Вернуться на главную страницу
Существовал ли матриархат?
Сейчас в Интернете можно часто встретить утверждения, что никакого матриархата нет и никогда не было. Что это все выдумка Ж. Ф. Лафито, И. Я. Бахофена, Л. Г. Моргана, Ф. Энгельса, которая короткое время пользовалась популярностью исключительно в связи с тем, что это был период борьбы за равноправие женщин, и поэтому требовались доказательства того, что не всегда положение женщин в обществе было было таким печальным, что были времена, когда женщина даже занимала господствующее положение в обществе. Именно по этой причине гипотеза о существовании периода в истории, когда господствовал матриархат, получила широкое распространение и поддержку борцов за права женщин. Но позже, - пишут сторонники этого взгляда, - когда за дело взялись серьезные ученые, эта гипотеза оказалась несостоятельной, говорят противники матриархата. Еще в 20-х годах прошлого столетия западные ученые отказались от самого этого понятия, и только в СССР о матриархате продолжали говорить, поскольку над советскими учеными, мол, довлел авторитет Энгельса, работа которого «Происхождение семьи, частной собственности и государства» и послужила едва ли не основным источником распространения этой иллюзии. Но и в СССР, - говорят противники матриархата, - начиная с 60-х годов от этого понятия ученые стали отказываться, а в конце 80-х годов отказались вовсе. Сейчас об этом, мол, говорят, только феминистки и дилетанты. Вот что по этому поводу пишет Андрей Туторский, преподаватель истории первобытного общества на кафедре этнологии истфака МГУ:
«Эти идеи легли на благоприятную почву. В конце XIX — начале XX века среди передовых мыслителей широко распространились идеи о необходимости выровнять социальное положение мужчины и женщины: дать женщинам избирательные права, разрешить им самостоятельно решать свою судьбу. Концепция существования в глубокой древности матриархата (изначально называвшегося гинекократией) воспринималась как историческое обоснование этих идей: если в первобытности статус женщин был высоким — значит, это естественное положение дел, и к нему необходимо вернуться.
Поскольку на рубеже веков многие мыслители выступали сторонниками масштабной трансформации общества и поддерживали разные связанные с этим идеи — от марксизма до феминизма, от научного атеизма до анархизма, — идея матриархата легко переходила со страниц одной книги на страницы другой: от «Материнского права» Бахофена в «Древнее общество» Льюиса Генри Моргана, оттуда — в «Происхождение семьи, частной собственности и государства» Энгельса, и затем — в учебники по истории первобытного общества. Не случайно последними от концепции матриархата в мировой науке отказались именно советские ученые: если научный мейнстрим перестал заниматься проблемой матриархата примерно в 1920-е годы, когда начавшиеся серьезные полевые исследования не дали никаких признаков его существования ни в настоящем, ни в прошлом разных народов мира, то в Советском Союзе от этой идеи отказались только в1980-е годы.
[1]
С другой же стороны, если мы наберем в поисковике Гугл слово «матриархат» и начнем просматривать статьи по этому поводу, мы увидим, что многие их авторы, видимо, просто не догадываются о том, что науке якобы точно известно о том, что никакого матриархата никогда не было. Эти авторы будут приводить очень много данных науки, которые, по их мнению однозначно свидетельствуют о том, что матриархат не только существовал в древние времена, но и сейчас у некоторых народов встречается очень много явлений, очевидно свидетельствующих о том, что и социальное устройство никак нельзя отнести к патриархальному, а скорее, наоборот.
Поэтому попробуем разобраться в этом вопросе. При этом мы постараемся не вникать в этнографические тонкости, а сосредоточимся на методологической стороне этого вопроса. Ведь даже самые точные данные этнографических исследований окажутся бесполезными, если не будет выяснен вопрос о том, а что же такое, собственно, матриархат, когда каждый исследователь будет иметь о матриархате свое собственное представление. Другими словами, мы постараемся выяснить что скрывается за словом «матриархат», означает ли оно только некоторое гипотетическое представление о возможном общественном устройстве некоторых древних народов или это строго определенное научное понятие, хотя бы даже оно и отражало не просто какое-то состояние, а процесс — скажем, процесс становления патриархата.
Таким образом, цель этой работы — выяснить, какие реальные социальные процессы отражены в споре между сторонниками и противниками идеи матриархата.
Аргументы сторонников идеи матриархата
Те современные сторонники матриархата, которые не относятся к числу специалистов-этнографов, обычно начинают с того, что приводят пример живущего в Китае народа мосо, обычаи которого имеют все признаки матриархата:
"Главой семьи считается ahmi (хозяйка дома), в которой в руках сконцентрирована абсолютная власть. Именно она принимает все важнейшие экономические решения: на что потратить деньги, какую работу будет выполнять тот или иной член семьи. Когда ahmi становится совсем старой и желает передать власть следующему поколению, она выбирает наследницу и отдает ей ключи от домашнего состава. Передача ключей символически изображает передачу прав собственности и ответственности за семью ". [2]
В языке этого народа даже нет слова "отец". Детей воспитывают братья матерей, что является их прямой обязанностью.
