Вернуться на главную страницу
О теоретических, технических и нравственных условиях снятия товарного характера производства. Послесловие к книге Э.В. Ильенкова «Ленинская диалектика и метафизика позитивизма». Часть 5
Преодоление иллюзий необременненного теоретическим сознанием политического коммунизма в сфере формального обобществления.
Я не открою Америки, если скажу, что без теоретического мышления политическое движение, которое ставит своей целью снятие общественного разделения труда и товарности, обречено на поражение. Закономерность следующая, если происходит подмена диалектики рассудочным мышлением (позитивизмом), мы получаем в политике лишь сиюминутную выгоду (opportunus). В конечном результате, как следствие - вырождение в ретроградные и реакционные формы развития. В лучшем случае, рождаются такие формы «непродуманного коммунизма» (Маркс) как социализм (коммунизм) обывателей (потребителей), - буржуазный социализм (Маркс), который сложился со временем в СССР и приобрёл реакционную форму после реформ Либермана - Косыгина 1965-го года. На Западе его отражением, в форме превращенной, явился «социализм с человеческим лицом» или «шведский социализм» Социнтерна, после реформ, вызванных частичным поражением капитала во второй мировой войне.
В основе этого необремененного теоретическим сознанием политического коммунизма (в том числе, западной социал-демократии) лежит все та же иллюзия, которая заключается в представлении, будто первый, хотя и необходимый шаг, чисто формальная, политически задекларированная и юридически закрепленная передача средств производства из частной собственности в собственность государства (национализация или экспроприация) и есть суть социализма (коммунизма). Эту иллюзию сопровождает и сопутствующая ей утопия о социальной справедливости, которую до сих пор разделяют реальные участники политического движения. Будучи отражением временного социального (классового) компромисса в условиях сохранения товарного характера производства, в условиях срастания государства и капитала, она питает реакционную идеологию мелких буржуа (среднего класса). Это сословие, выбившись в «люди», но в силу конкуренции не имея возможности превратиться в крупных капиталистов, особенно в условиях перманентного кризиса перепроизводства, и боясь снова очутиться на месте простой рабочей силы (люмпена), как раз вопит о справедливости.
Именно на этот обывательский социализм, который так и не выходит за пределы существующего разделения труда (частной собственности), молятся «родившиеся в СССР». Что же касается Западной Европы, вотчины частной собственности, то и там гражданин-обыватель понимает под социализмом с «человеческим лицом» все то же «заботливое» в отношении своих граждан государство: сибаритствующих Швецию или Норвегию, Германию или Францию, или, на худой конец, кооперативы рабочих Мондрагона в Испании, но...
Ну а когда наступает кризис перепроизводства и происходит разложение этой всеобщей формы частной собственности (потребительского социализма), в результате мы имеем следующее:
- в странах-метрополиях государство, которое еще вчера заботилось о своих гражданах (рабочей силе), сбрасывает овечью шкуру и начинает показывать, что оно всё-таки есть организованная в государство крупная транснациональная буржуазия и проводит классическую политику 19 столетия - жесткой экономии (выживания);
- разлагается и основанная на товарности и рабочая солидарность: к примеру, с наступлением кризиса в тех же кооперативах Мондрагона, чтобы выдержать конкуренцию, владелец (совокупный рабочий - буржуа), завозит вместо себя дешевую рабочую силу из Малайзии и других стран;
- а на периферии, в экономических колониях стран «первого мира», начинается передел рынка транснациональными корпорациями и, как следствие, войны, бунты, консервативные (их теперь обзывают цветными) «революции», подкрашенные в либеральные или националистические цвета, которые по сути ничего не меняют: так что придется начинать все сначала.
Что же всё-таки осталось за пределами «диалектики как логики революции»? С чего предстоит начинать и от каких иллюзий следует избавляться, какие не решенные политическим коммунизмом (в том числе непознанные теоретиками) вопросы стояли (остались) на повестке дня социалистической революции? Именно так, предельно ясно, формулирует вопрос и Э.В. Ильенков: «Вопрос, однако, в том, какие же конкретные социально-экономические меры могли бы обеспечить максимум преимуществ, созданных фактом формально-юридического обобществления собственности и пресечь всякого рода кукурузу». (Ред. речь идет не просто о «кукурузе» Хрущева, а о том, что необходимо пресечь деятельность «немыслящих и мыслить неспособных», так жестко Ленин отзывался о своих же соратниках, не овладевших наукой Логики (диалектикой). По-другому вопрос стоит так - какие конкретные социально-экономические меры могут обеспечить развитие (снятие общественного разделения труда и товарности) при условии национализации средств производства государством, т.е. при социализме?
