Андреевой или Виктора Анпилова». Если Мияль напоминает Андрееву, то оказывается нарушена хронология. Анпилов должен напоминать Мияля, но никак не наоборот. Впрочем, независимо от ошибок перевода, история Анпилова и Андреевой - это фарс, грубо повторяющий личную трагедию Мияля. Самой существенной чертой всех названных была не только толерантность к антисемитизму, доходящая до пособничества сионизму, но и неспособность очистить ряды сторонников от патриотического влияния. Это было тем более опасно, что в экономическом смысле берутовская Польша и брежневская Россия действительно были высшими точками соответствующей национальной истории. Впрочем, эти высшие точки именно потому оказались прологом к распаду хозяйственных механизмов, что были всего лишь высшими пунктами соответствующей национальной истории. А значит, патриотизм активно мог камуфлироваться под настроения в пользу более полной человеческой жизни, под воззрения партии социальной революции. Но «опыт и история учат, что народы и правительства никогда ничему не научились из истории и не действовали согласно поучениям, которые можно было бы извлечь из неё» - эту фразу во время боёв Первой Мировой Войны законспектировал из работы Гегеля один очень известный российский диалектик. К сожалению, курсом Мияля нельзя попасть в иные места, чем те, куда в итоге попал сам Мияль. В конце жизни он был полным политическим и организационным банкротом даже на уровне сект квазисоциалистической направленности.
Загадка третьей части
До сих пор является загадкой, в какой мере товарищ Белло сможет основать своё исследование герековской Польши на книге Яцка Титтенбруна «Разложение реального социализма в Польше» („Upadek socjalizmu realnego w Polsce"). Во всяком случае, основательность работы этого участника Товарищества Марксистов Польских заслуживает критического разбора, к которому товарищ Белло пока что демонстрировал склонность.
Кибернетика
Среди выводов частных исследований было интересно, в какой мере товарищ Белло смог затронуть перспективы кибернетики как противотоварного и противорыночного средства в связи с деятельностью Минца. Украинский перевод российской версии от «Гугла» принёс долгожданное «ЕОМ» - электронная вычислительная машина. Оригинал от чехословацких товарищей разочаровал. Там Пётр Белло пишет:
„Tak przynajmniej oceniali ją krytycy w łonie PZPR, którzy zwłaszcza w swoich analizach pisanych po niemal 40 latach ubolewali, że nie doceniono w Planie 6-letnim roli „przyszłościowych" dziedzin jak chemia i elektronika, że Minc (sam jeden i osobiście) „nie umiał przewidzieć" tego, co w latach 80. było takie oczywiste dla partyjnych historyków jak Ważniewski".
В переводе на более близкий читателю язык этот фрагмент выглядит так:
"Так принаймні оцінювали її критики всередині Польської Об'єднаної робітничої партії, котрі в своїх письмових аналізах через 40 років уболівали, що недооцінена у 6-річним плані роль "галузей майбутнього", таких як як хімія й електроніка, що Мінц (сам і особисто) "не вмів передбачити" того, що 1980-х років було очевидним для таких партійних істориків як Важневський".
В этом фрагменте речь идёт только об электронике, но не о системе вычислительных машин, объединённых единым информационным пространством без политических и административных барьеров. Беда у товарища Белло с кибернетикой.
Российский вариант в украинской версии немного обнадёживал, ибо здесь исходный текст выглядел так:
«Критики в рядах поздней ПОРП жалели также, что творцы шестилетнего плана (и лично министр Минц) не предвидели в своё время роли, которую сыграли ЭВМ и новые открытия в области химии».
Выводы товарища Белло
Выводы, стоящие в конце обеих опубликованных частей работы товарища Белло, сами по себе заслуживают внимания. Будучи подведением итога и выводом из некоторого изложения, они действительно могут заинтересовать ходом самого изложения. Ведь одно дело изучать способ получения неправильных или жидких выводов, и совсем другое дело - искать предпосылки по существу умного и ёмкого изложения итогов.
Некоторые выводы товарища Белло также пересекаются с намного более поздними российскими размышлениями. Например, значительный фрагмент принципиально совпадает с работой выдающегося российского поэта политического коммунизма Бориса Гунько «Взлетит ли птица на одном крыле? Необходимое дополнение к Программе Коммунистической партии (Философско-практический анализ)». Вот он:
«Можно также сказать несколько по-другому: для перехода социалистического общества к коммунизму развитие надстройки (идеология, культура и т. п.) не менее важно, чем развитие экономического базиса. Здесь уместна метафора: базис и надстройка - ноги социалистического общества и обе должны развиваться и двигаться синхронизировано, чтобы дойти до коммунизма. А если этого не происходит?
