В тумане стоимости

2018-08-27  Иван Матросов Версия для печати

Стоимость - как много в этом звуке для изучающих марксизм слилось!

К написанию данной статьи меня побудили проблемы, с которыми я столкнулся при повторном изучении 1 тома Капитала, а именно первой его главы.

Основное затруднение, как мне показалось, связано с тем, что товарищи на кружке, да и я в том числе, поэтому буду писать «мы», зачастую рассматриваем стоимость как что-то застывшее, как что-то отдельное от себя. А ведь, по большому счету, мы все участвуем в отношениях «по стоимости», независимо от наших желаний, убеждений и принципов.

Для начала определение:

Стоимость - это общественное отношение товаров.

Определение это - скорее правильно поставленный вопрос, чем правильный ответ.

Как многие понимают, товары сами по себе в отношения вступить не могут и перемещаться не умеют, следовательно, это люди (товаровладельцы) обменивая товары, соотнося один товар с другим, делают возможным такое отношение - отношение товаров, обменивая один товар на другой - вступают в отношения. Другими словами, обмен товарами - это отношение товаровладельцев или отношения людей, опосредствованные товарами, или, как у Маркса, «вещные отношения людей»

И поскольку общество достигло такого состояния, что уже происходит обмен продуктами труда (товарами), то можно сделать вывод, что общество находится на такой стадии развития, когда это возможно и даже необходимо. Именно эту необходимость и следует разобрать, чтобы все встало на свои места, чтобы не было иллюзий, что товарные отношения - это случайность, а не закономерность.

Думаю, что нужно рассмотреть вопрос не только о том, что такое стоимость, но и о том, как она появилась, а именно - ее историческое возникновение. Уверен, что таким образом станет понятнее ее развитие и погибель.

Стоимость нельзя ни потрогать, ни пощупать, но она есть, мы сталкиваемся с ней ежедневно.

Стоимость измеряется абстрактным трудом. Абстрактный труд - это затраты рабочей силы, независимо от ее формы, от проявления рабочей силы. То есть абстрактный труд в «Капитале» - это только затраты рабочей силы и больше ничего. Поэтому противопоставлять абстрактный труд конкретному нужно, но разделять их нельзя, это один и тот же труд: в первом случае (абстрактный), взятый односторонне, а во втором (конкретный) - взятый целиком и полностью со всеми взаимосвязями, операциями и даже с возникающими в процессе труда абстракциями.

1. "При анализе экономических форм нельзя пользоваться ни микроскопом, ни химическими реактивами. То и другое должна заменить сила абстракции". (1)

2. "Двойственная природа содержащегося в товаре труда впервые критически доказана мною <...> Этот пункт является отправным пунктом, от которого зависит понимание политической экономии". (2)

А вот определение конкретного, которое дает Э.В. Ильенков в работе «Диалектика абстрактного и конкретного в «Капитале» К. Маркса»:

«Конкретное, конкретность - это прежде всего синоним реальной связи явлений, сцепления и взаимодействия всех сторон, моментов предмета, данного человеку в созерцании и представлении. Под конкретным понимается тем самым внутренне расчлененная совокупность различных форм существования предмета, неповторимое сочетание которых характерно только для данного предмета. Единство, понимаемое так, осуществляется не через подобие явлений друг другу, а как раз наоборот, через их различие и противоположность». (3)

И дальше - о соотношении конкретного и абстрактного:

«Поскольку «конкретному» противополагается «абстрактное», это последнее трактуется Марксом также прежде всего предметно. Для Маркса это ни в коем случае не синоним лишь «чисто-мыслимого», лишь продукта умственной деятельности, лишь субъективно-психологического феномена, имеющего место только под черепной крышкой индивидуума. Маркс сплошь и рядом использует этот термин в качестве характеристики реальных, вне сознания существующих явлений и отношений, независимо от того, отражены они в сознании или нет. Так, например, Маркс говорит в «Капитале» об «абстрактном труде». Здесь «абстрактность» выступает как объективная характеристика той формы, которую человеческий труд приобретает в развитом товарно-капиталистическом производстве. Автор «Капитала» настойчиво подчеркивает, что сведение различных видов труда к лишенному различий, однородному, простому труду - «...это - абстракция, которая в общественном процессе производства совершается ежедневно». Это - «...не менее реальная абстракция, чем превращение всех органических тел в воздух».