Особое внимание обращают на то, как в мосо организованы интимные отношения между мужчинами и женщинами. Вот их описание:
«Мосо отличаются от всех остальных локальных этнических групп матрилинейным строем и особой «гостевой» формой брака, которую нельзя однозначно назвать ни моногамия, ни полигамия. В брачной культуре мосо между мужчиной и женщиной комментарии моральных обязательств верности друг к другу, партнёры не ведут общего домохозяйства и встречаются лишь в ночное время в специально отведённой для женщины комнате, которую ей выделяют в 13 лет; как в женщины, так и мужчины может быть два и более партнёра. Родившийся ребёнок последствии проживает в доме матери, воспитывается всеми членами семьи матери, носит её фамилию. Семья отца, как и сам отец, обычно не принимает участие в воспитании детей, на нём не лежать материальные обязательства по уходу за ребёнком и его матерью; как правило, его помощь ограничивается лишь небольшими подарками».[3]
Следует сказать, что для понятий «муж» и «жена» в языке мосо тоже нет слов. Их заменяет слово, которое можно перевести как «друг».
Женщин в выборе никто не ограничивает, если, конечно, не считать ограничением то, что мужчине она тоже должна нравиться. Женщины могут менять партнеров по своему усмотрению, хотя очень частая смена не приветствуется общественным мнением. Причем, сами мужчины никаких прав на своих возлюбленных нет. По первому требованию они должны прекратить посещения, а есть села, где они должны получать приглашение на каждое отдельное посещение. За изнасилование традиция мосо устанавливала смертную казнь.
Другими словами, это классическая картина матриархата. Немного портит эту картину разве что может что местная знать живет патриархальными семьямы и согласно одной из теорий матриархат был навязан простолюдинам именно этой знатью, чтобы нейтрализовать угрозу крестьянского бунта. Но вряд ли это знать могла просто придумать матриархат для того, чтобы его навязать. Навязать можно только что-то такое, что уже само реально существует.
Притом, надо сказать, что подобные порядки существуют и в местах, о существовании которых знать мосо и не подозревала.
Второй распространенный пример — племя туарегов в Африке.
Точнее, порядки в этом племени не точно такие же, как у мосо, и гораздо меньше походят на классические описания матриархата, но некоторые моменты впечатляют. Например то, что в этом племени, кстати, исповедующем ислам, мужчины обязаны закрывать свои лица, а женщины — нет. Как и у мосо, девушки пользуются полной сексуальной свободой, правда, только до брака, который у туарегов, хотя, в отличие от моса, существует, но выглядит тоже весьма «матриархально». Женщина может так же легко инициировать развод, как и мужчина. При этом нужно учесть, что все расходы по хозяйству несет исключительно мужчина, а женщина имея право владения имуществом, может его просто накапливать или расходовать только на себя.
Власть в племенах туарегов осуществляют мужчины, но при этом мать аменокаля (нечто вроде верховного вождя) может наложить запрет на выполнение любого решения. [4]
Интересно замечание о туарегском матриархате известного французского исследователя наскальной живописи, автора книги о туарегах Анри Лота:
«Матриархат в том виде, в каком он имеет место у туарегов, не обусловливает господствующего положения женщины в обществе или в семье. Хотя женщина и определяет принадлежность своих детей к той или иной касте, из чего проистекают их общественные права, нельзя сказать, что ее положение в племени и семье более высокое, чем положение мужчины. Такое же явление наблюдается в первобытных общинах австралийских аборигенов с их архаическим матриархатом, где женщины занимают не лучшее положение по сравнению с женщинами в патриархальных обществах. Тем не менее в матриархальном обществе женщина пользуется большей свободой, чем в патриархальном: при заключении брака с ней согласуется выбор супруга, она единолично владеет своим имуществом, распоряжается им по своему усмотрению». [5]
А вот еще пример этнографических аргументов в пользу существования матриархата. Уже упоминавшийся Бронислав Малиновский, описывая обычаи тробрианцев, которые часто приводят в пример как доказательство матриархата, пишет следующее:
«Супружество не связано с каким-либо общественным или индивидуальным обрядом или церемонией.
