Вернуться на главную страницу
Харакири на каждый день
Я не знаток истории Японии и даже не догадывался бы о том, что там происходило, если бы однажды друг не посоветовал мне прочитать Юкио Мисиму. Произведения его мне показались скучноватыми: я пытался читать "Исповедь маски" и "Золотой храм", но несмотря на восторженные отзывы моего друга, дочитать мне не хватило терпения.
На странице в фейсбуке у того же друга долго стояла обложка профиля - кадр из какого-то фильма, где изображен военный, сидящий по-японски перед мечом. Справа от него сидела красивая женщина, а позади висела картина. Больше в кадре ничего не было.
Эта сцена заворожила меня своей простотой и глубиной одновременно. Сложно было сказать, что случится в этом фильме в следующее мгновение, но понятно, что это должно быть нечто величественное. Друг рассказал, что этот фильм называется "Патриотизм" и снят он по сценарию Мисимы. Военный, которого играл сам писатель, готовился к харакири - ритуальному самоубийству ради сохранения воинской чести, распространенному среди самураев. Четырьмя годами позже, в 1970 году, Юкио Мисима погиб, совершив харакири по-настоящему.
Тема самураев очень заинтересовала меня и я решил узнать об этом больше. Я прочитал книгу Мисимы "Моё хагакуре" и средневековые японские военные трактаты - собственно, "Хагакуре" и "Будосесинсю", а также "Книгу пяти колец". Читал я и специальные книги о бусидо - основе самурайской этики - например, "Бусидо - душа Японии" Инадзо Нитобэ, а также работы по дзен-буддизму и буддизму; смотрел обучающие фильмы и телепрограммы. Но интересовало меня не самоубийство как таковое - хотя тогда я часто задумывался над этим - а мировосприятие воина, его философия. Жизнь требовала от меня умения с достоинством встречать её вызовы, а этого я никогда не умел. Я рос с матерью - женщиной, обиженной на весь мир, а с отцом - человеком полностью инертным, который ушел от нас, когда я учился в третьем классе, - мне общаться запрещали. Потом мои родители умерли. Поэтому я хватался за все, где можно было найти ответы на вопросы, которые передо мной ставила жизнь.
Понятно, что далеко не все из того, что я находил, было хорошим. Какое-то время моим героем был Хэнк Муди из сериала "Californication". Были герои и другие - как и каждый тинейджер, я подражал музыкантам моих любимых рок-групп. Сильное впечатление произвел когда-то Чак Паланик. О своем увлечении Чарльзом Буковски я уже писал. Нетрудно заметить, что привлекали меня в основном люди изувеченные, побитые жизнью, надломанные внутри.
Однако постепенно я приходил к другим идеям и примерам. Мне стало ясно, что жизнь вообще не ласкает тех, кто хочет чего-то достичь - так зачем тогда уделять столько внимания повседневному трагизму, которого все равно не избежать? Зачем сгущать краски, которые без того достаточно густые?
Мне посоветовали, например, почитать Василия Сухомлинского - нашего выдающегося украинца, педагога с мировым именем. Жизнь у него была тяжелая, но он очень гордо выстоял - видимо, потому, что решил не бояться ежедневных ударов судьбы. В работе "Как воспитать настоящего человека" он писал, что мужество будней - это едва ли не наибольшее мужество: быть храбрым, когда того требует исключительная ситуация, гораздо легче, чем быть таким повседневно, а тем более, когда повседневность скучна и глупа. Следует не просто сопротивляться рутине, а творчески преобразовывать её в жизнь, достойную человека. Это требует большого напряжения: кто-то сказал бы, что напряжения "сверхчеловеческого", а вот Сухомлинский отмечал, что "обычного", "человеческого" напряжения - конечно, обычного для того, кто и жить хочет по-человечески. И хотя "Как воспитать настоящего человека" касается прежде всего воспитания детей, пусть каждый попробует почитать ее - он увидит, как долго ему еще расти до воспитанников школы в Павлыше.
Когда мы на Лепорте начали глубоко знакомиться с произведениями классической литературы, выяснилось, что ни один толковый писатель не мог похвастаться тем, что у него в жизни все складывалось хорошо. Наоборот - обстоятельства жизни были сложными, порой трагическими, и отличались выдающиеся писатели от прочих тем, что смело бросались в самую гущу событий, а не бежали от неё куда-то в мир своих грез или замыкались в мизантропии или депрессии.