Как мы уже увидели, ошибки в процессе социалистического строительства не были вовремя исправляемы и копились год за годом, вызывая все более острые кризисы, которые в свою очередь служили каждому новому руководству ПОРП обоснованием дальнейшего внедрения в социалистическую экономику рыночных механизмов. Такой гибрид начал терять свою жизнеспособность и был обречен переродиться в капитализм».
„Można też ująć to nieco inaczej: Aby nastąpiło przejście społeczeństwa socjalistycznego w bezklasowe, rozwój nadbudowy (ideologia, kultura itp.) są nie mniej ważne niż rozwój bazy ekonomicznej. Można ująć to za pomocą metafory: Baza i nadbudowa są nogami społeczeństwa socjalistycznego i obie powinny rozwijać się i poruszać w sposób zsynchronizowany, aby dojść do komunizmu. A jeśli nie?
Jak już widzieliśmy, błędy w procesie budownictwa socjalistycznego nie były we właściwym czasie naprawiane i nawarstwiały się rok po roku, wywołując coraz to ostrzejsze kryzysy, które z kolei służyły każdemu nowemu kierownictwu PZPR jako uzasadnienie dalszego wprowadzania mechanizmów rynkowych do gospodarki socjalistycznej. Taka hybryda zaczęła tracić swą zdolność do przeżycia i była skazana na wyrodzenie się w kapitalizm."
Путь выхода из ловушки гомулковской Польши Пётр Белло пытается подытожить в виде двух мер. Вторая такова: «В сфере надстройки - подъём народных масс на борьбу с пережитками прошлого и теми членами партии, которые идут по капиталистическому пути, что могло бы направить общественную энергию, недовольство и эгалитарные стремления в русло, полезное для дела коммунизма».
Что касается первой предлагаемой меры, касающейся сферы базиса, то она весьма нечётко сформулирована. Пожалуй, даже слишком абстрактно для исторического исследования. В этом смысле это одна из немногих истин от товарища Белло, которая больше похожа на истину от товарища Бачинского, чем на истину от товарища Белло:
„...w sferze bazy - pełna integracja gospodarek wszystkich państw członkowskich RWPG w jednolity, centralnie sterowany organizm gospodarczy i obumeranie produkcji towarowej".
В российском варианте стоит: «полная интеграция экономик всех стран СЭВ в единый, центрально управляемый хозяйственный организм и постепенное изживание товарного производства».
Сложность, как предметная, так и переводческая, состоит в том, что слово „sterowany" не имеет однозначного соответствия у всех наших восточных соседей (у западных есть глагол leiten). „Sterownia" это рулевая рубка, „sternik" - штурвальный, „sterowny" - маневровый. В такой формулировке „centralnie sterowany organizm gospodarczy" может значить воистину что угодно. Ибо формулировка эта никак не может быть выводом, тем более из обстоятельного исторического исследования, но только исходным пунктом дальнейших предметных рассуждений. Более того, поскольку сам товарищ Белло не даёт точного понимания тезиса, то очень возможны совершенно неуместные читательские трактовки. Например, разве польское хозяйство под управлением Минца не представляло из себя „centralnie sterowany organizm gospodarczy"? Или всё-таки те самые десяток-два министерств хозяйственного блока - это недостаточная централизация? Но ведь „sterownia", рулевая рубка, была, и сидел в ней вполне надёжный товарищ Минц. Значит проблема не в централизации? Или в способе централизации? Увы, товарищ Белло не даёт даже намёка на ответ. Создание большого числа хозяйственных министерств не было прихотью товарища Минца или товарища Берута. Действительное усложнение послевоенного хозяйства привело к тому, что в Народной Польше стали пробуксовывать типичные для того времени методы учёта и бюрократические методы контроля. Попытки упрощения информационных потоков и уменьшения трудоёмкости учёта были движущей силой не только в поздних реформах хозяйственного администрирования Минцем, но и у наших восточных соседей, где существовала такая административная форма хозяйственного согласования как "раднаргосп" - "рада народного господарства" - относительно местная форма хозяйственного объединения, пытающаяся замкнуть ресурсные потоки внутри себя, чтобы уменьшить работу центральных органов. Правда, хозяйство как берутовской Польши, так и СССР в 1955-1965 годах усложнялось намного быстрее, чем могли обеспечить имеющиеся средства учёта. С точки зрения информационного обеспечения и теории информационной техники в 1930-х годах основные мировые промышленные национальные хозяйственно-территориальные группировки