Женщина просто переходит жить в дом мужа, а затем происходит ряд обменов дарами, что, однако, ни в коем случае нельзя трактовать как плату за жену. По сути же, важнейшей особенностью тробрианского брака является то, что семья жены должна внести весьма существенный вклад в ее хозяйство, а также оказывать всякого рода услуги ее мужу. Предполагается, что жена в браке остается верной мужу, однако это правило никогда чересчур строго не соблюдается и не навязывается. Во всем остальном женщина в значительной степени сохраняет свою независимость, а муж должен относиться к ней хорошо и с уважением. Если он этого не делает, женщина его просто оставляет и возвращается в свою семью, а поскольку муж, как правило, несет на этом экономические убытки, он должен постараться вернуть ее домой, чего он добивается с помощью подарков и увещеваний. Если она так решит, она может оставить его навсегда, и она всегда может найти себе в мужья еще кого-нибудь.т на этом экономические убытки, он должен постараться вернуть ее домой, чего он добивается с помощью подарков и увещеваний. Если она так решит, она может оставить его навсегда, и она всегда может найти себе в мужья еще кого-нибудь.
В племенной жизни положение женщин тоже очень высокое. Хотя они, как правило, не принимают участия в советах мужчин, но во многих случаях они действуют по-своему и держат под контролем некоторые аспекты племенной жизни. Так, некоторые виды земледельческого труда являются исключительно их делом, и это считается как привилегией, так и обязанностью. Женщины осуществляют надзор и над некоторыми стадиями большой, церемониальной дележки продуктов, связанной с очень сложным и разработанным погребальным ритуалом обитателей Бойова (см. снимок IV). Некоторые формы магии (магии, совершаемой над первенцем, совершаемой во время племенных церемоний магии красоты, некоторые виды черной магии) также являются монополией женщин.
Женщины высокого ранга имеют связанные с этим положением привилегии, и мужчины из низшей касты должны склоняться перед ними и соблюдать все те формальности и табу, которые следует воздавать вождю. Женщина в ранге вождя, если она замужем за обычным членом племени, сохраняет свой статус даже и по отношению к собственному мужу, и он должен относиться к ней соответственно.
Для тробрианцев характерна матрилинейность, то есть установление происхождения и права наследования идет по женской линии. Ребенок принадлежит к тому клану и к тому деревенскому сообществу, к которым принадлежит мать, а богатство, равно как и социальное положение, переходит не от отца к сыну, но от дяди по материнской линии к племяннику. Это правило допускает некоторые важные и интересные исключения, с которыми мы еще столкнемся в ходе этого исследования». [6]
Конечно, приведенное место можно трактовать двояко. С одной стороны, очевидно, что положение женщины у тробрианцев радикально отличается здесь невиданной для патриархата свободой и почетом, притом это касается не только сексуальной сферы, но и той, которую можно было бы назвать экономической и политической. А факт того, что не только богатство, но и социальное положение передается по материнской линии трактуется сторонниками матриархата как очевидное доказательство в его пользу. Но с другой стороны, так же очевидно, что речь не идет о господствующем положении женщин в обществе. Ведь вождями или старейшинами все равно являются мужчины, хотя их социальное положение и передается исключительно по женской линии. Снова же, женщины не принимают участия в советах мужчин.
То есть перед нами явно некоторое противоречие. Впечатление такое, что женщины занимают если не господствующее положение, то имеют серьезные привилегии во многих сферах жизни, кроме политической. Там полностью господствуют мужчины. Видимо, именно это обстоятельство заставляет противников концепции матриархата игнорировать все аргументы в его пользу. Ведь во все другие времена факт политического господства был надежнейшим индикатором господства во всех остальных сферах. Но такой вывод может оказаться слишком поспешным. Вполне может быть, что в первобытном обществе политика еще не играла той роли, которую она играла позже. Точнее, что она играла там просто другую роль. И за высоким политическим положением мужчин вполне могло скрываться нечто даже ровно противоположное. Так, как, например, за экономическими успехами тробрианских мужчин стояло нечто для нас совершенно непонятное — полное отсутствие связи между этими самыми успехами и личным благосостоянием обладателя этих успехов. Вот как описывает эту ситуацию Б. Малиновский:
«Хороший тробрианский земледелец считает свой престиж непосредственно производным от того количества работы, которую он может выполнить, и от размеров огорода, который он может возделать. Титул токвайбагула (что означает «хороший» или «производительный земледелец») дается далеко не каждому и носится с гордостью. Некоторые из моих приятелей, награжденных титулом токвайбагула, похвалялись передо мной тем, как долго они работают и как много земли обрабатывают, сравнивая свои усилия с усилиями тех, кто не достигал таких результатов. Когда кипит работа (часть которой выполняется сообща), в ней присутствует немалый элемент состязательности. Мужчины соревнуются между собой в скорости и тщательности
выполнения работ, а также в переноске тяжестей, когда они или приносят в огороды большие жерди или уносят оттуда урожай собранного ямса.