Можно сделать вывод, что Маркс берет абстрактное из реальной жизни «...это - абстракция, которая в общественном процессе производства совершается ежедневно». То есть, прежде, чем появится возможность рассмотреть его абстрактно, труд должен реально превратиться в абстрактный. И он это как раз и делает в процессе разделения труда: конкретный труд превращается в абстрактный, односторонний. И теперь конкретный труд может существовать только как совокупность этих абстрактных трудовых операций. Своего апогея процесс разделения труда достигает при капитализме, когда товаром становится рабочая сила. И чем развитей становится конкретный труд, тем односторонней оказывается каждый отдельный работник, вплоть до того, что он может работать кем угодно, лишь бы найти работу. Труд воистину превращается в простую затрату физических и умственных сил

В какое-то время разделение труда становится необходимым моментом развития и начинает восприниматься как нечто «естественное». Например, в наше время, разделение настолько явное, что его уже отказываются замечать. А ведь трудовая деятельность, разделившись на функции, когда каждая функция становится, с необходимостью зависима от любой другой функции этой деятельности, оказывается в довольно неустойчивом состоянии. Это заметно в крупном производстве, где деятельность (или бездеятельность) одного рабочего содержит потенциальную угрозу остановки производства. Таким образом, разделение труда - это своеобразное движение к обобществлению труда, к объединению людей в процессе производства не на товарной основе.

В товаре реализуется противоречие между стоимостью и потребительной стоимостью. Потребительная стоимость - это что-то материальное, это можно потрогать, использовать. А вот стоимость не воспринимается органами чувств, это идеальное. Так откуда берется это идеальное? Была ли она всегда? На эти вопросы и нужно ответить, рассмотрев эту задачу исторически. Стоимость это обмен товарами, но всегда ли был обмен товарами? Точнее поставить вопрос - всегда ли был товарообмен?

«Согласно материалистическому пониманию, определяющим моментом в истории является, в конечном счёте производство и воспроизводство непосредственной жизни. Но само оно, опять-таки, бывает двоякого рода. С одной стороны - производство средств к жизни: предметов питания, одежды, жилища и необходимых для этого орудий; с другой - производство самого человека, продолжение рода. Общественные порядки, при которых живут люди определённой исторической эпохи и определённой страны, обусловливаются обоими видами производства: ступенью развития, с одной стороны - труда, с другой - семьи. Чем меньше развит труд, чем более ограничено количество его продуктов, а следовательно, и богатство общества, тем сильнее проявляется зависимость общественного строя от родовых связей. Между тем в рамках этой, основанной на родовых связях структуры общества всё больше и больше развивается производительность труда, а вместе с ней - частная собственность и обмен, имущественные различия, возможность пользоваться чужой рабочей силой и тем самым основа классовых противоречий: новые социальные элементы, которые в течение поколений стараются приспособить старый общественный строй к новым условиям, пока, наконец, несовместимость того и другого не приводит к полному перевороту. Старое общество, покоящееся на родовых объединениях, взрывается в результате столкновения новообразовавшихся общественных классов; его место заступает новое общество, организованное в государство, низшими звеньями которого являются уже не родовые, а территориальные объединения, - общество, в котором семейный строй полностью подчинён отношениям собственности и в котором отныне свободно развёртываются классовые противоречия и классовая борьба, составляющие содержание всей писаной истории вплоть до нашего времени».4

В первобытно-общинном коммунизме, когда орудия труда были не развиты, а именно - камни, палки и т. п., каждый человек выполнял и мог выполнять любую работу, то есть навыки использования всех орудий труда вырабатывались у всех членов общины. В это время не было разделения труда даже по половому признаку. Орудия труда, конечно, развивались, но почему и как? Скорее всего, случайным образом при использовании и изготовлении отбирались именно те экземпляры орудий труда, которые были наиболее эффективны. Так из камней отбирались более острые, затем их стали затачивать, но изготовляя новые орудия, за образец уже брали то, что было самым эффективным.

Вместе с развитием орудий труда развивался, как бы сейчас сказали, юзер ) - тот, кто их использовал. А ведь с развитием орудий труда, с каждым усложнением использования орудий труда требовался новый навык. Для того, чтобы представить себе разницу, достаточно взять

пользователя палки и охотника с луком. А навыки требуют тренировки и обучения. Таким образом развитие орудий труда неизбежно приводит к разделению труда. Зачем такие подробности? Мы же разбираем стоимость?

