Вернуться на главную страницу
Чем заняться в связи со столетием Великого Октября?
Петроградский вооружённый переворот с юлианской датой 25 октября 1917 года, начавший новый этап всемирного революционного процесса ныне недоступен нам для чувственного восприятия. Человеческая деятельность, отнюдь не только в Польше, уже не имеет почти никаких широких возможностей, которые были вытолкнуты на поверхность общественной жизни этим мощным революционным процессом. «Родина ленинизма» сейчас это чисто иронический штамп, если иметь ввиду точные переводы на немецкий, чешский и польский языки. Собственно от ленинизма сейчас в России ничего активного не осталось, как деятельность, как идеальное он вообще не представлен в заметном виде. Сами ленинские работы лишь неполных три года назад были распечатаны от пыльного осадка и, как факт умственной жизни, впервые соприкоснулись с кругом тех, кто желает извлечь из них способ познания и способ действования (это одно и то же, не нужно двух терминов). Всё же организационно почти сорокамиллионная Польша пока что опережает Россию, где нет никакого аналога Объединению Маркстов Польских (SMP), в составе которого почти две сотни моих сограждан выполняют специфические гносеологические задачи в области материалистической диалектики, пытаясь нащупать пути выхода из резигнации, умственной расслабленности и непонимания связи всего со всем. От того, что Польша пока опережает даже сообщества великороссов (которых вдвое больше - около 81 миллионов) становится страшно, ибо демографическое сопоставление приводит к выводу, что стремление к объединению в польских кругах, имеющих симпатии к марксизму, не менее чем в 6 раз сильнее, чем в России.
Между тем, за Польшей сейчас не может быть большой исторической значимости, ибо колониальные замашки её господствующих классов в общем слабее российских, а позорная финансовая зависимость от США хоть и не так сильна и колоритна, как российская, но весьма неприятна и тяжела. Если до 1870-х годов с польской стороны историческое действие было возможно лишь как политическая активизация внутрироссийских освободительных сил, то сейчас экономическое значение Польши как никогда мало. Вероятно, Польша сильнее иных стран пострадала от распада романовской монархии, ибо польская буржуазия хоть и не имела конституции, но имела колоссальные восточные рынки, лишившись которых она превратилась в бессильную марионетку французских и английских финансистов, позорно утратившую государственность в 1939 году. Сильная рыночная ориентация просоветского руководства Народной Польши парализовала всяческие возможности оздоравливающего влияния с польской стороны. Скорее наоборот, нашим предшественникам приходилось чутко вылавливать и усиливать самых слабые и схематические оздоравливающие влияния из Демократической Германии, Чехословакии, СССР и даже из Франции. Тем не менее, годы прорыночной политики и полная реставрация частной собственности сделали своё - отторжение к либерализму в кругах, причастных не только к мышлению, но и к псевдомышлению, стало повсеместным. Теоретическим вождём этого процесса - фигурой, сознательно выразившей то, что другие лишь предчувствовали, был Марек Ян Семек. Потому Польша сейчас может экспортировать на восток только эту теоретическую силу и основательность отторжения товарных способов регуляции общественной жизни. Впрочем, наследие Семека весьма скромно и не касается прямо и глубоко именно политической экономии. Зато крайне поучительно тем, что его победа над позитивизмом была такой победой, которая показала самим немецким позитивистам способы движения в сторону ленинизма. Это конечно куда сложнее, чем выкрикивание лозунга «Позитивизм - говно!» или «Конт - надутая жаба», но зато и эффект от проведения позитивистов в ходе разрешения известных им противоречий до ленинизма совсем иной, чем от надписи на университетской стене.
Семек был упомянут только потому, что самый лучший способ отметить годовщину Великого Октября состоит в том, чтобы продолжить его дело, а таким делом сейчас может быть только теоретическая подготовка достижения более глубокого уровня преодоления общественного разделения труда, классовости или товарности (это почти одно и то же), чем в СССР. Такая подготовка была делом жизни Семека, но также в этом направлении работал и целый ряд советских мыслителей, из которых польский мыслитель особенно выделял Ильенова за изложение положения дел в диалектической логике и за строго партийную революционную оценку наследия Спинозы. Потому вполне достойным занятием к юбилею Великого Октября будет критическое и внимательное (до полного прояснения сути дела и мысли автора) изучение Ильековской «Диалектической логики».