Ответ (общая закономерность, что определяет развитие) на этот вопрос лежит в плоскости Науки Логики. Не буду мудрствовать, приведу выдержки из ленинского конспекта «Науки логики» Гегеля, вошедшего в«Философские тетради»: «Развитие есть «борьба» противоположностей. Две основные (или две возможные? или две в истории наблюдающиеся?) концепции развития (эволюции) суть: развитие как уменьшение и увеличение, как повторение, и развитие как единство противоположностей (раздвоение единого на взаимоисключающие противоположности и взаимоотношение между ними).
При первой (ред. позитивистской) концепции движения остается в тени самодвижение, его двигательная сила, его источник, его мотив (или сей источник переносится во вне - бог, субъект etc.).
При второй концепции главное внимание устремляется именно на познание источника «само» движения. Первая концепция мертва, бледна, суха. Вторая - жизненна. Только вторая дает ключ к «самодвижению» всего сущего; только она дает ключ к «скачкам», к «перерыву постепенности», к «превращению в противоположность», к уничтожению старого и возникновению нового.
Единство (совпадение, тождество, равнодействие) противоположностей условно, временно, преходяще, релятивно. Борьба взаимоисключающих противоположностей абсолютна, как абсолютно развитие, движение».
И отвечает коммунист-диалектик, т.е. марксист Ильенков на вопрос, что может обеспечить развитие общества (снятие товарности) при социализме так же совершенно парадоксально, по-ленински: «Видимо, иного противовеса формализму (возомнившему себя раньше времени «реальностью»), кроме открытого признания прав товарно-денежных отношений при социализме, нет».
Еще раз напомню, что под формализмом Ильенков понимает юридически (формально) обобществленную собственность в лице государственной, и приведу его логическое обоснование Новой экономической политики Ленина, на этапе когда уже формальные предпосылки для снятия общественного разделения труда созданы, в письме Жданову за 1968-й год полностью:
«Существующую ситуацию и надо, наверное, познать методом «раздвоения единого», - богу богово, кесарю - кесарево, то есть совершенно четко определить права формализма, вытекающие из его реальных возможностей, и ясно очертить ту сферу, которая формализму реально неподвластна. И пусть она конституируется сама, как знает, ибо стихия тоже содержит в себе свой «разум», - и иногда более разумный, нежели формальный. Тогда и формальный разум сделается, может быть, несколько более самокритичным и поворотливым - каковым он сам по себе, боюсь, не сделается никогда».
Только при условии познания, что собой представляют формальные предпосылки снятия общественного разделения труда, а что относится исключительно к сфере частной собственности, мы можем осознано (со знанием, а не на авось) перейти к решению самой сложной задачи - задачи превращения совокупного богатства, опредмеченного в культуре, в индивидуальные способности (норма - талант), каждого индивида.
«Формально обобществить можно ведь с пользой только то, что уже реально для него созрело, - продолжает Ильенков. Иначе из этого выйдет только вред и издевательство, застой. Особенно при нынешнем состоянии теоретического разума. Не надо заглатывать больше, чем способен переварить желудок. Эту истину мы слишком часто забывали, оставшись без Ленина. Слишком часто принимали свой относительный разум за Абсолютный, за всемогущий, за всеведущий.
«Частично-всеобщий» = абстрактно-всеобщий = мнимо-всеобщий. А реально-частичный самый что ни на есть. В этом «единстве противоположностей», в этом спутанном противоречии (Ср. Гегель о единстве и путанице противоположностей), надо прежде всего выявить то, что действительно, реально, является в нем «всеобщим», а что - нет. Только после этого и можно, наверное, учредить более или менее разумное «единство». И надо эти противоположности максимально четко развести, прежде чем синтезировать».
После того, как частная собственность национализирована и создан государственный сектор экономики, для дальнейшего развития, чтобы обеспечить снятие общественного разделение труда и товарности и исключить застой и воспроизводство реакционных форм, необходимо:
- во-первых, открыто признать право товарно-денежных отношений при социализме, как это было сделано при Ленине (НЭП), еще частично сохранилось при Сталине (артели и кооперативы), и было практически полностью перевернуто с ног на голову (загнано в подполье) при Хрущеве-Брежневе;
- во-вторых, разграничить и развести, с учетом создания формальных предпосылок для обобществления и познания новых противоречий (необходимости преодоления того же информационного барьера управления) через внедрение ОГАС Глушкова («Киберсин» Бира) и методов межотраслевого баланса Ведуты, взаимоисключающие принципы - государственный и частный сектора экономики.