Затем, что разделение труда приводит к обмену деятельностью. Рыбак умеет хорошо ловить рыбу, но хуже охотится, с охотником все наоборот. Но ведь таким образом рыбак, специализируясь на своей деятельности, может наловить больше рыбы, чем ему нужно, а так же, все больше и больше развивает орудия труда, необходимые для рыболовства. То же верно и для охотника. В общинах были вынуждены развивать орудия труда. Общины с более развитыми производительными силами доминируют в силу объективных причин, они более обеспечены питанием и становятся менее зависимыми от внешних обстоятельств, а вот общины с неразвитыми производительными силами более подвержены вымиранию.

То есть, неизбежность разделения труда, без которой невозможно дальнейшее развитие орудий труда, обусловлена развитием общества и в тоже время благодаря этому разделению общество развивается.

Итак, труд разделили, и что? Рыбак ест только рыбу? Нет, конечно. Он приносит в общину все больше рыбы, то есть время, затраченное на вылов определенного количества рыбы, уменьшается, то же самое и с охотником. Чем они обмениваются? Продуктами труда? Нет, на данном этапе они обмениваются деятельностью. В общине все работают, и чем больше получается добыть, вырастить, тем община богаче, орудия труда все еще общие? Уже, скорее, нет, каждый рыболов-охотник использует свои, под себя приспособленные орудия, которые он сам и развивает, отбирая по эффективности все лучшие и лучшие. Так же меняются и способы производства. Так и получается, что разделение труда приводит к тому, что средства производства закрепляются за пользователем с необходимостью, иначе развитие средств производства опять остановится, а тот, кто в это гонке развития останавливается, тот выбывает, другими словами - вымирает. Таким образом, разделение труда приводит к частной собственности на средства производства.

Но ведь рыболов - не значит рыбоед)). Обмениваться приходится уже не деятельностью, а продуктами труда, а обмен продуктами труда - это уже ТОВАР. Обмениваются потому, что у одного производителя одной протребительной стоимости больше, чем он может потребить, а у другого больше той, которая нужна первому. Без наличия потребительной стоимости нет обмена, зачем менять на то, что не требуется. Переход от обмена деятельностью к обмену продуктами труда неизбежен в связи с развитием производительных сил, это результат развития. И в то же время обмен - это условие дальнейшего развития, а тот, кто останавливается в развитии, ну вы помните).

«Набросанная здесь мной, по Моргану, картина развития человечества через ступени дикости и варварства к истокам цивилизации уже достаточно богата чертами новыми и, что ещё важнее, неоспоримыми, так как они взяты непосредственно из производства. И всё же эта картина покажется бледной и жалкой по сравнению с той, которая развернётся перед нами в конце нашего странствования; лишь тогда будет возможно в полной мере осветить переход от варварства к цивилизации и разительную противоположность между ними обоими. Пока же мы можем обобщить моргановскую периодизацию таким образом: дикость - период преимущественно присвоения готовых продуктов природы; искусственно созданные человеком продукты служат главным образом вспомогательными орудиями такого присвоения. Варварство - период введения скотоводства и земледелия, период овладения методами увеличения производства продуктов природы с помощью человеческой деятельности. Цивилизация - период овладения дальнейшей обработкой продуктов природы, период промышленности в собственном смысле этого слова и искусства».5

Вот мы и пришли к товарообмену, товар - это продукт труда, который вступает в обмен. В товаре не видно, сколько рабочего времени затрачено на его производство. Это та самая тайна, которая делает товар средством для обогащения. То есть, развитие орудий труда теперь вынужденно будет происходить для того, чтобы уменьшать стоимость товара, другими словами, чтобы произвести больше товара за меньшее количество рабочего времени. Теперь не производитель, а товар определяет, как и что делать, какие средства производства развивать, чтобы произвести как можно больше товара. Ловушка захлопнулась.