вступили в фазу второго информационного барьера. Информация о состоянии дел на конкретном предприятии могла в этом случае собираться только спустя сутки, по группе предприятий - за неделю, по отрасли - лишь за месяц, и то в той мере, в какой этому не мешала коммерческая тайна. С точки зрения прозрачного и полного учёта поздние реформы Минца частично возродили уродливую кальку коммерческой тайны под видом тайны Польской Народной республики. В этих условиях эффективная балансировка между отраслями была возможна только со стороны узкого круга посвящённых, которые, как и всякий узкий круг, не замедлили подвести. Кроме того, ни стоимостные, ни временные бюджеты между отраслями не были известны с надлежащей определённостью. Даже денежные бюджеты единичных хозяйств рабочих, полупролетариев и селян, как верно указывал товарищ Белло, некоторое время в 1950-х годах не велись статистическим ведомством.
Обращая эти польские проблемы вовне, в систему международной кооперации стран народной демократии, трудно не заметить, что на этом уровне любые мелкие проблемы в методологии превращаются в препятствия для сотрудничества. Вопрос о международной единой рулевой рубке в хозяйственном взаимодействии - это вопрос политический. Кроме того, товарищ Белло подаёт повод для трактовки этой рубки в духе монархических теорий - что «рулевой» сможет погасить конфликты интересов в пользу всеобщих задач. Но в реальности даже такой талантливый рулевой польского хозяйства, как Минц довёл дело до Познаньского Июня. А то, что последующие господствующие группировки хозяйственного администрирования были лишёнными таланта ничтожными эпигонами по сравнению с командой Минца, должно быть понятно всем инетресующимся. Конечно выход состоит не в выборе правильного рулевого и не в создании международной рулевой рубки из надёжных людей, готовых на уступки для развития нетоварного взаимодействия. Стихийный ход событий в 1956 году подсказал, что неплохую эффективность могут показывать формы рабочего самоуправления. Но и демократия не является достаточным средством против товарности, ведь сами демократические традиции закладывались под нужды товарного общества. Кроме того, конфликты различных интересов в разных странах народной демократии могут принимать весьма острые формы - никакой единой рубки просто не получится, ибо общества наследуют прошлые производительные силы со всеми противоречиями их объективного движения. Здесь возможна и бессмысленная, но объективно обоснованная в истории китайско-вьетнамская война. Где же выход? Может быть, если невозможна эффективная административная централизация, то нужно избавлять от несинхронности развития отраслей через подсаживание квазирыночных механизмов? Так ведь и делали, но в итоге получили не централизацию, а сверхцентрализацию, но, правда, только в сфере финансов, где Бальцерович обеспечил поток стоимости из Польши в США через монетарный механизм.
Разумеется, правильное решение «хозяйственного уравнения Минца» было нащупано примерно тогда же. В рамках более обширного советского хозяйства, которое столкнулось с похожими проблемами, выдающийся советский кибернетик Китов предложил создать государственную сеть вычислительных центров. Их экономической задачей было автоматическое сведение ресурсных планов на случай боевых действий, чтобы результат всякого предприятия в пользу обороны был точно и уместно распределён. Профессионально связанный с военным снабжением Китов, следовательно, решал на другом уровне и другими способами ту же самую задачу, что и Хилари Минц. Подчинённые военным вычислительные центры по плану Китова в мирное время должны были преимущественно использоваться похожим способом, но сводить планы не для обороны, а для мирной работы отраслей. Ведь очень значительная часть методологии расчётов оказывалась общей. Фактически Китов выдвигает идею единого информационного пространства и информационной централизации. На основе этой централизации, раз отсутствует коммерческая тайна, можно максимально стабильно загрузить все предприятия, если сводить в количественном и качественном смысле все их ресурсные входы и ресурсные выходы других предприятий. Это и есть первое и главное недоступное частной собственности свойство нетоварного хозяйства - преодолевать обособленность участков хозяйственного механизма через быстрые и произвольные сигналы, ослабляя и исключая медленные и неповоротливые сигналы оплаты, то есть денежно-рыночного взаимодействия.