Также известны недостойные занятия - пикеты, демонстрации, подписание заявлений, объявление конституций, расклейка прокламаций. Всё это служит лишь отдалению революционного взрыва, снижению готовности к нему, утрате бдительности и простому самоуспокоению. Есть также занятия нейтральные, полезность которых сильно зависит от содержания - конференции, семинары, симпозиумы. Впрочем, кажется в России ничего подобного двум варшавским конференциям не объявлено, хоть и хочется в этом ошибаться. Польза от конференций в смысле лучшего уяснения революционных задач нашей эпохи должна, разумеется, оцениваться читателем.
В каком же направлении наиболее важно превзойти советский уровень? Не будет тайной, что с момента знаменитого (и очень популярного сейчас в польских теоретических кругах) «письма в ЦК» ситуация мало изменилась и не в сторону улучшения. Потому первая задача - это освоение диалектической логики. Ближайшая же необходимая сфера её применения - это политическая экономия: туда должны быть брошены все силы, которые способны не замыкаться на проблемах общей логики. Но и одними теориями межотраслевых балансов Ведуты и бюджетирования Эрнесто Гевары сейчас не обойтись. Возможности преодоления товарности ныне прочно связаны с обобществлением экономических сведений, следовательно, с базами данных. Без этого на больших масштабах ни бюджетирование по Геваре, ни МОБ Ведуты не сработает из-за крайней медлительности и неточности. Потому ближайшей параллельной задачей для всякого, кто критикует политическую экономию через диалектическую логику, является освоение баз данных на уровне, достаточном для ясного понимания возможностей и тенденций этой технологической отрасли. Таковы две параллельных задачи, которые можно считать в нашей обстановке наиболее концентрированной и ответственной формой продолжения того процесса, который начал октябрьский переворот в Петрограде ровно 100 лет назад. Увы, сейчас закрыты все иные возможности для продолжения дела Великого Октября, кроме возможности понять, что случилось, и возможности подготовится к историческим неожиданностям, которых будет немало. Понимание современных механизмов преодоления товарности - это несомненное продолжение этого дела уже потому, что оно единственно позволяет не повторять уже допускавшиеся ошибки, быть лучше, чем экономисты Народной Польши и СССР. Развитые в ходе понимания экономических механизмов мыслительные способности диалектического типа также могут быть потом применены к чему угодно, что создаст для читателя основу его пользы после политических революций, если где-то возникнет возможность резко сузить сферу частной собственности. Таким образом, не к юбилею, а для систематической работы вносятся «Наука Логики» Гегеля, «Капитал» Маркса и любые подходящие вводные книжки по теоретическому мышлению и базам данных.
Подрыв юбилейности, несомненно одно из моих горячих желаний, ибо в отношении подобных событий юбилейность совсем неуместная вещь. Это подчёркивается также тем, что и Россия, и Польша сейчас имеют общества, в которых действуют и господствуют умственные, нравственные и политические тенденции, прямо противоположные тем, что господствовали точно сто лет назад.
На заседании по случаю своего 50-летия Ленин, по некоторым свидетельствам, рисовал карикатуры на себя и покинул мероприятие после объявления его содержания и приветствия ведущего, частно отозвавшись о количестве, тоне и уместности приветственных сообщений непарламентской лексикой. Ленин, конечно, не хотел оскорблять неграмотные народные массы, но ведь мы должны быть более культурны, чем апологеты юбилеев, не так ли? Потому, конечно, лучше вместо заседаний начать штурмовать «Науку логики» - до полного критического осмысления мысли автора и действительного положения дел. Однако, в этом случае, обойтись без уместного юбилея не получится. Предисловие второго издания «Науки логики» заканчивается гегелевской пометкой: «Berlin, den 7. November 1831». Итак, скоро будет 186 лет завершения последней авторской неполной переработки «Науки Логики». Через 85 лет эту книгу прочтёт в Швейцарии один эмигрант из романовской монархии, через 86 лет он встанет во главе первого в мире государства трудящихся. Через 186 лет мы должны приложить все усилия для того, чтобы понять, что нашёл в этой книге знаменитый уроженец Поволжья, помнивший недвусмысленные указания Чернышевского о значении наследия Гегеля. Если же мы не поймём этого, ни о каком продолжении дела Великого Октября не получится даже помыслить.
____
1 Раздел, посвящённый Спинозе, является самым интересным в книге. Совершенно ясно показана здесь вся оригинальность и теоретическая глубина спинозовского схватывания сознания как фундаментального способа существования «мыслящих тел», которые рационально согласовывают свою деятельность в мире с деятельностью других тел - и которые также являются неотъемлемыми составляющими самой действительности. Свой проницательный анализ спинозовской эпистемологии автор завершает выводом, что именно у Спинозы проблематичная до сих пор «согласованность сознания и бытия» становится впервые реальным единством, лежащем в основе самой онтологичной структуры Субстанции, Бытия, действительности - Marek Siemek.