Но самым важным во всем этом является все-таки то, что все или почти все плоды работы аборигена, и, уж наверное, все излишки, которые он может получить благодаря дополнительным усилиям, достаются не ему самому, но отдаются родственникам жены. Не входя в детали всей системы пропорционального раздела урожая, социология которого довольно сложна и потребовала бы предварительного описания тробрианской системы родства и ее идеологии, можно сказать, что около трех четвертей своего урожая
мужчина отчасти отдает в качестве дани — вождю, а отчасти — в качестве своего рода налога — отдает мужу сестры (или матери) и ее семье».[6]
Вполне может оказаться, что нечто подобное кроется и за политической властью вождя, который, по словам того же Малиновского, при всем том, что его власть оказывается весьма ограниченной по причине того, что жизнь общества очень строго и подробно регулируется традициями и практически все важные действия сопровождаются определенными обрядами, пользуется невероятным почетом и уважением. Правда, тут же Малиновский замечает, что практически за все, в том числе и за почет и уважение вождь вынужден платить. Он может себе это позволить только по одной причине, что имея много жен, он имеет право на получение доли урожая семьи каждой из этих жен. Но не нужно при этом забывать, что, хотя он и распоряжается этим богатством, сам он при этом остается членом своего клана, то есть фактически семьи своей матери, а значит, что это богатство является не его личным богатством, а богатством клана и действовать он должен в интересах клана, а не в своих личных интересах.
Мало того, даже интересы клана здесь оказываются небесспорными. Когда они приходят в противоречие интересами более крупного целого, ими приходится жертвовать. Вот что пишет по этому поводу Б. Малиновский:
«Однако важным является то, что обладать для туземца значит отдавать — и в этом туземцы существенно отличаются от нас. От человека, обладающего какой-то вещью, естественно ожидают, что он ею поделится, что он ее передаст дальше, а самого себя он будет считать лишь доверенным лицом и дарителем. А чем выше ранг, тем существенней и обязанности. От вождя естественно будут ожидать того, что он поделится пищей с каждым чужаком, с гостем, даже если это и лентяй с другого конца деревни. От него ждут, что он поделится всяким орехом бетеля или табаком, — всем, что у него есть».
Но к вопросу об имущественных и политических отношениях, сопутствующих отношениям, которые некоторые именуют матриархатом, мы вернемся позже. Сейчас же разберем аргументы тех, кто считает, что никакого матриархата нет и не было.
Аргументы противников идеи матриархата
Таких аргументов очень много, они выдвигаются представителями самых разных наук — от этнографии до этологии - и по этой причине представить хотя бы самые типичные из них нет возможности. Но все эти аргументы имеют одну общую черту — они апеллируют к тому, что эмпирическая наука не нашла никаких данных о существовании обществ, в которых бы женщины доминировали над мужчинами, имея при этом в виду исключительно политическую власть. Вот пример:
«Долгое время в отечественной истории первобытности преобладала точка зрения о единообразных путях социальной эволюции в разных районах мира. В рамках этих представлений считалось, что в развитии общества присутствовала стадия, характеризующаяся доминированием женщин в семье и обществе — матриархат. В настоящее время представление о матриархате полностью ушло в прошлое. Дело в том, что мы не располагаем данными ни об одном обществе (современном или исторически описанном), в котором бы властные функции систематически осуществлялись женщинами, и в котором политические решения были бы устойчивой прерогативой женщин. Как отмечает О. Ю. Артемова, даже в матрилинейных обществах, где счет родства ведется по материнской линии, управление традиционно осуществлялось мужчинами, родственниками тех женщин, через которых прослеживалось родство. Как в патрилинейных, так и в матрилинейных обществах, мужчины обладают более высоким статусом и властью по сравнению с женщинами».[7]
Что касается последнего предложения, то оно может быть подвергнуто сомнению - ведь мы уже видели, что у народа мосо женщины обладают более высоким статусом, чем мужчины. Не говоря уж о том, что выдвигая в качестве основного признака матриархата осуществление женщинами именно политической власти, авторы попадают в ловушку — ведь можно привести сотни примеров, когда женщины весьма успешно осуществляли политическую власть, притом в древности и в Средние века их было никак не меньше, чем сейчас.[8] Видимо, для подобных случаев автор ввела слова «систематически» и «устойчивой прерогативой».
Но согласитесь, что случаев многовато для того, чтобы можно было говорить о принципиальной невозможности власти женщин, особенно если при этом ссылаться на то, что невозможность матриархата связана с «гендерным разделением труда».
Еще более интересно, когда в качестве аргументов в пользу принципиальной невозможности матриархата приводятся примеры, когда «высшая политическая власть действительно сосредотачивалась в руках женщин»:
«Незначительное число традиционных обществ, в которых высшая политическая власть действительно сосредотачивалась в руках женщин, принадлежали к разряду сложных матрилинейных обществ или обществ с двойным порядком наследования. У сарамакка Гайяны, монтанос, обитающих на Лабрадорском полуострове, крик юго-востока Северной Америки, нама центральной и северной Калахари, мбанда Центральной Африки описаны случаи, когда место вождя племени занимала женщина.