План Китова по объединённым в сеть обмена данными вычислительным центрам автоматического ресурсного учёта обсуждался в военном ведомстве СССР на довольно высоком уровне. В итоге против него выступил не кто иной, как известный военный деятель Народной Польши Константы Рокоссовкий. Он на полном серьёзе утверждал что учётно-снабженческие методы Народного Войска Польского пригодны для масштабов Советской Армии...
Много позднее другой выдающийся советский кибернетик - Виктор Глушков указывал, что экономическая автоматизация как средство подавления рыночных диспропорций и создания нетоварного хозяйства в широких пределах безразлична к административным формам. Единственным критерием, на который указывал Глушков было то, что любая административная форма должна быть формой диктатуры пролетариата, то есть не создавать препятствий созданию единого информационного пространства и прецизионно согласованному действию всех участков хозяйства. Именно здесь, а не в создании некоей международной рулевой рубки лежит решение поднятых в работе товарища Белло проблем. Эскизно и грубо способ решения проблем Глушковым можно свести к созданию экстерриториальной базы данных с полным отражением возможностей предприятий по выпуску разного рода продукции и по потреблению разного рода компонент. С ростом сферы охватываемой области и точности данных возрастает вероятность того, что продукция всякого рода будет определена как необходимая, ибо никакое рыночное взаимодействие не может иметь скорость сравнивающей операции в базе данных, объединяющей вьетнамский колхоз с венгерским заводом с почти точным учётом всех транспортных затрат. Именно на почве функционирования такой базы данных ликвидируется всякая почва для событий типа китайско-вьетнамской войны и вообще административной напряжённости между странами с разной формой диктатуры пролетариата. Начав с такой административной меры как информационная централизация, каждая местная администрация непосредственно втягивается в мировое хозяйственное общение, направленное против порождающего диспропорции мирового рынка. На основе сближения интересов со временем формируется и административное объединение федеративного типа. То есть, рулевая рубка должна вырастать не в начале процесса хозяйственного объединения, а в итоге. Она является результатом укрепления взаимного доверия при работе в едином информационном пространстве и побуждается хозяйственным интересом всех участников к действиям в общих интересах. В силу слабой автоматизации деятельности СЭВ и планирующих органов всех стран-участников, эти тенденции в реальной истории проявились неуверенно, но всё же их несложно заметить даже в искажённом виде. Вместо этого товарищ Белло противопоставляет рынку администрирование даже на международном уровне, тогда как подлинная антитеза рынку - это не порождаемое им же администрирование, а самоуправление на основе единого информационного пространства. Выбор в современных квази-либеральных идеологиях между рынком и администрированием - это выбор двух способов организации частной собственности и не более. Разумеется, администрирование в своей сути выражает более обобществлённый хозяйственный механизм, но такой механизм по существу ещё противостоит применяемому человеку-производителю. Коммунистическое решение экономического вопроса (что видно у Макаренко) противостоит и рынку, и администрированию как широкое небезразличное самоуправление, непосредственно производящее личность при помощи производства личностью предметов. В форме начальных тенденций такое производство может быть исследовано не только на примере коммуны, созданной Антоном Макаренко, но и на примере деятельности международной картографической базы данных OSM (osm.org), которую упоминали в своей полемике товаришка Предеина и товарищ Загорский. Жесточайшая информационная централизация (а OSM имеет единственную действительную на весь мир копию в каждый момент времени) приводит также к резкому падению объёма и значения административных функций. Средний административный слой, на который опирались Шафф и Суслов, как у Макаренко, так и в проекте OSM не только не играет решающей роли, но и уступает по численности даже высшим администраторам, не говоря о рядовых участниках. Автоматизация управления и исчезновение среднего слоя бюрократии приводит в условиях общей собственности6 к широкой демократизации. Высшая администрация с необходимостью получает достаточное число контролёров и, в условиях гласности, в тенденции принуждается к квалифицированному способу действий. Пытаясь предположить аналогии в международной нетоварной кооперации, предположим, что значение административных форм как форм обособления будет неуклонной падать, а главной формой единства станут совсем не административные его формы. То есть, в этом случае экономическая целесообразность может диктовать всякой территориальной единице - от гмины до государства - свободно выбираемую любую форму административной централизации в условиях того, что непрерывно и всецело осуществляется жесточайшая информационная централизация.