Что это дает? Во-первых, исключает взаимопроникновение (диффузию), рыночных отношений в госсектор экономки, что обеспечивает новое качество развития (разрешения противоречий). Чем вам не классический, но формирующийся не стихийно, а со знанием дела, вариант борьбы взаимоисключающих (борьба взаимоисключающих противоположностей (см. Ленин конспект «Науки логики» Гегеля)) экономических систем в условиях диктатуры пролетариата? Этот принцип управления уже был апробирован и дал изумительные результаты (до сих пор ни одна экономика не знала таких темпов развития) при Дзержинском, когда в 20-е годы тот руководил Высшим Советом народного хозяйства. Это признает и об этом ясно напишет и антикоммунист Вольский в своей книге «Новая экономическая политика и кризис партии после Ленина».
Во-вторых, при создании технической основы преодоления товарного производства (автоматизации технологических процессов и системы управления на базе ОГАС) в экономике первичной ячейкой управления становится производственная бригада.
При условии наличия политических предпосылок (диктатура пролетариата) и формального устранения частной собственности (национализации) внедрение ОГАС (а это уже становится технически возможным вначале 60-х) решает не только задачу преодоления информационного барьера управления. Напомню лишь в этом контексте, что в современных условиях концентрации производства мозг управляющего физиологически просто не в силах обработать всю ту кипу информации, которая необходима для принятия оптимального решения. Отсюда работа по шаблону. Не говоря уже о решениях, которые требуют мужества самосознания, т.е. способности выносить напряжение противоречий с целью разрешения кризисных ситуаций (хотя бы того же кризиса перепроизводства).
Но как показывает уже опыт «Киберсин» Стафорда Бира в Чили при Альенде, в 70-е годы на практике сделавшего попытку реализации идей, аналогичних тем, которые выдвигал В.М. Глушков, первичным звеном управления становится производственная бригада (все тот же разновозрастной поизводственно-учебный коллектив,как у Макаренко). При этом только при условии перехода на ОГАС (общегосударственную автоматизированную систему управления) современные рабы («раб не человек, а говорящее орудие труда» (Аристотель)) или «человек-машина», как уже в 17 столетии, по аналогии с Аристотелем, определил воспроизводство рабочего человека при машинном (капиталистическом) производстве Ламетри, возвращают себе обезразличенную и отчужденную человеческую сущность. Ибо только при полномасштабном внедрении ОГАС сама машина (ОГАС) берет на себя выполнение функций «человека машины» (рабочего), освобождая его от машинных функций.
Более того, на сегодня, в условиях финансового тоталитаризма (срастания государства и капитала - ГМК), инновационным остается предложение Глушкова (предложенное еще в 60-е годы), о создании двухконтурной модели денежных расчетов (электронные деньги в госсекторе и наличные в частном), чтобы избежать диффузии (взаимопроникновения) рыночного и социалистического принципов. По сути, речь идет о создании технических условий для реализации идеи Ленина, заново воспроизведенной затем Ильенковым в письме к Юрию Жданову, о конкуренции двух экономических систем - формализованной частной собственности в рамках госсобственности, которая развивается исключительно по плану, и рынка, свободного от регламентации, в условиях диктатуры пролетариата (социализма). На практике такая двухконтураня система расчетов ведет к вытеснению грязных спекулятивных денег (коррупции) и созданию формальных условий для перехода общества вообще на безденежное распределение. Доступно эти идеи изложенны, на основании расшифровки аудиозаписей Глушкова, Пихоровичем в статье В.М. Глушков о проблеме безденежного распределения http://propaganda-journal.net/10209.html . В том же направлении, при Машерове, работает в 70-е в Белорусии и Николай Ведута...
Что же касается самого процесса управления, то через систему ситуационных комнат, оно происходит в режиме реального времени, и переходит от управленца - чиновника в государственном управлении (или от инженера в технологическом процессе), к производственной бригаде. В таком «разновозрастном коллективе» (Макаренко) рабочий уже перестает быть рабочим («человеком машиной»), превращая функции управления (принуждения к труду), в функции учета и контроля за процессом производства c помощью ОГАС.
Ремарка. Кстати, думаю не случайно Грамши рассматривал инженерно-технический персонал как органическую интеллигенцию исключительно товарного способа производства (производства профессиональных кретинов) и настаивал, что для пролетарской революции необходимо формирование своей органической интеллигенции.