Особое место в этом ряду занимают ашанти. Это полигинное, матрилокальное и вирилокальное общество, в котором мужчины и женщины владеют землей, причем наследование земли ведется от женщины к женщине и от мужчины к мужчине. Политическая власть у ашанти ассоциировалась с двумя тронами: троном вождя и троном королевы матери. Мужское правление рассматривалось как второстепенное и вводилось на периоды ритуального ограничения женской власти (в дни менструаций). Лишь женщины, находящиеся в постменопаузе, могли сопровождать свою армию в периоды военных действий. Королева мать обладала прямой властью и самым непосредственным образом участвовала в формировании союзов и коалиций. Одновременно с этим она обладала и непрямыми рычагами воздействия на мужчину правителя, выбирая ему главную жену.
Определенный доступ к власти имели женщины у бемба, племени, обитающем в северо-восточной Родезии. Бемба матрилинейны и исходно матрилокальны со слабо выраженной полигинией. Власть была централизованной и наследственной. Главным вождем был мужчина, однако вождями подвластных ему деревень являлись его родственницы — сестры, племянницы. Мать вождя так же управляла собственными землями, и ее слово имело значительный вес на племенных советах».[9]
Но такую критику идеи матриархата, не смотря на то, что она исходит от профессиональных ученых, очень сложно отнести к разряду научной критики, поскольку ее авторы не исходит из фактов, а просто подгоняют факты под уже готовый вывод о том, что никакого матриархата не было.
Очень хорошо это видно в уже цитированной выше работе А. Туторского «5 заблуждений о матриархате»[1]. В параграфе «Матриархат существовал, потому что у некоторых народов сохранилась матрилинейность» он пишет:
«Практика передачи титулов и материальных богатств по женской линии широко распространена у многих народов. Ее называют матрилинейностью (от лат. Мater — «мать» и linea — «линия»). Матрилинейность распространена у многих ранних земледельческих обществ или обществ, переходящих к земледелию. Наиболее известные в науке примеры матрилинейных обществ — это ирокезы, тробрианцы, а также минангкабау.
Ученые, впрочем, отмечают, что матрилинейность, хотя она и связана с ростом авторитета женщин, не ведет к установлению их власти. И у ирокезов, и у тробрианцев, и у минангкабау вождями являются мужчины. Более того, например, у тробрианцев наследство передается хоть и по женской линии, но от мужчины к мужчине, например от брата матери к ее сыну. Советский ученый Марк Косвен даже предложил считать авункулат — особые отношения между братом матери и племянником — обязательным периодом развития всех обществ на земле, своеобразным переходом от матриархата к патриархату».
Очевидно, что приведенные автором факты ничего не говорят против того, что матриархат существовал. Мало того, из последнего предложения следует, что он таки существовал, ведь если авункулат — «своеобразный переход от матриархата к патриархату», то это означает, как минимум, что матриархат все-таки существовал. А если автор согласен с цитированным им Марком Косвеном и в том, что это «обязательный период развития всех обществ на земле», то получается, что матриархат существовал не просто в отдельных обществах, а во всех.
Другими словами, автору просто не важно, что говорят факты, а важно только чтобы прежде, чем их привести, написать, что никакого матриархата не было.
Ясно, что такая критика идеи матриархата не может быть признана убедительной.
Этот автор явно не знаком с очень хорошей мыслью одного из самых выдающихся этнографов мира, одного из родоначальников эмпирической научной этнографии, автора интереснейших работ о тробрианцах, Бронислава Малиновского:
«Хорошее знание теории и знание ее новейших достижений не тождественно обремененности «предвзятыми идеями». Если кто-то отправляется в экспедицию с намерением доказать некоторые гипотезы, но неспособен постоянно изменять свои взгляды и с легкостью отказываться от них под давлением фактов, то нет нужды говорить о том, что его труд не будет иметь никакой ценности. Однако чем больше проблем он приносит с собой в поле своих исследований, чем лучше у него получается приспосабливать свои теории к фактам и разыскивать факты, подтверждающие теорию, тем лучше он подготовлен к работе. Предвзятые идеи губительны для любой научной работы, но способность предвидеть проблемы является главным качеством научного исследователя, а сами эти проблемы открываются для наблюдателя в ходе его теоретических исследований.»[6].
Умение с легкостью отказываться от своих теорий под давлением фактов куда более чем для тех, кто отправляется в экспедиции, важно для ученых, которые собираются подвергнуть критике готовую теорию. Очевидно, что А. Туторский таким качеством не обладает.