Возможные трактовки вывода товарища Белло относительно гомулковской Польши, исходя из его абстрактности, весьма многообразны, и среди них немало очевидно оппортунистических. Товарищ Белло почему-то не пытается явно предотвратить неверное понимание своего важного тезиса. Очень опасно помещать в выводы подобные не в меру абстрактные положения. Возможно, товарищ Белло подразумевал, что в гомулковской Народной Польше была недостаточная централизация хозяйственной жизни? Это правда, но этот вывод едва ли можно переносить на международный уровень. Да и административная централизация не спасла Минца от Познаньского июня. Выражение товарища Белло „centralnie sterowany organizm gospodarczy" можно в условиях того, что он ни единым словом не упомянул об электрификации Польши по теории Кржижановского, понимать как угодно. Об электрификации, например, Кореи и Китая в международном контексте тем более не было ничего сказано. Между тем, хозяйство со слабой электрификацией - это чистый мелкособственнический хаос, где никакой жизненной потребности международной кооперации не существует. Но главным возражением тезису товарища Белло можно выдвинуть то, что положение о международной нетоварной кооперации с превращением в „centralnie sterowany organizm gospodarczy" можно трактовать (при ударении на sterowany) в смысле апологии администрирования. А это уже будет прямо антиленинский подход, противоречащий выводам из общей истории всемирного мышления. Вопрос снова состоит в том, кто и по какому праву будет рулить из рубки. Доступный нам исторический пример подготовил страшное предупреждение - советский саботаж СЭВ парализовал хозяйства стран народной демократии. Неудачным был как выбор учётной валюты, так и выбор языков документации. Отсутствие прямого доступа к планам органов самоуправления всех стран привело к тому, что интересы снабжения масс оказались легко ущемлены после советского саботажа, сработавшего в пользу активизации сторонников «шоковой терапии» в Польше и других странах. СЭВ оказался классическим, и более невозможным для диктатуры пролетариата примером администрирования. Он потерпел поражение от того, что пытался работать как „centralnie sterowany organizm gospodarczy", в результате чего советский саботаж обрушил хозяйственную жизнь многих стран. Международная экономическая интеграция против частной собственности и мирового рынка должна будет впредь иметь возможность быстрого перепланирования в случае политических проблем в любой стране участнике. Документация по гражданским отраслям должна быть гласной и составленной преимущественно на равнодоступных вспомогательных языках (типа эсперанто, интерлингва, лингва франка нова и пр.), уже не имеющих национальной природы. Централизованная база данных должна резервироваться в рамках каждого обособленного территориального театра классовой борьбы - вот такие уроки преподносит опыт СЭВ.
Администрирование как капиталистический метод жизненно необходимо там, где есть необходимость опромышливания и электрификации, и в этом смысле оно сыграло исключительно позитивную роль от Одры-Нысы до Пхеньяна. Опыт величайшего польского экономиста-практика Хилари Минца показывает полякам намного ярче, чем многим соседям, приделы значения администрирования. В опромышленных сферах общественной жизни должна быть явной и возрастающей роль самоуправления (этот урок берутовской Польши понят товарищем Белло целиком верно), ибо только оно может на должном качестве продолжить полученный от государства промышленный процесс. Залогом отсутствия в самоуправлении рыночного и частного интереса (в противоположность югославскому опыту) является согласование решающих объёмов и сроков поставок вне рынка и помимо рынка - через централизованную базу данных, хранящую помимо стоимости множество иных конкретных показателей изделий, которые автоматически сводятся по потребностям за срок, невозможно малый для рыночного взаимодействия. В этих условиях на административные государственные функции возлагается только распределение дефицитных изделий, которое, однако, легко контролируется по гласно устанавливаемым критериям через гласную общегосударственную базу данных. Лишь общества с ослабленным государственным аппаратом, на который не давит мировой рынок, могут породить потребность в том, чтобы координация планов принимала всё более централизованный характер и всё более точно опиралась на выявляемые через международную базу данных производственные и кооперационные возможности. Но предварительным условием этого является взаимное доверие, основанное на привычке использования противотоварной международной базы данных и на возможности технически безболезненного отсоединения любого участника, если на каком-то государственном участке революция потерпит поражение. И лишь тогда экономическая необходимость окончательного угнетения мирового рынка приведёт к тому, что сложатся реальные условия широкой международной кооперации и работы всей социалистической системы как „centralnie sterowany organizm gospodarczy". Но этому необходимо должны предшествовать как эпоха расширяющегося устойчивого отпадения всё новых территорий от мирового рынка, так и эпоха значительного сокращения валового продукта всех стран участников. Если по внешним или внутренним причинам останется значительный денежный оборот, то тут столь же мало сможет существовать „centralnie sterowany organizm gospodarczy", как если бы в капиталистических корпорациях одни подразделения пытались нажить прибыль на других.