Управление начинает формироваться (осуществляться) как результат совместно-разделенной деятельности непосредственно людьми, занятыми в процессе производства, т.е. рабочими, под контролем которых находится как государство с его институтами централизованного планирования, так и сам процесс производства. Обратите внимание, при автоматизации технологических процессов и управления государство, аппарат насилия и принуждения к труду, засыпает. Вместо функции принуждения к труду - учет и контроль за ресурсами и технологическими процессами.
По мнению Глушкова (позже и его коллеги из Оксфорда Стафорда Бира), при внедрении ОГАС, только сокращение аппарата управления (инженеров, чиновников, кладовщиков, бухгалтеров и пр.) происходит в разы. Об этом напишет и журналист В. Моев в книге диалоге «Бразды управления» http://ogas.kiev.ua/library/brazdy-upravlenyya.
На это обращает внимание и Стаффорд Бир в четвертой главе его книги «Мозг фирмы», http://www.litmir.me/bd/?b=129071 где он обобщает итоги работы аналогичного ОГАС проекта «Киберсин» в Чили при Альенде.
Рабочие при такой системе включения в процесс производства и управления, по сути, перестают быть рабочими, потому что и уровень технологии, и навыки управления, как и культура овладения общественными так и технологическими процессами, требуют способностей, которые формируются лишь при условиии перехода на всеобщую высшую систему политехнического образования, как у Макаренко, который благодаря этому всего за несколько лет с нуля умудрился организовать высокотехнологичное производство на уровне лучших мировых стандартов.
Кстати, эта же тенденция проявляется и у Худенко в ходе его экономических экспериментов в сельском хозяйстве, где сокращение аппарата управления происходит также в десятки раз, а в основе деятельности его самоуправляющегося трудового коллектива становится перемена деятельности. Это видно и в системе управления (ротация раз в полгода совета звеньевых), так и в зародыше в овладении различными, как тогда говорили «смежными профессиями». Для такого механизированного звена уже не нужны, к примеру, агрономы. Ярко это проявилось и у Шугурова из Пензенской области, где идеи Худенко, хотя и в форме превращенной, были доведены до логического завершения - научно-производственной деятельности.
Сколько экономистов, агрономов, управленческого аппарата, сколько главных?- спрашивает Шугурова удивленный журналист.
- Да нисколько, таких не водится. Нет у нас главных. http://zavtra.ru/blogs/2003-09-1051. Младший научный сотрудник, и не меньше, вот первичное профессиональное звено у Шугурова (по Худенко).
Да не только у него. Перемена деятельности - это обьективная тенденция в условиях автоматизированного технологического (наукоемкого) производства, хотя это вовсе не исключает превращения и таких феноменов в свою противоположность в условиях сохранения товарного производства. Так произошло и с кооперативами рабочих Мондрагона в Испании, та же участь затем постигнет и Филатова в 90-е годы, когда он попытался воспроивести опыт Худенко. Так было не раз в истории, тем более, когда не решены общие вопросы, т.е. пока формальные предпосылки (диктатура пролетариата, т.е. социализм) для снятия товарности не созданы.
Но именно эти начинания, в то время, когда общие предпосылки, которые ведут к снятию товарности и общественного разделения труда в условиях диктатуры пролетариата (при социализме), уже созданы, были проигнорированы коммунистами-позитивистами в средине 60-х. Впрочем, эти коммунисты даже понятие диктатуры пролетариата убрали с програмных документов на сьезде в 1961-м году от греха подальше.
«В понятии же «частично-всеобщего», - продолжаю цитировать письмо Ильенкова Жданову, - они не выявлены, спрятаны, а потому то и дело выступают под маской своего «иного». Да, понятие «частично-всеобщего» совершенно точно выражает тот эмпирически-фактический «синтез», который есть. И потому, может быть, самое это понятие требует несколько более подробного анализа, - четкого, ясного, до цинизма трезвого. Да, труд стал «всеобщим» лишь «отчасти», лишь частью. В какой реальной мере и степени? Тут-то и весь вопрос. Эту меру и надо определить, чтобы не превышать, чтобы не пытаться командовать тем, что этому командованию не поддается по сути дела, чтобы ясно очертить правомочия. А с тем, что лежит за пределами этой «меры» - играть честно, по строго установленным правилам, не меняя их к своей выгоде, как заблагорассудится.
Мне и кажется, что единственно верным было бы сказать: вот в этих-то и этих-то пределах, четко очерченных, «частичный труд» - полный хозяин, и в эти пределы не имеет права совать носа ни один «представитель Всеобщего» - Абстрактно-Всеобщего. Пусть он помнит, что он лишь абстрактно-всеобщий, то бишь мнимо-всеобщий. И в этих пределах, - то есть на рынке, - пусть господствуют законы рынка. Со всеми их минусами. Ибо без этих минусов не будет и плюсов.