Куда более интересна позиция, выраженная в энциклопедии «Всемирная история:
«К настоящему времени матриархальная теория почти не имеет приверженцев: этнографические данные не подтверждают существования матриархата ни как совокупности общественных порядков, ни как этапа в развитии первобытности. Более того, на всех стадиях первобытности наблюдалось сравнительное равенство социальных ролей женщин и мужчин.
К середине XX века проблема матриархата сузилась до вопроса об исторической последовательности материнской и отцовской филиации (матрилинейного и патрилинейного вариантов счёта родства) и первичности/вторичности или однопорядковости матрилинейной и патрилинейной форм родовой организации, в связи с чем матриархат иногда отождествляли с т. н. позднематрилиейными обществами (ашанти, бауле, яо и др. в Африке, наяры и др. касты у малаяли, кхаси в Индии, наси в Китае, минангкабау в Индонезии, натчи, тлинкиты, ирокезы в Северной Америке, тробрианцы и др.).
В современной социальной антропологи и и истории первобытного общества термин «матриархат» не используется и фигурирует только в историографическом контексте».[10]
Разумеется, что и в этой позиции есть свои противоречия. Например, признавая наличие матрилинейности, ее сторонники не ставят вопрос, откуда же она могла взяться, если, получается, она не имела никакого основания в общественных порядках первобытного общества?
Но это противоречие мы оставим в стороне, потому в данной позиции есть гораздо более интересная идея, что «на всех стадиях первобытности наблюдалось сравнительное равенство социальных ролей женщин и мужчин».
Выводы
Делаем вывод: В самом главном оказались неправы как сторонники, так и противники идеи матриархата. Матриархата, скорее всего, действительно не было как порядков, зеркальных по отношению к патриархату. Поэтому неправы журналисты, которые пишут:
«Вообразите себе некий социум с распределением ролей "наоборот". Сильным полом в нем являются женщины, они же получают большую часть социальных привилегий»[11].
Воображать такое, конечно, можно, но строить теории исключительно на основе воображения не стоит. Кроме воображения, еще должно работать и мышление. Притом само мышление должно основываться на фактах. Притом, не просто на отдельных фактах, поскольку факты очень часто противоречат друг другу, а на фактах, взятых в их взаимной связи.
Образцом такого мышления в интересующей нас области вполне можно считать мышление тех авторов, которых обвиняют в том, что они распространили в массовом сознании идею матриархата - Бахофена, Моргана, Энгельса.
Парадокс состоит в том, что в их работах и близко нет чего то, подобного утверждениям о том, что матриархат существовал как некий «патриархат наоборот».
У Моргана по интересующему нас вопросу мы разве что следущее:
При рассмотрении индейской системы кровного родства мы увидим, что все мужчины рода были между собою либо братьями, родными или коллатеральными, либо же коллатеральными дедами и внуками. Это объясняет порядок наследования должности сахема, которая переходила от брата к брату или от дяди ж племяннику и очень редко от деда к внуку. Выбор, производившийся свободным голосованием взрослых мужчин и женщин, обычно падал на брата умершего сахема или на одного из сыновей его сестры, при чем особое предпочтение отдавалось родному брату или же сыну родной сестры».[12] (Г.Л. Морган древнее общество. Л. 1935. с. 44. )
Или вот ткое замечание:
«Если умирала женщина, ее имущество наследовали ее дети
и сестры, братья же исключались. В обоих случаях имущество оставалась в роде. Дети умерших мужчин ничего не получали после своего отца, так как принадлежали к другому роду. На том же основании муж ничего не получал после своей жены или жена после мужа. Эти взаимные права наследования укрепляли независимость рода». [12] (с. 46.)
Вот еще одно:
Самой простой и низшей формой совета был совет рода. Это было демократическое собрание, так как каждый взрослый член рода, мужчина и женщина, имел голос по всем вопросам, которые на нем ставились. Он выбирал и смещал сахема и вождей, выбирал «хранителей веры», прощал или мстил за убийство родича и усыновлял в род чужих. Он был зародышем совета племени и еще более высокого совета конфедерации; каждый из этих советов состоял исключительно из вождей — представителей родов.
Таковы были права, привилегии и обязанности членов ирокезского рода, равно как и членов родов индейских племен вообще, насколько мы можем
судить по существующим их исследованиям. Изучая роды греческих и латинских племен, мы найдем те же права, привилегии и обязанности, за исключением рассмотренных в пунктах I, II и VI; что касается этих последних, то существование их в прошлом также представляется вероятным, хотя это и не может быть доказано».[12] (с. 51. )
Или вот такое наблюдение о племени виннебаго:
«По смерти вождя ему наследует сын его сестры, а не его собственный сын; если у него не было сестры, это звание переходит к женщине, ближайшей родственнице умершего. Это указывает на то, что женщина могла стоять во главе виннебаго, — обстоятельство, казавшееся мне странным, пока я не познакомился с их законами».[12] (с. 92.)
