Вернуться на главную страницу
Прототип главного героя романа «Мать»
Нужно было обладать прозорливостью Энгельса, чтобы еще в 1895 году предсказать то, что центр мирового революционного движения переместится из передовых на то время Франции и Германии в отсталую и забитую царскую Россию.
Нет никакого сомнения, что предсказание Энгельса было обусловлено в первую очередь его знакомством со многими русскими революционерами, людьми, полностью, без остатка, посвятившими свою жизнь делу революции. Это был совершенно непривычный для тогдашней Европы тип людей. Достаточно обратить внимание на тот факт, что прототипом классического литературного образа европейского революционера, выведенного в романе Э.Л. Войнич «Овод», послужил русский же революционер-народник Степняк-Кравчинский, с которым Энгельс, кстати, тоже был знаком. К слову сказать, С. Степняк-Кравчинский сам был весьма неплохим писателем, книги которого и сегодня читаются с интересом.
Пожалуй, ни одна нация, кроме русской, не дала такого количества самоотверженных, отчаянных, беззаветно преданных делу, и в то же время, высокообразованных и высоконравственных революционеров. Ленин в своей известной статье «Памяти Герцена» выделяет «три поколения, три класса, действовавшие в русской революции». Позволю себе привести цитату из этой статьи, раньше изучаемой в школе, но совершенно незнакомой современной молодежи»:
«Сначала дворяне и помещики, декабристы и Герцен. Узок круг этих революционеров. Страшно далеки они от народа. Но их дело не пропало. Декабристы разбудили Герцена. Герцен развернул революционную агитацию.
Ее подхватили, расширили, укрепили, закалили революционеры-разночинцы, начиная с Чернышевского и кончая героями «Народной воли». Шире стал круг борцов, ближе их связь с народом. «Молодые штурманы будущей бури» - звал их Герцен. Но это не была еще сама буря.
Буря, это - движение самих масс. Пролетариат, единственный до конца революционный класс, поднялся во главе их и впервые поднял к открытой революционной борьбе миллионы крестьян. Первый натиск бури был в 1905 году».
В этой цитате Ленин подчеркивает именно массовость пролетарского движения в противовес движению заговорщиков, героев-одиночек, каковыми были выступления декабристов и народников. Но это вовсе не значит, что масса революционного русского пролетариата была безликой и действовала исключительно стихийно.
Отнюдь. Пролетарское движение выдвинуло своих героев, которые ничем не уступают своим великим предшественникам ни в мужестве, ни в готовности к самопожертвованию, ни в величии духа.
Сегодня хотелось бы вспомнить о человеке, который тоже стал прототипом литературного героя - молодого рабочего Павла Власова из горьковской повести «Мать». Речь идет о Петре Заломове; его рассказы и письма о сормовской первомайской демонстрации 1902 года, о подготовке к ней и своем участии в работе социал-демократической организации вдохновили Максима Горького написать это произведение. За образом главной героини «Матери» - Пелагеи Ниловны также стоит реальный человек - мать Петра Заломова - Анна Кирилловна Заломова.
Горький не ограничился написанием повести. Намного позже, уже после Октябрьской революции Алексей Максимович посоветовал Петру Заломову самому описать свою жизнь. Этот совет попал на благодатную почву. В результате мы имеем два уникальнейших произведения: автобиографическую повесть «Петька из вдовьего дома» и воспоминания, опубликованные под названием «Моя жизнь». Необычайный интерес представляют также речи и письма Петра Заломова. В 1985 годы все эти материалы, а также стихи Петра Заломова были собраны в отдельную книгу, вышедшую в Москве в издательстве «Правда»: «Петр Заломов. Запрещенные люди».
Русская литература знает множество автобиографический произведений, в которых писатели описывают свое собственное становление с самого раннего возраста. Среди них трилогия «Детство», «Отрочество», «Юность» Льва Толстого, «Мои университеты» самого Максима Горького, «Кощеева цепь» Михаила Пришвина и др. Но даже среди этих шедевров автобиографическая повесть «Петька из вдовьего дома» Петра Заломова, а также его воспоминания достойны занять особое место. Выдвигает их в этот ряд вовсе не уровень литературного мастерства автора, а уникальный характер материала, легшего в основание книги. Уникальность не в том, что судьба Петьки сильно отличалась от судеб его сверстников из других рабочих семей. Наоборот, Заломов подчеркивает, что его судьба типична. Притом типична не только ужасающей бедностью и беспросветной темнотой (например, впервые попав в весьма скромную квартирку учителя, увидев кровать с постельным бельем, молодой рабочий Заломов сравнил свое жилище с «логовом зверя»), но и тем, что многие рабочие, подобно автору повести и воспоминаний, уже в очень молодом возрасте становились на путь революционной борьбы. Уникальность книг Заломова в первую очередь в том, что становление революционера в них показано не «со стороны», а глазами самого революционера. Притом и революционер тут не «со стороны» -- не просвещенный представитель угнетающего класса, перешедший на сторону угнетенных, а классический пролетарий, революционность которого шла не от разума или от обостренного чувства несправедливости, а которого толкнула в революцию сама жизнь. Важно подчеркнуть, что Петр Заломов всегда был исключительно только рядовым бойцом революции. Но никогда он не был заурядным человеком.
Революционная деятельность Петра Заломова не закончилась после сормовской демонстрации и последовавшими за нею суда и пожизненной ссылки. Уже в марте 1905 года он бежит из ссылки, принимает активное участие в декабрьском восстании. В октябре 1917 года он среди создателей «уездного совета народных комиссаров» в г. Судже Курской губернии, где он жил на то время. За годы гражданской войны он дважды приговаривался за свою деятельность к расстрелу: один раз белыми, другой - гетманцами Скоропадского, но каждый раз ему удавалось спастись. К концу 20-х годов Заломов - среди самых активных организаторов колхозов и самых упорных и последовательных борцов за их сохранение и укрепление. И всегда и везде, до самого последнего своего часа дело мировой революции этот простой рабочий всегда считал своим личным делом. И в этом не было никакого пафоса. Это была жизнь
В одном из своих писем школьникам, которые живо интересовались жизнью прототипа Павла Власова, Петр Заломов писал:
«Произведение Горького не является простым пересказом моей жизни и жизни моей матери, и Горький взял две этих жизни лишь как канву для своего художественного произведения. Действительная жизнь была гораздо более сурова и менее красочна, блестяща».
Именно такой - суровой и неприкрашенной - и попытался показать Петр Заломов свою жизнь и жизнь своего поколения - поколения простых людей, которое сумело совершить целый ряд революций, изменивших ход мировой истории.
Очень советую прочитать эту книгу:
П. Заломов. Запрещенные люди.