На границе же между рынком - и Всеобщим, - пусть и создается тот самый относительно разумный «синтез», который никак не может стать «разумным» по той причине, что эта граница ясно не прочерчена, - откуда и происходят взаимные нарушения границы без понимания того, что это - нарушения.
Тогда и получится ясная картина, - картина борьбы взаимно-исключающих принципов, - а не их «диффузия», что хуже открытой и честной борьбы, ибо диффузии превращает всю эмпирию в одну серую кашу.
Так что мне и кажется, что в понятии «частично-всеобщего труда» задача на анализ скорее поставлена, нежели еще решена. Противоречие зафиксировано, - да, - и показаны эмпирические способы его проявления. Причем, проявления негативного плана, в коих повинна именно «частичность». Но откуда эта «частичность» действует? Какой полюс ее продуцирует? Рынок или его полярная противоположность, частичность под маской Всеобщего? Частичность, возомнившая себя непосредственной всеобщностью, или же частичность, честно понимающая, что она частичность и ничего более?
Надо ясно очертить компетенции той и другой разновидности «частично-всеобщего», тогда яснее станет и доза вины и той, и другой за негативные последствия, как и за позитивные, этой, данной формы синтеза «всеобщего» и «частного», - государства и рынка, диффузно окрасивших друг друга...
Пожалуй, ничего более вразумительного я тут придумать не могу» .
Ильенков прав. Объективно политический коммунизм, формируя себя как систему новых форм общения, рождается из лона самой частной собственности и, будучи ее прямым отрицанием, имманентно (закономерно) несет в себе все тенденции развития, в том числе и все мерзости частной собственности. По мере разрешения противоречий, возникших в рамках частного способа производства и создания формальных предпосылок для снятия общественного разделения труда, вызревают и новые противоречия, которые требуют своего разрешения. Коммунисты-позитивисты, пустив дело на самотек, самоустранились от их разрешения.
Это же очевидно, если смотреть на действительность не через розовые очки позитивизма. Уже в 30-е годы, после проведения индустриализации по классическому буржуазному - британскому - сценарию (за счет крестян), и создания соответствующей политической системы по логике Великой французской революции (репрессии) в СССР начали вызревать новые противоречия. (Прим. Напомню только, что противоречие это вовсе не плохо, противоречие - это и есть источник развития!!!) Окончательно они вызрели в конце 50-х начале 60-х, но коммунисты вместо их разрешения на базе ОГАС Глушкова, пошли вспять (обратно), по пути расширенного применения товарно-денежных отношений: реформы Косыгина - Либермана 1965 года). По сути, тогда же была нивелирована и роль Госплана (централизованного планирования). Экономикой в СССР, а поскольку она была централизована и требовала новых методов управления, вообще перестали управлять. Нет, управляли, но уже как рыночной экономикой! Поскольку в качестве критерия эффективности работы предприятий декларировалось получение прибыли, то соответственно, те, у кого выше прибыль, а у нефтяников и газовиков (в отличие от учителей) она уже тогда зашкаливала, и кто проворнее или нахрапистее, лоббировали фонды и финансирование перед Госпланом. Планирование шло уже не от всеобщего (формально всеобщего - формализованного в госсобственности), а по классическому позитивистскому (рассудочному) сценарию, от суммы частных интересов. Результат? Дальше в силу вступили объективные законы рынка, со всеми вытекающими: конкуренция, коррупция, социальное расслоение, мздоимство и т.д.
Кстати, на заметку проницательному читателю. План, планирование, это не есть атрибут социализма, хотя сначала 30-х, вплоть до 60-х, коммунисты им рационально воспользовались. Планирование экономикой нам дает уже капиталистическая монополия, тем более в условиях ГМК, срастания капитала и государства. К примеру, начиная с реформ 1945-1952 года, а затем 80-х годов прошлого столетия в той же Франции, где были национализированы целые сектора экономики (энергетика, транспорт, металлургия, даже более 50% банков), для планирования экономикой используются методы матмоделирования, и ведется оно даже не на пятилетку, а уже на 15 лет вперед. Эти методы были разработанны в СССР лауреатом Нобелевской премии Канторовичем еще в конце 30-х. Но в условиях сохранения товарного характера производства не только методы межотраслевого баланса лауреата Нобелевской премии Леонтьева, которые использовались в США для выхода из Великой депрессии, но и долгосрочное планирование уже не спасает от кризисов перепроизводства. Разрешение противоречий товарности происходит совершенно на другом основании.
Перевод с украинского.
Оригинал