Никаких выводов о наличие матриархата у исследованных им племен Морган не делает. Другое дело, что его собственные наблюдения заставили его если не вполне сочувственно, то без никакой критики относиться к собранным Бахофеном доказательствам наличия «гинекократии» у «ликийцев, критян, афинян, лемнов, египтян, орхоменов, локров, лесбийцев, мантинеев, а также у восточно-азиатских наций». [12] (с. 199.)
Но, думается, что Морган, проделав огромную эмпирическую работу, имел некоторое право не обрушиваться с критикой на выводы своего предшественника.
А вот что есть по этому вопросу у Энгельса:
«Величие родового строя, но вместе с тем и его ограниченность проявляются в том, что здесь нет места для господства и порабощения. Внутри родового строя не существует ещё никакого различия между правами и обязанностями; для индейца не существует вопроса, является ли участие в общественных делах, кровная месть или уплата выкупа за неё правом или обязанностью; такой вопрос показался бы ему столь же нелепым, как и вопрос, являются ли еда, сон, охота — правом или обязанностью? Точно так же невозможно расслоение племени и рода на различные классы. И это приводит нас к рассмотрению экономического базиса этого строя.
Население в высшей степени редко; оно гуще только в местожительства племени; вокруг этого места лежит широким поясом прежде всего территория для охоты, а затем нейтральная полоса леса, отделяющая племя от других племён и служащая ему защитой. Разделение труда — чисто естественного происхождения; оно существует только между полами. Мужчина воюет, ходит на охоту и рыбную ловлю, добывает продукты питания в сыром виде и изготовляет необходимые для этого орудия. Женщина работает по дому и занята приготовлением пищи и одежды — варит, ткёт, шьёт. Каждый из них — хозяин в своей области: мужчина — в лесу, женщина — в доме. Каждый является собственником изготовленных и употребляемых им орудий: мужчина — оружия, охотничьих и рыболовных принадлежностей, женщина — домашней утвари. Домашнее хозяйство ведётся на коммунистических началах несколькими, часто многими семьями».
Энгельс Происхождение семьи, частной собственности и государства.[13] (c. 177)
А вот как видит Энгельс причины установления патриархата:
«Как и когда стада из общего владения племени или рода перешли в собственность глав отдельных семей, об этом мы ничего до сих пор не знаем. Но в основном переход этот должен был произойти на этой ступени. А с приобретением стад и прочих новых богатств в семье произошла революция. Промысел всегда был делом мужчины, средства для промысла изготовлялись им и были его собственностью. Стада были новыми средствами промысла; их первоначальное приручение, а позднее уход за ними были делом мужчины. Поэтому скот принадлежал ему; ему же принадлежали и полученные в обмен на скот товары и рабы. Весь избыток, который теперь давал промысел, доставался мужчине; женщина участвовала в потреблении его, но не имела доли в собственности. «Дикий», воин и охотник, довольствовался в доме вторым местом после женщины, «более кроткий» пастух, кичась своим богатством, выдвинулся на первое место, а женщину оттеснил на второе. И она не могла жаловаться. Разделение труда в семье обусловливало распределение собственности между мужчиной и женщиной; оно осталось тем же самым и, тем не менее, оно совершенно перевернуло теперь существовавшие до того домашние отношения исключительно потому, что разделение труда вне семьи стало другим. Та самая причина, которая прежде обеспечивала женщине её господство в доме — ограничение её труда домашней работой, — эта же самая причина теперь делала неизбежным господство мужчины в доме; домашняя работа женщины утратила теперь своё значение по сравнению с промысловым трудом мужчины; его труд был всем, её работа — незначительным придатком. Уже здесь обнаруживается, что освобождение женщины, её уравнение в правах с мужчиной невозможно ни сейчас, ни в будущем, пока женщина отстранена от общественного производительного труда и вынуждена ограничиваться домашним частным трудом».[13] (с. 180-181)
Другими словами, не разделение труда на женский и мужской само по себе обуславливает положение женщины и мужчины в обществе, а возникшие на основе этого разделения труда новые отношения собственности — то есть возникновение частной собственности — приводит к рабскому положению женщины в обществе. Соответственно, считает Энгельс, только на основе дальнейшего развития производства и включения в него женщины на новом основании возможно и ее освобождение:
«Освобождение женщины станет возможным только тогда, когда она сможет в крупном, общественном масштабе участвовать в производстве, а работа по дому будет занимать её лишь в незначительной мере. А это сделалось возможным только благодаря современной крупной промышленности, которая не только допускает женский труд в больших размерах, но и прямо требует его и всё более и более стремится растворить частный домашний труд в общественном производстве». [13] (с. 181)
Что касается Бахофена, то Энгельс считал, что его величайшая заслуга состоит исключительно в том, что тот на богатейшем материале показал что «первоначальное положение матерей,как единственных достоверных родителей своих детей, обеспечивало им, а вместе с тем и женщинам вообще более высокие общественное положение, чем они с тех пор когда-либо занимали». [12]
В этом смысле, хотелось бы сказать, что правы авторы энциклопедии в том месте, когда они указывают, что «на всех стадиях первобытности наблюдалось сравнительное равенство социальных ролей женщин и мужчин». [10]
Сформулировано, конечно, не очень корректно, но вполне сносно, для того, чтобы начать думать, а не просто представлять себе первобытное общество по аналогии с патриархатом, но только во главе с женщинами.