Все вместе - произведения Василия Сухомлинского, Юлиуса Фучика, Александра Радищева, Людвига Фейербаха и многих других, кого не хватит места вспоминать, а также самурайские трактаты, которые я время от времени перечитывал, очень на меня повлияли. Впрочем, об этом я подробно расскажу в другой раз. Сейчас я хотел бы сосредоточиться на киноленте "Харакири" 1962 года, которую недавно посмотрел.
Не буду излагать сюжет и рассказывать о художественных особенностях фильма - о них вы, если захотите, узнаете из рецензий или самой киноленты. Отмечу лишь, что для меня как сюжет, так и художественность произведения почти безупречны, и это едва ли не лучший фильм, который я когда-либо видел. Возможно я слишком впечатлительный, но когда мне что-то действительно нравится, то я думаю о том, как и самому сделать так. Когда меня поражает киногерой, я хочу быть таким, как он - а Хансиро Цугумо поразил меня прямо в сердце.
Здесь придется сделать СПОЙЛЕР - Хансиро Цугумо умер (ну, а чего вы ждали от фильма под названием "Харакири"?). Но все дело в том, как именно он умер - так что можете смотреть фильм смело, поскольку вы ни за что не догадаетесь, что там произошло. В своей смерти Цугумо стал для меня образцом мужества. Он, как настоящий мужчина, совершил все, что от него требовали обстоятельства и пошел на смерть с решимостью, которая не может не вдохновлять. Итак, я начал думать, как стать таким, как Цугумо.
Конечно, сегодня отстаивать самурайские идеалы в действительности - это полная ерунда. Всякие и всяческие попытки жить так, как жили когда-то - глупость, и все, к чему это может привести - беда (как это и случилось, например, с Мисимой). Любой опыт только тогда несёт пользу для другого человека, когда он воспринимается творчески. А это значит, что нужно отобрать те рациональные зерна, которые могут дать хорошие всходы и сегодня, а все остальное - отсеять. Тому, кто сейчас захотел бы стать на путь самурая буквально, умереть пришлось бы довольно скоро - мир содержит такие жесткие противоречия, которые нельзя разрешить выбором "или - или", поэтому по-самурайски выбрать смерть, едва лишь очутившись перед дилеммой, уже не является решением. Мы должны быть умнее самураев XVII века - только тогда их жертвы не будут напрасными.
Кажется, сам Юкио Мисима в "Моем Хагакуре" писал, что самураи далеко не всегда исповедовали те принципы, которые им приписывались, и что даже сами труды Дайдодзи и Цунетомо возникли как попытки вернуть самураям их собственную этику. Иными словами, эти классические трактаты были в большей мере романтизацией, нежели реализмом. Что же говорить о сегодняшнем дне? На фоне современности такой фильм, как, скажем, "Пес-призрак: путь самурая" выглядит именно так, как он должен выглядеть - как пародия, фарс. Его главный герой действовал точно по букве "Хагакуре", и фабула фильма была шуткой от начала до конца: не в том смысле, что была комедией, а в смысле, что это было что-то невозможное, абсурдное.
Я уже говорил, что меня в этой всей истории интересовал метод - как люди встречаются с вызовами действительности и с достоинством держат удар. Думаю, главное, чему сегодня могут научить самурайские фильмы и книги - это убеждению, что когда ты отчаиваешься, опускаешь руки, все делается хуже, чем было до этого. Ты перестаешь тогда быть человеком - творцом собственной и чужой жизни. Это равносильно позорной смерти, самураи же признают только одну смерть - "собачью". То есть такую, которая случилась на пути к цели и сама есть частью пути. Когда же самураям грозит смерть не собачья, они порой совершают самоубийство - это позволяет им уйти из жизни так, как это подобает воину.
Нужно отметить, что схожие взгляды во многих воинских сообществах были распространены - скажем, если обратиться к тем же фильмам, то в знаменитой "Клеопатре" Марк Антоний просил, чтобы его убили враги, с которыми он встретился лицом к лицу. Но поскольку им было известно, что Марк Антоний дискредитировал себя как воин, они не захотели "марать руки". Для Антония это было очень суровым наказанием. Его больше не считали воином, с кем он отождествлял свою сущность - а, следовательно, не считали человеком. И хотя ситуация из "Клеопатры" разрешилась не в "самурайский" способ, она находится с ним на одной параллели.
"Путь самурая - это смерть" - такими словами начинается "Хагакуре". Что ж, я только за то, чтобы убивать себя каждый день. Не буквально, - и в этом сила искусства, потому что оно позволяет переживать чужую смерть как свою, да еще и сколько угодно раз, - а метафорически. Это проявляется в отношении к себе как к чему-то такому, что течет, что является процессом, который имеет свое начало и конец. И если начало нам известно, то когда наступит конец, мы знать не можем - только если сами себя не прикончим. Но прикончить себя тоже можно метафорически - в таком случае это будет означать жить вопреки всяким препятствиям.