Выводы в конце
Каждому читателю, кто этого ещё не сделал, я рекомендую ознакомиться с двумя частями очерка товарища Петра Белло по истории Народной Польши. Это будет особенно полезно для товарищей, интересующихся историей Советского Союза, ибо все проблемы этого общества под новым освещением могут получить более чёткое выражение, способствующее впредь проведению партийной (в ленинском смысле) линии там, где оно всё-таки зависит от личной или организационной субъектности в рамках партии социальной революции. Широта привлечённого материала, наблюдательность и умный материалистический взгляд на историю Польши отличают уже опубликованные части очерков товарища Белло. К сожалению, выходя в область политической экономии, он оказывается неспособен к критическому рассмотрению достижений и провалов Хилари Минца, которое очень необходимо для выработки тактики партии социальной революции в новых условиях. Со стороны экономической анатомии Народной Польши товарищ Белло сделал лишь предварительную экспедицию в материал, которая вовсе не была облегчена знакомством с современной кибернетикой, в особенности с достижениями Стаффорда Бира и Витора Глушкова. Без этого реальное движение к нетоварному хозяйству было показано товарищем Белло крайне схематически и без должной конкретности, которая в марксизме приравнивается к завершённому и пригодному для осуществления результату критического мышления.
Рассматривая очерк не лишь как произведение польской мысли, а как редкое произведение, преодолевающее Буг и Днепр, я выражаю надежду, что многочисленные уроки из развития классовой борьбы в Польше будут должным образом восприняты партией социальной революции в России при выработке тактики и поспособствуют краху частной собственности у наших восточных товарищей, невзирая на то, что «опыт и история учат, что народы и правительства никогда ничему не научились из истории и не действовали согласно поучениям, которые можно было бы извлечь из неё».
З волю Вашу и нашу,
Пролетарии всех стран, соединяйтесь!
С нашей стороны Буга больше известен как просто LC.
См. http://www.1917.net.pl/node/7616 и др. по имени автора, а также http://www.socjalizmteraz.pl/pl/Redakcja/?id=106/Dawid_Jakubowski.
Впрочем, нужно отдать должное читательской аудитории, которой события истории Народной Польше едва ли известны даже так поверхностно, как автору этих строк.
Разговор предполагает потому то, что Другой, продолжая быть «Чужим», перестаёт однако быть врагом, объектом агрессии.⁔Он становится ещё не известным, но уже предварительно признанным партнёром или - хотя бы потенциально - равнозначным субъектом. Это, собственно, такое взаимное признание, которое, несмотря на свой крайне рудиментарный характер, только лишь и делает возможным и запускает всё движение диалогического обмена «вызовов» и «ответов». Это признание основывается на принципе взаимности, который является неотделимой, истинно «трансцендентальной» причиной не только различных взаимодействий и межчеловеческих отношений, но также того возвращающегося к себе отношения «меня ко мне», которое формирует сущность личности как субъекта. Доминирующий в классической философии и европейской культуре «принцип субъективности» всё выразительнее открывается сегодня как общественный и исторический продукт, сформированный этой изначально коммуникативной межсубъектностью (интерсубъективностью), которая корениться в основаниях самого процесса обобществления»
(Источник цитаты - перевод Максима Загоруйко для российских товарищей - http://propaganda-journal.net/9930.html)
Как ни странно, товарищ Белло не публиковал ещё свои статьи на гласных польских рассылках - польский оригинал предоставили чехословацкие товарищи.
Лицензия OBDL постулирует, что база данных OSM находится в общей собственности. Задачей фонда OSM является поддержание доступности этой базы данных для копирования всякому желающему.