Если же мы начнем думать, то мы сразу поймем, что матриархата в первобытном обществе быть не должно было по простой причине, что там еще не было публичной власти вообще, в смысле, власти, стоящей над обществом.
Там не могли господствовать ни женщины, ни мужчины. Субъектом власти тогда мог выступать только род. Так, например, тробрианский вождь пользовался огромным авторитетом, но это был не его авторитет, а авторитет его клана, точно так же, как огромные богатства, которые он собирал у себя, чтобы покупать этот авторитет, были не его личными богатствами, а богатствами клана, точнее, согласно Малиновскому — субклана, то есть местного «отделения клана». Фактически же на богатства вождя могли претендовать все подданые этого вождя, поскольку без соответствующей «платы» его власть бы и не осуществлялась.
Что было в действительности и на чем настаивают те классики, которых обвиняют в «насаждении» идеи матриархата — это то, что положение женщины в тех обществах, которые они описывали, и которые потом по недоразумению начали называть «матриархатом», было гораздо лучше, чем в эпоху патриархата, и что в этих обществах, в которых женщина занимала достойное место в обществе, еще пока не было отношений господства и подчинения.
Что же касается споров о том, был матриархат или не было, то его участники, похоже, просто не поняли, в чем, собственно, состояли открытия Бахофена, Моргана и Энгельса.
Открытие Бахофена вполне можно сравнивать с открытием Коперника. До Бахофена патриархальная моногамная семья считалась центром социального мира, как центром космоса до Коперника считалась семья. По образу и подобию патриархальной семьи строилось не только государство во главе с «отцом»-монархом, но и мир в целом во главе с Отцом небесным.
И как Коперник делает предположение, что Земля — лишь одна из планет, которая наряду с другими движется вокруг одного центра, так и Бахофен вдруг обнаруживает, что патриархальная моногамная семья является не только не единственно возможной, но даже вряд ли может считаться единственно «нормальной». Что точно так же, как христианская религия считает «нормой» семью во главе с отцом, были религии, которые считали священной семью во главе с матерью.
А что касается мистицизма Бахофена, в котором его упрекает Энгельс, то ведь и Коперник сделал свое открытие не на основе диалектического материализма, а ссылаясь на глубоко мистическую систему Пифагора, согласно которой планеты движутся вокруг центрального огня, которым, правда, Пифагор не считал Солнце.
Энгельс открыл экономическую основу, которой было обусловлено открытое Бахофеном положение дел — родовую собственность, а Морган — политическую форму, в которой оно осуществлялось — советы.
Фактически это было открытие исторического основания первой части известной формулы коммунизма, которая позже зазвучала как «Советская власть плюс электрификация всей страны». В эту формулу следовало добавить еще третью составляющую, в открытии которой Морган (наряду с Бахофеном и Энгельсом, конечно) тоже сыграл немалую роль - вовлечение всех женщин в общественное производство и управление общественными делами. Ведь известная мысль Фурье, которую с сочувствием приводит Энгельс в своем «Развитии социализма от утопии к науке», что «в каждом данном обществе степень эмансипации женщины есть естественное мерило общей эмансипации», имеет и обратную сторону: без эмансипации женщин (то есть превращения женщины в человека) невозможна и эмансипация общества в целом и каждого его члена в отдельности.
________
[1] Андрей Туторский - 5 заблуждений о матриархате
[2] Мосо: Мир женщин или рай для мужчин.
[3] М.А. Попов. Особенности семейно-брачных отношений у наси и мосо (тезисы)
[4] Джейн Джонсон. Дорога соли.
[6] Малиновский Б. - Аргонавты западной части Тихого океана
[7] М.Л. Бутовская. Тайны пола. Мужчина и женщина в зеркале эволюции. (Фрязино: "Век 2", 2004. 368 с. Главы из книги)
[8] Список женщин - глав государств и правительств.
[9] М. Л. Бутовская - Тайны пола. Мужчина и женщина в зеркале эволюции (Книга)
[10] Энциклопедия Всемирная история - МАТРИАРХАТ
[11]. Читайте больше: Матриархат губит мужчин
[12] Г.Л. Морган - древнее общество. Л. 1935.
[13] Энгельс - Происхождение семьи, частной собственности и государства.