Тогда человек просыпается и думает: "Одно из этих утр станет для меня последним. Когда-нибудь это непременно случится. Но у меня есть преимущество - я не отстраняюсь от этого знания, а принимаю его с гордостью. Едва я сойду с постели, я потрачу каждую минуту своей жизни разумно и все до последнего вызовы встречу мужественно и хладнокровно ".
В "Хагакуре" также написано: истинные самураи должны позаботиться о том, чтобы даже их трупы на поле боя лежали в направлении врага. Именно так и будет. Я буду бежать, пока не упаду, когда мне откажут ноги, я буду ползти, а когда отрубят руки - прыгну на соперника и зубами загрызу его ... ".
Враг - тоже метафора. Для меня враги - это все, что вредит моим целям, моим стремлением, то, что тянет меня вниз, не дает взлететь. А такого в моей жизни - целая куча, я сталкиваюсь с этим ежедневно в себе самом и снаружи себя; даже если я никогда больше не выйду из комнаты, мне хватит работы до конца моих дней. Это именно то мужество будней, без которого обыденность побеждает человека, засасывает его, как болото, а жизнь превращается в мироедство. "Вперед - и выше!» - вот сущность человека и моя сущность; и я хочу быть безжалостным ко всему, что этому враждебно.
Помните, как говорил на смертном одре бессмертный Сирано де Бержерак?:
Сирано (поднимаясь, с помутневшим взглядом)
Но если смерть, но если
Уж умирать, так умирать не в кресле!
Нет! Шпагу наголо! Я в кресле не останусь!
(Обнажает шпагу)
Вы думаете, я сошел с ума?
Глядите! Смерть мне смотрит на нос...
Смотри, безносая, сама!
Пришли мои враги. Позвольте вам представить!
Они мне дороги, как память.
(Колет шпагой пустоту)
Ложь! Подлость! Зависть!.. Лицемерье!..
(Делает выпады, задыхаясь, останавливается)
Hy, кто еще там? Я не трус!
Я не сдаюсь по крайней мере.
Я умираю, но дерусь!
Думаю, что фильм "Харакири" как раз об этом - во всяком случае так его можно понять, если посмотреть вне конкретных исторических обстоятельств.
По обстоятельствам же получается ничем не хуже. Хансиро Цугумо стремился восстановить справедливость и добился этого. Его чувство собственного достоинства было настолько сильным и так больно было ужалено, что он отважился не дать своим врагам в личинах лицемерных японских бонз ни единого шанса. Он умер, утвердив несокрушимость своего духа и духа таких же простых людей, как и сам, нищетой доведённых до отчаяния. В тогдашней феодальной Японии господа использовали цели массы людей для решения споров, а когда получали желаемое, то просто вышвыривали своих верных слуг на улицы - вот исторический фон, положенный в основу сюжета "Харакири". И тем эта история ценна, что сами общественные условия, которые заставляют одних людей скитаться, а других - господствовать, со времен Цугумо еще не преодолены. Это и неудивительно: один человек, даже такой, как Цугумо, не может изменить мир в корне. Трагедия и героизм Цугумо состоят в том, что он вынужден был выступить сам, хотя людей, подобных ему, были тысячи. Он достиг справедливости, но только для себя и своей семьи - и только после того, как худшее, что могло случиться, уже случилось.
Учитывая это, мне лично хочется, чтобы мой внутренний Цугумо оставался со мной на всю жизнь: ежедневно, а не только в те моменты, когда ситуация требует решения "или-или". После первого просмотра фильма я несколько раз пересматривал финальную сцену, а только что посмотрел её снова. В ней - вся суть, вся вершина.
Я убежден: такой храбрый воин, как Цугумо, живет в каждом человеке, его не нужно долго искать. В "Хагакуре" написано, что самурай должен быть честным, великодушным, сочувственным и бесстрашным - то есть, обладать настоящим сердцем. И стоит только чаще обращаться к своему собственному сердцу чтобы найти в нём самурая и почувствовать в себе безграничные силы к борьбе с любым злом. Цугумо, умноженный на прекрасную благородную идею - лишить себя и всех людей недостойных условий жизни, нищеты, помещичьего произвола, - непобедим, ведь ничто не способно сломить его волю и волю таких, как он, когда они действуют вместе.
Такой героизм должен стать обыденным делом каждого неравнодушного человека. Тогда он тоже окажется самураем - только служить будет не хозяину, а всему человечеству.
Leport