«Мы подошли теперь к порогу цивилизации. Она открывается новым шагом вперёд в разделении труда. На низшей ступени люди производили только непосредственно для собственного потребления; изредка происходившие акты обмена были единичны, касались только случайно остававшихся излишков. На средней ступени варварства у пастушеских народов мы находим уже имущество в виде скота, которое при известной величине стада регулярно доставляет некоторый излишек над собственной потребностью; одновременно мы находим также разделение труда между пастушескими народами и отставшими племенами, не имеющим стад, следовательно, две рядом стоящие различные ступени производства и, значит, условия для регулярного обмена. На высшей ступени варварства происходит дальнейшее разделение труда между земледелием и ремеслом, следовательно, производство всё возрастающей части продуктов труда непосредственно для обмена, тем самым превращение обмена между отдельными производителями в жизненную необходимость для общества. Цивилизация упрочивает и усиливает все эти возникшие до неё виды разделения труда, особенно путём обострения противоположности между городом и деревней (причём экономически господствовать может город над деревней, как это было в древности, или же деревня над городом, как это было в средние века), и присоединяет к этому третье, свойственное лишь ей, разделение труда решающего значения - создаёт класс, который занимается уже не производством, а только обменом продуктов, а именно купцов. До сих пор причины образования классов были связаны ещё исключительно с производством; они вели к разделению занятых в производстве людей на руководителей и исполнителей или же на производителей большего и меньшего масштаба. Здесь впервые появляется класс, который, не принимая никакого участия в производстве, захватывает в общем и целом руководство производством и экономически подчиняет себе производителей, становится неустранимым посредником между каждыми двумя производителями и эксплуатирует их обоих. Под предлогом избавления производителей от труда и риска, связанных с обменом, расширения сбыта их продуктов вплоть до самых отдалённых рынков и создания тем самым якобы наиболее полезного класса населения образуется класс паразитов, класс настоящих общественных тунеядцев, который в вознаграждение за свои в действительности весьма незначительные услуги снимает сливки как с отечественного, так и с иностранного производства, быстро приобретает громадные богатства и соответствующее им влияние в обществе и именно поэтому в период цивилизации захватывает всё более почётное положение и всё более подчиняет себе производство, пока, наконец, сам не создаёт свой собственный продукт - периодические торговые кризисы».6

А теперь немного о Робинзоне, к которому любят апеллировать буржуазные экономисты всех времен и народов, разбирая, что такое стоимость.

Робинзон тоже трудится, у него тоже есть продукты труда. Он не вступает в товарообмен. Но он считает, сколько времени ему понадобиться на производство того или иного продукта. Иными словами, он считает сколько рабочего времени будет стоить ему тот или иной продукт. Речь идет как раз об абстрактном рабочем времени труда, оторванном от формы проявления этого труда.

А поскольку в продуктах труда содержится рабочее время, или другими словами абстрактный труд, то этот продукт труда содержит в-себе и стоимость, но проявиться эта стоимость может только в общественном обмене, а пока нет обмена - эта стоимость «спит», и не обязательно проснется.

Или, иными словами, Робинзон рассчитывает свое рабочее время только потому, что он умеет считать - как просто считать, так и считать рабочее время - или, проще говоря, Робинзон сам есть продукт общества, в котором уже господствует стоимость, то есть товарные отношения вполне развиты.

Товарные отношения были при рабовладельческом, феодальном и капиталистическом строе, и даже, да пусть меня кидают помидорами трумарксисты, при коммунистическом строе: эти отношения нужно рассматривать как движение. При первых трех формациях стоимость развивалась и при капитализме она становится всеобщей, а вот при коммунизме она остается как исчезающая, а это значит, что остается она при коммунизме не навсегда, а определенное время, пока снова не "заснет", не исчезнет в обмене деятельностью, но уже на новом основании, на основании полной автоматизации производства, то есть такого развития производительных сил, когда человек сможет "заставить вещи делать вещи", а сам будет заниматься вещным производством только в порядке непосредственного производства человека, которое с необходимостью включает в себя как освоение всех предшествующих ступеней развития производства, так и момент развития даже самого автоматизированного производства.

1. Маркс К. Капитал. Критика политической экономии // Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. Т. 23. М.: Государственное издательство политической литературы, 1960. С. 6.

2. Там же. С. 50

3. Э. В. Ильенков. Диалектика абстрактного и конкретного в «Капитале» К. Маркса». http://caute.ru/ilyenkov/texts/dmx/1a.html

4. Ф. Энгельс Происхождение семьи, частной собственности и государства http://www.esperanto.mv.ru/Marksismo/Pschsg/pschsg-0.html#pr1

5. Ф. Энгельс Происхождение семьи, частной собственности и государства http://www.esperanto.mv.ru/Marksismo/Pschsg/pschsg-1.html#c1

6. Ф. Энгельс Происхождение семьи, частной собственности и государства http://www.esperanto.mv.ru/Marksismo/Pschsg/pschsg-1.html#c1

теория история